Она поднялась и принесла еженедельник мне. Это был блокнот-календарь довольно большого формата, в котором каждому месяцу отводилось по странице. Он был раскрыт на ноябре с исписанными напротив нескольких дней строчками. Перевернув одну страницу, я увидел заголовок "Сентябрь".
- Думаю, что "Октябрь" еще валяется где-то на полу, - предположил я.
Аннет неуверенно покачала головой и в самом деле так его и не обнаружила.
- А записная книжка с адресами не нашлась? - спросил я.
- Нет. - Аннет была несколько озадаченной. - Не нашлась.
- Вы не заметили, что еще пропало?
- Пока я не знаю.
Казалось невероятным, что кому-то понадобилось лезть через крышу лишь для того, чтобы украсть записную книжку с адресами и страницу настольного еженедельника. Наверняка пропало что-то еще.
В этот момент, прервав мои раздумья, явились стекольщики, найденные мною среди "желтых листов" телефонного справочника. Я пошел показывать им поле деятельности и увидел внушительную дыру в окне размером шесть на четыре футов. Острые, как нож, треугольные осколки стекла, которые, видимо, валялись повсюду, были собраны и сметены в поблескивающую кучу, и холодный ветерок шелестел бумагами на столах.
- Такое стеклышко ногтем не пробьешь, - сказал со знанием дела один из стекольщиков, рассматривая осколок. - По нему, видать, долбанули чем-, то вроде гири.
Глава 3
Пока стекольщики обмеряли окно, я смотрел, как самый пожилой из служащих Гревила, вынимая из одной картонной коробки прозрачные пакетики с бусинами, вкладывал их в другие пакетики, а затем эти пакетики - в другую коричневую картонную коробку. Закончив эту процедуру, он положил сверху список содержимого, закрыл коробку и заклеил ее вокруг широкой плотной лентой.
- Откуда эти бусины? - спросил я.
- С Тайваня, - коротко ответил он, прилаживая на коробку большую этикетку с указанием адреса.
- Нет... Я хотел сказать, где они у вас здесь лежат?
Седой в коричневом комбинезоне недоуменно и с каким-то сожалением взглянул на меня.
- На складе, разумеется.
- Ну да, конечно.
- Это в конце коридора.
Я вернулся в кабинет Гревила и в целях укрепления добрых отношений спросил Аннет, не покажет ли она мне склад. Ее унылое лицо просветлело от удовольствия, и она провела меня в дальний конец коридора.
- Вот, - с нескрываемой гордостью сказала она, входя через дверь в маленький предбанник. - Здесь четыре комнаты. - Она указала на открытые двери. - В одной - неограненные минералы, овальные и круглые; в другой - бусины; в третьей - не правильной формы; в четвертой - органика.
- Что за органика? - спросил я.
Она пригласила меня в соответствующую комнату. Войдя туда, я оказался в помещении без окон, где с пола до уровня плеч поднимались этажи серых узких металлических ящиков. Их торцы были размером с обувную коробку. Над ручкой каждого ящика была приклеена этикетка с перечислением содержимого.
- Органика - это то, что растет, - терпеливо объяснила Аннет, и я решил, что мне следовало бы догадаться об этом самому. - Например, кораллы.
Она выдвинула ближайший ящик, который оказался довольно длинным, и показала мне, что в нем было: прозрачные пластиковые пакетики с многочисленными ярко-красными закорючками, нанизанными на ниточки.
- Итальянские, - пояснила она. - В Средиземном море лучшие кораллы.
Закрыв этот ящик, она двинулась дальше и открыла другой.
- Морские ушки - из раковин морских моллюсков.
Следующий.
- Слоновая кость. У нас еще немного есть, но сейчас мы не можем ее продавать. Далее.
- Перламутр. Его мы продаем в очень больших количествах.
- Розовые мидии.
- Речной жемчуг. И наконец:
- Искусственный жемчуг. Обработанные жемчужины хранятся в сейфе.
Это было невероятное многообразие форм и размеров. Аннет улыбнулась, глядя на мое ошеломленное лицо, и пригласила меня в соседнюю комнату.
Те же этажи металлических ящиков, поднимающиеся до плеча, однако на этот раз они возвышались не только по периметру помещения, но и в центре, оставляя лишь узкие проходы, как в магазине.
- Кабошоны для перстней и других украшений, - объяснила Аннет. - Они лежат в алфавитном порядке.
Начиная с аметистов, там были гранаты, жадеиты, лазуриты и десятки других, о которых мне лишь краем уха доводилось слышать.
- Полудрагоценные, - коротко пояснила Аннет. - Все настоящие. На стекло и пластик мистер Фрэнклин даже и не посмотрит. - Она осеклась. - Не посмотрел бы, - печально поправилась она после секундной паузы.
Здесь повсюду ощущалось его присутствие. Словно он вот-вот войдет в дверь и бодро скажет:
"Привет, Дерек. Ты откуда взялся?" И если даже я, видевший его мертвым, все еще не мог в это поверить, то насколько же труднее было в это поверить Аннет или Джун.
"Да и Лили тоже", - думал я. Лили встретилась нам в третьей комнате. Она толкала перед собой коричневую картонную коробку на чем-то вроде тележки и, сверяясь со списком, складывала в нее пакетики с нитками бусинок. Волосы ее были расчесаны на прямой пробор и убраны назад. Со своим маленьким невыразительным ротиком и круглыми щечками Лили напоминала гувернантку из романа Шарлотты Бронте и была одета так, словно добровольно решила принести себя в жертву. "Тип женщин, которые, тихо и безмолвно страдая, любят своего господина, - подумал я. - Интересно, какие чувства она испытывала к Гревилу?"
Какие бы ни испытывала, она не давала им воли. Едва подняв глаза, она лишь взглянула на меня, когда Аннет пояснила, что Лили собирала родониты, яшму, авантюрины и тигровый глаз для отправки одной из крупнейших ювелирных фирм.
- Эти камни мы импортируем, - сказала Аннет. - Мы занимаемся оптовыми поставками. У нас около трех тысяч клиентов, а то и больше. Есть и крупные фирмы, и мелкие. Мы пользуемся большим авторитетом среди поставщиков полудрагоценных камней. Нас очень ценят. - Она перевела дыхание. - Нам доверяют.
Я знал, что Гревил много ездил по всему миру и покупал камни. Мы часто встречались то накануне его отъезда в Аризону или Гонконг, то после его возвращения из Израиля, но, кроме названий стран, он мне больше ничего не рассказывал. Я наконец понял, чем он занимался и что заменить его будет очень непросто.
Несколько подавленный, я вернулся в кабинет и позвонил его бухгалтеру и в банк.
Они были потрясены и горячо выразили готовность помочь. Менеджер банка сказал, что мне нужно будет утром к нему заехать, однако "Саксони Фрэнклин", компания с ограниченной ответственностью, может спокойно продолжать функционировать. Я без проблем могу все взять в свои руки. Ему нужно было лишь подтверждение адвокатов моего брата, что завещание являлось именно таким, как я сказал.
- Большое спасибо, - ответил я, несколько удивленный, а он тепло заверил, что рад мне помочь. "Должно быть, - с улыбкой подумал я, - дела у Гревила шли гладко".
В страховой компании тоже не оказалось никаких недоразумений из-за смерти моего брата: со страховкой компании с ограниченной ответственностью, похоже, все было в полном порядке - застрахована компания, а не мой брат. Я сказал, что собираюсь потребовать возмещения убытков за разбитое окно. Никаких проблем. Они пришлют соответствующую форму, и я ее заполню.
После этого я позвонил в Ипсуич, в похоронное бюро, в обязанности которого входило забрать тело Гревила из больницы, и договорился с ними насчет кремации. Они сказали, что в пятницу в два часа у них есть "окно", - устраивает? "Да, - ответил я, - я приеду". Тихим вежливым голосом они сообщили мне адрес крематория, чем сразу напомнили, что постоянно имеют дело с родственниками покойных. Гораздо веселее торговать живыми блестящими камешками или скакать на лошадях со скоростью тридцать миль в час, побеждая, проигрывая и рискуя сломать себе шею.
Я сделал еще один телефонный звонок - на этот раз своему хирургу-ортопеду, и, как всегда, наткнулся на его секретаршу. Она сообщила, что он в больнице, а не в своем офисе.
- Не могли бы вы попросить его оставить для меня где-нибудь рецепт? Я упал и подвернул лодыжку, а у меня кончается обезболивающее, - попросил я.
- Не кладите трубку, - прозвучало в ответ, и я стал ждать.
- Я разговаривала с ним, - услышал я вновь ее голос. - Он будет позже. Хорошо бы вам подъехать сюда в пять часов.
Я с благодарностью согласился и прикинул, что мне нужно выехать в районе половины третьего, чтобы не опоздать. Сказав об этом Аннет, я спросил, как они запирают офис.
- Мистер Фрэнклин обычно приходит первым и уходит последним. - Она осеклась, потупив взор. - Я хотела сказать...
- Понимаю, - успокоил я. - Ничего. Я тоже постоянно думаю о нем в настоящем времени. Продолжайте.
- Двойные двери вестибюля запираются изнутри. Далее - дверь, ведущая из вестибюля в офис, как вам уже известно, электронная; дверь склада - та, что в коридоре, - тоже; задняя дверь, через которую все мы входим и выходим, - тоже. Мистер Фрэнклин меняет... менял... номер по крайней мере раз в неделю. И дверь из вестибюля в демонстрационный зал, разумеется, тоже электронная, как и дверь из коридора в демонстрационный зал... - Она замолчала. - Я понимаю, кажется, все это трудно запомнить, но электронные замки на самом деле очень простые. Нужно знать всего три цифры. В прошлую пятницу это были пятерка, тройка и двойка. Система довольно простая. Мистер Фрэнклин поставил такие замки, чтобы избавиться от лишнего количества ключей. Правда, у нас с ним был ключ, которым в случае необходимости можно было вручную открыть эти электронные замки.
- Так вы вспомнили цифры? - спросил я.
- Да, конечно. Просто сегодня утром, когда все это случилось... они вылетели у меня из головы.
- А сейф? - поинтересовался я. - В нем есть какая-нибудь электроника?
- Нет, но в этой тяжелой двери очень сложный замок, хотя снаружи он выглядит обыкновенным. Мистер Фрэнклин всегда сам запирает... запирал... сейф перед уходом. А когда он куда-то надолго уезжал, он оставлял ключ мне.
Меня немного удивила эта неловкая фраза, но я не стал к ней цепляться, вместо этого спросил ее о демонстрационном зале, где я еще не был, и она вновь гордо повела меня по коридору, при помощи магических цифр повернула блестящую медную ручку двери, и мы оказались в помещении, весьма похожем на зал магазина со стеклянными прилавками-витринами, где сама атмосфера свидетельствовала о благосостоянии фирмы.
Аннет включила яркий свет, и зал словно ожил. Она торжественно пошла вдоль прилавков, демонстрируя мне все, что теперь переливалось там разными цветами.
- Здесь представлены образцы того, что у нас есть. Правда, разумеется, не все размеры и кроме шлифованных камней, которые находятся в сейфе. Мы не очень часто пользуемся демонстрационным залом, в основном приводим сюда лишь новых клиентов, но мне нравится здесь. Я люблю камни. Они очаровательны. Мистер Фрэнклин говорит, что камни - единственный дар земли, который людям удается сделать еще более красивым. - Она подняла лицо, вновь ставшее печальным. - Что будет теперь, когда его нет?
- Пока не знаю, - ответил я. - Но в ближайшем будущем мы продолжим принимать и отправлять заказы, пользуясь теми же источниками поставок, что и раньше, то есть будем заниматься тем же, чем обычно. Хорошо?
Она кивнула, несколько успокоившись, по крайней мере на данный момент.
- Только теперь, - добавил я, - вам придется приходить на работу первой, а уходить последней, если вы не возражаете.
- Конечно, нет. Я так и делаю всегда, когда мистер Фрэнклин в отъезде.
Не говоря лишних слов, мы просто посмотрели друг на друга. Потом, словно машинально, она выключила свет и, когда мы вышли, закрыла за собой автоматически запирающуюся электронную дверь.
Вернувшись в кабинет Гревила, я написал ей свой адрес и номер телефона и сказал, что, если она почувствует что-то неладное или просто захочет поговорить, я весь вечер буду дома.
- Я приеду сюда завтра утром после встречи с менеджером банка. Как вы, справитесь? Она неуверенно кивнула.
- Как нам к вам обращаться? Мне кажется, называть вас мистер Фрэнклин было бы не совсем уместным.
- А если просто Дерек?
- Нет-нет, - почти тут же возразила она. - Может быть, скажем, мистер Дерек?
- Ну что ж, если вам так больше нравится...
Для меня это звучало несколько чудно и старомодно, однако она была очень довольна своей находкой и сказала, что передаст всем остальным.
- Кстати, насчет остальных, - подхватил я. - Расскажите мне, кто здесь за что отвечает - вы, Джун, Лили...
- Джун занимается компьютерами и финансовыми операциями, - начала она. - Лили - заказами. Тина является нашей ассистенткой: она помогает Лили и выполняет кое-какую секретарскую работу, как и Джун. Как, впрочем, и я. Мы все делаем то, что в данный момент необходимо. У нас почти нет жестких разграничений обязанностей. Правда, Элфи занимается лишь упаковкой заказов. У него уходит на это все его рабочее время.
- А тот молодой человек с рыжей шевелюрой?
- Джейсон? Не обращайте внимания на его волосы, он неплохой парень. Это наша рабочая сила. В массе камни очень тяжелые. Джейсон носит коробки, работает на складе, выполняет разные отдельные поручения и пылесосит ковры. Иногда он помогает Элфи или Лили, если мы заняты. Я же говорю, что мы вместе делаем все, что необходимо. Мистер Фрэнклин никогда не позволял никому устанавливать какие-то жесткие границы.
- Он так и говорил?
- Да, конечно.
"Коллективная ответственность", - прозвучало у меня в голове. Я преклонялся перед его мудростью. Если все шло гладко, то принцип срабатывал. А на вид здесь все шло своим чередом, и я не собирался ничего менять.
Закрыв и заперев дверцу стенного сейфа ключом Гревила, я попросил Аннет показать мне среди множества других ключей тот, которым открывались электронные двери.
- Вот, - сказала она, отыскав его.
- А от чего другие, вы не знаете?
- Понятия не имею, - смущенно ответила она. От дома, от машины, еще от чего-нибудь. Я рассчитывал со временем разобраться. Попытавшись ободряюще улыбнуться ей, наскоро попрощался с остальными, кто был на месте, и спустился на служебном лифте вниз к ожидавшему меня во дворе Брэду.
- Свиндон, - сказал я. - Медицинский центр, где мы были в пятницу. Ты не против?
- Нет, конечно.
"Даже с радостью", - продолжил я про себя. Нужно было проехать восемьдесят миль, десять миль - в противоположную от дома сторону. Брэду удалось преодолеть их, не проронив ни слова, и я провел это время в раздумьях о том, что я еще не успел сделать, например, съездить к Гревилу домой, сказать, чтобы ему больше не приносили какие бы то ни было газеты, предупредить на почте, чтобы они отсылали всю корреспонденцию отправителям... "К черту все это! - устало решил я. - Ну почему же его угораздило умереть?"
* * *
Просветив и разбинтовав мою лодыжку, ортопед засокрушался. Она отвердела, потемнела и опухла от пальцев до голени. Кожа почти лоснилась от натяжения.
- Ведь я же советовал вам не беспокоить ногу, - упрекнул он с оттенком раздражения.
- У меня умер брат... - оправдываясь, ответил я и рассказал о нападении возле больницы и о том, что мне придется заниматься делами Гревила.
Врач внимательно слушал меня, сильный, рассудительный, преждевременно поседевший человек. Я не знал ни одного жокея, который бы не доверял ему. Он понимал наши потребности и наши страсти, потому что лечил многих из нас, тех, кто жил в тренировочном центре Лэмборн или неподалеку от него.
- Как я на днях уже говорил вам, - сказал он, дав мне закончить, - у вас перелом нижней части малой берцовой кости. Она разошлась с большой берцовой костью там, где должна соединяться. Сегодня они еще дальше друг от друга. Они совершенно не обеспечивают опоры для таранной кости, пяточной кости. У вас теперь порвана боковая связка у лодыжки. Весь сустав стал очень хрупким и ненадежным, как расклеившийся шип с пазом в какой-нибудь мебели.
- Так сколько же это будет заживать? Он мельком улыбнулся.
- С мягкой повязкой проболит еще дней десять, а потом вы сможете на нее наступать. Недели через три сможете сесть на лошадь, если боль от стремени будет терпимой, а болеть будет наверняка. Еще через три недели лодыжка должна достаточно окрепнуть и можно будет скакать.
- Хорошо, - с облегчением сказал я. - Не намного страшнее, чем прежде.
- Страшнее, но заживает не так долго - Отлично.
Опустив глаза, он посмотрел на унылую картину.
- Если вы собираетесь продолжать все ваши путешествия, то вам будет намного спокойнее в гипсе. Через пару дней сможете уже становиться на ногу и почти не чувствовать боли.
- И проходить так шесть недель, пока не атрофируются мышцы?
- Ну, атрофия - это уж слишком сильно. Он, естественно, прекрасно понимал, что прежде всего жокеи должны были иметь сильные мышцы ног, а для этого нужно, чтобы мышцы постоянно работали. В гипсе же они не двигались и быстро слабели. И если даже движение причиняло резкую боль, ее стоило потерпеть.
- Дельта - смесь легкая, - убедительным тоном продолжал он. - Это полимер, а не гипс. Он пористый, обеспечивает хороший доступ воздуха, исключает раздражение кожи. Вам будет удобно. Я бы даже мог вставить туда "молнию", чтобы легче было снимать для физиотерапии.
- А когда я смогу скакать?
- Через девять-десять недель.
Я немного помолчал. Быстро подняв голову, врач посмотрел на меня умным вопрошающим взглядом.
- Ну так что? - спросил он.
- Нет.
Улыбнувшись, он взял моток крепа для повязки.
- Больше не падайте на нее в течение ближайшего месяца, а то придется накладывать шины.
- Постараюсь.
Он вновь крепко замотал ногу от колена вниз до самых пальцев и обратно и выписал новый рецепт на обезболивающее.
- В сутки не больше восьми таблеток и не запивать алкоголем.
Он неизменно повторял это каждый раз.
- Понятно.
Внимательно посмотрев на меня, он встал и подошел к шкафчику, где хранились упаковки и пузырьки с лекарствами. Возвращаясь, он запихивал в бумажный конверт маленький пластиковый пакетик, который протянул мне.
- Я дам вам кое-что под названием "ДФ-118". Как будто специально для вас и предназначалось, ведь ДФ - ваши инициалы! Здесь на три раза. Это очень сильное обезболивающее, и мне бы хотелось, чтобы вы принимали его лишь в том случае, если случится нечто, похожее на вчерашнее.
- Хорошо, - пообещал я, кладя пакетик в карман. - Спасибо.
- После одной дозы вам уже никакая боль не страшна, - улыбнулся он. - От двойной будете парить в невесомости, как воздушный змей. А от тройной можете потерять сознание. Так что я вас предупредил. - Он сделал паузу. - Это как крайнее средство.
- Постараюсь не забыть, - ответил я. - Я вам искренне благодарен.