Как обычно, Шерлок Холмс оказался прав. После тщательного осмотра я вынужден был признать, что физическое его состояние соответствует возрасту между двадцатью пятью и тридцатью годами. Затем я подверг анализу самого себя, насколько это представлялось возможным, и к моему изумлению и радости обнаружил, что всего через неделю приёма загадочного молодильного вина процесс старения повернулся вспять и я стал ощутимо моложе и здоровее, чем неделю назад. Как мог я теперь сомневаться в необычных заверениях моего друга?! После долгих лет разгадывания самых запутанных преступных деяний людей этот великий аналитический ум в конце концов одолел одну из величайших загадок природы! Шерлок Холмс открыл настоящий эликсир молодости. Он предложил и мне прибегнуть к этому чудодейственному средству, получив от меня обещание, что, во-первых, я переберусь из Лондона в Суссекс на постоянное жительство, а во-вторых, сохраню наш секрет в строжайшей тайне.
- С первым условием я практически готов был согласиться ещё до того, как вы открыли мне волшебные свойства вина, Холмс. Но второе! Почему бы не поделиться этим чудесным достижением с миром?
Но Холмс был непоколебим.
- Мир, мой дорогой Уотсон, катится в тартарары, - решительно возразил он, а потом добавил мрачным тоном: - После ужасной войны, свидетелями которой мы только что стали, обществу придётся достичь куда большей разумности и социальной зрелости, чем оно когда-либо демонстрировало, прежде чем я даже просто задумаюсь о том, стоит ли открыть людям секрет. Если я поделюсь своим знанием сейчас, результатом, я уверен, станет социальный сдвиг катастрофического масштаба, а вторая мировая война, которая определённо грянет максимум через пятнадцать лет, будет иметь куда более пагубные последствия, чем при естественном развитии событий.
Я поделился секретом с миссис Хадсон, - продолжил он, - просто потому, что она великолепная экономка и мне не хватило бы терпения выучить кого-то ей на смену. Кроме того, ей можно доверять: миссис Хадсон ни с кем этими знаниями делиться не станет. Теперь я предлагаю приобщиться и вам, поскольку вы мой давний и преданный друг и я доверяю вашему умению хранить тайны. Конечно, я по понятным причинам включил в круг избранных и Майкрофта, но больше никому рассказывать не собираюсь.
Когда дальнейшие споры оказались неэффективными против решимости Холмса сохранить секрет омоложения в тайне от остального мира, я в конце концов сдался, согласившись и на второе условие тоже. Правда, я периодически возвращался к этой теме в последующие годы, но преуспел не более, чем в ходе выше описанной беседы. Десятилетие за десятилетием Шерлок Холмс настаивал, что человечество не исправляется, а, напротив, вырождается.
То, насколько Шерлок Холмс отдалился от старых знакомств и всех воспоминаний о прежней жизни, можно продемонстрировать на примере одного случая, который я помню очень ярко. Как-то раз мы с Холмсом прогуливались неподалёку от нашего поместья и проходили мимо большого красивого дома, главные ворота которого украшала табличка с именем Уинделшэм. За воротами виднелись прелестные лужайки и деревья, а посреди этого великолепия стоял крепко сбитый высокий мужчина средних лет, осматриваясь вокруг с гордостью хозяина. Он заметил нас и с доброжелательным выражением двинулся в нашу сторону с явным намерением завести беседу, однако Шерлок Холмс поторопил меня, хотя я выразил желание познакомиться поближе с владельцем столь величественного поместья и попросить провести экскурсию. Мне показалось, что манеры Холмса необъяснимо грубы, о чём я не преминул сообщить ему самым честным и решительным образом.
- Этот субъект, - ответил он раздражённо, - пишет детективные рассказы. Вы, должно быть, теперь уже понимаете, что я не горю желанием соприкасаться в какой бы то ни было форме со своей бывшей профессией, будь то настоящие сыщики или те, кто имел глупость попасть в сферу их внимания. Я уж не говорю о людях, которые зарабатывают на жизнь описанием приключений выдуманных сыщиков.
- Но, - робко возразил я, - этот человек наверняка пишет и что-то другое?
- Исторические романчики и трактаты по спиритологии, - насмешливо ответил Холмс. - И это ещё более легкомысленно, чем сказочки о выдуманных детективах! С этими словами он пошёл прочь, яростно попыхивая трубкой и пресекая все мои попытки продолжить разговор.
* * *
Так шли десятилетия, а мир бурлил и грохотал вокруг нас, изменяясь в таких направлениях, какие я и представить не мог, пока мы в нашем маленьком анклаве на Ла-Манше жили в прежнем неспешном ритме. Я давно перестал выписывать лондонские газеты, хотя "Таймс" множество лет была важной составляющей распорядка дня. Единственной приметой изменений во внешнем мире, которую я не мог игнорировать, было то, что самолёты, проносящиеся над головой, и корабли, скользящие по каналу вдалеке, год за годом увеличивались в размерах, а парусные суда использовались всё реже и реже, пока совсем не сошли на нет, кроме самых маленьких лодок. Пока мимо пробегали десятилетия, время доктора Джона Уотсона и мистера Шерлока Холмса занимали беседы, чтение, пчёлы и научные исследования, а на внешний мир мы по большей части не обращали внимания. А затем произошло преступление столь ужасное, что оно нарушило даже наше уединение, снова втянув нас в бурную активность, свойственную остальному человечеству. Здесь-то и начинается по-настоящему мой рассказ.
Глава третья СМЕРТЬ НА ДАУНИНГ-СТРИТ
- Господи боже мой! - воскликнул Шерлок Холмс.
Это произошло вскоре после завтрака одним тёплым летним днём в начале 1990-х. Мы сидели в библиотеке и читали. Я был погружён в книгу, и признаюсь вам, что мне приходилось скрывать от своего компаньона, что книга эта - исторический роман, один из плодов богатого воображения того самого соседа, к которому Холмс выказал такое презрение во время прогулки. Между тем оказалось, что это добротная история, в которой действуют лучники и средневековые правители, как злые, так и благородные. Холмс же изучал местную газету "Дейли миррор", которую издавали в Хэвишеме. Он решительно отказывался читать лондонские газеты, уверяя, что они напоминают ему особенно неприятным образом ту торопливую и полную суеты столичную жизнь, которую он так хотел бы забыть. Хэвишемский вариант "Дейли миррор" писал в основном о местных реалиях: о выращивании свиней, уловах рыбаков, матчах в крикет, и только последняя страница отводилась под новости Лондона и остального мира. Скупые новости "Дейли миррор" обладали по крайней мере одним ценным качеством: оставались вне времени.
Услышав восклицание Холмса, я оторвался от книги и увидел, что он взирает на газету с выражением ужаса на обычно бесстрастном лице. Он быстро дочитал до конца статью, столь расстроившую его, и лишь после этого встретился со мной взглядом.
- Уотсон, - сказал он почти шёпотом, - премьер-министр была убита в запертой комнате.
- Господи! - в свою очередь воскликнул я.
- Да уж. Послушайте. - Он начал читать вслух пассаж из газеты: - "Премьер-министр найдена мёртвой сегодня утром, после того как её личный секретарь, не сумев открыть дверь в кабинет и не получив ответа на яростный стук, вызвал полицию. Когда стражи порядка выломали дверь, то обнаружили, что премьер-министр сидит, уронив голову на письменный стол. Сначала полицейские решили, что с ней случился удар, но потом оказалось, что она застрелена с близкого расстояния". Далее говорится, что её секретарь, молодой человек по фамилии Уилфорд, - последний, кто видел её живой. Вчера, третьего июня, миссис Чалмерс сообщила, что у неё срочная работа, и попросила не беспокоить, а затем вошла в кабинет и заперла дверь изнутри. Позднее Уилфорд, который трудился в соседнем кабинете, как ему показалось, слышал голос миссис Чалмерс, причём говорила она на повышенных тонах, словно бы очень сердилась. Он постучался и спросил, не нужна ли помощь, но премьер-министр ответила, что всё в порядке, и секретарь успокоился. Вскоре после этого Уилфорд отправился домой, и только вернувшись на Даунинг-стрит сегодня утром и не получив ответа на стук в запертую дверь, он в конце концов встревожился.
Холмс в бешенстве бросил газету на пол, подошёл к окну и начал вглядываться в поблёскивавшие на солнце голубые воды канала, которые простирались за полями, колыхавшимися на ветру.
- Казалось бы, Уотсон, - заговорил Холмс недовольным тоном, - премьер-министра Британии усиленно охраняют и соответствующие должностные лица всегда в курсе, что с ней и как она. - После паузы он пробормотал: - Однако в этом деле присутствуют некоторые детали, которые меня интригуют.
Я тем временем отбросил в сторону книгу, поднял газету с пола и пробежал статью глазами, с интересом взглянув на фотографию премьер-министра, сделанную несколькими годами ранее, когда её партия впервые пришла к власти. С газетной страницы на меня смотрела седовласая немолодая дама со смуглой кожей и тонким решительным лицом - женщина, обладавшая железной волей и таким же острым умом, как у самого Шерлока Холмса. Забавно, что по возрасту она годилась мне в праправнучки. По странной иронии судьбы, снимок был сделан в том самом кабинете на Даунинг-стрит, дом десять, где сегодня утром премьер-министра обнаружили убитой.
Газету внезапно вырвали у меня из рук. Я с некоторым раздражением поднял голову и увидел, что Холмс смотрит на фотографию словно зачарованный. Он повернулся к маленькому столику подле окна, выдвинул ящик и принялся рыться там. Найдя в итоге то, что искал, - маленькое увеличительное стекло, - Холмс с его помощью стал внимательно изучать газетный снимок.
- Как необычно. Наводит на размышления! - воскликнул он. - Уотсон, меня мучает нехорошее предчувствие. Придётся немедленно отправиться в Лондон!
- В Лондон? - переспросил я в изумлении. - Холмс, да вы не были в Лондоне пятьдесят с лишним лет. Что за причина сейчас подвигнет нас туда поехать?
- Если сейчас я озвучу свои подозрения, вы решите, что я сошёл с ума, - ответил он мрачно.
Если бы не давнишнее настойчивое желание Холмса обрубить все связи с внешним миром, у нас был бы в доме телевизор или хотя бы радиоприёмник и новости из Лондона долетали бы побыстрее. По той же причине, несмотря на необъяснимую безотлагательность нашей поездки в Лондон, пришлось сесть на поезд, а не на самолёт. Однако, когда вечером того же дня мы прибыли в огромный шумный мегаполис, я обнаружил, что Холмс вовсе не был отрезан от мира все эти годы, как я полагал. С вокзала мы на такси доехали до громадного блестящего белого здания, в котором теперь размещалась столичная полиция. Центральное управление лишь недавно перевели в это здание, у которого пока что не было имени. Лондонские остряки уже окрестили его "Новейшим Скотленд-Ярдом". Мне сразу стало ясно, что Холмс в достаточной мере знаком с его внутренним устройством и направляется в какое-то конкретное место. Вскоре мы оказались в небольшом кабинете, где стоял большой письменный стол. За ним сидел очень грузный человек, которого я тотчас узнал.
Он тяжело поднялся со стула и протянул огромную ладонь, воскликнув радостно:
- Шерлок! После стольких лет! Но я знал, что в этом деле полно запутанных и шокирующих деталей, столь любимых тобой в прошлом, и в результате ты, возможно, прервёшь своё деревенское уединение.
- Да, Майкрофт, - рассмеялся Шерлок Холмс (человеком в кабинете был не кто иной, как старший брат Холмса), - ты прав, как всегда. - Он обратился ко мне: - Уотсон, помните, я говорил, что Майкрофт один из трёх людей, кому я открыл секрет своего вина? Кроме того, я давным-давно рассказывал о важной роли, которую мой дорогой брат на протяжении долгого времени играл за кулисами британской политики.
Я кивнул. Майкрофт Холмс всегда отказывался от высоких постов, которые могли бы привлечь к нему общественное внимание. Тем не менее, несмотря на отсутствие официального титула, Майкрофт был ключевой фигурой в политике и деятельности государства. Я, разумеется, понимаю, что, обладая преимуществом в виде эликсира молодости, открытого младшим братом, Майкрофт, должно быть, за годы упрочил свои позиции и усилил влияние в правительстве. Благодаря рассказам Шерлока Холмса о старшем брате я уже давно уважал интеллект и влиятельность Майкрофта, однако шанс встретиться лично выпадал лишь пару раз, и всегда оказывалось, что как человек он мне не интересен. Какое отношение он имеет к нынешнему делу, убийству премьер-министра, я даже представить не мог. Шерлок Холмс быстро прояснил этот вопрос:
- Майкрофт некоторое время работал в тесном сотрудничестве со специальным отделом лондонской полиции, который занимался обеспечением безопасности премьер-министра. Вследствие этого назначения он и получил офис в данном здании. Вы понимаете, надеюсь, почему именно Майкрофт может рассказать нам о деталях этого дела лучше всех.
Пока брат говорил, Майкрофт снова уселся. Он тяжело вздохнул и сказал:
- Боюсь, известно не многое.
Он коротко описал дело - его рассказ лишь в небольших деталях отличался от статьи, вышедшей сегодня утром в "Дейли миррор" в Хэвишеме, - и подытожил:
- Должен признаться, я в тупике.
- Что же, совсем никаких гипотез? - спросил Шерлок Холмс самым невинным тоном, какой только можно представить.
Майкрофта эти слова определённо задели:
- Боже правый, Шерлок! Разумеется, у меня есть гипотеза! Но гипотеза эта столь дикая и шокирующая, что я не решаюсь её озвучивать кому бы то ни было, несмотря на мой старый принцип, к которому я давно уговаривал тебя прислушаться: когда после исключения всех абсолютно невероятных гипотез остаётся только одна, необходимо её принять, сколь бы маловероятной она ни казалась.
- Ах да, - коротко бросил Холмс, - твой принцип. Полагаю, что с момента обнаружения тела ковёр в кабинете вытоптали своими ножищами множество полицейских.
Майкрофт кивнул:
- Но я был первым на месте преступления.
- Похвальная предусмотрительность и энергичность для такого нерасторопного человека, мой дорогой Майкрофт. Ты нашёл две параллельные борозды?
- Да! - радостно воскликнул Майкрофт. - На ковре подле стола.
- Около четырёх футов в ширину и пяти в длину.
- Примерно, - Майкрофт выглядел довольным. - Так ты думаешь, гипотеза в конце концов вероятна, Шерлок?
- Ну да. А что с третьей книгой слева на четвёртой снизу полке в книжном шкафу за столом?
Майкрофт стукнул ладонью по столу:
- Боже, я забыл взглянуть! Шерлок, порой я подозреваю, что это твоё вино, хоть и сохраняет тело столь чудесным образом, позволяет мозгу дряхлеть. Как я мог забыть о такой детали, как книга?!
- Ничего страшного, Майкрофт, - ласково сказал Шерлок Холмс. - Возможно, ты и бессмертен, но остаёшься человеком, а следовательно, ты не совершенен. Нельзя ли организовать для нас с Уотсоном осмотр места преступления?
Разумеется, Майкрофт тут же откликнулся на просьбу и всё уладил, быстро созвонившись с кем-то из подчинённых, дежуривших в резиденции премьер-министра. Вскоре мы с Холмсом уже сидели в такси по пути на Даунинг-стрит. Холмс попыхивал трубкой и смотрел в окно на сильно изменившиеся улицы Лондона, а я тем временем размышлял, какое влияние окажет убийство на город и на всю страну, столицей которой он является. История не была добра к Англии в те десятилетия, что я жил в уединении в Суссексе, и убийство миссис Чалмерс стало последним в череде множества жестоких ударов.
- Это настоящая трагедия, - вздохнул я.
- Трагедия? - Холмс отвернулся от окна. - Вряд ли, Уотсон. Я впервые в жизни заметил деталь, которую упустил Майкрофт. Нет, - продолжил он с самодовольным видом, снова глядя в окно, - это триумф, которого я жаждал с детства!
Глава четвёртая БЫСТРЕЕ СКОРОСТИ ЗВУКА
Мы прошли, не встретив возражений со стороны полицейских, охранявших десятый дом по Даунинг-стрит. Очевидно, звонок Майкрофта их начальнику сделал своё дело. Я снова поразился влиятельности этого человека. Мы проследовали по длинному коридору к приёмной перед кабинетом, где произошло убийство. Я зачарованно уставился на запертые двери, а Холмс тем временем внимательно изучал коридор, не упуская ни одной мелочи.
- Заметьте, Уотсон, - пробормотал он, - сколько в этом коридоре тёмных углов и закоулков. Укромных мест, где убийца мог укрыться от охранников. Для преступления не нужны были никакие сверхъестественные средства. - Он раздражённо покачал головой. - Возможно, разум Майкрофта действительно даёт слабину.
Возле дверей в кабинет нас встретил высокий молодой парень, худой и измученный, и я тут же профессиональным взглядом определил по его лицу и поведению, что он находится в состоянии, близком к нервному расстройству. Я решил, что он либо родственник покойной, либо же отвечал за её безопасность, а следовательно, стоит на грани карьерного краха. К счастью, я не поделился своими соображениями с Шерлоком Холмсом, поскольку обе догадки оказались ошибочными. Молодой человек представился Уилфордом, личным секретарём покойной миссис Чалмерс.
- Полагаю, - сказал он всё ещё дрожащим голосом, - что вы и есть те два господина, о визите которых предупредили из Скотленд-Ярда.
- Именно, господин Уилфорд, - подтвердил Холмс. - Можно осмотреть комнату?
Уилфорд вытащил ключ и отпер дверь.
- Очень тучный мужчина, приходивший вместе с полицией, велел держать кабинет запертым, чтобы здесь никто не шастал, - объяснил он.
- Отлично, - кивнул Холмс, - лучше, чем я мог ожидать.
Я беседовал с Уилфордом возле двери, пока Шерлок Холмс изучал комнату в мельчайших деталях. Уилфорд повторил в общем-то ту же историю, что мы слышали уже дважды. Однако в ходе беседы тотчас обнаружился факт, не упомянутый в газетной статье: у молодого человека имелись большие проблемы со слухом. Это объясняло, как я понял, тот факт, что он не слышал рокового выстрела (кроме того, преступник использовал пистолет очень малого калибра), и подразумевало, что сердитые слова, которые он различил из-за двери, должны были произноситься на весьма повышенных тонах. Наш разговор прервался, когда Холмс позвал меня из-за стола. Я с удивлением увидел, что былое радостное возбуждение, яростный блеск в глазах и румянец на обычно бледных щеках - приметы того, что Холмс взялся за интересное дело, - испарились; лицо моего друга исказила обеспокоенность.
- Как я и опасался, Уотсон, - сказал он тихим голосом, чтобы Уилфорд, всё ещё топтавшийся в дверях, точно не услышал, - случилось самое плохое. Множество мельчайших деталей тому подтверждение, но нет необходимости изучать эти детали, поскольку преступник оставил свою визитную карточку. Смотрите!
Он указал на открытую книгу, лежавшую на столе. Я внимательно осмотрел её. Это был маленький томик, старый (старше меня!), в переплёте из красного сафьяна. Разворот был усеян замысловатыми символами из области математики и астрономии; уравнения следовали одно за другим, связанные между собой фразами вроде "а следовательно", "поэтому", "таким образом ясно, что". Страница была озаглавлена "Примерное решение задачи о многих телах", что лично для меня звучало так же непонятно, как и символы, которые следовали после заглавия. Я признался в этом Холмсу, добавив:
- С таким же успехом книга могла быть написана на греческом.
- Большая её часть действительно написана на греческом, - рассеянно ответил Холмс, а потом внезапно сказал: - Уотсон, произошло наихудшее, последствия могут быть ужасающими. Давайте надеяться, что мы вовремя успеем предотвратить несчастье! Пойдёмте!