Ерофеев и артиллерист недоуменно смотрели на Дубченко, не вмешиваясь во внутренние дела десантуры. Гена был родом откуда-то из-под Одессы, имел в бригаде специфическую славу "специалиста по решению вопросов". Он мог виртуозно изыскать строительные материалы, договориться с дуканщиками о закупке или обмене любого товара, добыть спиртное и закуску при любых условиях обстановки, подвезти "чекисток" для начальства, оборудовать сауну (или бассейн) по последнему слову техники, выбить запчасти в Кабуле или Хайратоне, списать-сдать-получить там же любую технику, и т. п.
По поводу боевых качеств Геннадия (по прозвищу Щуп) – доподлинно не было известно ничего, поскольку на боевые вместо него все время ходил кто-то другой, ибо у Щупа всегда находились неотложные дела в ППД, Кабуле или Хайратоне. Был он бабником, непревзойденным мастером грязных матюгов, завсегдатаем веселых кампаний, ну, и, конечно же – "специалистом по художественному стуку".
Каким образом он угодил на боевые – никто не знал. Уставшему, недавно поевшему и от того подобревшему Хантеру не хотелось спорить и конфликтовать. У него и без того нарисовалось немало проблем.
– Хватит, Щуп, мне здесь аттестацию проводить! – начал он нейтрально отгавкиваться. – Все знают, что в этом тебе и твоему другу комсомоленку Маклакову равных нет! Занимайся своим делом!
Фраза вызвала новый фонтан негодований у пьяного сапера.
– Что ты, блин, из себя корчишь! – сдуру "крот" неосмотрительно подступил к замполиту роты. – Думаешь, какую-нибудь наградку себе выторгуешь за свои ночные победы? Ну-ну, Михалкин уже пишет на тебя представления на медаль "За отвагу на пожаре", ха-ха-ха! – пьяно заржал он.
Присутствующие молча и с непониманием переглянулись между собой. А Щуп продолжал извращаться дальше.
– На тебе, Хантер, не то что крест уже поставили, на тебя такой х… забили, толстый и красивый, что у тебя копыта подломятся, не выдержишь на плечах! – презрительно сплевывая на землю, Щуп самодовольно вел наступление. – Даже когда в Союз возвратишься, стыдно будет вспомнить, что ты в Афгане служил! Если возвратишься! – попытался выступить он пророком.
То, что произошло дальше, запомнили надолго все участники этой сцены, а Щуп – до конца своих дней. Быстрым движением Хантер выдернул из кобуры Стечкина и, не обращая внимания на то, что в пистолете не осталось ни одного патрона, упер оружейный ствол в область "гениных талий".
– Так что ты там плел про награды, уродец? – совсем спокойно спросил старший лейтенант Петренко, сильнее прижимая ствол. – Говоришь, за отвагу на пожаре?
Сапер молча смотрел круглыми от ужаса глазами, пот густо оросил ему лоб под шлемом, губы побелели. Ни одного слова вымолвить он не смог. Старший лейтенант Дубченко молчал как рыба, лишь слышалось его неровное дыхание. Хантер решил, что спектакль удался. Свободной рукой он молча снял с плеча Щупа автомат, отстегнул магазин, разрядил оружие, извлек затворную раму, раскидал все это вокруг.
– Все, конец спектакля! Финита ля комедия! – с этим итальянским финалом, он выщелкнул из АПС обойму, продемонстрировав полное отсутствие боеприпасов.
Артиллерист с Ерофеевым громко засмеялись, даже Щуп изобразил на бледном личике некое подобие улыбки.
– Собирай свой калаш, – обратился к "кроту" замполит парашютно-десантной роты. – Вашему брату-шакалу в руки оружие давать нельзя, все стараетесь в спину стрельнуть! В другой раз, Гена, перед тем как херню городить, семь раз подумай – перед кем ты это делаешь. – Из Хантера получился бы неплохой наставник. – Когда будешь стучать на меня, не забудь, что у меня есть свидетели, они подтвердят, дескать, ты, шакал, ко мне приставал, заигрывал!
Так, мужики, – обратился он к оторопелым старшим лейтенантам. – Пошли отсюда! – предложил он. – А то здесь воняет. Гена, ты что, обрепежился, со страху-то? – продолжал он подкалывать Щупа. – Не обижайся, если что – беги к реке, подмойся, одновременно и мины выставишь!
– Ха-ха-ха! – захохотали старшие лейтенанты.
Петренко положил АПС в кобуру, и пошел туда, куда и направлялся. Подошли к БМП, где Шаман устроил мини-лагерь, где можно было передохнуть. От солнца этот уголок прикрывал не такой уж и дырявый шмат брезента, служивший когда-то тентом общего покрытия.
Почтальон Стечкин
– Я – Гризли, – представился артиллерист.
Был он высокий, худой, но жилистый. Нечесаные, пшенично-выгоревшие волосы разлохматились на голове, стоило ему снять шлем. Добротная крестьянская закваска ощущалась в этом парне, что-то напоминало в нем Дыню – старшего лейтенанта Денисенко. Познакомились, оказалось, что звать его, как и Дыню, тоже Владимиром, фамилия он имел Пинчук, а родом был тоже из Западной Белоруссии, из города с ласковым названием Лида.
– Не обижайтесь, мужики, за ночной сбой… – тихо попросил Володя. – Мы не виноваты. Не нужно раздувать скандал…
– Господь с тобой, Вольдемар! – шутя взмолился Хантер. – Мы тебе так признательны, что ты и не догадываешься! Ты нам жизнь спас! Особенно там, возле кяриза! – Он указал на остатки "казацкой могилы".
Над ней стояла пыль, стелился дымок. От высокого кургана осталась половина, развороченная, словно бульдозерами. Поле вокруг "казацкой могилы" было изрыто глубокими воронками от разрывов тяжелых снарядов.
– Я тоже всю жизнь буду помнить вашу СТО, вашу высоту под кодовым названием "Кранты", и отход к кяризу! – честно признался артиллерист. – Особенно твои, Хантер, матюги, после того как моими осколками двух бойцов у вас поранило!
Ерофеев молча слушал, не вмешиваясь.
– У тебя действительно есть артиллерийское образование? – спросил он у Александра.
– Да, закончил Свердловское выше военно-политическое танко-артиллерийское училище имени "дорогого" Леонида Ильича Брежнева, по специальности наземная артиллерия, – сообщил Хантер.
– А в ВДВ как попал? – поинтересовался артиллерист.
– Дело в том, что для ВДВ и морской пехоты профессионального военно-политического училища почему-то не придумали, – начал объяснять Петренко, польщенный вниманием к своей "парафии". – Хотя есть "политуры", готовящие кадры для саперов и связюков, ВМФ, стратегических ракетчиков, ВВС наземных, пограничников, внутренних войск, и даже для стройбата и всяческих там желдорбатов. Среди политработников ходит такая шутка, дескать, существуют различные политучилища, но среди них всего две кузницы: Свердловское и Новосибирское, остальное – здравницы!
Старшие лейтенанты засмеялись, а Хантер продолжил малый экскурс в историю военно-политических училищ.
– Именно поэтому в эти "кузницы" накануне выпуска приезжают так называемые "купцы" из ВДВ, морской пехоты, плавсостава ВМФ, пограничники. Сладкоголосыми обещаниями и всяческими ухищрениями эти "купцы" заманивают неокрепших умом желторотиков в свою паутину.
– Ну, ты и сказал! – в шутку отмахнулись офицеры.
– Парни, о своей артиллерийской специальности я рассказал вам все, – закончил тему Александр. – А что, Гризли, – обратился он к старшему офицеру батареи, – я что-то не так сделал?
– Все было в пределах разумного, хотя пару раз ты допустил некоторые ошибки, хотя замполиту и десантнику – это простительно, поскольку не имело последствий, – успокоил старший лейтенант Пинчук.
– Как так случилось, что твой замполит, старший лейтенант Игорчук начал здесь рулить? – в свою очередь поинтересовался Хантер.
– Командир дивизиона подорвался на фугасе на самоходке, предстояло самоходку здесь отремонтировать, и нужно было, чтобы кто-то из офицеров кроме технарей тут остался, – рассказал СОБ, довольный тем, что и он может рассказать про свои дела боевые. – Комбат наш на корректировке в горах с вашей бригадой, один взводный получил ранение в ногу, выбыв из строя, второй – на ППД вечным дежурным остался, вот так замполит и остался здесь за старшего.
Закурили, выпустили дымок из легких.
– Хочу тебя спросить, Гризли, – подколол пушкаря десантник. – Что это было, когда мы в кяриз нырнули? Сверху что-то страшное происходило, как будто третья мировая началась – что это было?
– То я с горя подбил (на свой страх и риск) соседей – реактивную батарею "Ураганов", что по соседству стояла, и еще одну батарею "Гиацинтов" – поработать по высоте "Кранты" – отомстить за вас, и за наших ребят, что на СТО полегли, – вспоминая ночь, занервничал Пинчук, его загорелые руки с сигаретой заметно задрожали.
– Не знаю, как твое начальство оценит твою ратную службу, но от нас хочу тебе, друже, сказать большое спасибо! – поднялся со своего места Петренко. – Если бы не ваш огонь, была б нам вешалка! – он порывисто обнял артиллериста. – Даже не знаю, чем тебя отблагодарить? – Сашка глянул по сторонам.
– А есть у вас оружие трофейное? – несмело поинтересовался "геноцидовский" СОБ. – Я знаю, вы ее много захватываете, а у нас с этим – дефицит! – Володя вспомнил модное союзное словцо.
– Конечно! – обрадовался старший лейтенант Петренко. – Вот тебе! – выбросив окурок далеко в сторону, он снял с себя трофейный штык, который позавчера еще служивший иному хозяину, передав артиллеристу.
– Благодарю, искренне благодарю! – по-настоящему обрадовался Гризли, несытый глаз которого блуждал еще и по кобуре с АПС.
– Нет, Вольдемар! Даже не думай! – решительно возразил Хантер, прикрывая ладонью от чужих взглядов родного "почтальона Стечкина". – Он мне жизнь спас! Не могу!
– Благодарю за штык! – несмотря на неудачу с АПС, артиллерист обрадовался полученному трофею, словно ребенок, и сразу же полез в карман.
Поковырявшись, он вытянул на свет Божий затасканную бумажку – это был так называемый чек с надписью, что цена этому клочку аж двадцать пять особых чековых копеек, и имеет он силу во всех без исключения торговых учреждениях Министерства внешней торговли СССР… Пинчук отдал чек Сашке, и сразу же заржали молодые офицеры, глядя, как состоялся обмен боевого оружия на клочок денежной бумаги.
– Оружие нельзя дарить! – сквозь смех объяснил свой суеверный поступок пушкарь. – Только покупать! Теперь я обязан тебя отблагодарить чем-нибудь за подарок, ведь мы на Востоке, – старший лейтенант Пинчук полез в боковой карман куртки и вытянул из нее опасную бритву в чехле. – Золинген! – объяснил он. – В Кабуле на базаре едва нашел! – и продемонстрировал острое лезвие. – Держи, Хантер! – артиллерийский офицер вручил подарок. – Смотрю на тебя, когда тебе голову брили, наверное, применяли четвертую степень устрашения, как говорил бригаденфюрер СС Мюллер?
– Было дело! – ухмыльнулся Александр, проводя рукой по круглой голове с засохшими пятнышками крови. – Лезвие для мужественных людей фирмы "Нева"!
– Это точно, что для мужественных людей! – согласился "крот". – Как говорят в Питере: "Бреешься "Невой" – не вой!".
Взрыв хохота отрикошетил от брони.
– Насколько мне известно, опасную бритву тоже нельзя дарить, можно лишь покупать! – замполит парашютно-десантной роты возвратил хозяину его же "чек" на двадцать пять копеек.
– Как ты без ножа теперь? – уже серьезно поинтересовался Пинчук. – Десантуре без ножей нельзя!
– Раз уже мы перешли к эсэсовской теме, то я себе возьму эсэсовский штык, оставшийся от старшего сержанта Логина, – решил Петренко. – Он ему когда-то в рукопахе жизнь спас, думаю, и мне пригодится!
– Интересно – как это немецкое оружие в Афганистан попало? – недоумевал Ерофее, обделенный подарками, а оттого выглядевший несколько огорченным.
– Доподлинно неизвестно, – объяснил десантник, не обращая внимания на огорченного сапера. – Думаю, это стало возможным во времена Второй мировой, когда немецкие эмиссары дурачили голову афганским монархам, пытаясь превратить южные границы СССР в очаг напряженности, чтобы сделать невозможным передислокацию из Средней Азии на Запад наших туркестанских дивизий…
– Откуда ты все знаешь?! – удивился "крот".
– В автошколе хорошо учился! – объяснил Хантер. – Соболь! – наконец вспомнил об оружии замполит роты. – Где оружие старшего сержанта Логина?
– Все в наличии! – доложил из башни старательный наводчик. – Уже почищено, смазано и готово к бою! – он подал из брони автомат с подствольником. – "Лифчик" ваш – тоже! – боец скинул с брони и эту интимную деталь.
– Благодарю, Соболев! – старший лейтенант напялил на себя амуницию, нацепил оружие. – А где его фирменный немецкий штык? – неожиданно спросил он солдата.
– Так вот… он того… потерялся где-то… – начал не очень уверенно врать наводчик.
– Слушай сюда, пушной зверек! – начал злиться замполит. – Я человек мирный, но мой бронепоезд лучше не трогать с запасного пути! – все более заводился он. – Ежели через минуту эсэсовского штыка у меня не будет, ты, пушная мордочка, сбегаешь в вон-он-ту дярёвню, – старлей применил уральскую разговорную форму, указывая автоматным стволом на дымящиеся руины Темаче. – Найдешь там первого попавшегося ихвани, позаимствуешь у него на некоторое время его личное холодное оружие и принесешь мне! Врубился? Штык потерялся! – передразнил он Соболя.
– Так бы сразу же и сказали! – Наводчику откровенно не хотелось переться в негостеприимный кишлак к незнакомым ему людям. – Вот он, просто завалился. – Он пытался избежать ответственности, передавая старшему лейтенанту клинок в ножнах.
– Шланг ты, Соболь, гофрированный! – не унимался Александр, цепляя клинок по правую сторону от пряжки. – Я тебе покажу "завалился"! За попытку ввести в заблуждение начальника, приказываю: прошвырнуться по СТО, и раздобыть как можно больше 9-мм патронов для автоматического пистолета системы Стечкина! Как меня понял, Соболь? Прием! – Своими не совсем серьезными приказами он дал понять подчиненному, что у того есть шанс исправиться.
– Понял вас хорошо! – на бегу ответил боец, направляясь к полевым ремонтным мастерским.
– Ловок, десантура, могёшь! – с легкой завистью подметили старшие лейтенанты, собирались уже идти.
Обменялись координатами, явками и паролями, обнялись на прощание.
– Бывай, Хантер! – прозвучали напутственные слова. – Береги себя!
– Будем жить! – Хантер поднял вверх кулак, сжатый по рот-фронтовски.
Он собрался уже идти к ротному (чувствуя, что настало время вернуться к своим функциональным обязанностям), когда наводчик-оператор известил, дескать, вычистил пистолет, обоймы к нему, набив их патронами.
– Все готово, товарищ старший лейтенант! – доложил он, отводя взгляд нашкодившего кота.
– Это хорошо, Соболь, – похвалил подчиненного замполит роты. – Не обижайся на меня, просто не люблю, когда брешут…
– Да ничего, товарищ старший лейтенант, – спокойно ответил наводчик. – Я и не обижаюсь.
– Товарищ, старший лейтенант! – вновь подбежал Колун. – Вас вызывает командир роты!
Деваться было некуда, Хантер нацепил на себя снаряжение и оружие, и пошагал к броне ротного. Подойдя к командирской БМП, сразу же сообразил – что-то случилось.
Ротный полусидел возле катка машины, напротив, на камне сидел Кузнечик, с котелком в руках, в котором плескался чай. Зайдя спереди, Петренко увидел, что лицо командира, руки и даже кожа под ногтями приобрели лимонно-желтый цвет.
– Володя, что случилось?! – перепугался замполит и, забрав у сержанта котелок, подал знак – чтобы забирался как можно дальше от инфекционного больного.
– В свое время не долечил желтуху, – потухшим голосом пояснил капитан. – Сбежал раньше установленного срока из госпиталя и вот результат налицо! – Он обвел рукой желтую, китайского типа, физиономию.
Было заметно, что Лесовому худо, что он старается превозмочь боль, однако усилия были напрасными.
– В госпиталь тебе нужно, командир! – замполит озвучил единственно грамотное решение в данной ситуации.
– Вижу – другого выхода нет! – держась за правое подреберье криво ухмыльнулся Лесник. – Ситуация хреновая!
– Ты это брось! – начал успокаивать старшего товарища Сашка. – Главное – это здоровье! Мы здесь с Дыней и Грачом как-нибудь вывернемся!
– Я знаю, что вывернетесь, просто мне перед вами неудобно. – Ротный дотянулся слабой рукой к котелку, начав хлебать чай.
Было слышно, как стучат его зубы по металлу – Лесовому становилось все хуже.
– Что и как мы должны делать, командир? – Замполит вплотную приблизился к пожелтевшему командиру роты. – Ставь задачу!
Угловым зрением он заметил – взводные быстрым шагом идут к командирской машине.
– Значит так, товарищи офицеры, – собрался с силами капитан, когда взводные присели возле него. – Видите – какой переплет?
Офицеры молча кивнули.
– Так вот, за меня остается старший лейтенант Петренко, – сообщил ротный.
– Так я же репрессирован! – вырвалось у того. – Я ж…
– Ты, Хантер, пока еще штатный заместитель командира роты! – перебил Лесовой. – Никто не отстранял тебя от должности! Поэтому командовать ротой будешь ты, поскольку назначение Дыни, после его выпендронов с подполковником Леонидовым на ПКП армии, вызовет еще большее раздражение, чем твое, Саня, стремительное повышение, – даже в этой ситуации Лесник сохранял бодрость духа.
– Тем более что "духи" тебя уже сделали тураном, а издали вообще можно принять за капитана, – ротный ткнул желтым пальцем в следы от капитанских звезд на куртке замполита.
– Спасибо, Лесник! – Хантер пожал вспотевшую ладонь ротного.
– Убедился я, что у вас с Дыней сложился неплохой тандем, с лейтенантом Вороновым ты тоже ладишь, – продолжал капитан. – А ночные события показали, что кроме всего, водишь ты, Хантер, компанию с фортуной…
Тем временем прибежали медики, вызванные старшиной, и, положив ротного на носилки, проворно потащили на горку, где молотила двигателем их "таблетка".
– Нужно напомнить Оселедцу, чтоб нашел для меня что-то более подходящее. – Замполит продемонстрировал фантомы звезд на погонах. – Как-то неудобно тураном ходить досрочно…
– Ничего, тебе к лицу! – понимающе переглянулись взводные.
Хантер только собрался пообедать у Шамана, как снова за ним примчался припорошенный пылью гонец.
– Товарищ старший лейтенант! Опять вас там какое-то начальство вызывает! – доложил надежный, как автомат Калашникова, рядовой Петриковец, он же Колун.
– Какое в этот раз? – поинтересовался Александр, собираясь идти.
Солнце уже серьезно склонялось на Запад, на том месте, где еще вчера был кишлак Темаче, курились руины, и ветерок носил легкий дымок.
– Хадовцы там, и тот майор с ними, с которым вы утром разговелись, – хитро прижмурился Колун и быстро побежал восвояси.
– А сумка полевая вам что, не нужна? – влез в разговор Соболев, внезапно появившийся перед офицером, со снаряжением в руках.
– Вот, растяпа! – Петренко хлопнул себя по голове, на что та откликнулась болезненным эхом. – Я ж о ней забыл! Там же документы "духа", которого я завалил!
Среди мешанины подбитой техники на какой-то горелой броне сидел Дыня. Неподалеку расположилась интересная разношерстная компания: в советской форме – майор Чабаненко и Наваль, в духовской одежде – полковник Худайбердыев и двое местных хадовцев.
– Салам алейкум, саиб дегерволь! – по-афгански приветствовал полковника замполит роты.