Андрею Анатольевичу Сибирцеву было тридцать четыре, хотя независимый и чуть надменный вид делал его старше своих лет. Это ему, как ни странно, шло. Открытое приятное лицо, серые добрые глаза располагали к общению с этим человеком, добавляя чисто мужского шарма в общий портрет. Он был хорошо сложен, хотя по фигуре вряд ли в нем возможно было угадать активного поклонника спорта.
– Брюс, нам надо поговорить. Без свидетелей.
– Это Тагир. Я ему доверяю, как себе.
С того момента, как позвонил Сибирцев, Брюс уже знал, о чем пойдет речь.
– Отец уехал на дачу к Осадчему. Намеревался вернуться вечером того же дня. У него была запланирована деловая встреча. Он ее пропустил. Его до сих пор нигде нет. Телефон молчит. Я обзвонил друзей, проверил больницы, даже морги – все впустую. Не удержался, поехал к Осадчему на дачу. Там только охрана и его жена. Жена мне ничего толком пояснить не смогла. Что скажешь?
Брюс молчал. События последних двух недель, мелькавшие в памяти беспорядочным калейдоскопом, вдруг выстроились в единственно верную, логичную цепь. Все стало совершенно понятно.
– Брюс, я никогда не прощу себе, если с отцом что-то случилось. Я не должен был отпускать его одного! Он настоял. Ты же знаешь, как он это умеет.
– Не вини себя. Так бывает, что лучшие из нас уходят.
Андрей Сибирцев замер.
– Что? – одними губами пролепетал он.
– Прости. Я не знал, как тебе это сказать.
– Сволочь! – Сибирцев с наслаждением врезал кулаком по колонне. – Сволочь! – хрипло выдохнул он и закрыл лицо руками.
Шло время, но никто из троих не проронил ни слова.
– Где Никита? Где его найти? – наконец очень твердо, решительно произнес Сибирцев-младший.
– Зачем он тебе?
– Я убью его!
– Андрей, наймешь киллера или сам нажмешь на курок?
– Если надо, я ему зубами горло перегрызу! Я ему всю кровь по капле высосу! Я ему не прощу отца!
– Остынь!
– Но… – неуверенно начал Тагир. – Мы же должны что-то сделать. Я знал Анатолия Сергеевича. Это был серьезный бизнесмен и порядочный человек.
– Серьезные бизнесмены не едут без охраны только потому, что их, видите ли, приглашает на дачу старый друг. Серьезные бизнесмены не обязательно должны быть идиотами!
– Думай, что говоришь! – урезонил Брюса Сибирцев-младший.
– А ты помолчал бы! – пошел на него Брюс. – Толяна, в отличие от меня, никто насильно к Никите не волок! Ехал он триста верст не в блевоточном багажнике. Умники! С кем воевать собрались?! Главное – вовремя!
Цепким внимательным взглядом Андрей Сибирцев скользил по их лицам.
– Когда можно было под прикрытием отца срубить неплохие бабки, вы не церемонились. Вам не было страшно. А еще, – он ткнул указательным пальцем в грудь Брюсу Вонгу, – тебе было приятно, что отец этого, якобы, не знает. Вспомни, как пару раз твою задницу Никита хотел наказать. Мол, не борзей. Ты удивленно хлопал крыльями, с чего это вдруг гроза миновала?! А сейчас вы о его память ноги вытерли!
– Щенок! – взорвался Брюс.
Тагир насильно оттащил его в дальний угол, заставил сесть.
– Спокойно, братья! Спокойно. Как вы думаете, кто будет самым счастливым человеком в нашем деле, если ты, Брюс, и вы, Андрей, перегрызете друг-другу глотки?
Слова Тагира подействовали немного отрезвляюще.
– У меня на родине говорят: "Прежде чем сделать шаг вперед, подумай, сможешь ли ты вернуться".
– Брюс, у тебя есть план?
Брюс самодовольно хмыкнул:
– Есть одна идея.
Посвящать Сибирцева-младшего в свои планы Брюс не хотел. Но это уже становилось интересным.
"Андрей Сибирцев присмотрит за водилой, и можно быть уверенным на все сто, что это человек не от Никиты, – думал Брюс. – Потом господину Виктору Чаеву – привет горячий. Сибирцев местью насладится, полагая, что убрал исполнителя убийства отца. Никакой утечки информации. Никите сам донесу. Свалю все на Сибирцева. У Сибирцева тоже связи на таможне. Мотив, опять же. Никита мне поверит, подумает, после "урока" прогнуться хочу. Что ж… – Брюс машинально барабанил пальцами по оконному стеклу. – Как же вовремя подвернулся мне под руку младший Сибирцев. Как же мне этого звена недоставало!"
– До-о-обрый вечер!
Адвокат противно тянул "о", занудно-медленно произнося слова.
– Я позволил себе, Лора Алексеевна, зайти пораньше.
Шипулькин неуклюже прошел в прихожую.
– Я у-уже п-почти го-готов-ва… – заикаясь, тщетно стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, выговорила Лора.
Она удивленно разглядывала сногсшибательного адвоката. На нем был все тот же костюм, в котором Лора видела его днем на съемочной площадке, серый в аляповатую клетку, помятый и грязный, песочного цвета рубашка, с засаленным воротом и серыми, тоскующими по стирке манжетами, черные брюки с пузырями-коленками.
Надо отдать должное Лоре, Шипулькина она встретила во всеоружии: изящные туфли на тончайшей шпильке, модные колготки, маленький черный костюмчик от Шанель, элегантно и эротично облегающий ее фигуру, высокая стильная прическа, серебряные колье и сережки ручной работы, скрупулезный макияж.
Она все-таки ждала мужчину, а появилось… "облако в штанах".
– Лора Александровна, у меня сразу же будет три просьбы.
Адвокат с надеждой смотрел на нее.
– Если только вас не смутит, что я Алексеевна.
– Учту. Во-первых, прошу меня простить, что я не успел переодеться. Клиенты, знаете ли…
"Кто в здравом уме клюнет на тебя? Это только я, вечная авантюристка, в поисках приключений…"
Лора спиной прислонилась к стене, чувствуя, что ей сейчас станет дурно.
– Во-вторых, – с невозмутимым видом продолжал перечислять адвокат, – я думаю, Лора Алексеевна не будет возражать, если мы перейдем на "ты"? Я буду Лору Алексеевну называть Лорой, а она, то есть вы, меня будете называть не Дмитрий Романович, а просто Дима. Лора Алексеевна согласна?
Лора очень хотела ответить, она даже глубоко вдохнула и открыла рот, но то, что она хотела сказать, было так откровенно бестактно, невоспитанно, грубо, что она не решилась произнести заготовленную тираду вслух, и Шипулькин воспользовался ее замешательством.
– Вот и славненько! Тем более, что мы – почти коллеги. Я на вашей картине юристом буду работать. Меня Алевтина Сорокина, тетка моя, пристроила.
– А Маришка куда?
Шипулькин склонился к уху Лоры и как бы по секрету сказал:
– Честная слишком. Работать не умеет.
Лора понимающе кивнула.
– Директриса у нас матёрая! Теперь вдвоем хабаровские денежки крутить будете?
– Ну, я не знаю… Как-то не думал об этом. Как скажут… Но я не закончил. Третье предложение у меня.
– Конечно, Дима! Я вся – внимание!
– Думаю, Лора позволит, раз уж теперь мы на "ты", отужинать у нее? Я тут, думаю, все принес.
"Ты бы лучше действительно думал, а не повторял, как попугай: думаю, думаю…" – снова мысленно сказала Лора.
Такой наглости она не встречала никогда и ни в ком. Напрочь игнорируя ее мнение, очевидно полагая, что от сделанного предложения просто невозможно отказаться, адвокат подхватил свою грязную дорожную сумку и решительно направился в кухню. К тому моменту, когда едва пришедшая в себя Лора появилась на пороге, Шипулькин уже выгрузил продукты на стол и почему-то со дна сумки достал…букет цветов.
Это были дешевые, самые, можно сказать, дешевые хризантемы, из тех, что похожи на полевые ромашки. Их было шесть на одном тонком, в нескольких местах сломанном при транспортировке стебельке. Некоторые цветки были сплющены и стыдливо опустили головы, другие осыпались, им не повезло. Необходимо отдать должное адвокату, стоило большого труда среди цветочного изобилия раздобыть эту "благодать".
– Это вам, – адвокат протянул "букет" Лоре. – Немного помялись, заразы. У вас есть вазочка?
– Вы… Вы так внимательны… – пролепетала Лора.
Ей вдруг стало интересно, чем это "чудо" может еще удивить.
Покрутившись озабоченно по кухне, адвокат так и не нашел, куда бы пристроить свой "букет", и положил его на стол, на упаковки продуктов.
– Вы что, ужинать меня уже не приглашаете? Я помню, вы мне ресторан обещали.
– А зачем?! – искренне удивился Шипулькин. – Здесь поедим. Я же все принес.
Возразить было трудно, но Лора нашлась.
– По-вашему, в ресторан только поесть идут?
– Зачем же еще? К тому же это уйму денег стоит.
– Пообщаться, отдохнуть идут. На людей посмотреть идут. Себя показать…
– Ну, тут вы правы. Вернее, ты права. Мы же на "ты". Но я очень хороший собеседник. Вам не придется скучать.
– А вы намного глупее, чем кажетесь на первый взгляд! – вульгарно подмигнув адвокату, промурлыкала Лора.
Когда Шипулькин говорил, что он очень хороший собеседник, он скромничал, потому что за весь долгий, очень долгий вечер Лоре едва ли удалось вставить пару фраз в нескончаемый монолог адвоката.
Он рассказывал Лоре, как работал в школе учителем труда, потом прорабом в ЖЭКе, потом сантехником в коммунальном хозяйстве, потом ушел в частный бизнес и "держал два магазина", потом их продал, потом взял в аренду обувную фабрику, потом и ее бросил, так как дела пошли в гору, потом ушел в юриспруденцию.
– Вы не думайте, Лора, – на "ты" он так и не перешел, – да будет вам известно, у меня все всегда получалось. Вот, было два магазина, значит, срок аренды истек. Мой друг детства, что живет в Нижнем Новгороде и занимается нефтяным бизнесом, мне четыре миллиона просто так, по дружбе, давал. Деньги сумасшедшие! Говорит, вот именно что, выкупи магазины, потом, когда-нибудь, деньги вернешь. Я отказался. Вот именно что, сказал, я не пойду кланяться чиновникам. Знаете, Лора, как, вот именно что, надоели сильные мира сего! Значить, праздник. Новый год. Только благодаря мне, да будет вам известно, эти, с позволения сказать, чинуши могли покушать достойно. Именно что, Дмитрий Романович нагружал машину подарками и вез их в администрацию города, СЭС, налоговую, милицию, вневедомственную охрану и так далее. И никто, вот именно что, не интересовался, сколько все это стоит. А сколько всего этих самых праздников? Отчет в налоговую сдавать – тоже вези подарок. Мой бухгалтер раз поехала без подарка, приезжает и говорит: "Дмитрий Романович, сказали, что, если вы подарка не пришлете, с отчетом лучше не приезжать".
– Может, нужно было сменить бухгалтера? – Лора хотела услышать свой голос, дабы убедиться, что все еще жива.
– Не-е-ет, – протянул снисходительно адвокат, – за-а-ачем… Или вот фабрика. Значит, только благодаря мне уровень производства возрос, только благодаря мне люди стали регулярно получать зарплату. Ну, явно, явно здесь у меня, значит, был успех…
Он хотел сказать что-то еще, но мужество слушателя покинула Лору.
– Сколько лет назад это было?
– Магазины? Магазины были лет пятнадцать назад, а фабрика – лет десять.
– Зачем вы мне все это рассказываете?
– Интересно же, – спокойно ответил Шипулькин, правда, не уточнил, кому.
"Сейчас ему сорок два, – думала Лора. – Если он добрался до тридцати, то мне осталось слушать лет десять. Надо выпить!"
Она достала свою бутылку вина, налила себе большой бокал и сделала несколько крупных глотков.
– Вот именно что, я дисциплину на фабрике железную установил. Мне рабочие говорили: мы тебя убьем. Я отвечал, значит, что нет, ребята, не на того напали. Мне ничего не страшно, будет вам известно!
С этими словами Шипулькин потянулся к Лориной бутылке и налил себе вина в стоявшую на столе чашку. Отпив, как компот, до половины, Шипулькин продолжил.
– У меня была аренда с последующим выкупом. Ну, думаю, значит, зачем покупать, деньги и так есть. Говорю тогда, что, вот именно, забирайте свою фабрику. Я ее в божеский вид привел, мне она, значит, больше не нужна. Все ходил себе особнячок трехэтажный по немецкому проекту на берегу реки присматривал. Денежки в банке лежали. Потом банк обанкротился и, значит, тысяч четыреста моих тю-тю. Вот именно что жалко.
– У вас квартира? – не удержалась, спросила Лора.
– У меня в Москве, да будет вам известно, квартиры нет. Была однокомнатная квартира в Смоленске, в хрущевке. Но, вот именно что, там проживает в настоящее время моя жена. Но квартира моя. Я, вот именно что, и когда бываю, захожу, и Новый год отмечал с друзьями там.
– Вы женаты?
– Не-е-ет, – снова промурлыкал Шипулькин, – за-а-ачем? Мы разведены. Я просто сказал ей: "Квартира моя. Она мне выделена, когда я в ЖЭКе работал. Приведешь мужика в мою квартиру, я тебя вышвырну!" Я всегда говорил: женщина – это звучит глупо.
– Вам жить негде… – сочувственно произнесла Лора и подумала: "Ах ты, гусь лапчатый, ты что же решил, что тебя здесь ждут? Разлегся за моим столом, протираешь задницей мой диван…"
– Почему негде? У меня есть комната в общежитии.
– Где это?
– Там, в Смоленской области. Вот именно, где работаю.
– А-а, – Лора качнула головой, как бы смакуя услышанное. – Да. К сорока пяти годам – это круто!
– Я как-то не думаю о возрасте.
Повисло молчание.
Лора закурила. Выдохнув дым в сторону адвоката, она спросила:
– Простите мне мое любопытство, я-то вам зачем понадобилась?
Адвокат стыдливо опустил глазки. Между ним и Лорой так и лежали нетронутые свертки с продуктами.
– Я мужчина холостой. Вы – незамужняя женщина. Одинокая, значит. Нам надо получше присмотреться друг к другу.
– Зачем?
Лору начинал раздражать и этот разговор, и этот ….
– Может, мы с Лорой Алексеевной понравимся друг другу, будем жить вместе. Вы не думайте, вот именно что, я раз семь за ночь спокойно могу. На меня еще никто не жаловался!
– Как кролик, что ли? – ей хотелось говорить ему гадости.
– Ну, почему… – Шипулькин снова стыдливо опустил глазки и принялся нарезать ломтиками ветчину. – Опять же, я могу обеспечить семью. Так что, на шмотки с рынка вам хватит.
– Вы что?! – у Лоры от этой наглости перехватило дыхание. – Это мой костюм от "Дома Шанель", аксессуары от Гуччи вы называете "рынком"?! Вы – хам!
– Ну, извините, пожалуйста, Лора. Мне, вот именно, что Шинель, что Гути…
– Шанель и Гуччи.
– Мне все едино.
– Ясно. Так! – Лора решительно поднялась. – Я зачем вам нужна? Именно я.
– Вы мне понравились. У моих друзей так принято, что в браке не изменяют. Вы не вертихвостка, как я вижу. В постель сразу меня не тащите. В общем, вы мне подходите.
– Вы мне льстите!
Лора взяла дорожную сумку Шипулькина, сложила в нее все, что принес адвокат: так и не распакованный "букет", как полагается, на дно, наверх продукты и выставила сумку на лестничную площадку.
– Такого вечера у меня еще не было. Спасибо, Дима! – обворожительно улыбаясь заключила Лора. – Хватит жевать! Убирайтесь следом! – пальцем она указала на дверь.
Шипулькин нехотя встал из-за стола.
– У нас еще, вот именно что, бутылка вина осталась, вкусного. Может, допьем?
– Это мое вино! Оно вам не по карману. Но, так и быть, я вам дам его с собой. На вынос! Слушайте, вы что, умственно отсталый?!
– А зачем вы меня, Лора, вот именно что, впустили? Вы, наверное, думали, я приставать к вам стану. Я не такой. Я с первой встречной, да будет вам известно, ни-ни! Вдруг вы меня заразите чем-нибудь?!
Неизвестно, чем бы все это закончилось, зная шустрый темперамент Лоры, вероятно, кровопролития было бы не миновать, но ситуацию спас звонок в дверь. Лора открыла.
– Извините, гражданочка. Это ваша сумка? – у дверей стояли трое сотрудников милиции.
В связи с нашумевшими взрывами жилых домов милиция теперь регулярно проверяла чердаки и подвалы.
Лора страдальчески заломила руки.
– Сам Бог вас послал! Это сумка того мужчины, что сидит у меня на кухне. Я открыла дверь, он вошел, попросил поесть. Я пыталась выставить его за дверь. Все безуспешно. Я не знаю, что делать! Помогите мне. Умоляю вас! Вы видите, я одета для ужина. Меня ждут. Но я не могу уйти. Выведите его!
– Разрешите пройти? – строго спросил сержант.
– Да, конечно.
– Смирнов, останься. Иванцов, за мной!
"Ты меня надолго запомнишь, Дон Жуан щипаный! Повторение Хлестакова! – злорадствовала Лора, ловко вытаскивая из потайного кармана пиджака, оставленного незадачливым адвокатом в прихожей, его документы.
– Да вы что?! Какой я бомж?! Я – адвокат! – доносилось из кухни.
– Предъявите документы! – рявкнул сержант. – Без истерик!
Удерживаемый милицией, Шипулькин прошел в прихожую.
– Вы на него, ребята, посмотрите. Ну какой он адвокат? Вы адвокатов каждый день видите. И по телевизору, и вживую. Ему помыться надо, постираться. Там, глядишь, и вспомнит, кто он на самом деле. Владелец заводов, газет, пароходов…
Не найдя документов в пиджаке, Шипулькин лихорадочно обыскивал сумку, из которой на паркет выпали дольки лимона и ломтики ветчины.
– О-о-о! – довольно произнес сержант. – Объедки собираете, а говорите – адвокат! Не обижайте профессию. Пройдемте, гражданин! А вы, гражданочка, – сержант улыбнулся Лоре, – запирайтесь. Прежде чем открыть, спрашивайте, кто там.
– Да будет вам известно, что я вас всех упрячу! Это незаконно! Именно что, надо сначала разобраться… – доносился до Лоры гнусавый голос Шипулькина. – Вы эту вертихвостку обязаны были забрать! Это она мои документы украла! Я ей, вот именно что, всё припомню! Я, вот именно что, оскорблений никому не прощаю и издеваться над собой не позволю!
– Топай-топай. Разберемся. В "обезьяннике" посидишь.
Выждав, пока процессия покинет подъезд, Лора вышла на площадку, открыла люк мусоропровода и с наслаждением швырнула в недра удостоверение и паспорт адвоката.
– Еще ни одному мужику не удалось одержать надо мною верх!
Через минуту уже из гостиной доносилось ее звонкое щебетание:
– Алло! Дашка? Я тебе сейчас такое расскажу, с ума сойти можно…
Завершив занявшую полдня волокитную процедуру отправки в Иерусалим двух контейнеров с костюмами, каскадерским снаряжением и съемочным оборудованием, Хабаров приехал на кладбище. Вот уже пятый год подряд в этот день, ближе к вечеру, он ехал сюда, к другу, в день его рождения.
Он знал, днем к Генке приходит мать, Мария Андреевна, и родственники. Хабаров не хотел мешать им. Он не любил публично обнажать то, что было очень личным. Тем более, он не мог сердобольно охать и ахать, вторя пустым словам назойливых родственниц Генки: "Ах, какой молодой! Жить да жить…" Словам, которые в подобных случаях говорят все: и близкие, и далекие.