Глава 24
"Черный жемчуг"
Эксперт оказался прав. Айрин пришлось еще минут пятнадцать стоять возле ограждения пит-лейна, вызывая сердитые взгляды и шипение охраны, пока оранжевый болид Лоринга не вкатил под козырек боксов. Комиссар, правда, спрашивала у охранников, нельзя ли связаться с гонщиком по рации и сообщить, что его ждут. Но ответ, как она и ожидала, был отрицательный:
- Мы же только дежурные. И передатчиков у нас нет. Да Лорни и не включил, верно, передатчик в шлеме: кроме нас с ним, тут уже не осталось никого. А руками ему махать бессмысленно: на такой скорости он не увидит. Разве что махнуть красным флагом, но флаги - только у комиссаров, нам их не выдают.
Когда машина развернулась во внешнем боксе и встала, Айрин, не спрашивая разрешения, перескочила барьер ограждения и подошла к болиду.
- Привет, комиссар! - Даниэль поднял забрало шлема и, аккуратно вытащив руль, вынырнул из машины. - Кажется, правду говорят, что вас все боятся? Впервые вижу, чтобы наши охранники позволили кому бы то ни было подойти к боксам, да еще забраться за барьер!
- Лорни, но что же было делать? - крикнул, оправдываясь, один из дежурных. - Что верно, то верно: эта дамочка и застрелит - все говорят…
Айрин засмеялась:
- Какие обо мне ходят легенды! Неужто это болтают именно те, кого я застрелила? Лоринг, мне бы надо с вами еще разок поговорить. Вы как - в состоянии?
Даниэль снял шлем, стащил подшлемник и провел ладонью по влажным от пота волосам.
- Если вы о самочувствии, то я в отличной форме. Но сперва - в душ. Можете меня подождать в холле. Или… Эй, на что это вы так смотрите?
Взгляд Айрин, казалось, прирос к гонщику, но она смотрела не в его лицо, все еще бледное, однако уже не такое изнуренное, как утром. Глаза комиссара опустились ниже и скользнули по плечу Даниэля.
- Послушайте… Вы сегодня были в этом комбинезоне?
Даниэль поднял брови:
- На заезде-то? Нет: это - вчерашний, тот, что с квалификации. На заезд я всегда надеваю новый. Привожу их по три комплекта к каждому Гран-при. Утренний был внутри мокрый, как мочалка. Как бы я его надел? А что?
- Все три комбинезона у вас одинаковые? - быстро спросила комиссар Тауэрс. - Совершенно одинаковые? Да?
- Конечно, - гонщик не понимал, к чему она клонит.
- И вот эти эмблемы - тоже одинаковые на всех комбинезонах? Скажем, "Филипп Моррис"?
Даниэль нахмурился:
- Да реклама-то какое имеет отношение к вашему расследованию, комиссар? Эти сигареты мы уже несколько лет рекламируем. На болидах ведь написано то же самое.
- А вот это?
Айрин вдруг резко взяла Даниэля за локоть, большим пальцем прижав белый прямоугольник, нашитый на левый рукав комбинезона выше локтя.
- Это? "Ланком". Реклама французской парфюмерии. В этом году "Ларосса" подписала с ними договор.
- Значит, в прошлом году на ваших комбинезонах такой надписи не было?
Молодой человек перехватил взгляд Тауэрс, и на его щеках мгновенно выступил румянец. Однако так же быстро угас.
- Слушайте, я ни о чем не буду говорить, пока не вымоюсь и не переоденусь. Разве что вы пришли меня арестовать. Но в этом случае я вообще буду отвечать только при моем адвокате. А его придется вызывать из Дюссельдорфа.
"Уолли прав! - подумала Айрин. - Этот закроется наглухо. Ну ничего, ничего! Все равно я тебя поймала!"
- Лоринг, я не могу вас арестовать, - возразила она. - Вас совершенно не за что арестовывать. Идите, мойтесь на здоровье, я подожду. Но поговорить нам нужно.
Потом ей пришло в голову, что Даниэль решил показать характер и уехал: уже минут двадцать она сидела в холле, листая красочные технические журналы, а его все не было. Но вот на узкой ажурной лесенке, ведущей в раздевалки гонщиков, послышались шаги. Лоринг в коричневых джинсах и серой навыпуск рубашке, с аккуратно причесанными мокрыми волосами, спустился в холл и подошел к комиссару.
- Ну что? - в его голосе не было никакого вызова, только усталость. - Сегодня - вечер после заезда. Единственный, когда я могу позволить себе пару коктейлей. Не составите компанию?
Она встала:
- Пожалуй!
Бар в Килбурне был всего один. (Две скромные пивные и уличное кафе, само собою, в счет не шли). Комфортабельное питейное заведение соорудили непосредственно при гоночном городке. Поскольку "Ларосса" предоставляла свою трассу не только для состязаний в классах "Фортуна", "Фортуна-литтл" и "Фортуна-миттель", но и для соревнований обычных гоночных машин, и для юниорских первенств, то городок (а стало быть, и бар) бывали посещаемы достаточно часто. В дни, когда соревнований не проходило, сюда - понятное дело - приходили лишь редкие завсегдатаи из местных, и карта вин заодно с меню дешевела будто по волшебству. Но в гоночные дни, до вечера и даже до ночи, покуда хотя бы кто-то из съехавшихся в Килбурн болельщиков еще мог оставаться здесь и соблазниться мерцающей вывеской бара, - вино, виски, ром, пиво, коктейли, всевозможные закуски, от самых простых до самых изысканных, - все это предлагалось по суперстоличным ценам. А когда не просто гонки, но именно ее величество "Фортуна" собирала в маленький Килбурн сто пятьдесят тысяч зрителей, цены взвивались до космических высот, и это никого не удивляло. В такие дни местные жители даже не подходили к бару (тем более что им было некогда. Мало кто из аборигенов не промышлял при "Фортуне": кто продавал сувениры, кто - цветные фотографии гонщиков, иногда - с лихо подделанными автографами. Иные специально к заездам выращивали побольше цветов: всяко раскупят - не для кумиров-пилотов, так для своих дам!).
В восемь часов вечера бар оказался пуст. Просторное помещение, выполненное в современном стиле, тем не менее не раздражало безвкусицей. Столики на двоих и на троих, с углублениями посредине, и в этих углублениях - мерцающие зеленоватые лампочки. Столешницы из настоящего мрамора, хотя и прихотливой, не классической формы; стулья из бамбука, с сиденьями под крокодиловую кожу. Пол - матовое зеркало. С высоченного потолка свисают сплетения не то змей, не то лиан, и по ним волнами переливается пульсирующий свет. Живые пальмы в кадках, умело имитирующих куски гигантского бамбука, на фоне огромной стеклянной стены, за которой - настоящий закат над настоящим зеленым, уютным городком. Конечно, роскошная барная стойка, и там - упругий мускулистый бармен лет сорока. (Разве в спортивном баре смотрелся бы другой?) Даже музыка звучала не оглушающе-муторно-наглая, как везде, но красивая.
Даниэль был здесь своим. Вышибала, дремавший на высоком стуле возле дверей, приоткрыл глаза и приветствовал Лорни взмахом фирменной бейсболки (не фуражки, разумеется!). Бармен заулыбался и приосанился.
Лоринг остановился подле столика, стоявшего у самого окна - если только гигантскую стеклянную стену можно было назвать окном. Даниэль по всем правилам отодвинул стул и подождал, пока сядет его спутница. После чего уселся сам, небрежно вытянув ноги в стоптанных летних туфлях. Бармен возник около спустя полминуты.
- Лорни, это было запредельно! Поздравляю! Сегодня, как я понимаю, ты будешь пить не сок со льдом, не кофе и не молочный коктейль. Что в этот раз?
- Спасибо, Лео. "Черный жемчуг".
- О`кей! А даме?
- То же самое. Вы ведь доверяете моему выбору? - взгляд, обращенный к Айрин, был почти насмешлив. Откуда, в самом деле, комиссару полиции знать, какими коктейлями можно потешить свое воображение в таком баре?
- Вполне доверяю, - кивнула она. - Правда, когда я была здесь в последний раз, то пила "Сарабанду". Но разнообразие не помешает.
- "Сарабанду" теперь почти никто не умеет приготовлять! - бармен засиял улыбкой. - Это роскошный старый рецепт. Я, правда, умею. Так что если надумаете повторить…
- Возможно, - Лоринг даже не показал удивления. - Но для меня это чересчур крепко. Два "жемчуга" и сливки с шоколадом для дамы. Любите? - снова быстрый взгляд и чуть заметная усмешка.
- Очень.
Пока бармен виртуозно смешивал коктейли, откуда-то сбоку к столику подкатил крепыш лет тридцати, белобрысый и светлоглазый, в той же форменной одежде и бейсболке вышибалы.
- Привет, Даниэль! Поздравляю! Но такого я еще не видел! Для чего ты так всех напугал, а?
Это было сказано по-немецки, и Лоринг ответил на том же языке:
- Привет, Хайни. Нужно ведь разнообразие. Не то все газеты, и в первую очередь наши, наперебой пишут, что я начинаю жутко всем надоедать. Выигрываю и выигрываю. А когда не выигрываю, то начинаю толкаться и таранить других.
- Ага! - ухмыльнулся Хайни. - Лопаются от злости. Слушай, а ты давно не приходил сюда с женщиной. Отменная телка! Только, по-моему, она старше тебя.
Комиссар Тауэрс не повела и бровью, но Рыжий Король нахмурился:
- Хайни, я вроде бы никогда не нуждался в консультациях по части женщин. А если серьезно, то это - комиссар полиции из Лондона, и ты отлично понимаешь, по какому поводу она здесь.
- Здесь я, чтобы выпить, - спокойно возразила Айрин.
Загорелый крепыш испуганно попятился, а Даниэль залился краской от ушей до ворота рубашки.
- Тьфу ты, дьявол! Вы говорите по-немецки?
Она покачала головой. (Ого, а он и вправду застенчивый! Вот так сюрприз! Журналисты тоже бывают наблюдательны!)
- Не говорю. Но понимаю неплохо. Я учила немецкий в школе.
- Простите, ради Бога! Ну что ты за идиот! - это относилось уже к Хайни. - Вали-ка отсюда!
- Он не обидел меня. Скорее - польстил, - заметила Айрин, рассматривая на свет напиток, который в это время поставил перед нею бармен. - Тем более что я не просто старше вас, Лоринг, а старше на шестнадцать лет.
- Неправда! Лет на семь, не больше. Мне тридцать пять.
- Знаю. А мне - пятьдесят один. Простая арифметика. Какой красивый коктейль!
В высоком, тонкого стекла, стакане густо переливалось темное облако, действительно почти черного цвета. На дне сквозь эту мерцающую мглу просвечивало несколько черных виноградин. Комиссар поднесла к губам соломинку:
- Ого!
- Нравится? - досадуя на себя и пытаясь побороть смущение, спросил Лоринг.
- Отличная штука. Под такую и вправду не хочется задавать дурацкие вопросы. Но не зря же я сюда ехала!
- Значит, задавайте.
Глава 25
"Добро пожаловать в наш мир!"
Даниэль вытащил соломинку и тянул коктейль прямо из стакана, явно для того, чтобы опустить голову и не смотреть комиссару в глаза. Айрин оценила эту уловку.
- Лоринг, я уверена - вы поняли, для чего я спросила вас про рекламу "Ланкома". А значит - не будете притворяться.
- Не буду.
- И врать, что на некоторых из ваших комбинезонов этой рекламы нет, тоже не будете.
- Не буду. Это ничего не стоит проверить.
- Правильно. А я-то ломала голову, что меня смущает в видеозаписи, сделанной камерой наблюдения! Послушайте, а откуда у вашего брата вообще комбинезон "Лароссы"? Вы ему дали?
Даниэль глотнул из стакана и вновь окунул туда соломинку.
- Пару лет назад Брэндон выиграл заезд. В Ницце. Я пришел вторым. Брэд был совершенно счастлив. На подиуме он залил меня шампанским с головы до ног. Потом погладил рукав моего комбинезона и сказал: "Для меня он счастливый. В нем ты мне проиграл!" Ну, я и ответил: "Хочешь, подарю?" Посмеялся. А он, представьте, пришел потом в мою раздевалку: "Обещал комбинезон - давай!" Конечно, я отдал. Но это было два года назад, и смешно связывать то событие с нынешним взрывом и гибелью Джанни.
- Да, - согласилась Айрин, - смешно. Думаю, он потом надевал вашу форму, садился за руль и представлял, что он - это вы. Что он - победитель, Золотой всадник, король "Фортуны". А когда вы поняли, что ваш болид покалечил именно Брэндон?
Лорни поставил стакан на стол и, внезапно наклонившись, посмотрел в лицо комиссару. В спокойных глазах темной волной вырастала злость. Казалось, он готов сорваться. Однако его голос прозвучал ровно:
- Послушайте, комиссар Тауэрс! Я рассказал вам, как к Брэду попал комбинезон, в котором его засекла камера наблюдения. Это доказывает, что мой брат был в нашей конюшне. Но совершенно не доказывает, что он ковырялся в моем болиде! Даже - что подходил к нему. В любом случае, это не доказательство для суда.
Айрин засмеялась:
- Продолжаете настаивать на том, что вы сами это сделали? Тогда почему Брэндон сегодня пытался покончить с собой?
- Вы с ума сошли!
Даниэль дернулся, собираясь вскочить, и только громадным усилием воли удержал себя на стуле. Его выразительные губы искривились, пальцы так стиснули стакан, что стекляшку спасло лишь ее утолщенное донышко. Комиссар ждала окончания вспышки и, когда Лоринг перевел дыхание, тихо сказала:
- Если хотите поспорить со мной, давайте завтра же посмотрим запись заезда.
- Все видели его! - голос Даниэля угрожающе дрогнул. - Некоторые думали, что я спятил, иные - что работаю на публику, рискуя разбиться в лепешку. Но даже Грэм Гастингс, наш технический директор, "дирижер гонки", не догадался, что произошло на самом деле! Это мог увидеть и понять только профессиональный гонщик, да и то не всякий. Кто вам сказал?
- Наш эксперт, мистер Уоллес. Он отлично чувствует такие вещи. Не злитесь, Лоринг! Я знаю, что болид испортил ваш брат. И могу это доказать.
- Не докажете. Это сделал я.
Айрин снова глотнула "Черного жемчуга" и улыбнулась:
- Ваш механик Дэйв Клейн узнал Брэндона на той злополучной кассете видеонаблюдения. Он - единственный, кто понял, что это были не вы. Потому что не верил в саму возможность вашей виновности. Доносчиком Клейн не стал, в полицию не заявил, но позвонил вашему брату и потребовал, чтобы тот сам во всем сознался. А в противном случае грозил разоблачением.
- Откуда вы это знаете? - глаза Лоринга сузились. - Телефонное прослушивание? А разрешение на него вы получили? Ничего вам не доказать, комиссар!
Она продолжала улыбаться:
- Брэд потерял голову от страха перед судом. А вы? Вы не боитесь суда?
Лорни ответил ехидным смешком:
- Я-то? Меня не дадут в обиду! Фан-клуб поставит на уши всех болельщиков, а у меня их десятки миллионов.
- То-то они очень защитили вас три месяца назад от оголтелой газетной травли! - почти зло бросила Айрин. - Вас, "великий Лорни", простите, смешивали с дерьмом, а вступиться оказалось некому.
- Сравнили! Газетные нападки - банальная вещь, никто уже давно не реагирует на это. Другое дело - обвинение в убийстве, хотя бы и непреднамеренном. Фанаты взбудоражат общественность, а мои адвокаты сумеют убедить суд. Только лишняя реклама будет. Вы же прекрасно понимаете, что до тюрьмы дело не дойдет.
- Понимаю, - она все сильнее хмурилась, крутя стакан в ладонях, будто стараясь согреть прохладную ароматную жидкость. - Но ведь и Брэндону тюрьма вряд ли грозила бы. И усугубляет его вину лишь то, что он пробрался в чужие боксы, но тут опять же нужна только пылкая речь хорошего адвоката.
Даниэль открыл рот, собираясь ответить новой резкой фразой, но передумал. Мгновение помедлив, он вдруг взял руку комиссара и сжал в своей упругой ладони. Широко раскрытые глаза смотрели в лицо Айрин почти умоляюще:
- Да как же вы не понимаете? Нас нельзя сравнивать. Моя карьера - на самой вершине и, если честно, подходит к концу. Ну, года два, ну, три - и придется уходить. До сорока теперь не ездят, а если пытаются ездить, то начинают проигрывать. Нервы-то стираются, как резина на колесах! У меня уже есть больше, чем все. А Брэндон бьется за признание, за славу. Да, он тоже опытный гонщик, у него есть имя. Но это - мое имя! А ему нужно завоевать свое. Он талантлив. Что вы так смотрите? Не верите? Правда - талантлив! Обвинение в убийстве, скандал, суд - все это для него означает конец карьеры. "Ронда" не встанет на его защиту, они просто разорвут контракт. И тогда - падение с высоты, забвение, конец. Прошу вас: пожалуйста, не делайте этого - не топите Брэда! Я виноват. Честное слово, я!
Айрин смотрела в лицо Золотого всадника и с удивлением думала, что не поверила бы никому другому, услыхав такую пылкую речь, но этому человеку почему-то верит. Хотя, скорее всего, слова Лоринга одновременно и искренни, и лукавы… Он честно говорит о своем преимуществе над Брэндоном: да, его карьера, пожалуй не рухнет, угоди он под суд. А у его брата положение в команде и в самой системе "Фортуны" шаткое. Но, с другой стороны, смятение и мольба в голосе Даниэля - вероятно, напускные. Не может он быть таким уж пылким! Когда нужно, он хладнокровен, как танк. Просто использует свое обаяние, силу которого отлично знает. А что? Пожилая женщина есть пожилая женщина, будь она сто раз комиссар полиции. Женщинам на закате лет всегда до боли сердечной нравятся молодые отважные мужчины.
"Интересно: как далеко способен зайти Лоринг в использовании этого оружия? - подумала Айрин. - Если очень далеко, то такая жертва была бы покруче сегодняшнего смертельного риска на трассе!"
Она едва не засмеялась вслух. И не удержалась от вопроса:
- Вы что же - подкупить меня пытаетесь, мистер Лоринг?
Он ответил не задумываясь:
- Попытался бы, но я же не полный идиот! Вижу, что вы не возьмете денег. Вы их в принципе не берете. В этом плане с мужчиной было бы проще: тот всегда соизмеряет принципы со смыслом. Какой смысл ради буквы закона гробить в общем-то невиновного парня? И если комиссар-мужчина не продаст свои принципы за миллион, то за десять миллионов - уж точно!
- А вы бы дали десять миллионов?
- Дал бы. Надеюсь, у вас в кармане нет диктофона?
- Есть, но он выключен. Как обидно, что я не мужчина! - она, наконец, рассмеялась и осторожно отняла у него свою руку. - Не надо, Даниэль! (Господи! С чего это вдруг по имени?) Никакого суда не будет. Ни над вами, ни над Брэндоном. У меня в кармане не только диктофон, но и результат химической экспертизы. Болид не мог взорваться от смеси бензина с парами этого вашего нового машинного масла. Так что к смерти механика привела вовсе не выходка вашего брата. Не дырка в баке.
Только на миг глаза гонщика расширились от изумления и, кажется, от радости. Потом в них блеснула ярость.
- Да?! А тогда какого дьявола вы столько времени тянули из меня жилы? Для чего вам было знать об этом комбинезоне и все прочее? Поиздеваться захотелось?!
Теперь он уже не притворялся. Все чудовищное напряжение этого жуткого дня, весь пережитый страх, тревога, сомнение - все прорвалось наружу в этой вспышке гнева.
Комиссар покачала головой:
- Ответ экспертизы ничего не прояснил, только запутал. Я знаю, отчего машина не взорвалась. Но отчего она взорвалась - не знаю. А должна знать. Равно, как должна знать, кто хотел и, возможно, сейчас хочет убить вас, Лоринг.
Рыжий Король сразу сник. Глотнув коктейля, поперхнулся, кашлянул.
- Это не Брэд, - сказал он хрипло. - Кто угодно, но не он!
- Вот-вот! Кто угодно! А случай в Лос-Анджелесе с этим коллективным судилищем на виду у прессы доказывает, что оказаться этим "кем-то" может, увы, любой из гонщиков, например. Они уже озверели от вашей непобедимости. Кстати: когда они устроили это позорное голосование в духе китайских коммунистов, как проголосовал ваш брат? Тоже против вас? Не отвечайте: я знаю, что все были против. А я-то уважала всадников "Фортуны"!