- Ты ошибся! - прозвучал вдруг за его спиной гортанный крик. Нахор резко обернулся. Чернобородый священник смотрел ему прямо в глаза и улыбался. - Ты ошибся, - повторил он, но уже тихо, так, что никто, кроме Нахора, и не расслышал. - Но теперь я знаю тебя!
- Они убили судью!!! - послышался крик, полный ужаса и ярости. - Смерть адмийцам!!! Нахор исчез под градом камней. Несколько раз его сумели достать, хотя и не слишком сильно. Он ловко прикрывался обмякшим стариковским телом, отступая с площади, при этом стараясь не терять из виду чернобородого священника. Рядом с лежащим Лотом Нахор остановился.
- Лот! - закричал он. - Вставай, Лот!!! Лот открыл глаза, приподнялся на локте, осторожно коснулся раны на голове и сморщился от боли. С большим трудом ему удалось подняться на четвереньки, но дальше этого дело не пошло.
- Вставай, Лот! - продолжал кричать Нахор, внимательно наблюдая за священником. Адмийцы бросились бежать. Толпа устремилась по главной улице, дробясь и рассыпаясь, стараясь укрыться в домах, а в городские ворота вливались сотни и сотни людей, праведников, в один миг превратившихся в безжалостных убийц. Кто-то пытался просто перебежать через площадь, но натыкался на вооруженного ножом Нахора. Другие двинулись вдоль стены, захватывая город в кольцо. На мгновение бородача заслонила живая, шевелящаяся стена, а когда толпа расступилась, священник исчез. Нахор оскалился зло. Фиолетовые сумерки опускались на город, и то здесь, то там вспыхивали факелы и громадные костры - горели дома адмийцев. В вечернее небо летели снопы искр. Теперь на Нахора никто не обращал внимания. У праведных появилась более важная, глобальная задача: покарать проклятых Господом адмийцев. Шум стоял такой, словно в городе резвился десяток взбесившихся великанов. Трещали горящие дома, отовсюду доносились крики боли и ярости. Плакали дети и скулили умирающие под ударами камней собаки. По городу плыл едкий смрад тлеющих тряпок и сладковатый - горящего мяса. Над улицами повис густой запах теплой человеческой крови. На городской стене, как на гигантском экране, метались огромные тени. Улицы освещались все сильнее заревом пожаров.
- Лот, - Нахор озирался, боясь каждую секунду получить удар в спину. И не только камнем. Он выпустил мертвого старика, и тот упал на труп Исаака. Ухватив Лота за милоть, Нахор рывком поставил его на ноги. Лицо бывшего содомлянина покрывала корка из крови и пыли. - Пошли! - Нахор вытолкнул Лота на главную улицу. - Если мы будем осторожны, на нас не обратят внимания. Дойдем до твоего дома, ты возьмешь веревку, возьмешь свою жену и дочерей, и мы уйдем из Адмы! Переберемся через стену.
- Да, да, - механически повторял тот, не переставая ощупывать голову.
- И побыстрее! - рявкнул вдруг Нахор. - Мы можем опоздать! - Лот мутно взглянул на него. - Лот, - повторил Нахор. - Если ты не поторопишься, то, когда мы дойдем до твоего дома, у тебя уже может не быть ничего. Ни жены, ни дочерей, ни веревки, ни самого дома. Ты понял?
- Да. Пошатываясь, Лот побрел по главной улице. Нахор шагал рядом, настороженно поглядывая вокруг. С боковой улочки выбежал юноша, одетый в голубую милоть хасидея. Лицо, руки и ноги его были забрызганы кровью. На милоти висели темные капли. В руке он держал нож, на поясе болталась сумка с камнями. Глаза мальчишки горели восторженным огнем безнаказанности, на лице сиял азарт. Праведный почти налетел на Лота, но успел отшатнуться. Однако сандалии, залитые кровью, оказались слишком скользкими. Мальчишка потерял опору и упал в пыль. Нахор мгновенно вскинул нож, приготовившись к драке.
- Не убивайте меня, - заполошно крикнул мальчишка, пытаясь отползти в сторону и одновременно прикрываясь рукой, словно она могла спасти его от острого лезвия. Про свое оружие он даже не вспомнил. - Не убивайте! Я не сделал ничего плохого!
- Тогда тебе нечего беспокоиться за свою бессмертную душу, - усмехнулся жестко Нахор. Тон его не предвещал ничего хорошего. Мальчишка побелел. Из-под окровавленной милоти потекла лужица.
- Пойдем, - потянул его за рукав Лот. - Ты сам сказал: у нас мало времени.
- Чтобы убить, много времени и не нужно, - ответил Нахор, но опустил нож, проговорил, глядя юноше в глаза: - Иди к воротам и помолись хорошенько, ибо близится час гнева Господня и гнев Его будет ужасен. Нахор выпрямился, и они побежали дальше. У поворота Лот оглянулся и увидел в отсветах пожара одинокую неподвижную фигуру, черную на фоне оранжевого пламени. Мальчишка смотрел им вслед. На улице бесчинствовали праведные. Лачуга Исаака полыхала, словно коробок. Тут и там лежали изломанные, окровавленные тела. Лот остановился, с ужасом озираясь. Из некоторых домов доносились крики женщин. Мазанка Нахора стояла нетронутой. Очевидно, ее пощадили потому, что внутри никого не оказалось.
- Мы опоздали, - прошептал Лот. Нахор же, не говоря ни слова, зашагал вперед. Из проулка к нему метнулась по-звериному согнутая фигура в развевающейся голубой милоти. Нахор даже не остановился. Он просто резко взмахнул рукой. Мелькнул клинок, испуганно поймав острием отблеск огня, и человек завалился на землю, зажимая рассеченное горло.
- Запомни навсегда, - Нахор обернулся к Лоту и раскинул руки крестом, указывая на происходящее вокруг. - Так умирает праведность! Лицо его освещалось всполохами пожаров, а в бездонных глазах горела ярость. Он резко свернул к дому Лота, приблизился к двери и шагнул внутрь, даже не замешкавшись. Через секунду кто-то закричал дико и страшно. Лот, стряхнув оцепенение, побежал к своей лачуге. Он был уже у самой двери, когда на улицу, сорвав телом полог, вывалился обнаженный мужчина. Руками он зажимал разрезанный живот. Лот оттолкнул его. Тот сделал еще два шага и повалился на бок. Распахивая рот, раненый лежал и тихо поскуливал, суча ногами. "Совсем как давеча Исаак, - отстраненно подумал Лот". Странно, но ему, содомлянину, хасидею, не было жаль умирающего. Он шагнул в дом. Его жена и старшая дочь сидели в самом дальнем углу. Младшая, стоя в стороне, испуганно куталась в милоть. У двери полулежал мужчина. Лицо его было бледным от боли, а по щекам катились капли пота. Голубая милоть его быстро намокала кровью. Скрюченными пальцами он держался за живот. Нахор же стоял рядом с лежаком, склонившись над третьим хасидеем. Ноги того подергивались в агонии. Правая рука мелко била по лежаку. Мужчина громко и жутко хрипел. Наконец Нахор выпрямился, вытирая лезвие ножа об одежду. Повернувшись, он заметил Лота, улыбнулся скупо.
- Мы можем идти, - сообщил адмиец буднично и даже слегка скучно, словно попадал в подобные истории уже не раз. - Бери веревку. Нам следует поторапливаться.
- Да, да. Лот кивнул. До сих пор он воспринимал происходящее как дурной сон, но сейчас осознал с полной ясностью: это НЕ сон. Праведные только что уничтожили Адму. Хасидеи, никогда никого не убившие, никогда ничего не укравшие, никогда никому не солгавшие, в одночасье превратились в чудовищ. Лот не понимал этого. Ужас случившегося не укладывался у него в голове. Он растерялся, перестал понимать, что же делать дальше. Как жить. Кому верить. Автоматически, почти не осознавая, что делает, Лот потянулся за веревкой.
- Скорее, - поторапливал его Нахор. - Скорее, пока сюда не сбежалась половина Содома. - Веревка была спрятана под лежаком. Лот нащупал ее, сметая рукой пыль и паутину, достал, поднялся с колен. - Пойдемте. Нам еще предстоит добраться до стены. Прежде чем выйти из дома, он выглянул и осмотрелся, убеждаясь, что на улице никого нет. Лот же приобнял и прижал к себе младшую дочь, старясь успокоить ее. Он понял, что происходило в доме, и был благодарен адмийцу за спасение девушки, но легкость, с которой Нахор убивал, пугала его. Чем спаситель отличался от праведных? Точнее, от тех, кем стали праведные? Получалось, ничем. Они вышли на улицу и почти побежали в сторону Храма. Нахор шагал впереди, за ним шли жена и старшая дочь. Замыкал процессию Лот, прижимающий к себе младшую дочь. Несколько раз они натыкались на группы хасидеев и прятались в проулках. А однажды Лоту показалось, что кто-то наблюдает за ними из темноты еще нетронутой, безлюдной улицы. Он несколько секунд напряженно вглядывался в сумрак, но так никого и не увидел. Однако стоило им продолжить путь, как из крохотного закутка между стенами домов показалась сжавшаяся темная фигура. Человек огляделся и потрусил следом за беглецами, укрываясь за стенами домов, стараясь оставаться незамеченным.
- Быстрее, - то и дело поторапливал спутников Нахор. Храм наплыл внезапно, проступил светлым пятном из ночной мглы. Улица, ведущая к нему, все еще была пуста, хотя в самом ее начале лежал труп. Убийцы пока не добрались сюда, но раненый дошел, ища спасения. Лот и Нахор узнали мертвого. Это был Иосиф. Затылок его оказался раздроблен камнем, одна рука перебита, вторая вытянута в сторону Храма. Милоть на спине словно изжевана и пропитана кровью. Очевидно, он рассчитывал укрыться в Храме, но дойти у него не хватило сил.
- Господь услышал твои молитвы, Иосиф, - пробормотал сквозь зубы Нахор. - Теперь ты с Ним. Дома стояли темные, притихшие, словно напуганные дети. Наверное, внутри прятались люди, но у беглецов не было времени выяснять это. Выбиваясь из сил, они бежали к Храму. Им предстояло забраться на стену, пока путь еще не был отрезан. А где-то совсем рядом раздавались крики ярости и боли. Там убивали и насиловали. Там жгли дома и торжествовали. Там проливалась кровь и, разрастаясь на этой крови, крепло зло. Лестница, ведущая на городскую стену, располагалась сразу за Храмом. Карабкаясь по крутым ступеням, Лот оглянулся. Волна пламени плыла через Адму. Дальний край кипящего озера обрывался у городских ворот. Ревущий огонь уже захлестнул дома в западной и восточной частях города и, поглотив центр Адмы, быстро катился к южным окраинам. Он приближался. Ему уже не требовалась помощь людей. Пламя - жадный, безжалостный зверь - начало жить своей жизнью. Легкий ветер, налетавший с холмов, помогал ему.
- Не оглядывайся, - крикнул Нахор. - Адмы больше нет. И Лот послушно отвернулся. Нахор был прав. За их спиной полыхал город-мертвец. Покатые ступени наконец закончились, и беглецы оказались на гребне стены. Нахор опустился на колено, достал нож и, широко размахнувшись, вонзил его в дорожку между глиняными кирпичами. Остро отточенное лезвие вошло в необожженную глину по самую рукоять. Затем адмиец ловко привязал один конец веревки к ножу, а второй сбросил за стену, в темноту.
- Ты спускаешься первым, - предупредил он Лота. - Когда окажешься внизу - подергай за конец веревки. Потом спустятся женщины. Последним - я.
- Лучше ты первым, - пробормотал Лот.
- Нам обоим придется непросто, поверь мне, - усмехнулся Нахор. - Хасидеи могут объявиться не только здесь, но и внизу, под стеной. Лезь. Не трать времени на пустые разговоры. Лот кивнул, уцепился за веревку и исчез в темноте. Шершавая веревка дергалась, болталась из стороны в сторону, терлась о край стены, сдирая с нее тонкие слои белой глины. Наконец натяжение ослабло, а затем Нахор почувствовал легкое ритмичное подергивание.
- Он внизу, - удовлетворенно сказал адмиец. - Теперь ты, - и указал на младшую дочь Лота. - Не мешкай, но и не спускайся слишком быстро. Если не удержишься - некому будет помочь тебе. Ясно? - Девушка кивнула. Через полсекунды она тоже исчезла в темноте. - Теперь… - Нахор повернулся к жене Лота, но замер, словно прислушиваясь к чему-то, затем кивнул и посмотрел на старшую дочь. - Если мы потеряемся или случится еще что-нибудь, скажешь отцу, чтобы уводил вас в горы. Праведные побоятся идти туда ночью. Ты поняла меня? - Девушка кивнула. - Скажи ему вот что: "Боль нельзя забрать с собой. Только память". Повтори.
- Боль нельзя забрать с собой. Только память.
- Хорошо, - Нахор кивнул. - И еще скажи, что мы встретимся, когда выпадет черный снег.
- Черный снег?
- Да. Теперь иди.
- А сестра?
- Она уже спустилась. Лезь. - Девушка вцепилась пальцами в веревку с такой силой, что побелели ногти. - Успокойся. С тобой все будет в порядке. Можешь мне поверить. Лезь. Девушка улыбнулась благодарно и соскользнула вниз.
- Почему ты не сказал о горах мне? - спросила вдруг жена Лота, глядя на адмийца. Тот поднял голову. Лицо его обагрял близкий огонь. - Почему ты говоришь так, словно меня нет здесь?
- Я сказал для вас обеих, - отрубил Нахор.
- Кто ты? - спросила женщина, продолжая неотрывно смотреть на адмийца.
- Я - адмиец. Бывший севаимлянин.
- Я родилась в Севаиме, - негромко произнесла женщина. - Это небольшой город. Я знала там многих, а про тех, кого не знала, слышала. Но мне никогда не доводилось видеть тебя или слышать о тебе. Кто ты? Нахор улыбнулся мягко.
- Слишком долго объяснять. Да и не имеет теперь значения, - сказал он. - Абсолютно никакого. Лезь, - вдруг добавил адмиец. - Твоя старшая дочь уже внизу.
- Я не полезу до тех пор, пока не узнаю, кто ты, - твердо заявила женщина. - Мне нужно убедиться, что мы идем верной дорогой.
- Посмотри, - Нахор указал на ползущий через город огонь. - По-твоему, верная дорога там?
- Господь забирает детей своих в царствие свое, - упрямо заявила женщина.
- Ты ничего не знаешь о Господе! - рявкнул Нахор. - Тебе ни разу не пришло в голову, что ты, твой муж и твои дочери оказались на этой стене не случайно? Лезь!
- Кто ты? - Женщина оставалась тверда. Нахор вздохнул и покачал головой. Взгляд его скользнул по гребню и вдруг… Адмиец замер. Он увидел бегущих по стене людей. Их было человек пять или шесть. Фигуры праведных отчетливо различались сквозь призрачные языки огня.
- Я… Я - Ангел Господа, - быстро ответил Нахор. - Лезь! Иначе будет поздно. - Женщина опустилась на колени, не без благоговения глядя на адмийца. - Лезь! - зарычал он, всовывая ей в руки веревку. - Лезь!!! Она послушно соскользнула со стены, а Нахор выпрямился, наблюдая за приближающимися праведниками. Он стоял, прямой и сильный, словно не боялся абсолютно ничего.
- Они там! Там! - прорезался сквозь треск пламени тонкий возбужденный голос. - Спускаются со стены по веревке! Я видел! Нахор усмехнулся и покачал головой:
- Маленький неблагодарный ублюдок. Надо было тебя убить. Он узнал голос. Кричал тот самый мальчишка, которого они встретили у площади и которого Нахор оставил в живых.
- Вон они! Фигуры приблизились настолько, что адмиец мог отчетливо различать лица. В толпе он увидел того, кого и ожидал увидеть. Высокого чернобородого мужчину в плаще священника. На губах хасидея играла усмешка. Нахор перегнулся через гребень стены и посмотрел вниз. Женщина преодолела уже половину пути. Убийцы приблизились и остановились в нерешительности.
- Взять его, - жестко приказал чернобородый. Хасидеи медлили. Если бы они могли броситься на противника вместе, то сделали бы это не задумываясь, однако стена была слишком узкой. Нахор привычно сунул руку под милоть, но… ножа не было. Адмиец совсем упустил из виду, что теперь он безоружен.
- Взять его! - рявкнул священник.
- Смерть Хранителя на твоей совести? Ты просчитался! - крикнул в ответ Нахор. - Гилгул жив! Мальчишка, стоявший первым, посмотрел через стену на спускающуюся по веревке женщину, вытащил из сумки камень и швырнул вниз. Через секунду следующий преследователь запустил камнем в Нахора. Тот пригнулся. У него была пусть и небольшая, но свобода маневра, а вот у женщины возможности уклониться не было. Камень попал ей точно в затылок. Она вскрикнула и разжала пальцы, сжимавшие веревку. До земли оставалось еще метра четыре. Лот попытался подхватить ее, но сумел лишь немного смягчить падение.
- Он сказал, чтобы ты вел нас в горы, - быстро сказала старшая дочь, коснувшись плеча отца.
- Теперь мы не сможем подняться в горы, - ответил он, поднимая жену на руки. Из рассеченного виска женщины тонкой струйкой сочилась кровь, она была без сознания, но все-таки дышала. - Мы пойдем в холмы.
- Он сказал идти в горы, - упрямо повторила девушка. - А еще Нахор просил передать тебе, что боль нельзя забрать с собой. Только память. Лот посмотрел вверх. Веревка дрогнула, но Нахор так и не появился.
- Он не спустится, - категорично сказала девушка.
- Почему ты так думаешь?
- Если бы он мог спуститься, то не стал бы ничего говорить мне, - ответила она. - Мне показалось, что Нахор заранее знает, чем все закончится. Пойдем…
- Ан-гел, - вдруг прошептала жена Лота, не открывая глаз. - Ангел Господа… Я вижу его…
- Это знак, - сказала девушка. - Мы должны идти в горы. Лот еще раз посмотрел вверх. Ему показалось, что над гребнем стены мелькнула голова и тут же исчезла.
- Нахор! - позвал он. - На-ахор!!! - Веревка вдруг быстро поползла вверх. - Все, - сказал Лот. - Пойдемте. Пошатываясь, прижимая к себе безвольное тело жены, он тяжело побежал к черным громадам гор, очертания которых проступали сквозь лиловую темноту ночи. Нахор видел, как дернулась веревка, и слышал вскрик. Уворачиваясь от камней, словно выплясывая странный дикий танец, он заглянул в провал. Веревка была пуста. Нахор понимал, что ему не спуститься, но теперь он получил возможность защищаться. Метнувшись к ножу, адмиец опустился на колено, ухватился за рукоять, потянул и… в этот момент гладкий булыжник с хрустом врезался ему в висок. Перед глазами у Нахора вспыхнул ярко-желтый огонь, он мгновенно потерял ориентацию и опрокинулся на бок, выпустив рукоять ножа.
- Кто это сделал? - послышался голос священника. - Кто бросил камень?
- Но ты же сказал… - растерянно пробормотал мальчишка.
- Я не сказал убивать его!!! - заорал, багровея от гнева, чернобородый. - Я сказал "взять"! - Он повернулся к одному из спутников, сказал, скрипнув зубами. - Проверь. Тот метнулся к телу Нахора, опустился на колено, принялся ощупывать грудь.
- Остальные сбежали? - спросил у мальчишки жилистый бородач, одергивая пурпурную накидку. Тот испуганно кивнул. - Сколько их?
- Мужчина и три женщины, - ответил юноша. - Одну из женщин я ранил.
- Это хорошо, - пробормотал бородач, глядя мальчишке в глаза. - Значит, им не уйти далеко. Мы их догоним.
- Он мертв, - поднимаясь с колена, сообщил тот, что осматривал Нахора. - Сердце не бьется.
- Ты убил его, - сказал священник мальчишке. - Теперь ступай за ним! Бородач цепко схватил юношу за милоть и вдруг с дикой силой швырнул со стены вниз, на крыши домов. Треск пламени прорезал отчаянный, полный ужаса крик. Размахивающий руками и ногами черный силуэт несколько секунд был виден на фоне огня, затем последовал глухой удар. Трое оставшихся спутников бородатого бесстрастно наблюдали за казнью.
- Как быть с телом? - Один из хасидеев кивнул в сторону мертвого Нахора.