- И потому не может устроиться на нормальную работу, - заметил Малоун.
От церкви они прогулочным шагом двинулись к Сене. Неприветливый свежий ветер гнал опавшие листья по разлинованной зимними солнечными лучами сухой аллее. Через электронную почту Сэм договорился с Фоддреллом о встрече, и тот велел им подойти на улицу Бюшри, 37. Малоун стоял, не веря своим глазам: по указанному адресу располагался букинистический магазин!
"Шекспир и компания" - достопримечательность города, упомянутая во всех парижских путеводителях, аналог известного в начале XX века магазина Сильвии Бич. Благодаря доброте и щедрости Сильвии через ее лавку в мир большой литературы попали многие известные писатели - Хемингуэй, Паунд, Фицджеральд, Стайн, Джойс… Нынешний магазин открыл пятьдесят лет назад американец, позаимствовав в том числе и старое название. Реинкарнация имела мало общего с оригиналом, однако и для нее нашлась ниша в богемных кругах.
- Твой друг - книгочей? - осведомился Малоун.
- Он как-то упоминал об этой лавке. Собственно, он тут поначалу жил. Хозяин пускает постояльцев. Между полок стоят раскладушки. Расплачивается человек работой по магазину плюс каждый день прочитывает какую-нибудь книгу. По-моему, ужасно глупо.
Малоун усмехнулся. Как же, читал о таких постояльцах! Называют себя перекати-поле и нигде дольше чем на несколько месяцев не задерживаются.
Как-то он заглядывал в этот магазинчик, но обычно наведывался в другой, в паре кварталов отсюда, - "Эбби Букстор". Там, среди развалов подержанных книг, ему несколько раз удавалось найти отлично сохранившиеся первые издания.
Ярко выкрашенный эклектичный деревянный фасад лавки, казалось, вот-вот рухнет с каменного основания. Перед хлипкими витринами-окнами стояли пустые столы-тумбы. Двери магазина ежеминутно то открывались, то закрывались, на тротуаре было не протолкнуться. До Рождества оставалось всего два дня - тем и объяснялся наплыв людей.
- Джимми ждет нас наверху, у зеркала любви, - сказал Сэм. - Бог знает, что это за штука.
Они вошли внутрь.
В нос ударил запах ветхости. Под потолком перекрещивались старые дубовые балки, пол устилала потрескавшаяся плитка. Полки у стен ломились от книг, расставленных вперемешку, безо всякой системы. То, что не поместилось на полки, лежало на полу. В безвкусных латунных люстрах ярко сияли не прикрытые плафонами лампы. Среди полок бродили тепло одетые покупатели, все в пальто, шарфах и перчатках.
Малоун с Коллинзом поднялись по красной лестнице на следующий этаж. Наверху среди развала детских книг сверкнуло длинное настенное зеркало, оклеенное фотографиями и благодарственными записочками от бывших постояльцев с выражениями искренней любви и признательности за неповторимый жизненный опыт. По центру выделялся свежий ярко-розовый листок.
"Сэм, вспомни наш прошлогодний разговор.
Тот, о ком я говорил, был прав.
Загляни в его книгу в разделе "Деловая литература".
- Что за дурацкий розыгрыш? - раздраженно пробормотал Малоун. - Этот парень часом не обкурился?
- Все в порядке, - успокоил его Сэм. - Он чертовски мнителен. Такое поведение вполне в его духе. Со мной он начал общаться только после того, как убедился, что я и вправду работаю в Секретной службе. И то постоянно придумывал пароли, менял их…
Тут Малоун всерьез засомневался, стоит ли овчинка выделки. Неплохо бы проверить свои подозрения… Быстрым шагом он пересек торговый зал и, нырнув в низенький дверной проем с забавным наставлением "Не отказывай в гостеприимстве страннику - вдруг это переодетый ангел?", выглянул в окно.
От самой церкви до магазина на расстоянии в сто футов за ними следовал длинный, как рельса, доходяга в мешковатых армейских брюках, короткой темно-синей куртке и черных ботинках. Пока они с Коллинзом рассматривали фасад магазина, "хвост" притормозил у ближайшего кафе, а теперь направился к книжному…
Напоследок Малоун решил кое-что уточнить.
- Фоддрелл знает, как ты выглядишь? - обернулся он к Сэму.
Тот кивнул.
- Я отправил ему фото.
- Свое он, полагаю, не прислал?
- Да я и не просил, - растерянно сказал молодой человек.
Малоун вспомнил о записке на зеркале любви.
- О ком говорил Фоддрелл? Кто был прав?
ГЛАВА 19
Лондон
13.25
Грэм Эшби вместе с высыпавшими из автобусов туристами неторопливо зашагал к Вестминстерскому аббатству.
В этом святилище - свидетеле тысячелетия английской истории - его всегда охватывал благоговейный, до дрожи в коленях, трепет.
Всех монархов, за исключением двух, со времен Вильгельма Завоевателя короновали именно здесь, в бывшем бенедиктинском монастыре, ныне сердце англиканской церкви и местопребывании правительства. Не нравилось ему лишь явное влияние французской архитектуры. Глупо, конечно, - на строительство этого шедевра зодчих вдохновлял Реймский собор, Амьенский, Сент-Шапель. Как метко выразился один журналист, "Вестминстер - это превосходный перевод великой французской мысли на английский".
Оплатив на входе билет, Эшби вслед за толпой направился в Уголок поэтов к мемориальным доскам и скульптурным изваяниям известных литераторов: Шекспира, Вордсворта, Мильтона и Лонгфелло. Рядом покоились Теннисон, Диккенс, Киплинг, Харди, Браунинг. Эшби скользил взглядом по памятникам и бесчисленным посетителям, пока не заметил у надгробия Чосера мужчину в клетчатом костюме, кашемировом галстуке, карамельного цвета перчатках (руки его были пусты) и прекрасных лоуферах от "Гуччи".
Мужчина с восхищением рассматривал старое пятисотлетнее каменное надгробие.
- Вам знаком художник Готфрид Кнеллер? - приблизившись к нему, спросил Эшби.
Тот пристально взглянул ему в лицо слезящимися глазами пугающего янтарного цвета.
- Пожалуй. Это великий придворный живописец восемнадцатого века. Похоронен, полагаю, в Туикнеме.
На упоминание о Туикнеме требовалось дать правильный ответ. Кстати, интересно он придумал с ирландским акцентом.
- Говорят, Кнеллер терпеть не мог Вестминстерское аббатство. Тем не менее у восточного входа в монастырь есть его памятник.
Мужчина кивнул.
- Вот что он сказал: "Богом клянусь, в Вестминстерском аббатстве меня не похоронят. Там хоронят лишь идиотов".
Верная цитата. Значит, по телефону говорил именно он. Только голос немного другой: скорее гнусавый, чем гортанный. Да еще акцент.
- С добрым утречком, лорд Эшби, - произнес наконец с улыбкой мужчина.
- А вас мне как называть?
- Может, Готфрид? В честь великого живописца. Он, кстати, довольно точно охарактеризовал усопших, покоящихся в стенах аббатства. Тут полно идиотов.
Эшби с любопытством разглядывал лицо собеседника: крупный нос, большой толстогубый рот, короткую бородку с проседью. Больше всего притягивали внимание поблескивающие из-под кустистых бровей янтарные глаза. Точь-в-точь как у рептилии.
- Лорд Эшби, на самом деле я выгляжу иначе, поверьте. Не пытайтесь запомнить мою внешность, не тратьте время зря.
- Я всегда предпочитаю знать, с кем имею дело.
- А я предпочитаю о клиентах ничего не знать. Но вы, лорд Эшби, исключение из правил. О вас я много чего выяснил.
Играть в игры с желтоглазым дьяволом Эшби не собирался.
- Вы единственный владелец акций крупного банковского учреждения в Англии, состоятельный человек, живете припеваючи и в ус не дуете. Сама королева считает вас экспертом в области финансов.
- Вы наверняка живете не менее увлекательно.
Мужчина улыбнулся, показав щель между передними зубами.
- Что вы, милорд! Смысл моей жизни - радовать вас.
Эшби пропустил сарказм мимо ушей.
- Вы готовы помочь с делом, которое мы обсуждали?
Желтоглазый медленно двинулся в сторону скульптур, с интересом разглядывая памятники. Точь-в-точь как другие посетители.
- Только если вы займетесь доставкой.
Англичанин вынул из кармана связку ключей.
- Это от ангара. Самолет заправлен под завязку. Зарегистрирован в Бельгии на несуществующее лицо.
Готфрид забрал ключи.
- И?
От взгляда янтарных глаз Эшби вновь стало не по себе.
- Вот номер швейцарского счета и пароль. - Он протянул собеседнику полоску бумаги. - Там половина гонорара. Остальное - после.
- Срок - два дня, как вы и хотели. На Рождество. Условие в силе?
Эшби кивнул.
Желтоглазый сунул ключи и бумагу в карман.
- До чего же тогда изменится мир!
- Так и задумано.
Готфрид издал короткий смешок.
Они неторопливо зашагали в глубь собора к мемориальной доске, на которой годом смерти значился 1669-й. Желтоглазый указал рукой на стену.
- Сэр Роберт Степлтон. Знаете такого?
- Драматический поэт, - ответил Эшби. - Посвящен в рыцари Карлом Вторым.
- Если не ошибаюсь, по происхождению он француз, монах-бенедиктинец. Впоследствии стал протестантом, верным подданным английского короля. Церемониймейстер покоев Карла Второго.
- Вы хорошо знаете английскую историю.
- По сути, он оппортунист. Человек с большими амбициями. Поставив себе цель, не останавливался ни перед чем. Вроде вас, лорд Эшби.
- И вроде вас.
Тот снова усмехнулся.
- Это вряд ли. Я обычный наемный работник.
- Дорогой работник.
- Хорошие работники дешевыми не бывают. Два дня… Не беспокойтесь, успею на место в срок. А вы не забудьте выполнить последнее обязательство.
И Готфрид, смешавшись с толпой, исчез в южной галерее.
Эшби смотрел ему вслед. Ловко улизнул! От этого жуткого человека, напрочь лишенного моральных принципов, у него мороз шел по коже, хотя за свою жизнь с кем только ему не приходилось иметь дело. Как давно Готфрид в Англии, выяснить не удалось. Позвонил он сам, неделю назад. Потом звонил еще несколько раз, всегда неожиданно. По телефону они обговорили условия сделки. Эшби быстро выполнил свою часть обязательств, оставалось лишь дождаться подтверждения со стороны Готфрида. Он запасся терпением - и дождался.
Итак, через два дня…
ГЛАВА 20
Долина Луары
14.45
Из Парижа автомобиль умчал Торвальдсена на юг, в тихую французскую долину, опоясанную холмами с зелеными виноградниками. Посреди извилистой мутной реки Шер - притока величавой Луары, - словно пришвартованный корабль, стоял замок. Не мрачная серая громада. Не глухие, готовые к осаде стены с бойницами, не осыпающиеся древние развалины - скорее сказочное видение, роскошная средневековая картинка: переброшенный к крыльцу мостик, изумительный фасад из камня и кирпича, башенки, шпили, коническая крыша…
Датчанин сидел в большой гостиной, ярко озаренной светом двух электрических кованых канделябров. Под потолком темнели великолепные балки из каштана, насчитывающие не одну сотню лет - старые мастера знали свое дело. На обшитых панелями стенах висели чудесные полотна Лесюёра, картина Ван Дейка и несколько отличных масляных портретов (особо почитаемые предки, решил Торвальдсен). Напротив, в изысканном кожаном кресле в стиле Генриха II, сидела хозяйка замка - женщина с чарующим голосом, приятными манерами и незабываемыми чертами лица. Элиза Ларок имела репутацию человека проницательного, решительного, а кроме того, упрямого и навязчивого.
На последнюю ее черту Торвальдсен особенно надеялся.
- Признаюсь, ваш визит меня удивил, - сказала она.
Ее губы тронула улыбка, вроде бы искренняя, но какая-то отрепетированная.
- Я много наслышан о вашей семье, - ответил он.
- А я хорошо знакома с вашим фарфором. В столовой у меня целая коллекция. Два кольца, подчеркнутые прямой линией, - символ высшего качества.
В благодарность за комплимент гость учтиво склонил голову.
- Репутацию моя семья зарабатывала несколько веков.
В темных глазах Элизы светилось любопытство и настороженность. Явно чувствуя себя не в своей тарелке, она отчаянно пыталась это скрыть.
Его детективы, узнав о прибытии самолета, проводили Ларок от аэропорта Орли до самого замка. И пока Коттон с Сэмом промышляли в Париже, Торвальдсен отправился за уловом на юг Франции.
- Скажу честно, герр Торвальдсен, - начала по-английски Элиза, - приняла я вас из любопытства. Я безумно устала после вчерашнего перелета из Нью-Йорка, мне и вправду не до гостей.
Датчанин рассматривал прекрасное сочетание изящных черт профессиональной манипуляторши. Уголки ее губ дрогнули, и на лице появилась очередная выверенная улыбка.
- Это фамильный замок? - спросил он, пытаясь ее отвлечь.
В глазах Элизы мелькнула вспышка раздражения.
- Да, построен в шестнадцатом веке. За образец взят замок Шенонсо - он отсюда неподалеку. Райский уголок, сплошная пастораль.
Внимание Торвальдсена привлекла темная дубовая полка над камином в дальнем конце комнаты. Поистине прекрасная вещь! Он повидал немало французских особняков: все они были пустынны, точно гробницы, - но этот замок не имел с гробницей ничего общего.
- Мадам Ларок, вам известно, что мое состояние значительно больше вашего. Миллиардов на десять евро.
Его взгляд скользнул по высоким скулам Элизы, серьезным глазам, четко очерченному рту. Черный, контрастный со светлой кожей цвет волос был выбран наверняка не случайно (в том, что волосы крашеные, учитывая возраст Ларок, сомневаться не приходилось). Словом, привлекательная женщина. Умная, уверенная в себе. Привыкшая все делать по-своему, не терпящая прекословия.
- Это очевидный факт. Но какое мне дело до вашего состояния?
Выдержав подчеркнуто долгую паузу, датчанин медленно проронил:
- Вы меня оскорбили.
На ее лице отразилось недоумение.
- Как? Мы ведь только познакомились.
- Я владею одной из крупнейших и наиболее прибыльных корпораций в Европе. У меня есть дополнительный бизнес по всему миру: в нефтегазовой отрасли, в сфере телекоммуникаций, в производстве, - где трудится более восьмидесяти тысяч человек. Мой ежегодный доход намного превосходит доход от ваших предприятий. И все же вы меня оскорбляете.
- Герр Торвальдсен, в чем дело?
Элиза растерялась. В том-то и прелесть неожиданных ударов - преимущество всегда на стороне нападающего.
Сработало два года назад на площади в Мехико. Работает и в изысканной гостиной…
- Я хочу принять участие в вашем деле, - объявил он.
- В каком деле?
- Ну, в самолете меня с вами вчера не было, поэтому я лишь осмелюсь предположить, что Роберт Мастроянни - мой друг, между прочим - получил интересное предложение. А меня обошли.
У Ларок не дрогнул ни один мускул - не лицо, а холодный могильный камень.
- Какое предложение?
- Вступить в Парижский клуб. - Он решил не давать ей возможности ответить. - У вас удивительная родословная. Вы прямой потомок Карло-Андреа Поццо ди Борго. Ваш великий предок родился на Корсике, под Аяччо, восьмого марта тысяча семьсот шестьдесят четвертого года. Заклятый враг Наполеона, свою жизнь он посвятил международной политике, виртуозно направляя все силы против императора, пока тот окончательно не пал. Классическая корсиканская вендетта. Не пистолеты, не кинжал пустил он в ход, а дипломатические интриги - смертельное оружие, решившее судьбу не одной нации.
Торвальдсен умолк: пусть собеседница обдумает его слова.
- Не волнуйтесь, - снова заговорил он. - Я не враг. Даже напротив. Я восхищен тем, что вы делаете. И хотел бы присоединиться.
- Даже если на миг предположить, что вы хотя бы отчасти правы, почему я должна дать положительный ответ? - дружелюбным, без тени напряженности голосом лениво осведомилась Элиза.
- Ну, это же очевидно, - не менее спокойным, уверенным тоном отозвался датчанин.
Ларок выжидающе смотрела на него.
- У вас утечка информации.
ГЛАВА 21
Париж
Спустившись на первый этаж, Коттон с Сэмом отыскали загроможденный книгами стеллаж под вывеской "Деловая литература".
- Мы активно переписывались с Фоддреллом по электронке, - сказал Коллинз. - Он большой противник Федеральной резервной системы. Называет ее гигантской заговорщической организацией, созданной с целью уничтожить Америку. Поверьте, в его словах есть зерно здравого смысла. А так Фоддрелла, конечно, заносит.
Малоун улыбнулся.
- Рад, что ты умеешь отделять зерна от плевел.
- Поймите, я не оголтелый фанатик. Я лишь уверен, что некоторые люди манипулируют финансовыми системами. Не с целью поработить планету или уничтожить все живое, нет. Просто из жадности. Так легче приумножить и сохранить богатство. Их действия сильно влияют на экономику, причем не лучшим образом.
Вероятно, Сэм был прав, однако доказательств не хватало. Перед отъездом из Кристиангаде Малоун изучил сайт Коллинза, а также сайт Джимми Фоддрелла. Особой разницы между ними он не заметил, разве что Фоддрелл нагнетал больше ужаса, предрекая конец света.
- Что конкретно мы ищем?
- Книгу известного финансового консультанта. Он интересуется той же сферой, что и мы с Фоддреллом. Я читал ее несколько месяцев назад.
Коллинз двинулся вдоль полок.
Малоун наметанным взглядом профессионала пробежался по корешкам книг, по разношерстным названиям. Если бы поставщики принесли ему в магазин ящик такого добра, большую часть он вернул бы обратно. Видимо, в Париже ценность подобного хлама вырастала в разы - как-никак Левый берег, под боком Сена, собор Парижской Богоматери…
- Вот она!
Сэм вытащил большой том в золотистой мягкой обложке. "Тварь с острова Джекил".
- Ее подложил Фоддрелл, - пояснил он. - Вряд ли тут случайно завалялся второй экземпляр.
Людей в магазине прибавилось - все спешили нырнуть с холодной улицы в теплый зал. Коттон огляделся в поисках долговязого - тот как сквозь землю провалился. В принципе, все понятно, но… Ладно, видимо, лозунг нынешнего дня - "Терпение, только терпение".
Малоун забрал у Коллинза книгу, пролистал. Ага! Между страниц лежала записка.
"Возвращайтесь к зеркалу".
Он раздраженно покачал головой.
На розовом листке бумаги к прежнему указанию добавились еще две строчки.
"Кафе "Д’Аржан", улица Данте, 34.
Тридцать минут".
Малоун во второй раз быстро прошел через зал к окну. Голые, точно метлы, деревья стояли тихо, лишь тонкие узорные тени ветвей по мере движения полуденного солнца вытягивались длиннее и длиннее. Три года назад в Вашингтоне он ходил с Гарри в Международный музей шпионажа. Сына интересовало, чем отец зарабатывает на жизнь. Музей превзошел все ожидания, экспонаты обоим очень понравились. Напоследок он купил Гарри книгу о шпионском ремесле с развлекательной точки зрения, где в одной из глав объяснялось, как незаметно приближаться к агенту.
Словом, Малоун понимал, что происходит. Оставалось только терпеливо ждать.
Коллинз подошел к окну вслед за ним.
Внизу хлопнула дверь. Из магазина с большим прямоугольным пакетом в руках вышел долговязый. Судя по цвету и форме, с той самой книгой об острове Джекил.
- Старый трюк. Так уже никто не делает. Подобным способом выясняют, кто хочет с тобой встретиться. Твой приятель пересмотрел шпионских фильмов.