- Надо просто свыкнуться с ней. - Ангел опустился на ковер рядом и посмотрел ему в глаза. Заговорил тихо, увещевающе. - Сначала она станет слабее. - Словно теплая морская волна накрыла напряженное тело Царя, принеся с собой облегчение. Боль действительно пошла на убыль, и Аннон наконец получил возможность вздохнуть полной грудью. - Потом еще слабее. - В теле осталось лишь невнятное напоминание о только что пережитом страдании. Досадливое, но легкое, словно укус москита. - А со временем она исчезнет вовсе. - Аннон вдохнул, медленно, наслаждаясь блаженством спокойствия. - Видишь? Я не уменьшал твою боль, просто на минуту сделал ее привычной. Сейчас твое тело не испытывает страданий. Но боль осталась. Посмотри, вот она. - Ангел коснулся бесцветным пальцем груди Аннона, и тот вдруг заметил, что его тело тоже становится мутновато-прозрачным. Там, где должно было биться сердце, пульсировал черный сгусток, похожий на медузу. - Это твоя душа, - объяснил Ангел.
- Почему же она черна, Ангел? - изумленно прошептал Аннон.
- Потому что ей больно, - просто ответил тот.
- А… у Царя Иегудейского, Дэефета, она тоже черная?
- Да, - кивнул Ангел.
- Тогда в чем же между нами разница?
- В причине. Твоя душа черна болью, душа Дэефета - страхом. Но Царь Иегудейский привык к страху и не чувствует его. Привыкни и ты к боли. Освободи свою душу, Гончий, и боль исчезнет. Она станет частью тебя. Как мысли. Как рука или нога. И тотчас все нахлынуло вновь. В грудь Аннона словно вонзился ржавый меч, провернулся с хрустом, сокрушая ребра и внутренности. Но теперь, после короткого отдыха, боль показалась стократ сильнее. Лицо Царя стало пепельно-серым. Аннон опять задохнулся, рухнул на бок, заворачиваясь в плащ, стискивая до скрипа зубы и все равно не находя сил задержать в горле хриплый, захлебывающийся вой.
- Свыкнись с ней, - напомнил Ангел. - Это просто. Забудь о боли, и она исчезнет сама собой.
- Я не могу… - простонал Аннон.
- Ты научишься. - Ангел поднялся. - Со временем.
- Когда это все закончится? Скажи мне! Ты ведь знаешь… - прошептал Аннон онемевшими губами.
- Нет, - Ангел улыбнулся грустно. - Я знаю лишь немногим больше, чем ты. Каждый раз тебе дается возможность выбора. И ты делаешь его. Он приближает тебя к победе или удаляет от нее.
- Но ты же можешь подсказать мне… - закричал Аннон. - Ты можешь! - Страдание, прозвучавшее в его крике, могло бы расколоть небо. - Ты ведь мой Ангел! МОЙ!
- Да, я твой Ангел, - согласился тот. - Но выбор дается тебе не мной, а Господом. Ты сам должен сделать его. Сам, без чьей-либо помощи. Возможность выбирать путь - это единственное, что вы, люди, получили от Творца в безраздельное пользование. Последние слова прозвучали уже сами по себе. Ангел исчез. Аннон опрокинулся на спину, сжался в позу эмбриона, подтянул ноги к груди и закричал от боли и отчаяния…
* * *
В эту секунду на пустынной горной дороге Нафан остановил своего ослика и оглянулся на виднеющийся у самого горизонта, в разломах Галаадских гор, аммонитянский город Раббат".
* * *
Противно тренькнул звонок таймера. Саша оторвался от чтения, отложил книгу, взял большую тарелку, выложил на нее яичницу, нарезал хлеба и налил молока. Критически осмотрел свой скромный холостяцкий ужин и подумал о том, что с большим удовольствием съел бы котлету. Но котлет не было, котлеты будут завтра, а кушать, однако, хотелось именно сейчас. Саша подсел к столу и принялся есть. Он как раз поднес ко рту первый кусок, когда раздался нетерпеливый звонок в дверь. "Это называется "закон подлости"", - подумал Саша и посмотрел на часы. Со времени их разговора с Андреем прошло всего-то одиннадцать минут. Странно, не успел бы Андрей добраться за такое время. Ну, конечно, если в его распоряжении не имелось личного вертолета. Саша отложил вилку и пошел открывать. Это все-таки был Андрей. Он выглядел запыхавшимся и всклокоченным.
- Где? - спросил с порога, даже не поздоровавшись. - Книгу… Покажи! Приятель задыхался и от этого говорил предложениями длиной в одно слово.
- Пойдем, - кивнул Саша. - Как тебе удалось так быстро доехать?
- Частника. Взял, - отмахнулся тот, стаскивая туфли и одновременно лихорадочно срывая с тощей шеи шарф. - Заплатил. За скорость. Они прошли в кухню. Саша указал на стул:
- Присаживайся, - и сел сам. - Чаю хочешь?
- Книгу, - умоляющим тоном протянул Андрей. Саша, пробормотав: "Одно другому не мешает", подвинул Андрею книгу, а сам занялся ужином. Андрей несколько секунд восторженно рассматривал фолиант, затем осторожно, затаив дыхание, взял его в руки. И только спросил сдавленным шепотом:
- Ты рядом с ним ешь?
- А что мне делать? - удивился Саша. - Читал, пока готовил.
- Ты же мог жиром на нее попасть, - почти простонал Андрей. - Жи-иром! - Он открыл книгу, полистал, рассматривая титул, достал из кармана мощную лупу. Затем открыл какую-то известную только ему страницу, отыскал нужную строчку, провел по ней пальцем, выдохнул с отчаянием человека, убитого рухнувшей надеждой: - Подлинник, - и тут же горячо воскликнул: - Продай!
- Нет, - Саша, не прерывая ужина, покачал головой. - Не продам, извини. Она мне еще нужна.
- Хорошие деньги заплачу. Десять тысяч!
- Нет, Андрюш, извини. Она мне по работе нужна. Закончу - пожалуйста, забирай хоть за десять рублей. Но сейчас не могу. А Андрей уже не мог выпустить книгу из рук.
- Десять тысяч долларов, дубина! Не рублей, а долларов.
- Нет.
- Двадцать! Больше у меня сейчас нет. Саша доел, поставил тарелку в раковину, вытер салфеткой губы.
- Она что, настолько редкая?
- Ты представить себе не можешь насколько, - отчего-то шепотом ответил Андрей. - Их было напечатано всего четыре экземпляра. В октябре 1887 года. Говорят, заказал какой-то иностранец. То ли англичанин, то ли американец. Первый экземпляр он увез с собой. Второй хранился у… ну, ты все равно не знаешь, у одного коллекционера. Потом у него дома случился пожар и вся библиотека погибла. "Благовествование" в том числе. Ходят слухи, что третий экземпляр находится в спецхране "Ленинки" и выдается только по спецзаказу очень высоких лиц. О четвертом же никто ничего толком не знает. Скорее всего, именно его ты и купил сегодня. - И добавил с невероятной тоской: - За десять рублей.
- Интересно, - пробормотал Саша. - И что, если я сейчас напечатаю четыре экземпляра какой-нибудь книги, она тоже будет цениться, как это "Благовествование"?
- Да что ты, - Андрей нервно усмехнулся. - С тобой никто не станет связываться. Самиздат - и то больше шлепает. А четыре экземпляра, скажут, дешевле на ксероксе переснять или отсканировать, а потом сбросить на лазерный принтер и переплести. Эту же книгу отпечатали типографским способом, понимаешь? Ради всего-то четырех экземпляров верстали, набирали гранки, печатали, резали, брошюровали. Даже сейчас такая работа стоила бы бешеных денег, а уж тогда-то… Зато "Благовествование" - одна из немногих книг, которые, будучи изданными ничтожным тиражом, все-таки попали в общий книжный каталог.
- Понятно. Саша оценил мизерность тиража и состоятельность заказчика, но испытывать больше почтения к самой книге не стал. Мало ли кому какая вожжа под хвост попадет. Захотелось какому-нибудь миллионеру заграничному напечатать книгу - взял да и заказал.
- Но это еще не все, - поглаживая "мраморный" переплет фолианта, добавил Андрей. - Даже тираж и каталог, возможно, не сделали бы ее столь ценной, если бы не одно "но". Точно такие же книги были отпечатаны в Лондоне, Мюнхене, Париже, Мадриде, Риме, в Афинах и в Пекине. В Китае ее, правда, переписывали вручную, но и там она зарегистрирована официально.
- Что, точно такие же книги? - поинтересовался Саша, кивая на фолиант.
- Ну, не точно такие же, конечно, - ответил Андрей. - На разных языках, наверное.
- Почему "наверное"?
- Да потому, что почти все экземпляры утеряны. Якобы по одной книге лондонского и мюнхенского изданий было вывезено в Штаты еще во время Второй мировой войны, и теперь они хранятся в Библиотеке Конгресса. Я пытался выяснить через Интернет, но так ничего и не узнал. То ли они не предназначены для открытого доступа, то ли это просто байки. Не знаю, врать не стану. Какие-то тома погибли. Другие ушли в частные руки. - Андрей продолжал поглаживать переплет "Благовествования". - Слушай, - он пожевал губами. - Может быть, все-таки продашь, а? Хорошие же деньги плачу.
- Нет, - в третий раз отверг заманчивое предложение Саша. - Недельки через две, максимум через месяц, заберешь и так. У тебя даже сохраннее будет. А то и верно жиром еще заляпаю. Такое-то сокровище. - Он улыбнулся, однако приятель шутки не понял, помрачнел от одной только мысли, что Саша может заляпать подобную ценность жиром. - Но пока она мне нужна.
- Ладно, - вдруг легко согласился Андрей и поднялся. - Нужна так нужна. Как говорится, хозяин - барин. А где купил-то, говоришь?
- На Сухаревке, в метро.
- А что ты делал на Сухаревке? - удивился Андрей.
- Да в Склиф ездил, - отмахнулся Саша. - К одному деятелю.
- А, - понимающе мотнул головой Андрей. - Ясно. На Сухаревке, значит? А как выглядел этот тип? Ну, тот, что книгу продавал?
- Тебе-то зачем?
- Так. Съезжу на всякий случай. Вдруг он еще что-нибудь из раритетов принесет? По червонцу, - Андрей нервно улыбнулся.
- Низенький, примерно вот такой, - Саша рукой обозначил рост давешнего продавца. - Серый плащ, кепка. Рыжая щетина. Пожалуй, все.
- Не густо, - оценил Андрей. - Ладно. Найдем как-нибудь. Он поднялся из-за стола. Помялся, поглядывая на книгу, затем решительно махнул рукой:
- Нет так нет. Андрей прошел в коридор, натянул еще сырые туфли, намотал на шею шарф, сам открыл замок и потерянно вышел на площадку. Он пошел вниз по лестнице, и вид у него при этом был такой, словно случилось большое-большое несчастье. Саша закрыл за ним дверь и на всякий случай заперся на все замки. Отчего-то он вспомнил давешнего вагонного собеседника. Интересно, знал ли высокий красавец об истинной стоимости "Благовествования"? Если да, то велик, наверное, был соблазн. А вообще… Крайне любопытная история получается с этим "Благовествованием". И ведь, как нарочно, срастается все один к одному. Сначала Потрошитель рассказывает ему историю Лота, затем забулдыга в метро продает за смехотворную, как выяснилось, сумму редчайшую книгу. То есть не просто редкую, а абсолютно редкую. И страницу он раскрыл именно ту… Нет, насчет страницы оно, может, и совпадение, но вот насчет всего остального… Саша в случайности не верил. У каждого случая имеется своя предыстория, и, когда начинаешь ее изучать, как правило, выясняется, что случайность и не случайность вовсе, а неизбежность. Но неизбежная встреча с алкоголиком в метро… Саша вернулся в кухню, посмотрел на "Благовествование". Стало быть, иностранец напечатал в каждой сколь-нибудь значительной европейской стране по четыре экземпляра. Зачем? Ну, тут более-менее ясно. Скорее всего дело в языках. Европейские языки. Английский, немецкий, французский и так далее. А вот зачем он это сделал? Причуда? Дороговато для простой-то причуды. И уж больно эксцентрично как-то. Кстати, и содержание "Благовествования" необычное. Не каноническое. Саша не очень хорошо разбирался в Священном писании, но историю-то Содома и Гоморры знал. В общих чертах. Ничего даже отдаленно похожего. Кстати, надо бы посмотреть в Библии, как там излагается история царя Аннона и Дэефета. Помнится, была у него Библия. Подарил один из благодарных пациентов. Но прежде… Он снял трубку, набрал номер. Косте можно было звонить в любое время. Тот привык к поздним звонкам и жену приучил. Аглаю, Костину жену, Саша недолюбливал за шумность и вздорный характер. На Косте она только что верхом не ездила, но тот терпел. Говорил: "Любовь". Любовь так любовь. Ему виднее. Саша слушал длинные гудки и представлял себе, как на другом краю Москвы Аглая, досматривая очередную серию какого-нибудь "долгоиграющего" мексиканского шедевра, лениво поворачивает голову и кричит: "Это тебя!" Костя, моющий после ужина посуду, матерится беззвучно, вытирает руки полотенцем и рысью мчится к телефону. Наверное, так все и обстояло, потому что, когда приятель снял трубку, голос у него был как у загнанного аутсайдера.
- Кто? - переспросил Костя сипло. - А-а-а, это ты. Я думал, со службы.
- Слушай-ка, - деловито сказал Саша. - Завтра нам с тобой надо будет съездить в "Ленинку".
- На кой? - недоумевающе поинтересовался тот.
- Понимаешь, сегодня… - Саша подумал, что рассказывать приятелю о книге, об алкоголике, о визите Андрея, об экскурсе в книгоиздание конца прошлого века слишком долго и незачем, наверное. Поэтому он просто сказал: - Это очень важно и, возможно, касается твоего Потрошителя.
- Да? - сразу встрепенулся оперативник. - Давай съездим. Нет вопросов. А когда? Давай с утреца с самого. В девять нормально?
- Нет, Костя. В девять рано. У меня завтра выходной. Я хотел отоспаться.
- А, нет, ну отсыпайся, конечно. На здоровье. Тогда в половину десятого? Подойдет?
- Ты прямо как торговка на рынке, - улыбнулся Саша, механически листая "Благовествование".
- Договорились, - быстро "застолбил отвоеванную территорию" Костя. - Значит, в половину десятого у нас на проходной.
- Идет. Спокойной ночи. И Аглае привет передавай.
- Передам, обязательно, - вздохнул Костя. Саша повесил трубку, прошел в комнату, остановился у книжных полок, задрав голову и приоткрыв рот. Где она? Ага, вон, рядом с исторической энциклопедией. Подставив табурет, дотянулся до Библии, а заодно и энциклопедию прихватил и вернулся в кухню. Сдвинул в сторону пепельницу, сигареты, зажигалку, разложил перед собой книги, раскрыл. Где же это в Библии-то? Даже и не представлял Саша, в каком именно месте следует искать историю Царя Дэефета… А, вот… "Но князья Аммонитские сказали Аннону, господину своему: неужели ты думаешь, что Дэефет из уважения к отцу твоему прислал к тебе утешителей? Не для того ли, чтобы осмотреть город и высмотреть в нем, и после разрушить его, прислал Дэефет слуг своих к тебе?". Интересно, интересно. Здесь князья, там пророк Нафан и предательство царедворца Исава. Кстати, надо бы посмотреть… Нет, о царедворце Исаве в Библии вообще ничего нет. Зато о Нафане есть. Действительно, был такой пророк при Царе Иегудейском Дэефете. Хм, любопытно. Но дело-то даже не в этом. Вот ведь в самой Библии князья открыто говорят Аннону о том, что Дэефет способен на вероломство. И Аннон не удивляется, не возражает: мол, нет, благородный и кроткий Дэефет никогда не совершит ничего подобного! Он не способен на такое! Аннон безоговорочно верит им. Значит, были основания для подобных выводов? Пойдем дальше. "И взял Аннон слуг Дэефетовых, и обрил каждому из них половину бороды, и обрезал одежды их наполовину, до чресел, и отпустил их". Правда, здесь принятие решения приписывают самому Аннону, а не царедворцу Исаву, но суть дела от этого не меняется. Даже по Библии, Аннон не убил послов! Не зарезал, не распял, не отсек головы, не повесил! Хоть и оскорбил, но отпустил живыми! Разве это не говорит о милосердии? Дальше. "Когда донесли об этом Дэефету, то он послал к ним навстречу, так как они были очень обесчещены. И велел царь сказать им: оставайтесь в Иерихоне, пока отрастут бороды ваши, и тогда возвратитесь". Саша закурил новую сигарету. Все интереснее и интереснее. Кто донес Дэефету об оскорблении послов? Посланники не пошли в Иевус-Селим, оба текста - Библия и "Благовествование" - утверждают это недвусмысленно. Их отсутствие не могло породить волнений, поскольку именно в это время они должны были утешать Царя Аммонитянского Аннона. Так кто же сообщил об унижении послов? И откуда, интересно, Дэефет узнал, что посланники ждут его именно в Иерихоне? Саша открыл карту Палестины на последней странице Библии. Вот. Десяток городов. Галгал куда удобнее, да и по дороге. Беф-Арава, Беф-Нимра, Аве-Сеттим, еще пять или шесть названий. Нет, Царь Иегудейский точно знает, что его послы в Иерихоне, лежащем, кстати, в стороне от пути, ведущего в Иевус-Селим. Значит, был некто - странный, никем не замеченный некто, - сообщивший Дэефету об унижении его левитов и о городе, в котором они ждут дальнейших указаний своего царя. В Библии не нашлось места этому таинственному лицу. В "Благовествовании" его имя называется. Доик - бывший наемник, посланный первым царедворцем Аннона, Исавом. А стих дальше так и вовсе начинается интересно: "И увидели Аммонитяне, что сделались они ненавистными для Дэефета…". Как это они "увидели"? Что означает это "увидели"? "Увидели" в смысле "предвидения"? Или в смысле "узрели своими глазами"? Опять же, ненависть - одно из самых любимых библейских чувств. Как там говорил Ангел Нахор? "Его ведет ненависть"! Саша принялся перелистывать страницы, скользя взглядом по строкам. "И поразил Моавитян, и смерил их веревкою, положив их на землю; и отмерил две веревки на умерщвление, а одну на оставление в живых…". Вот это да. Это называется милосердие? Значит, народ, которым правил родственник Аннона, был вырезан Дэефетом. Из троих пленных убивали двоих. Не это ли имел в виду Ангел, говоря: "Его деяния скажут сами за себя"? Судя же по дальнейшему тексту Библии, Дэефет и вовсе прошел с огнем и мечом по всей Иегудее, Сирии и Египту. И аммонитяне уже были покорены им. И сирийцы, и другие соседние народы. Да, должно быть, сильно "любил" Царь Аммонитянский Аннон Царя Израильского Дэефета. И, если по совести, был у него для этого повод. И был у него повод умертвить посланников Дэефетовых, но он этого не сделал! Саша пролистал Библию, внимательно проглядывая столбцы стихов. С другой стороны, аммонитяне и моавитяне тоже были не ангелы. Вот, в Первой книге Царств, царь Наас напал на иегудейский Иавис и грозился принять капитуляцию при условии, что выколет каждому из пленных правый глаз. Короче, тоже те еще добряки. Хотя и не сравнятся с иегудеями. Те, какую главу ни открой, все воюют да убивают. То кого-то, то между собой. В общем, дикий народ был. Саша захлопнул Библию, закурил. Может быть, он рассуждает как атеист, только прочтенное как-то плохо согласовывалось с его пониманием милосердия и кротости. Ему редко приходилось заглядывать в Библию, Ветхий же Завет он и вовсе никогда не читал, но теперь, когда Саша держал в руках Священное писание, у него возникла неприязнь к этой книге. Неприязнь, которую он всегда испытывал по отношению к жестокости. И тем более к жестокости бессмысленной. И вот еще, в Библии нет ни слова об "арамеях". Что это еще за народ? В "Благовествовании" повсюду встречается. Странно. Вроде в "Мастере" насчет арамейского языка что-то было, но не объяснялось, что это за язык, чей. Или объяснялось? Ладно, посмотрим в исторической энциклопедии. Саша принялся листать толстый том и наконец нашел. "Арам - древнее название Сирии". Вот оно что. Сирийцы, значит. Ну, ясно. А он-то голову ломал, что за арамеи такие. Интересно, а насчет Астарты и Ваала есть что-нибудь? На "В". Есть.