- А что здесь неправда? Ты не отмахивайся. Пишут правду. В тюрьму ты был посажен не так просто, а по делам. Теперь выпущен - надо ценить это. Вести себя как следует. Вот твоя сестра Светлана живет как полагается и на нее никаких сигналов нет. Она любит тебя. А ты ведешь себя неправильно. Если наберешься сил, энергии, то можешь исправиться.
- Спасибо, Климент Ефремович.
- Ты не согласен, вижу?
- Нет, почему же? Но такие слова, конечно, не радуют.
- Дочь Надя, находившаяся с тобой в санатории, - от какой жены?
- От Галины - первой жены.
- Как же тебе не стыдно в присутствии 16-летней дочери устраивать пьянки?
Ты можешь махать руками и возмущаться, но, прочитав эти письма, мы все, члены Президиума, им поверили.
- Это и плохо.
- Ты вышел из тюрьмы. Теперь ты на свободе, тебе помогают найти свое место в нашем обществе. Ты должен оценить это по достоинству. Повторяю, ты необъективен к своим поступкам. Ты должен об этом хорошо подумать. Имей в виду, в компании с тобой могут быть и провокаторы, и люди, подосланные нашими врагами.
Сестра твоя ведет себя правильно, хорошо, к ней никто не придерется. Она считает тебя неплохим человеком. Она прямо говорит - во всем виновата проклятая водка. Повторяю, ты неправильно себя ведешь, за тебя душа болит. Наберись сил и возьми себя в руки.
- Спасибо, Климент Ефремович.
- Ты должен твердо заверить, что больше такие безобразия не повторятся. Ты даешь мне слово?
- Что говорить. Надо делать. Я докажу делом.
- Работа будет в зависимости от того, как будешь вести себя дальше. Если по-прежнему, то это не может быть терпимым.
- Первое и главное - надо работать.
- Прежде чем начать работать, надо покончить со всем тем, что тебе мешает жить и работать. Если ты не заверишь нас, что будешь вести себя хорошо, то работы не дадим.
- Хочу просить Вас помочь мне встретиться с Никитой Сергеевичем.
- Я обещаю помочь, но Никита Сергеевич сейчас в отъезде.
- Куда он уехал?
- На юг.
- Я бы мог поехать к нему?
- Не следует этого делать. Он недели через три вернется.
- Сегодня я был у Малиновского, министра обороны, просил у него работу, но он сказал, что без Никиты Сергеевича решить этого вопроса не может. Вы разрешите мне, Климент Ефремович, к Вам изредка приезжать?
- Не возражаю, если будешь приезжать трезвый.
- Если приеду трезвый - пустите, пьяный - выгоните. Я сейчас одинок, не с кем посоветоваться.
- Какую ты хочешь работу?
- Любую. Тяжело сидеть без дела. Выпрашивать неудобно, какую дадут.
- Если министр обороны не может, придется подождать. Еще раз говорю тебе - немедленно брось водку.
- Не такой уж я отпетый пьяница, больше создали славу. Пойду работать и все встанет на свое место, исправлюсь.
- И надо, у тебя есть сила воли, исправляйся. А из твоих слов выходит, пока не работаешь, можно выпивать. Возьми себя в руки.
- Будет сделано, Климент Ефремович.
- Как живет сестра? Ты с ней встречаешься?
- Не знаю, я у нее не бываю.
- Почему? Она любит тебя.
- Дочь, которая отказалась от отца, мне не сестра. Я никогда не отказывался и не откажусь от отца. Ничего общего у меня с ней не будет.
- Это неправильно. Она не отказывается от всего хорошего, что сделал отец. Но в последние годы у твоего отца были большие странности, его окружали сволочи вроде Берия. Было же так, когда он спрашивал меня, как мои дела с англичанами, называл же он меня английским шпионом. Тысячи других невинных людей были расстреляны… Это все мерзости Берия, ему поддакивали Маленков и Каганович.
Я лишь потому уцелел, что он знал меня по фронту со времени гражданской войны. Мы жили в Царицыне рядом - он с твоей матерью, тогда невестой, я с Екатериной Давидовной и Петей. Он знал меня по делам. Когда на меня наговаривали мерзость, он гнал ее от себя, зная, что я не способен на это. Но меня могли и убить, как убили многих. Эта сволочь, окружавшая Сталина, определяла многое. Никто не отказывается от хорошего, что сделал твой отец. Но было много и нехорошего. У меня при Иосифе Виссарионовиче не раз дело доходило с Берия и Молотовым чуть ли не до драки. И ты не прав, когда говоришь, что Светлана отказывается от отца. Он любил ее. Но ты не можешь сказать, что отец был во всем прав. Не будем об этом говорить. Светлана очень хороший человек.
- Дай ей бог здоровья, желаю ей добра.
- Мы строим коммунистическое общество, авторитет которого и внутри страны, и за рубежом исключительно велик. И каждый советский человек должен беречь этот авторитет. Ты не просто гражданин, ты сын великого человека вчерашнего дня, да, повторяю, вчерашнего дня. Ты должен быть человеком, который активно работает, идет в ногу со всей страной в нашем обществе. Мы должны бороться за наши идеалы, за нашу страну. А кто вертит хвостом, тот не гражданин.
- А какое ко мне имеет отношение "вертеть хвостом"?
- Ты не вертишь, но почему к тебе лезут подозрительные люди, где гарантия, что они не подосланы врагами, зачем они тебе?
- Ко мне, действительно, много народа ходит. Вы правы, по лбу не узнаешь, кто хороший, а кто плохой.
- В том-то и дело. Почему эти люди тебе сочувствуют, тебе поддакивают?
- Приходит много народа, во всех не разберешься.
- Среди них есть сволочь и болтуны и, возможно, связанные с заграничными учреждениями. Твое имя враги могут использовать за рубежом в ущерб интересам нашей страны.
- Я все это понимаю. Но я тут не виноват.
- Гони прочь всех шептунов и включайся в общее дело советского народа.
- Хочу помогать, работать вместе со всеми. Других помыслов у меня нет.
- Я доложу о нашем разговоре ЦК и Никите Сергеевичу.
- А этот Тимофеев, письмо которого Вы мне прочитали, ругал Никиту Сергеевича и Аджубея. Я его за это изматерил и на проекте его книги, которую он дал мне на отзыв, я написал, что это такое дерьмо, которое выпускать нельзя.
- Ты с ним разговаривал?
- Раз пять разговаривал. Он пишет книгу очерков о штурмовиках. Во время одного из разговоров он ругал Аджубея за то, что тот, будучи редактором "Комсомольской правды", а затем "Известий", не напечатал два его очерка. Он говорит: не имей сто друзей, а имей Аджубея, зятя Хрущева… Тимофеев, видимо, считает, что я к Никите Сергеевичу должен плохо относиться, а я, кроме благодарности, к нему ничего не имею. Я был у Никиты Сергеевича, он хорошо меня принял, много сделал для меня, я благодарен ему. И когда кое-кто о нем говорит глупости, я им даю резкий отпор.
- То, что ты говоришь сейчас, подтверждает мои слова. Прекрати встречи с подобными людьми. Ты сболтнешь что-нибудь в пьяном виде, они переврут, добавят, преувеличат, и для тебя это может кончиться большими неприятностями.
- Полностью согласен с Вашими словами, Климент Ефремович. Я убежден, что Вы меня любите и желаете только добра.
- Люблю и хочу, чтобы ты жил другой, хорошей жизнью. Помирись с сестрой.
- Я постарше ее и первым к ней не пойду. Придет - приму хорошо.
- Ты давно с ней не встречался?
- За семь лет она ко мне ни разу не приехала. Я это ей не прощу.
- Светлана много раз говорила тебе, чтобы не пил.
- Никогда она мне этого не говорила. Она странная, у нее тяжелый характер, но я ее всегда поддерживал. Случись с ней, что случилось со мной, я бы все пороги обил. Не могла приехать, когда я сидел во Владимире, хотя бы на 15 минут… Дети приезжали.
- Вижу, многого ты не понимаешь. Попал ты в свое время в канаву и, если не возьмешь себя в руки, опять соскользнешь с правильной дороги, на которую тебя вывели.
- Я буду отвечать не словами, а делами.
- Не пей с сегодняшнего дня. Дай слово!
- Я врать не умею. Возьмите надо мной шефство, а я Вас не подведу.
- Вернется Никита Сергеевич, поговорим с ним, попрошу его принять тебя.
- Пока нет Никиты Сергеевича, может быть, уехать куда-нибудь отдыхать? Он дал мне путевки на 4 месяца, а я использовал только один месяц.
- Я не уполномочен руководить тобой.
- Я Вам бесконечно благодарен, дорогой Климент Ефремович, за эту беседу. Мое единственное желание, как можно скорее получить работу".
За этой суконно-услужливой записью помощников Ворошилова со всей очевидностью проступали тайные пружины и смысла разговора. Это старая "сталинская гвардия" разговаривала с непутевым сыном своего бывшего вождя. Увещевала, уговаривала, пугала, намекала… Ты, Василий, пойми: другие времена - другая жизнь. И этот безнадежно повторяемый призыв "Не пей!" на самом деле означает иное - "Молчи! Не болтай языком! Мало ли что у нас на уме, мы ведь помалкиваем!"
Поведение же сына Сталина - это поведение безнадежного пьяницы во всей красе, со всеми неуклюжими попытками хитрить, уходить от неприятных тем, обещать, что угодно, зацикленность на одной теме, в данном случае - "Дайте работу". Какая там работа! Кем он мог работать? Как? Пьяницы всегда врут так - упрямо, безнадежно, хотя всем вокруг все про них уже понятно.
Да, он ничуть не изменился даже за годы в тюрьме. Стоит выпить - и в нем тут же проявляется исковерканный вседозволенностью двадцатипятилетний генерал, перед которым все стоят навытяжку. И в грехи отца он ничуть не верит, и Ворошилов с Хрущевым для него только предатели, и сестра, отказавшаяся от отца, тоже…
Ворошилов после разговора направил записку Хрущеву.
"Очень прошу ознакомиться с беседой, которая записана почти слово в слово. Василий Сталин вел себя скромно и "немножко испуганно", как мне показалось, но был вежлив и предупредителен в разговоре. Просит дать ему работу, связывая ее со своим поведением. "Дайте мне работу и я исправлюсь", - все время твердил об этом. Сообщи, пожалуйста, и свое мнение, и предложение по существу. С большим братским приветом К. Ворошилов".
Хрущев передал записку Суслову. А уже на следующий день в ЦК КПСС поступила секретная записка Генерального прокурора СССР Руденко и председателя КГБ СССР Шелепина совершенно иного содержания.
"Совершенно секретно
Считаем необходимым доложить ЦК КПСС о следующем: Несмотря на даваемые ЦК КПСС заверения, В. Сталин систематически пьянствует, проводит время в кругу лиц с низкими моральными качествами, пьяницами, грубит окружающим, выражается нецензурными словами в присутствии женщин и детей, допускает враждебные разговоры антисоветского порядка и возводит клевету на отдельных руководителей Коммунистической партии и Советского правительства.
Недавно, будучи в нетрезвом состоянии, В. Сталин наехал на машину японского посольства. В результате сидящий в ней сотрудник посольства получил ушиб головы. После столкновения с автомашиной японского посольства он не остановился и с места происшествия скрылся.
В. Сталин вызывался в Комитет госбезопасности и предупреждался о неправильном поведении, однако никакого воздействия эта беседа на него не возымела, и он по-прежнему ведет себя неправильно. Находясь в санатории Министерства обороны в Кисловодске, также систематически пьянствовал, нарушал установленный режим пребывания в санатории, проводил время с сомнительными лицами и вел себя непристойно.
В. Сталин на днях посетил китайское посольство, где якобы, по его словам, оставил письмо на имя Мао Цзе-дуна. Подробности разговора в посольстве и содержание этого письма нам не известны.
По имеющимся у нас данным, В. Сталин намерен пойти в китайское посольство и остаться там. Учитывая все это, КГБ и Прокуратура СССР вносят предложение об отмене постановления Президиума Верховного Совета СССР от 11 января 1960 г. и водворении В. Сталина в места лишения свободы для дальнейшего отбытия наказания согласно приговору Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 2 сентября 1955 г.
Проект постановления ЦК КПСС и постановления Президиума Верховного Совета Союза ССР прилагаются".
Хрущев, узнав об аварии, устроенной Василием Сталиным, долго матерился, спрашивал: "Что будем делать? Посадить - погибнет. Не посадить - тоже".
А еще через день происходит заседание Президиума ЦК КПСС, на котором рассматривается единственный вопрос - о Василии Сталине. На этом заседании Ворошилова резко критикуют, ему просто устраивают разнос - за то, что согласился на встречу с Василием Сталиным, за неправильное поведение во время разговора, беспринципность и политическую близорукость. Остались только тезисные обрывки состоявшегося обсуждения.
"Т. Суслов. Это антисоветчик, авантюрист. Следует пресечь деятельность В. Сталина. Отменить указ, водворить обратно в заключение. Поведение т. Ворошилова… Не надо было связываться, создается впечатление, что эту мразь вы поддерживаете. Себя держали с ним не как член Президиума ЦК.
Т. Ворошилов. Я принял этого дурачка. То, что прочтено - подлейшая ложь.
Т. Игнатов. Водворить в тюрьму. Перерождение привело его к измене Родине. В данном случае он к вам пришел как друг. От вас он пошел в китайское посольство.
Т. Мухитдинов. В. Сталин оказался подлой, грязной личностью. Зачем т. Ворошилову надо было его принимать? К чему проявлять о нем такую заботу? Зачем надо ему говорить о себе? Советовали писать - что он может написать? Неправильный ход беседы.
Т. Шверник. Ты напрасно горячишься, неправильно сделал, что связываешься с этим человеком. Непартийное поведение. Изолировать.
Т. Фурцева. Что касается В. Сталина, надо его изолировать. В. Сталин дискредитирует вас и Президиум ЦК. Какой же он Вам сын, от Вас он пошел в китайское посольство.
Т. Куусинен. В. Сталин двурушник, антисоветский человек. Вы не в качестве Председателя его принимали - тем хуже. Он сумел противопоставить Вас партийному руководству. Тон беседы - что Вы его поддерживаете - нельзя оставить без осуждения.
Т. Козлов. В. Сталин - предатель Родины, побежал в китайское посольство. Его место в тюрьме. Запись беседы двойственная. Приласкал В. Сталина. После беседы с т. Хрущевым он никуда не побежал, а после вашей беседы он побежал в китайское посольство. Осудить поведение.
Т. Полянский. Зачем понадобилось принимать… Если личный прием, зачем требовалось стенографировать? Другой повод? Что-то было не так. Зачем жалобы - "Я старик, скоро уйду", заявление "пока я жив, тебя никто не тронет". Осудить поведение.
Т. Косыгин. В. Сталин - государственный преступник. Изолировать. Неправильно, что принял. Т. Ворошилов неправильно ведет себя, обзывая товарищей. Вот: Вы - старый человек… Зачем это говорить?
Т. Ворошилов. Клянусь, что это выдумки.
Т. Косыгин. Осудить поведение т. Ворошилова.
Т. Ворошилов. Вы осудили поведение мое, что принял В. Сталина, признаю это.
Предложения:
1) Отменить постановление в связи с…
2) Считать неправильным поведение т. Ворошилова в связи с приемом В. Сталина".
Да, попал товарищ Ворошилов, попал… Судя по репликам, у товарищей была на руках более подробная стенограмма разговора, чем та, что Ворошилов послал Хрущеву. Что, впрочем, неудивительно - его помощники, естественно, работали на КГБ.
Конечно, многим сегодня покажется, что обзывать Василия Сталина "двурушником", "грязной личностью", "предателем" это уж слишком. Но ведь сегодня мало кто помнит, что это было за время. Именно в том году в центральных газетах Китая была опубликована официальная статья "Да здравствует ленинизм!" В ней резко даже не критиковался, а обвинялся Советский Союз и КПСС за предательство коммунистических идей. Советский Союз был окончательно возведен в статус врага. В пропагандистский обиход китайцев прочно вошел термин "Угроза с Севера". Китайцы не могли простить развенчания Сталина, который в глазах китайского народа воплощал идеалы социализма. По их мнению, разоблачения сталинских преступлений вели к идеологической и психологической деградации народа, которая бы обернулась крахом надежд на возрождение великого Китая.
Так что Советский Союз оказался между двух врагов - между Западом и Китаем. Война с Китаем уже превращалась в реальность, уже говорили, что Китай будет воевать с помощью тактики "людских волн" - миллионы китайцев двинутся на наши границы, одна волна за другой, пока не сметут все… В такой ситуации задергаешься! А тут сын Сталина обращается к китайцам за помощью, пишет письмо Мао!..
И вот еще что тут - ведь сами-то они, сами, самые что ни на есть "сталинские соколы", им выращенные и на вершины власти возведенные. И прекрасно понимают они, что в стране миллионы людей в Сталина по-прежнему верят, а их во главе с дорогим Никитой Сергеевичем считают предателями…
А тут Василий Сталин, пусть уже и жалкий, ничтожный пьяница, но ведь за ним - тень самого… И люди недаром к нему льнут, и китайцы не просто так якшаются!
Но тем не менее по результатам состоявшегося обсуждения Президиум ЦК КПСС принял постановление.
"В связи с преступным антиобщественным поведением В. Сталина отменить постановление Президиума Верховного Совета СССР от 11 января 1960 г. о досрочном освобождении В. Сталина от дальнейшего отбытия наказания и снятия судимости; водворить В. Сталина в места лишения свободы для отбытия наказания согласно приговору Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 2 сентября 1955 года".
А спустя год, 7 апреля 1961 г., Председатель КГБ Шелепин и Генеральный прокурор Руденко направляют в ЦК КПСС секретную записку.
"28 апреля 1961 года подлежит освобождению из тюрьмы в связи с отбытием срока наказания Сталин В. И.
За период пребывания в местах заключения В. И. Сталин не исправился, ведет себя вызывающе, злобно, требует для себя особых привилегий, которыми он пользовался при жизни отца.
На предложение, сделанное ему о том, чтобы после освобождения из тюрьмы выехать на постоянное жительство в гг. Казань или Куйбышев, В. И. Сталин заявил, что добровольно из Москвы он никуда не поедет.
На предложение о смене фамилии он также категорически отказался и заявил, что если ему не будут созданы соответствующие условия (дача, квартира, пенсия и т. д.), то он "молчать не будет, а станет всем говорить о том, что осудили его в свое время необоснованно и что в отношении его чинится произвол".
В неоднократных беседах с ним он постоянно подчеркивал, что по выходе из тюрьмы будет добиваться приема у товарища Н. С. Хрущева и у других членов Президиума ЦК КПСС, а также писать письма и заявления в различные инстанции. При этом он высказал мысль о том, что, возможно, снова обратится в китайское посольство с просьбой отправить его в Китай, где он будет лечиться и работать…"
Ну да, опять работать. Это кем же можно работать в стране, которая готовится к войне с твоей родиной?
"Прокуратура СССР и Комитет госбезопасности убеждены, что В. И. Сталин, выйдя на свободу, будет снова вести себя по-прежнему неправильно.
В связи с этим считаем целесообразным Постановлением Президиума Верховного Совета СССР, в порядке исключения из действующего законодательства, направить В. И. Сталина после отбытия наказания в ссылку сроком на 5 лет в г. Казань (в этот город запрещен въезд иностранцам). В случае самовольного выезда из указанного места, согласно закону, он может быть привлечен к уголовной ответственности. В г. Казани предоставить ему отдельную однокомнатную квартиру.