Что касается нас, то время эпизодических актов моральной поддержки прошло. Настало время действенной помощи, время поиска той самой детали, которая вернет нашей семейной картине ее былую гармонию.
То, что мы оказались не способны включить магнитофон, чтобы тут же не устроить короткое замыкание, в расчет можно не брать, нежным голосом пропел Игорь. Это он предложил записывать все наши дебаты на пленку. Теперь, когда электричество было восстановлено, кассеты перемотаны пальцем, Виви переодет в чистые подгузники и убаюкан, сливовица водружена на стол, а клавиша "ON" нажата и зафиксирована клейкой лентой, мы могли начинать.
- Ну давайте поплачем хором над неприятностями нашего дорогого Альвизе. Игорь, слушай, что это он так гудит? Мы же друг друга не услышим, что, нам так и придется орать всю дорогу?
- Гудит - значит, работает. Я же не волшебник, починил - и ладно. Мое дело - освобождать аватары из чрева левиафана. Магнитофоны, счетчики, Виви, Альвизе - принцип всегда один и тот же: fiat lux! Да будет свет! Мы озарим его расследование светильником знания!
- Добро пожаловать в страну озарений! Скажите мне, когда смените тему. А то мне надо еще снять старый лак с "Мужчины с перчаткой". Купил его на телефонных торгах у Николаса Холла. Недорого, я был единственный покупатель. Вполне возможно, что это окажется Гверчино.
- Мы можем говорить о чем-нибудь другом, кроме картин и аватаров? Мы же хотели разобраться во всех деталях, перебрать все, что нам известно, ничего не забыв. Давайте все же серьезнее!
- Валяй, перебирай! Для начала объясни-ка нам, с чего это свидетель Альвизе из более-менее сомнительного перекупщика превратился в висящего на простынях убийцу? Какой-то он нелепый, этот Энвер, честное слово!
- Если верить его словам, Волси-Бёрнс требовал, чтобы он достал ему неизвестного Пёрселла по любой цене, для какой-то женщины-знатока. Энвер утверждает, что его бывший хозяин, книготорговец из Лондона, прислал ему рукописную партитуру за три тысячи евро. Что он назначил Волси-Бёрнсу встречу у себя, в "Доже и Лагуне". Эдди остался доволен, заплатил наличными, и албанец его больше не видел. Было это за шесть дней до убийства. По крайней мере, он в этом клянется всеми своими богами. Он говорит, что не упоминал раньше об этой сделке, потому что считал, что она не имеет никакого отношения к преступлению. Сажать его было не за что, но милейший Энвер явно темнил. То ли это у него профессиональное, то ли просто по глупости. Что бы там ни говорил комиссар, после того как всплыла эта сделка, он заподозрил его в убийстве. Он вообще стал во всем сомневаться - в месте свидания, в алиби. Его люди проверили железнодорожное расписание. Энвер мог по времени приехать из Тревизо, Падуи и Вероны вечером в Венецию, а на заре вернуться обратно.
- Смешивать реальность и истину - в этом весь Альвизе! Вещи надо проверять, тогда они становятся реальностью - вот и все!
- Бедняжка, он делает вид, что все в порядке, но на самом деле двигается вслепую. За неимением нормального следа он позволил мне сходить с ним к Роберте Боллин. Она покупает рукописи, албанец их продает. Вполне возможно, что они давно знакомы. А может быть, она была в курсе покупки той партитуры.
- Насколько я знаю твоего брата, он должен был перерыть у нее все шкафы в поисках большой и толстой улики - доказательства, что Энвер там бывал.
- Альвизе нашел в фонде то, чего и не искал. Роберта с первого взгляда определила, что партитура - поддельная. Все настоящее, пёрселловских времен, кроме текстов из Священного Писания. Фальсификаторы, как всегда, переусердствовали. Они воспользовались Библией, напечатанной через десять лет после смерти Пёрселла. Даже на Альвизе произвела впечатление компетентность этой дамы. А ты что на это скажешь, Борис?
- Чтобы Альвизе убедила какая-то музыкантша? В жизни не поверил бы. Я скажу, что ему крупно не повезло, этому Энверу. Когда занимаешься подделками, везение просто необходимо, это как талант.
- Вы будете смеяться, но я знаю, что этот парень невиновен. Просто, если у тебя карма - все время проигрывать, от этого никуда не денешься. Если бы он и правда зарезал этого вашего мерзкого англичанина, он давно бы уже попался. Нет, это не он. В своих прежних жизнях он видится мне жертвенной овечкой, искупительной жертвой, иезуитом-миссионером, погибающим с голоду в дебрях Амазонки.
- Игорь, конечно, старый маразматик, но он бывает прав. Даже если Энвер состряпал эту подделку, что сам он отрицает (он клянется, что продал манускрипт таким, каким получил его из Лондона), это еще не делает из него убийцу. Он утверждает, что в воскресенье вечером был в Тревизо один, ходил в кино, где никто его не помнит. Он или врет, или ему страшно не везет, только нашему комиссару плевать на карму. После того как обнаружилась эта подделка, он вплотную заинтересовался человеком, из-за которого, по словам Энвера, тот уехал из Лондона. Свидетель тогда добровольно давал показания, и у Альвизе не было причин копаться в его любовном прошлом. Но вы же его знаете: когда ему кажется, что шутка затянулась, его уже ничто не может остановить, и он бросился в Верону допрашивать девицу, которую албанец все же назвал. Та утверждала, что не видела Энвера с самого их разрыва. Она руководит интернет-агентством эскорта, которое при ближайшем рассмотрении оказалось службой "девушек по вызову". Сомнительный перекупщик, поставщица платных удовольствий, скандальный репортер: брат почуял добычу.
- Мошенники, проститутки, мертвецы - он только на это и реагирует. Или теперь нюх у него стал тоньше?
- Нет, но согласись, что заманчиво собрать в одной картине персонажи одного сорта. Перенеси деньги, секс и преступления в живопись, и вся история искусств развернется перед тобой как на ладони, от мифологических сюжетов до библейских. Джентилески, Ян Ливене, Маттиа Прети, Караваджо, Рембрандт, примеров сколько угодно.
- Ты поделилась своими соображениями с братом?
- Смеешься? Альвизе верит только в то, что видит своими глазами. Он составил отчет, в котором перечислил все факты и все гипотезы с кучей вопросительных знаков.
- Ты считаешь, он так нажимает, чтобы создать впечатление, будто расследование продвигается? Он же все время жалуется, что начальство его подгоняет.
- Не думаю. Альвизе - честный человек. Но городу нужны были улики, нужен был мотив, и он их получил. Это как посмотреть. Композиция картины зависит от того, где стоит художник, от выбранной им перспективы и точки зрения.
- Какой он все-таки миленький! Ну прямо спящий ангелочек. Посмотрите на его мордашку: Виви говорит, что ваш подозреваемый невиновен.
- Можно быть невезучим и виновным одновременно, Игорь.
- Если бы этот парень зарезал Волси-Бёрнса, он забрал бы партитуру. Ведь это улика, которая прямиком выводит на него. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что за собой надо убирать.
- Ну, ему надо было еще иметь такую возможность. Мы ищем иголку в стоге сена. У Альвизе целая гора гипотез, и он карабкается на нее в одиночку, зависая над пропастью. А мы… Все, что мы можем, - это стоять внизу и ждать в надежде, что он не сорвется.
- Решение придет из пустоты, ответ найдешь в уединении, но он же не желает прислушиваться к своей карме. Разрываться на части - это его проклятие.
- Ладно, ребятки, мы топчемся на месте. Лично я пошел заниматься своим лаком. Зайдешь взглянуть на картину?
- Сейчас иду. А что означает эта твоя ода пустоте, дядя Игорь? Ты что, хочешь посоветовать Альвизе сесть в позу лотоса и заняться медитацией?
- Это ему не повредило бы. Он всячески старается заполнить пустоту, а ему следовало бы впустить ее в себя. Возьми этого Волси-Бёрнса, все же считали его страшным мерзавцем. Альвизе стоит взглянуть на его смерть с противоположной точки зрения - как на торжество чистоты над скверной.
- Так что, по-твоему, убийцу надо медалью наградить?
- Нет, но это же так естественно - устранять тех, кто причиняет тебе зло.
- Альвизе думал об этом - о том, что ты называешь естественным. Он досконально проверил, чем занимались в день убийства владельцы магазинов, чьи визитки и счета сохранились у Волси-Бёрнса. Все они прекрасно помнят этого мерзкого типа, который торговался с ними до одури. Но не резать же его за это!
- Что я говорил?! Его смерть никому не в тягость, совсем наоборот. Альвизе должен исходить из этого: убийца явился, чтобы искоренить в лице Волси-Бёрнса зло. Поддельная партитура - это знак, указывающий, что следствие с самого начала шло по ложному пути, но он не желает этот знак понимать. Ему надо только открыть уши, и он услышит в свисте ветра шорох ангельских крыльев.
- Именно. Давайте посоветуем Альвизе прислушаться к ангелам. Уж это точно поможет ему в ведении дела.
- Разве я прошу его помощи, когда расследую происхождение своих картин? Гляди-ка, как тебе мой "Мужчина с перчаткой"? Видишь эти складки? Чистый Гверчино!
- Грязный он, твой мужчина. Ничего не разобрать.
- А я знаю, что Борис прав. Надо обладать особым даром прозрения, чтобы увидеть истину, вот и все. Посмотри на эту перчатку. Может быть, она указывает на убийцу? Кто знает?
- Что ты предлагаешь, Игорь? Носить "Мужчину с перчаткой" по улицам, пока он не покажет нам убийцу?
- Ты думаешь, что мой брат бредит? История живописи полна "указующих перстов". Не помню уже, кто написал, что произведение искусства строится из множества деталей, большая часть которых находится за гранью анализа. Альвизе надо заменить "произведение искусства" на "расследование" и научиться следить за указующим перстом, коль скоро ему нечего анализировать. Ладно. Выключаем этот агрегат? Хватит уже, наорались.
Я перенесла магнитофонную запись на бумагу, не выбросив ни единого слова, потому что мы так решили, а еще потому, что своей туманностью она напомнила мне метеорологические наблюдения за облачным небом и показалась потому достойной внимания. Я не знала еще где, но была уверена, что где-то, "за гранью анализа", отыщется знак, который поможет брату понять, что мир нельзя уместить в графах протокола.
На следующий день после нашего совещания в поддержку Альвизе моя ночная восторженность затерялась где-то в простынях. Но от нее осталась твердая уверенность, что нам надо сплотить наши ряды и самим взяться за дело. Я спустилась в андрон за свежим номером "Гадзеттино" и сразу зацепилась взглядом за набранные крупным шрифтом заголовки первой полосы, посвященной местным новостям. Там в одну кучу были свалены "библейский исход" подобранных в порту "младенцев-нелегалов", суицидальная попытка, совершенная "женоубийцей" в тюрьме Мольяно, "шприцы-бомбы" наркоманов из Местре и кража пяти велосипедов у охранников в Марконе. Отдельное место было отведено "шефству" над плафоном Дворца дожей: достаточно заплатить за реставрацию одного квадратного метра живописи, и твое имя будет красоваться в числе других щедрых меценатов на памятной доске.
"Гадзеттино" отражает изобретательную душу Венеции, присущую ей обманную философию, сказал бы Игорь. Что бы там такого ни натворил этот Волси-Бёрнс, что бы ни послужило поводом для его убийства, я согласна со своими дядюшками: своим хамством, своей грубостью он согрешил против Венеции, против ее добродушной манеры мириться с непорядком. Его плавающий в канале труп стал деталью композиции под названием "Венеция под угрозой", изображающей город, который бури и непогода научили всегда оставаться на плаву.
Поднимаясь наверх в халате, с развернутой "Гадзеттино" перед глазами, я натолкнулась на Альвизе, который, прыгая через две ступеньки, мчался исполнять свой долг. Благоухая "Мушуар де мсье", любимым ароматом нашего отца, он выглядел безупречно в своем темно-синем костюме и белоснежной сорочке, с шелковым трикотажным галстуком, любимым галстуком нашего отца, и я уткнулась носом ему в шею, чтобы поцеловать его. Несмотря на спешку, мы обменялись долгим, пахнущим чистотой поцелуем, и я поняла, что ему от меня никогда ничего не будет нужно, кроме этих мимолетных моментов возврата в детство. И я выронила газету, даже не подумав ее скомкать.
6
ПРОФЕССОР
Профессор Корво приобрел свое звание вместе с бельэтажем исторического палаццо на Большом канале. Прежний жилец, умерший в возрасте ста лет, преподавал архитектуру, идя по стопам прославленного Паоло Скарпы, и этот Корво вместе с бронзовыми орнаментами, украшающими дом от входа до подвесных потолков, за баснословные деньги купил и словечко "professore", красующееся на узорчатой бронзе дверного звонка.
После недельной передышки в Лагуну вновь вернулись дождь, бора и всклокоченные облака. При таком ветре в каналы часто попадает мусор со свалки, и случается, что гондоле, курсирующей по Большому каналу между Сан-Тома и Сант’Анджело, приходится лавировать, чтобы не наткнуться на стиральную машину или велосипед. Кьяре понадобился весь ее авторитет, чтобы убедить Игоря, уже нависшего своим упитанным телом над бортом трагетто, не выуживать из воды деревянный табурет с продавленным плетеным сиденьем. Получив СМС-предупреждение о возможности нового подъема воды, она заставила всех нас надеть в андроне резиновые сапоги, раздала всем пакеты для туфель и проинструктировала, как себя вести.
Члены семейства Кампана в полном составе, включая Вини, были поименованы на тисненой карточке бристольского картона, приглашавшей их выпить по стаканчику в великолепном дворце Корво, и моя невестка в приколотой в андроне записке велела всем явиться в бельэтаж, чтобы перед отправлением пройти надлежащий досмотр. Можно было подумать, что мы собираемся наниматься в массовку на съемки "костюмной драмы". Из всего, чем славится не любимая ею Венеция, в которой Кьяра с психоаналитической чуткостью улавливает симптомы старческого слабоумия, ее внимание привлекает только искусство переодевания, этот особый талант, используемый шизофрениками для маскировки психического расстройства под красочными действами. Наша психотерапевтиня не допускает и мысли, что есть вещи, не поддающиеся психоаналитической дешифровке. А для таких, как мы, кто использует тайны подсознательного в качестве инструмента при работе со всякими темными материями, наличие в доме собственного психоаналитика - настоящее бедствие.
И вот наша процессия - впереди чета при всем параде, мы с Борисом за ними и Игорь с Виви в "коконе" в качестве замыкающего - потрусила к андрону профессора, где все мы стали дружно извиваться, освобождаясь от резиновых сапог, - все, кроме Игоря, забывшего мешок с туфлями в гондоле и навлекшего этим на себя неудовольствие Кьяры.
Этот Корво казался совсем потерянным в огромной свежеотреставрированной гостиной, уставленной зелеными комодами с грубым лаковым орнаментом, креслами с сиденьями, перетянутыми шнурками, зеркалами слишком тусклыми, чтобы быть подлинными, и портретами чужих предков. Когда Борису случается продать картину без предварительных многонедельных переговоров, чаще всего его клиентом оказывается простолюдин, решивший по дешевке купить себе галерею скверно написанных благородных предков. Корво оказался высоким человеком, с телосложением бывшего кетчиста и маленькими наманикюренными ручками с сосискообразными пальцами, унизанными тяжелыми перстнями с печатками. Крупное лицо с тяжелыми чертами, параллельные линии зачесанных от уха до уха жидких волос, два ослепительных ряда зубов, напоминающих клавиатуру клавесина. В этот вечер он был одет нарочито свободно: домашняя бархатная куртка и джинсы с заутюженной складкой, над ремнем которых, словно тесто из квашни, свешивалась жирная складка, - так одеваются богатые люди, когда хотят выглядеть непринужденно.