- Ты сама всегда всех учила, как надо жить, - ответила Хелена. - Лезла со своими советами, командовала и злилась, если не выходило по-твоему. Эдакая всезнайка. Ты, наверное, поэтому и на адвоката пошла учиться, чтобы получить право выяснять отношения с людьми на законном основании.
От изумления я даже приоткрыла рот. На мой взгляд в семье я всегда была тем, кому постоянно приходилось приспосабливаться. "Мария, не обижай младших!", "Отдай эту куклу Эве, ты уже большая, возьми какую-нибудь другую игрушку!", "Вынеси ковры на улицу, ты же большая и сильная девочка!", "Не включай громко музыку, Эва и Хелена еще сидят за уроками. Они не умеют решать задачи так быстро, как ты".
Однажды я услышала, как мать, разговаривая со своей приятельницей, сказала: "Эва и Хелена нуждаются во мне. А Марии я никогда не была нужна, она всегда была сильной и самостоятельной девочкой. Знаешь, наверное, матери больше любят слабых детей, которые к ним тянутся".
Тогда я не могла понять, почему Эва и Хелена так нуждаются в матери, - ведь не в пример мне они были послушными и примерными девочками. Я же всегда была бунтаркой, а в переходном возрасте вообще вела себя как самый настоящий мальчишка-хулиган. Но родители никогда не пытались разобраться, что же со мной происходит, заглянуть, что скрывается за грубой оболочкой девочки-пацанки. Они всерьез воспринимали меня такой, какой я была лишь чисто внешне. Замечали лишь то, что хотели видеть. Хотя, наверное, я и на самом деле была упертой девицей, ведь не зря до последнего упорно считала Эки убийцей невинных девушек.
- И как же вы ко мне на самом деле относитесь? - спросила я с легкой угрозой в голосе. Пора наконец поговорить начистоту и избавиться от глубокой детской обиды на родителей и сестер, которая жила во мне, сколько я себя помню. От обиды на то, что они никогда не признавали меня своей и как чужака выталкивали прочь из своего круга.
- Не обижайся, Мария. Мы с Хеленой последнее время часто беседуем о том, как у нас складывались отношения в детстве. Я размышляю на эту тему, сейчас, когда жду ребенка. Не хочу повторить ошибки собственных родителей, - миролюбивым голосом сказала Эва.
- Мария, мы же обе комплексовали перед тобой. Ты была лучшей в школе, у тебя всегда все получалось. Ты никогда не приходила из школы домой в слезах, когда мальчишки дергали тебя за косички…
- Да я бы заплакала, но родители мне не разрешали, - перебила я Хелену. - Ведь я всегда завидовала вам, особенно тебе, Хелена. - Тебя ласкали и баловали, ты всегда была самой маленькой. А на мою долю доставались лишь строгие замечания и наставления типа "ты должна справиться".
- Вечно ты перебиваешь! Дай мне хоть раз высказаться! Ты считаешь, легко доказать окружающим, что ты взрослая, когда все относятся к тебе как к неразумному младенцу? Ты считала меня безмозглой курицей, Эва говорила, что я несобранная и бесхозяйственная, не могу даже картошку сварить. И тихо удивлялись, как это такая дурочка смогла поступить в университет! - Хелена подняла к потолку накрашенные фиолетовой тушью ресницы и заморгала. Было видно, что она готова расплакаться. Я тоже чувствовала, как у меня к глазам подступают слезы.
- Я вздохнула только тогда, когда ты поступила в школу полиции, а не в медицинский, к примеру, - быстро продолжила Эва. - Все увидели, что не такая уж ты необыкновенная, как нам казалось. Я помню кислое выражение лиц родителей, когда на вопрос: "Где учится ваша Мария?" - им приходилось отвечать: "В школе полиции". Даже не говори ничего, я и сама знаю: нельзя требовать от собственного ребенка, чтобы он соответствовал высоким ожиданиям родителей. И честно могу сказать: тогда мы с Хеленой почувствовали себя лучше. Тем более что потом я и сама поступила в университет, а на следующий год Хелена.
- Но потом ты пошла учиться на юридический факультет, а это даже круче медицинского, - подхватила Хелена. - Так что наши учительские дипломы снова померкли.
- Неужели так было на самом деле? Я никогда не задумывалась, что причиняю кому-то огорчение. Просто всегда хотела жить своей жизнью. Ведь я никогда ничего не требовала от вас и всегда хотела только одного: чтобы меня оставили в покое и не требовали постоянно чего-то непосильного.
- А ты рада, что мы к тебе приехали? - с вызовом спросила Хелена. - Тебе вообще нужна семья?
Я посмотрела на залив, где шелестел на ветру прибрежный камыш и одинокая утка летела навстречу заходящему солнцу. Темнело, камыш сливался с морем в темно-фиолетовую полосу, а утка растворилась за линией горизонта.
- Почему ты об этом спрашиваешь? Семья - это семья. Она всегда с тобой, даже если хочешь об этом забыть. Я никогда не таила на вас зла, просто мне казалось, что у вас в отличие от меня никогда не было ссор и разногласий с родителями. Я чувствовала себя виноватой: они же переживали, что я не такая, как вы, к тому же я подвела их и не родилась мальчиком…
Хлопнула входная дверь - пришли мужчины. Атмосфера, наполненная упреками и агрессией, мгновенно изменилась, стало спокойнее. Я отправилась расстилать постели, одновременно пытаясь понять, стало у меня на душе после этого разговора легче или тяжелее. Одно было очевидно - пищи для размышлений теперь надолго хватит.
- Я часто бегаю ночью в туалет. Надеюсь, никого не побеспокою? - сообщила Эва, стоя в дверях спальни.
- Ничего, мы спим крепко. Как себя Саку чувствует?
- У него вечерняя разминка.
Внезапно мне захотелось обнять сестру. У нее был такой беззащитный вид - огромный живот, распущенные волосы.
- Можно я еще раз его потрогаю? - Я положила руку на живот Эвы и через мгновение почувствовала, как под рукой двигается маленькая ручка или ножка.
- Привет, малыш, это тетя Мария, - ласково сказала я. - Ты сегодня дашь своей маме немного поспать?
- Вовсе не стоило так переживать, у тебя очень приятные родственники, - сказал Антти, укладываясь рядом со мной. - У тебя был хороший вечер?
- Вернее сказать, познавательный. Ладно, давай поговорим об этом завтра, - произнесла я и, повернувшись на бок, погасила свет.
Несмотря на задернутые занавески, в комнате было светло. В свете северной ночи я увидела, как Эйнштейн запрыгнул к нам в ноги и принялся умываться. Я вытянула ногу, аккуратно потрогала его хвост и попыталась расслабиться и задремать, слушая урчание кота и спокойное дыхание Антти. Я старалась не думать о сестрах, пытаясь сосредоточиться на истории Арми, Санны и Киммо. Скоро Киммо освободят. Интересно, что он почувствовал, узнав о смерти сестры? Печальное облегчение или шок? Тосковал ли он по ней? Наверное, с братом легче строить отношения, в нем не видишь постоянного отражения самой себя. Хотя, вероятно, тогда я ревновала бы еще сильнее. А можно ли ненавидеть свою сестру так, чтобы убить ее?.. Вот Маллу и Арми…
И, уже совсем засыпая, я попыталась представить, как у меня в животе шевелится ребенок…
Глава 14
Семейные тайны
Во вторник утром я появилась на работе позже обычного, поскольку сестры с мужьями загрузились в такси лишь в начале девятого. Утром не чувствовалось и следа вчерашних разговоров; мы все быстро позавтракали, и родственники начали торопливо собираться в дорогу. Мы обнялись на прощание, я еще раз погладила огромный живот Эвы.
- Приезжайте навестить Саку! - крикнула она мне, усаживаясь в машину.
Мы договорились приехать к ним во второй половине июля, когда у меня был запланирован недельный отпуск.
Дверь магазина Маке была приоткрыта, и я решила ненадолго туда заглянуть, несмотря на то что и так ужасно опаздывала на работу. Внутри никого не было, только звучала старая финская эстрада - Мауно Куусисто исполнял "Расскажите ей об этом". И снова я вспомнила Санну. Однажды, когда мне было лет шестнадцать, мы с компанией отправились в самый затрапезный кабак нашего города. Остальные ребята были на несколько лет старше, и я незаметно замешалась среди них. Помню, как Санна попросила поставить запись песен Куусисто. Странно: мне всегда казалось, что ей должно было нравиться что-нибудь потяжелее, типа Бобби Дилана. Мне вспомнилась ее чуть смущенная улыбка, большая кружка с пивом в тонкой руке, свисающая на глаза прядь темных волос, которую она постоянно отбрасывала назад нетерпеливым движением головы. Неужели она действительно любила старые сентиментальные финские песни?
- Чем могу помочь? - появился из задней комнаты Маке, неся в руках не меньше пяти пар кроссовок. - Могу предложить отличную спортивную обувь по очень хорошей цене.
- Я еще не вступила в клуб любителей бега трусцой, хотя, наверное, следовало бы.
Маке замер, увидев меня.
- Это одна из любимых песен Санны? - спросила я и быстро продолжила: - Маке, обещаю, я последний раз задам тебе вопросы про Санну и больше не буду поднимать эту тему, если ты сам не захочешь. Скажи, какие наркотики она употребляла? Гашиш или что-нибудь сильнее? Какие-нибудь лекарственные препараты? И где она их брала?
Маке поставил обувь на пол и повернулся ко мне, вытирая вспотевший лоб. Я заметила, как у него нервно подрагивают руки.
- Когда мы с ней познакомились, она перестала принимать наркотики. Только алкоголь и успокоительные таблетки вроде оксепама. Я понятия не имею, где она их брала. Наверное, просто просила врача выписать рецепт.
- Ты не знаешь, их можно купить в нашем спортивном клубе? Знаю, что там творятся подобные дела.
- Я не в курсе. Мне никто не предлагал.
- Может, ей Арми их доставала?
Маке посмотрел на меня как на умственно отсталую.
- Арми? Арми не спекулировала лекарствами.
- А вот я уже ни в чем не уверена! - театрально заявила я и гордо выплыла из магазина. Может, я снова фантазирую и смерти Санны и Арми, так же как и выкидыш Маллу, никак между собой не связаны?
Когда я наконец пришла в офис, Эки сидел в переговорной, с аппетитом уплетая большой кусок шоколадного торта. И этого человека я всерьез считала убийцей двух девушек? Я мысленно дала себе пинка.
- Звонили из полиции. У них появилась новая информация, согласно которой Хяннинен в момент убийства находился в другом месте. Планируется дополнительное расследование, - спокойно заявил он. Удивительно: никаких эмоций, будто это другой человек так активно убеждал меня в виновности Киммо.
- Значит, Теему Лааксонен уже поговорил с комиссаром. Во сколько новое рассмотрение дела?
- В три. Планирую быть там в качестве друга семьи и директора юридической конторы, занимавшейся расследованием. Расскажи-ка мне последние новости.
Я даже рот приоткрыла от изумления. Я, черт возьми, сделала всю работу, а он теперь собирается присвоить себе результаты моего труда! Чтобы успокоиться, я посчитала до десяти и спокойным голосом выдала Эки только самую необходимую информацию. Остальное я не рассказала бы даже на полицейском допросе - сначала следовало все тщательно проверить самой.
Какой удар в спину! Я уже в красках представляла себе, как Киммо освобождают и мы с ним выходим под руку из зала суда. Ну и дура же я! Эки наверняка с самого начала не верил в то, что Киммо преступник! Надо бы все-таки еще раз уточнить даты его поездки в Кению…
К счастью, позвонил один из клиентов и мне пришлось погрузиться в дело о наследстве, забыв на время про свои обиды. Речь шла о незаконном утаивании одним из наследников части собственности. Я подумала: неужели мы с сестрами тоже в свое время будем бегать по судам и делить наследство родителей? Потом я вернулась к размышлениям о более насущных делах и решила позвонить Маллу:
- Привет, это Мария! Как у тебя дела?
Ответное приветствие Маллу прозвучало устало и словно отстраненно.
- Скажи, пожалуйста, тебе Арми приносила когда-нибудь успокоительные лекарства? Я имею в виду левые таблетки, без рецепта?
- Лекарства? Ну, может, один раз… Обычно мне их выписывает врач. Как положено, по рецепту и небольшими дозами.
- Я просто подумала…
- Зачем ты отправила ко мне Теему? Что ты ему наговорила? Я не хочу больше его видеть! Он стоял у меня под дверью и просил открыть! Пусть проваливает ко всем чертям!
- А Теему рассказал тебе, что благодаря его словам Киммо скоро выйдет на свободу? Теему сказал, что он был у Арми в половине первого и Киммо уже ушел. Он искал тебя, чтобы увидеться перед отпуском…
- Слушай, мне совершенно некогда с тобой разговаривать! Через полчаса я должна быть на приеме у Хельстрема, который выдаст мне результаты каких-то анализов и снова сообщит, что у меня никогда не будет детей.
- Маллу, мне надо с тобой поговорить! Можно, я приеду к пяти?
- Зачем? А, понятно, сегодня Киммо выходит на свободу и тебе нужен новый подозреваемый. Ты думаешь, это я ее убила, да? Впрочем, приходи, мне уже все равно… - И Маллу бросила трубку.
Еще некоторое время я прилежно поработала над вопросами наследства, затем встала, потянулась и решила провести обеденный перерыв в тренажерном зале. Яростно тягая штангу с двадцатикилограммовым грузом, я тщетно пыталась успокоиться. Чертовы обезьяны! Пусть Эки заберет себе все лавры по освобождению Киммо, пусть Перец присвоит все заслуги по расследованию преступления, меня это не касается! Просто я честно делаю свое дело… Хотя не исключено, что сама стану следующим подозреваемым, ведь именно я первая нашла тело…
Я закрыла глаза и увидела сине-фиолетовое лицо Арми, Санну, пьющую вино из горлышка, летящую по скользкой дороге темную машину со светловолосым водителем, на шее которого повязана карминно-красная шаль.
"Стоп, Мария, - сказала я себе. - Начни сначала. Ведь твоим первым предположением было то, что Арми хотела тебе о чем-то рассказать. И кто-то очень не хотел, чтобы она с тобой поговорила. Что она могла знать? О чем хотела с тобой посоветоваться?"
После получасовой разминки я устала, зато успокоилась и снова начала соображать. Вернувшись на рабочее место, выпила пол-литра обезжиренного йогурта и начала готовиться к завтрашнему судебному заседанию по вопросам наследства. Тут раздался стук в дверь.
- Мария! Что ты сидишь? Ведь сейчас начнется рассмотрение дела Киммо! - В голосе Мариты слышалось удивление. Ристо выглядывал из-за ее спины.
- Эки пошел на суд, меня туда не позвали, - горько произнесла я.
- Похоже, они сегодня освободят Киммо. Здорово! И это полностью твоя заслуга, - улыбаясь, сказал Ристо.
Слова Ристо меня здорово подбодрили. Я удивилась, зачем они пришли ко мне в офис. По моим расчетам, в данный момент они должны были расстилать красную ковровую дорожку под ногами Киммо и Эки.
- Но раз Киммо невиновен, то кто же тогда задушил Арми? - недоуменно произнесла Марита.
- А ты не знаешь? Так спроси у Ристо, - поддела я ее.
Марита вздрогнула и от изумления вытаращила глаза. Я заметила, что синяк у нее под ухом пожелтел и поблек, новых вроде не было. Или я просто не видела их под одеждой?
- А откуда я могу это знать?
В голосе Ристо слышалась угроза. Я встала, пригласила их зайти и закрыла дверь. У Мары была встреча с клиентом - не следовало, чтобы он слышал наш разговор.
- Арми убили, потому что она что-то знала. Она знала, что кто-то убил Санну или сделал что-то такое, чего она не могла одобрить. Может, у убийцы Санны и Арми была привычка поднимать руку на жену, как у тебя, Ристо. Может, это твой отец столкнул Санну в море? Или она упала случайно? Они поссорились, она была пьяна, оступилась и упала…
Марита вспотела и покраснела, а у Ристо вдруг стало такое же непонимающее и расстроенное выражение лица, как у Киммо в день задержания.
- Прекрати все время приплетать Санну! А если будешь бросать мне в лицо беспочвенные обвинения, вмиг вылетишь с работы!
- Зато ты не сможешь меня избить или, например, задушить!
Марита, тяжело дыша, невольно сделала шаг по направлению ко мне, словно пытаясь защититься от Ристо. Ристо ошарашенно взглянул на жену. Вдруг в его взгляде я прочла, что он понял: Марита мне поверила.
- Марита, не верь ей! Ты что, наплела ей что-то обо мне? - У него в голосе звучали злость и угроза.
- Нет, Марита мне ничего не говорила, мне и самой было легко догадаться. Как ты смеешь поднимать руку на жену?
- Поднимаю руку на жену? В любой семье случаются ссоры, но наша частная жизнь тебя совершенно не касается.
Я взглянула на Ристо. У него руки мужчины, занимающегося интеллектуальным трудом, человека, играющего в теннис: они покрыты редкими черными волосками, на безымянном пальце блестит толстое обручальное кольцо. Эти руки убили Арми?
- Ристо, расскажи нам все, что ты знаешь. Расскажи прямо сейчас, - прошептала Марита еле слышно с таким видом, будто слова давались ей с невероятным трудом.
- Да ничего я не знаю! Я ни на секунду больше не задержусь здесь, чтобы слушать ваши бредни! И мне пора идти встречать брата из тюрьмы! - С этими словами Ристо вскочил и бросился вон из комнаты, громко хлопнув дверью. Марита тяжело опустилась на стоявший около меня стул и заговорила лишь тогда, когда до нас донесся звук отъезжающей машины.
- Послушай, Мария, все не так, как ты думаешь. Ристо не очень часто меня бьет. Просто последнее время он так нервничает - в компании дела идут плохо, как и у всех сейчас… Да и к тому же у меня легко появляются синяки…
- О Боже, Марита! Ты сама-то веришь в то, о чем говоришь? Тебе следует обратиться за помощью. Тот, кто ударил один раз, обязательно ударит еще. А с мальчиками он так же обращается?
- Не-е… Нет, я ему не позволяю. - Она отрицательно помотала головой, так же как Антти, когда бывал чем-то недоволен. - Ты даже представить не можешь, каково это… Знаешь, вообще-то он хороший, ласковый… Я, наверное, сама виновата, потому что иногда, когда начинаю ему возражать, он…
- Не вини себя! Ты это с кем-нибудь обсуждала?
- Когда Санна умерла, он был в такой страшной депрессии, что я предложила ему сходить на сеансы семейной терапии. Но Ристо не согласился, он не хочет это ни с кем обсуждать. А Антти знает? - произнесла Марита с таким ужасом, словно боялась этого даже больше того, что ее муж может оказаться убийцей.
- Знает. И хочет поговорить с тобой об этом.
- И родители знают?
- Нет. А Арми была в курсе?
- Да. - Марита снова помотала головой. Жест Антти в исполнении другого человека казался очень странным. - Она-то мне и посоветовала обратиться к врачу. И сказала, что Ристо от этого можно… вылечить. Что это как заразная болезнь и мне следует поскорее принять меры, пока мальчики не стали такими же. И еще она рассказала, что у Санны и Киммо был эдипов комплекс. Что это такое?
- Это значит, что Санна искала мужчин, похожих на отца, которые тоже били бы ее. Послушай, а не поэтому ли Аннамари и Хенрик не живут вместе? Она его боится?
Марита кивнула сквозь слезы, растерянно провела по лицу рукой и размазала по щекам ярко-синюю тушь. Я протянула ей бумажный носовой платок и продолжила:
- Думаю, Санна умерла, потому что решила избавиться от комплексов. Ей не хотелось больше жить в атмосфере злобы и рабского подчинения. Наконец-то она смогла полюбить мужчину, который не стремился ее обидеть. Но такая Санна не вписывалась в чьи-то планы.
- Ты имеешь в виду Ристо?
- Не уверена. Марита, ты не должна позволять ему проявлять агрессию, надо немедленно положить этому конец.