* * *
Утром Брэд отвез меня в банк, клиентом которого была компания "Саксони Фрэнклин", где я встретился с его менеджером. Молодой и энергичный, он говорил нарочито медленно, словно ожидая, пока его клиент сообразит. "Может быть, это он глядя на мои костыли?" - подумал я. Через пять минут он понял, что я не слабоумный. Затем он поведал мне, что Гревил взял в банке солидную сумму, и выразил надежду на то, что я расплачусь с банком.
- Полтора миллиона американских долларов наличными.
- Полтора миллиона долларов? - переспросил я, пытаясь не показывать, что от его сообщения у меня чуть не перехватило дыхание. - На что?
- На приобретение алмазов. За алмазы, купленные у "Ди-ти-си" - "Си-эс-о", обычно платят наличными, в американских долларах.
Для менеджеров банков, расположенных вокруг Хэттон-Гарден, похоже, это было не в диковинку.
- Он не занимается... не занимался алмазами, - возразил я.
- Он решил расширить сферу деятельности, и мы, естественно, предложили ему свои услуги. Ваш брат долгие годы был нашим клиентом и, к вашему сведению, честным и добросовестным бизнесменом. Мы ценим это. Мы несколько раз давали ему ссуды, и он всегда аккуратно расплачивался с нами точно в срок. - Он откашлялся. - Эта ссуда, взятая три месяца назад, должна быть погашена в течение пяти лет, и, поскольку она предоставлена компании, а не вашему брату лично, сроки, несмотря на его кончину, останутся неизменными.
- Да, понимаю, - сказал я.
- Насколько я понял из нашего вчерашнего разговора, вы намерены продолжать дело брата?
Вместо некоторой тревоги в его голосе мне слышалось облегчение. Но почему? Или я чего-то недопонимал?
- Вы располагаете какими-нибудь гарантиями?
- Соглашение. Мы дали ссуду под капитал "Саксони Фрэнклин".
- Все камни?
- Столько, сколько понадобится, чтобы рассчитаться с долгом. Но главной гарантией всегда были честность и деловые качества вашего брата.
- Я не специалист по камням, - сказал я, - так что, вероятно, продам компанию после утверждения завещания.
Он безмятежно кивнул.
- Возможно, это правильное решение. Мы рассчитываем, что "Саксони Фрэнклин" расплатится с долгом в срок, но мы не против переговоров с ее покупателями.
Он дал мне подписать кое-какие бумаги и попросил у меня образцы моей подписи, чтобы я мог ставить свое имя на чеках "Саксони Фрэнклин". Не спросив о моем опыте как бизнесмена, он пожелал мне удачи.
Я поднялся на свои костыли и пожал ему руку, думая о том, чего так и не сказал.
Не сказал я ему о том, что я жокей, отчего весь Хэттон-Гарден мог бы запаниковать. И я не сказал ему, что, если Гревил и купил алмазов на полтора миллиона долларов, я понятия не имел, где они.
* * *
- Алмазы? - переспросила Аннет. - Но я же говорила вам, что алмазами мы не занимаемся.
- Менеджер банка уверяет, что Гревил недавно приобрел некоторое количество. Где-то в "Ди-ти-си" - "Си-эс-о".
- Центральное торговое объединение? Это "Де Бирс". "Ди-ти-си" - их компания по продаже алмазов. Нет, нет. - Она встревоженно посмотрела мне в лицо. - Не может быть. Он ничего об этом не говорил.
- А скажите, за последние три месяца спрос увеличился?
- Как обычно, - кивнув, ответила она. - Бизнес всегда разрастается. Мистер Фрэнклин неизменно возвращается из своих поездок с новыми камнями. Красивыми камнями, так как не может устоять. Наиболее интересные экземпляры он продает ювелиру, который имеет магазины в таких местах, как Найтсбридж и Бонд-стрит. Это великолепная бижутерия, но камни настоящие. Многие украшения просто уникальны, выполнены с одним-единственным камнем. Это человек с большим именем. Некоторые его произведения ценятся на уровне Фаберже.
- Кто это?
- Просперо Дженкс, - ответила она, ожидая с моей стороны хоть какого-то намека на благоговение.
Я о нем и не слышал, но все-таки кивнул.
- А не вставляет ли он в свои украшения бриллианты?
- Да, иногда. Но он покупает их не у "Саксони Фрэнклин".
Мы были в кабинете Гревила, и я сидел в его вертящемся кресле за необъятным столом, а Аннет раскладывала собранные накануне в кучу бумаги по ящикам и папкам, где они лежали раньше.
- Как вы думаете, Гревил не стал бы хранить бриллианты в этом помещении? - спросил я.
- Разумеется, нет. - Мой вопрос шокировал ее. - Он всегда был очень щепетилен в вопросах безопасности.
- Значит, тот, кто сюда ворвался, не мог рассчитывать найти здесь что-нибудь ценное?
Сдвинув брови, она на секунду застыла с пачкой бумаг в руке.
- Странно, не правда ли? Они вряд ли ожидали наткнуться на какую-нибудь ценность в конторе, если бы понимали что-то в ювелирном деле. А если они в этом не разбирались, то почему выбрали именно этот офис?
Та же молчаливая реакция вместо ответа. Джун с не по годам развитой материнской заботой принесла уже знакомый стул, чтобы я мог положить на него ногу. Поблагодарив ее, я спросил, была ли в компьютере подробная информация о количестве и цене всех шлифованных камней компании.
- Ну конечно же, - удивленно ответила она. - Даты и количества поступлений, даты и количества продажи. Цены закупочные и цены продажные, прибыль, налоги - все, что хотите. Компьютер может сообщить вам о том, что у нас есть, стоимость, что идет хорошо и что - плохо, что лежит здесь, лишь занимая место, уже года два и больше, правда, такого у нас не много.
- И о камнях, хранящихся в сейфе?
- Разумеется.
- Но алмазов там нет?..
- Нет, алмазами мы не занимаемся. Она подарила мне ослепительную улыбку и быстро удалилась, успев на ходу сказать, что предрож-дественское оживление не спадает и за сутки их просто забросали заказами по факсу.
- А кто занимается заказами? - спросил я Аннет.
- Обычными - я. Джун информирует меня о том, что нам нужно. Гранеными камнями и чем-то неординарным занимался сам мистер Фрэнклин.
Она продолжала раскладывать бумаги с некоторым безразличием, так как ее ответственность распространялась лишь на рабочий день. Она была в той же, что и накануне, юбке угольного цвета, но на сей раз в сочетании с черным свитером, наверно, из уважения к Гревилу. Далеко не худая, но и не полная, с красивыми ногами в черных колготках, она производила впечатление обеспеченной, следящей за собой женщины средних лет. Я не представлял себе ее бодрой и веселой, как Джун, даже в молодости.
Меня интересовало, не могла бы Аннет заняться страховкой компании, и она ответила, что возобновила ее сразу после случившегося. Я недоверчиво прочел условия и позвонил в страховую компанию, поинтересовавшись, не увеличил ли мой брат сумму страхования? Не увеличивал ли он ее с тем, чтобы покрыть стоимость алмазов в полтора миллиона долларов? Нет, не увеличивал, но разговор об этом был. Страховая премия показалась ему слишком высокой, и он не согласился. Голос в трубке объяснил, что премия была высокой оттого, что камни часто находились в перевозке, а в этом всегда была немалая доля риска. В компании не знали, решил ли в конце концов мистер Фрэнклин купить алмазы, так как три-четыре месяца назад дело было лишь в стадии наведения справок. Кратко поблагодарив, я положил трубку.
Тут же вновь зазвонил телефон, и, словно в оправдание молчаливого ожидания Аннет, я подошел к нему.
- Алло?
В трубке раздался мужской голос:
- Это мистер Фрэнклин? Я бы хотел поговорить с мистером Фрэнклином.
- Э... э... Не могу ли я вам чем-то помочь? Я его брат.
- Да, возможно, - ответил он. - Я из Вест-Лондонского полицейского суда. Ваш брат должен был быть здесь уже двадцать минут назад. Он никогда не опаздывал. Не могли бы вы сказать, когда его ждать?
- Одну минуту.
Закрыв рукой трубку, я передал Аннет только что услышанное. С округлившимися от ужаса глазами она стала жестами раскаиваться в своей забывчивости.
- Сегодня же его день. Он ходит в суд через вторник. У меня вылетело из головы.
Вернувшись к телефону, я объяснил ситуацию.
- Ой-ой-ой! Как же вы меня огорчили. - Он действительно казался огорченным, но и несколько раздраженным. - Было бы неплохо с вашей стороны предупредить меня заранее. Сейчас совсем нет времени искать замену.
- Понимаю, - поддакнул я, - но дело в том, что в выходные кто-то ворвался в офис. Еженедельник брата с указанными в нем деловыми встречами украден, и мы, по сути дела, не можем никого оповестить.
- Как же все неудачно складывается.
Это прозвучало несколько неуместно с его стороны. "Вот для покойного Гревила все сложилось действительно неудачно", - подумал я. Однако момент для черного юмора был, пожалуй, не совсем подходящий.
- Если у моего брата были среди судей близкие друзья, - сказал я, - я бы очень хотел, чтобы они мне сюда позвонили. Не могли бы вы им передать?
- Конечно, я передам. - Он немного помедлил. - Мистер Фрэнклин был в лицензионной комиссии. Вы хотите, чтобы я сообщил председателю?
- Да, будьте любезны. Всем, кому можно. Он попрощался таким тоном, будто тяжесть свалилась ему на плечи, а я со вздохом сказал Аннет, что нам стоило бы поскорее известить о его смерти всех остальных, заметив, что компания будет функционировать как обычно.
- А как насчет прессы? - поинтересовалась она. - Может быть, опубликовать это в "Тайме" и еще где-нибудь?
- Хорошая мысль. Вы можете взять на себя ее осуществление?
Она ответила, что может, и, прежде чем позвонить в редакции, показала мне кусок написанного ею текста: "Неожиданно в результате несчастного случая скончался Гревил Саксони Фрэнклин, сын..." Она оставила пустое место после слова "сын", которое я сам заполнил, дописав "...покойного полковника и миссис Майлз Фрэнклин". Затем я изменил "брат Дерека" на "брат Сьюзан, Миранды и Дерека" и в самом конце добавил: "Кремация состоится в пятницу, в Ипсуиче".
- А вы не представляете, что он мог делать в Ипсуиче? - спросил я Аннет. Она покачала головой.
- Я ни разу не слышала, чтобы он упоминал это название. Правда, он вообще никогда не говорил со мной ни о чем, что не касалось работы. - Она помолчала. - Не то чтобы отличался скрытностью, но о своей личной жизни он никогда не рассказывал. - Она вновь помолчала. - Он никогда не рассказывал и о вас.
Я вспомнил, что после всех наших с ним встреч я, несмотря на его словоохотливость, практически ничего о нем не узнал, и прекрасно понял, что она имеет в виду.
- Он часто повторял, что самое надежное средство безопасности - держать язык за зубами, - продолжала она. - И просил нас не особо болтать о нашей работе с совершенно незнакомыми людьми, и мы все понимали, что он прав, хотя мы и не храним здесь драгоценные камни. Все ювелиры просто зациклены на безопасности, a diamantaires вообще сумасшедшие на этой почве.
- Что за diamantaires? - спросил я.
- Не что, а кто, - ответила она. - Это торговцы неотшлифованными алмазами. Они их режут, шлифуют и продают ювелирам. Мистер Фрэнклин всегда утверждал, что алмазы - особая статья в отличие от других драгоценных камней. В восьмидесятых сначала поднялся невероятный алмазный бум, за которым последовало резкое падение цен на алмазы. В результате многие diamantaires потеряли свои состояния и обанкротились, а мистер Фрэнклин часто отмечал, что только ненормальный может так перенапрягаться. - Она помолчала. - Вы не могли не слышать о том, что творилось в вашей округе, где на каждом шагу ювелирная компания. В барах и ресторанах об этом только и говорили. Так что я не сомневаюсь, что менеджер банка что-то напутал. Мистер Фрэнклин никогда бы не стал покупать алмазы.
"Если Гревил не покупал алмазов, - думал я, - то куда же, черт возьми, он дел полтора миллиона долларов наличными?"
Купил алмазы. Что же еще? Или деньги по-прежнему спрятаны где-нибудь в укромном месте? Деньги или алмазы на соответствующую сумму. Лежат себе где-то незастрахованные, и если у моего не в меру скрытного, чрезмерно заботившегося о безопасности брата была карта "острова сокровищ" с отмеченным на ней крестиком заветным местом, то я ее еще не нашел. Но я боялся, что скорее всего все это сгинуло вместе с ним под строительными лесами. Если так, то все имущество его фирмы будет конфисковано банком, а это Гревилу понравилось бы меньше всего.
В этом случае большая часть того, что он мне завещал, исчезла бы, как утренний туман.
"Он должен был оставаться верным своим принципам, - угрюмо думал я, - и не связываться с алмазами".
Вновь зазвонил стоявший на столе телефон, и на этот раз к нему подошла находившаяся рядом с ним Аннет.
- "Саксони Фрэнклин", чем можем быть вам полезны? - спросила она и выслушала, что ей ответили. - Нет, к сожалению, вам не удастся поговорить с мистером Фрэнклином лично. Простите, с кем я разговариваю? Мне очень жаль, миссис Уильяме, но мы вынуждены сообщить вам, что мистер Фрэнклин скончался в результате несчастного случая в минувшие выходные. Однако наша компания продолжает функционировать. Чем мы можем быть вам полезны?
В некотором недоумении она, немного послушав, спросила:
- Вы меня слышите? Миссис Уильяме, вы меня слушаете?
Но ей, похоже, не отвечали, и через несколько секунд Аннет, нахмурившись, отошла от телефона.
- Там положили трубку.
- Насколько я понимаю, вы не знаете, кто такая миссис Уильяме.
- Нет, - она немного помялась, - но, похоже, она звонила и вчера. Я, кажется, сказала ей, как и всем остальным, что мистера Фрэнклина не будет на работе целый день. Вчера я не спросила, как ее зовут. Но у нее незабываемый голос.
- Как это?
- Граненое стекло, - коротко ответила она. - Как у мистера Фрэнклина, но ярче выраженный. Похожий на ваш немного.
Я удивился. Сама она говорила, как я решил, на английском без каких-либо отличительных черт, хотя считал, что любая речь обладает своей спецификой. Мне показалось довольно странным, что миссис Уильяме с "граненостеклянным" голосом, молча выслушав про несчастный случай, не поинтересовалась, где, как и когда он произошел.
Аннет ушла к себе в комнату разбирать прессу, а я, достав из кармана записную книжку Гревила, попытался дозвониться по телефонам, где накануне никто не отвечал. Два номера, записанные в конце книжки, оказались телефонами букмекера и парикмахера. Оба выразили сожаление в связи с утратой своего клиента, правда, букмекер несколько меньше из-за привычки Гревила выигрывать.
Лодыжка сильно болела - результат, не побоюсь назвать, общей депрессии вместе с усталостью мышц. Депрессию я испытывал оттого, что все принятые мною до сих пор решения были вполне обычными, но придет момент, когда я могу наделать катастрофических ошибок из-за своего невежества. Я никогда прежде не занимался финансовыми операциями, если не считать моего счета в банке. И единственным знакомым мне "бизнесом" была подготовка лошадей, да и то лишь по наблюдениям, а не по собственному опыту. Но с лошадьми я, по крайней мере, знал, что к чему: там я мог отличить шпинель от рубина. В мире Гревила меня могли облапошить так, что я даже и не понял бы, и мог с треском проиграть еще до того, как узнал бы основные правила игры.
По обе стороны от меня простирался огромный черный стол Гревила, широкий проем для ног был справа и слева ограничен двойными тумбами с ящиками, они словно подпирали стол, как четыре колонны. В основном в них теперь лежало то, что было до взлома, и я начал бесцельно рыться в ближайшем ящике слева, слабо надеясь найти нечто такое, что упустил, или нечто важное, требующее каких-либо действий.
Вместо этого я первым делом наткнулся на игрушки: маленькие черные безделушки, убранные со стола и теперь рядами теснившиеся в ящике. Там был и счетчик Гейгера и множество калькуляторов. Я взял какую-то черную штуковину размером с книжку в мягкой обложке и, с любопытством повертев в руках, так и не понял, каково было ее предназначение.
- Это электрический измеритель, - сказала Джун, влетая в кабинет с кипой бумаг в руках. - Хотите посмотреть, как он действует?
Я кивнул, и она положила его плашмя на стол.
- Сейчас он вам покажет, какое расстояние от стола до потолка, - пояснила она, нажимая кнопки. - Вот, пожалуйста: семь футов и пять с половиной дюймов. Теперь в метрах, - она нажала другую кнопку. - Два метра и двадцать шесть сантиметров.
- Вообще-то мне совсем неинтересно, сколько здесь до потолка, - сказал я. Она рассмеялась.
- Если вы прижмете его к стене, он покажет расстояние до противоположной стены. В одно мгновение, как вы сами убедились, и не надо возиться с сантиметрами. Мистер Фрэнклин купил его, когда решил перепланировать помещения склада. Он рассчитывал, сколько нам понадобится коврового покрытия, сколько краски для стен. Эта штучка все посчитала.
- Вам нравятся компьютеры, да? - спросил я.
- Я просто обожаю их. Всех форм и размеров. Она посмотрела в открытый ящик.
- Мистер Фрэнклин всегда покупал малюсенькие приспособления. - Она вытащила что-то размером с колоду карт в сером кожаном чехольчике и положила себе на ладонь. - Эта крохотная безделушка - справочник туриста. В нем есть телефонные номера заказа такси, авиабилетов, турбюро, службы информации о погоде, посольств, "Америкэн экспресс". - Радостно нажимая кнопочки, она все показывала мне. - Это американская штуковина. В ней есть даже телевизионные каналы и радиочастоты около сотни городов в Штатах, включая Ту-сон в Аризоне, где ежегодно в феврале открывается крупнейшая ярмарка самоцветов. Она поможет вам и в пятидесяти других городах разных стран, таких, как Тель-Авив, Гонконг и Тайбэй, куда постоянно ездил мистер Фрэнклин. - Положив справочник, она взяла что-то еще. - А эта круглая диковина - что-то вроде телескопа, показывает, на каком расстоянии вы находитесь от разных предметов. Для тех, кто играет в гольф. Мистер Фрэнклин объяснял, что она измеряет расстояние до флажка и с ее помощью легко выбрать нужную клюшку.
- Он часто играл в гольф? - спросил я, глядя в телескоп длиной меньше четырех дюймов и рассматривая в нем шкалу, где от нижней отметки "Green" вверх были обозначены расстояния в ярдах - от двухсот до сорока. - Он как-то особо не говорил об этом.
- Я думаю, он иногда играл по выходным, - с сомнением в голосе ответила Джун. - Совместите слово "Green" с самой зеленой отметкой - флажок ведь, кажется, всегда высотой в восемь футов - и верхушка флажка укажет на шкале расстояние. Он говорил, что это очень удобно для дилетантов вроде него. Он говорил: "Никогда не бойся промахнуться, после того как сделал свой лучший удар". - Она слегка погрустнела. - Когда он покупал эти штучки, то всегда показывал их мне, так как знал, что мне они тоже нравятся.
Поискав платок, она, не извиняясь, вытерла глаза.
- А откуда он все это брал?
- В основном выписывал по каталогам. Я был несколько удивлен. Почтовые заказы по каталогам как-то не сочетались с моим представлением о Гревиле, но вскоре я понял, что ошибался.
- Не хотели бы вы посмотреть наш новый каталог? - спросила Джун и успела вылететь в дверь и вернуться, прежде чем я вспомнил, видел ли я старый, и решил, что нет.