- Да, - кивнула комиссар, - но тогда следует признать, что ванна эта сделана из титанового сплава и имеет три-четыре острых выступа в том месте, о который пришелся удар. Вернее - которым был нанесен удар. Потому что речь, скорее всего, идет о вульгарном кастете. Полицейский протокол на эту тему существует, только неофициальный. Он у меня. Обнародован пока что официальный. Впрочем, гибель Эммы избавила ее от суда: это ведь она установила нитроглицериновую бомбу из вашей коллекции на колесном диске гоночной машины. Кстати! Каким образом она проникла в помещение подземного музея - в которое, как вы утверждаете, и муха пролететь не может? Неужто вы давали этой сильно пьющей особе ключи от своего бункера?
- Нет, конечно! - Гедеоне Кортес выглядел искренне потрясенным, получалось у него просто изумительно. Только верхняя губа стала чуть подрагивать, но до поры это успешно скрывали усы. - Послушайте, миссис комиссар! Я не могу понять, откуда вы взяли версию о насильственной смерти Эммы, но допускаю, что вы правы. Я многое терпел, в том числе - и ее измены. Возможно, кто-либо из парней, которым она морочила голову, решил ей отомстить. Но что до бомбы, то ни взять ее из коллекции, ни - тем более - установить на болиде Эмми не могла!
- Но если я предложу пойти и посмотреть бомбу, вы ведь откажетесь, не правда ли? Конечно, возможно, что у вас их было две. Или все же одна?
"А если все же две? - мельком подумала Айрин. - Нет-нет: уже видно, что это не так! Да и штуковина редкая. Не специально же он их собирал. Ну и что он теперь скажет?"
- Бомб такой системы у меня не было вообще, - продолжая улыбаться, заявил Кортес. - Я о них слышал, разумеется, потому что и мне довелось воевать в Латинской Америке, чего я не скрываю. Но нитроглицериновые бомбы слишком опасны. Я не стал бы рисковать. Так что ваш осведомитель что-то напутал.
- Что вы! В этом он как раз разбирается. И он находился в вашем свеобразном музее не один, можно опросить других свидетелей. Видимо, проводя свою "экскурсию", вы еще не предполагали, что надумаете использовать это необычайное изобретение для убийства. Убийства чужими руками.
Теперь вспышка, прорвавшая красивую маску аргентинца, была куда более явной. Даже его шея пунцово вспыхнула над воротом кимоно, хотя лицо оставалось золотисто-бледным. Глаза на миг выразили настоящую ярость. Потом он опомнился.
- Я понятия не имею, чем был взорван болид. Именно от вас сейчас узнал, что там было какое-то взрывное устройство.
- Это не так, - покачала головой Айрин. - Вы звонили в полицию и чуть ли не в один день со мной получили сведения об отчете экспертной косиссии, которая проверяла смесь паров бензина и нового смазочного масла на взрывоопасность. Вам сообщили, что взрыв произошел вовсе не из-за отверстия в топливном баке, и вы сами тогда произнесли фразу: "Ну, если это так, ищите того, кто установил бомбу на мой болид!" Вы ведь говорили это?
- Возможно. Я, разумеется, был взволнован. Но это не значит, что я имею отношение к этой бомбе. Если вы подозреваете бедняжку Эмму, пройдитесь по ее связям - возможно, кто-то и подтолкнул ее.
- Ее подтолкнули вы! Ларс Веллингтон прекрасно помнит скандал во время приема ваших деловых партнеров. Эмилия тогда почти впрямую обвинила вас в убийстве брата. Она кричала: "Ты нарочно дал мне ту книжонку! И рассказывал, как действует эта дрянь и как вы там, в вашей Аргентине, ее использовали! Думаешь, я не понимаю, для чего ты все это делал?" У Ларри - хорошая память, он все запомнил дословно. После этого, по его словам, Эмму увели. Видимо, тогда вы ее и приговорили. Кстати, Веллингтон ведь тоже отлично знает вашу коллекцию. Он мне ее с увлечением описывал.
- Он вообще - увлекающийся юноша! - мрачно проговорил аргентинец.
- Увлекающийся, но безупречно честный, - уточнила комиссар. - Жаль: когда я с ним беседовала, то еще не знала, о каком именно взрывном устройстве нужно его расспросить. Но не сомневаюсь - он тоже подтвердит, что нитроглицериновая бомба в коллекции была. Так что у меня имеются по крайней мере два свидетеля. Остается осмотреть коллекцию.
Кортес нахмурился:
- Думаете, так легко получить ордер на обыск в моем доме?
- Думаю - очень нелегко. Но если мне понадобится произвести обыск в даже Букингемском дворце, я его произведу. И если я пришла к вам сегодня одна, значит - надеюсь, что вы сами заинтересованы в том, чтобы не чинить препятствий полиции.
"Вот теперь он подумает, что я хочу с ним "договориться!" - она смотрела прямо в сливовые глаза миллиардера и отчетливо видела в них темное окошко банкомата. - Интересно: сам предложит или будет ждать намека? Однако четверть десятого. А времени-то в обрез!"
- Я не собираюсь чинить вам препятствий, комиссар! - воскликнул Гедеоне, может быть, с излишним пылом. - И даже готов рассказать то, о чем предпочел бы умолчать. У меня действительно не так давно пропала из коллекции небольшая бомба. Я бы сообщил полиции, но она была не боевая. По крайней мере при ее покупке меня в этом уверяли. Мне говорили, что в нее залита какая-то безобидная смесь, а никакого нитроглицерина там нет. И я поверил.
Айрин подняла брови:
- Вы? Профессиональный военный? Вы поверили, что в гранате нет заряда, в то время как он там находился?
- Я купил ее у старого приятеля. Он дал слово, и я не усомнился. Но отчего вы упорно думаете, что там был заряд? И отчего так уверены, что именно эта граната взорвалась в злосчастном болиде? Как она вообще могла туда попасть?
- Уверена я оттого, - с расстановкой проговорила Айрин Тауэрс, - что это подтвердила экспертиза. - А происхождение бомбы очевидно. В боксы "Лароссы" никак не мог пройти кто-либо посторонний.
- Но ведь Брэндон Лоринг туда прошел! - в голосе Кортеса вновь мелькнула и исчезла угроза.
Айрин едва не ахнула от изумления. Она ждала, конечно, ждала, что злость и тревога сделают свое дело, но чтобы Кортес допустил такой серьезный прокол!.. Интересно, как он теперь выкрутится?
- Откуда вы знаете, что там был Брэндон? Прослушиваете телефоны Даниэля Лоринга? Или их обоих? А может - еще и телефоны Скотленд-Ярда, а?
- Ничего подобного! Но я тоже отсматривал кассету внутреннего наблюдения и понял, кто выдал себя за Даниэля и почему Даниэль взял вину на себя. Этот Лоринг-младший просто паршивец! Завистливый паршивец!
- Ну, это не совсем так, - возразила Айрин. - К тому же Брэндон не мог взять гранату из вашей коллекции. Он вообще не собирался взрывать болид. А если бы вдруг решился на такое, то наверняка достал бы более надежное взрывное устройство, менее опасное в переноске.
- Я тоже достал бы более надежное, - сухо усмехнулся Кортес. - Ведь вы, комиссар, как я понял, меня подозреваете?
- Нет, - Айрин смотрела теперь в глаза аргентинцу и видела, как в них все ярче возгорается глухая, неодолимая ненависть. - Нет, я не подозреваю. Я обвиняю вас, Гедеоне Кортес, в организации двух покушений на Даниэля Лоринга, результатом одного из которых явилось непреднамеренное убийство Джанкарло Висконти. Я обвиняю вас также в убийстве Эммы Висконти, которую вы использовали как орудие.
- В убийстве Эммы? - голос Гедеоне стал отчего-то высоким и ломким. - Да вы сначала докажите, что она была убита! Все эти рассуждения про след от кастета - просто домыслы! Обычный несчастный случай.
- Сделано неплохо, и следов насилия, действительно, не осталось. Но есть свидетель убийства, и киллер уже арестован. Наш свидетель совершенно случайно запер его в квартире Эмилии, и парню пришлось выскочить в окно, а значит - попасть в объектив камеры наблюдения, которая торчит над дверью магазина. Правда, убийца не может вывести непосредственно на вас, однако достаточно потянуть за эту ниточку - и она все равно к вам приведет.
- Тяните, - проговорил Гедеоне. - Мне ведь нечего бояться. А жаль малышку Эмми! Хотя в последнее время от нее было слишком много хлопот…
"Почти не притворяется, - подумала Айрин и опустила голову, чтобы взгляд не выдал отвращения. - Что-что, а это чувство лучше не показывать: все же - слабость. Но в чем дело? Он тоже поглядывает на часы? Нет! Только не думать об этом! Время еще есть!"
- Да, - сказала она. - Вы знаете, что ниточку можно оборвать. Но она может и выдержать. А вдруг все-таки выдержит?
- Бред! - Гедеоне вытащил из стола коробку сигар, откинул крышку. - Угощайтесь, комиссар. Значит, по-вашему, я использовал бедняжку Эмму в качестве киллера?
- Я не курю, спасибо. А Эмму вы использовали, когда приняли решение избавиться от Даниэля. Вы знали, что она в него влюблена и что он отверг ее домогательства. Не из преданности к вам, а просто потому, что она ему не нравилась. Вы также знали, что Эмма истерична и мстительна. И сами навели ее на мысль отомстить жестокому возлюбленному.
Кортес взял сигару, отрезал кончик и щелкнул золотой зажигалкой.
- Эмма Висконти была не ангел, - проговорил он. - Но даже если она и пошла на преступление, то какое к этому отношение имею я? Как вы можете думать, что я пытался убить ведущего гонщика своей команды? Самого "великого Лорни"? Человека, который сделал "Лароссу" лучшей командой мира, а наши машины - самыми знаменитыми на мировом рынке! По-вашему, я - полный идиот?! И кто, кроме абсолютных кретинов, сможет вам в этом поверить?
- Вот и я вначале думала то же самое! - Айрин усмехнулась. - И я не могла поверить, что такое возможно. А на самом деле все просто. Просто до тошноты.
На столе мелодично запел телефон. Кортес взял трубку.
- Алло! Да. Доброе утро. А что ты… Что? И сейчас здесь. Как-как? Да что тебе взбрело?..
Он осекся, скорее всего, его попросту перебили. Лицо аргентинца странно напряглось. Полминуты он, искривив свой голливудский рот и уставившись в стол немигающими глазами, слушал, затем медленно опустил трубку на рычаг. Айрин готова была поклясться: тот, кто звонил Кортесу, первым дал отбой.
Глава 15
Предупреждение
После встречи с Дейлом Даниэль и в самом деле спал сном младенца. Впрочем, это было не только результатом разговора - действовала многолетняя, сознательно выработанная привычка. С помощью специальных дыхательных упражнений он успокаивал сердцебиение, затем делал гимнастику для мыщц спины, ног, для позвоночника, так что в конце концов его тело становилось мягким и расслабленным.
В последние дни, в период дикого, противоестественного напряжения и непрерывных срывов, эта вечерняя система работала скверно: Лоринг ловил себя на том, что засыпает куда дольше, чем обычно, и спит неровно, то и дело просыпаясь. Сны чередовались, как в калейдоскопе, оставляя после себя смутную тревогу и глухое сомнение - снилось или было?
В этот вечер все прошло нормально. Потрясение и ликование, вызванные нежданным воскрешением любимого гонщика, словно взорвали его нервы, но взрыв очень быстро сменился ощущением спокойного, упрямого торжества. Теперь пускай кто угодно строит свои козни, пускай какая угодно опасность ожидает впереди! Если было возможно такое чудо, значит - зло, даже прекрасно вооруженное, можно одолеть. Можно и нужно! Теперь он просто не имеет права ни сдаться, ни погибнуть. Победа нужна уже не только и не столько ему!
Он спал до восьми, затем поднялся. Пробежался по тренажерной дорожке, минут десять простоял под душем, чередуя ледяные струи с горячими, затем выпил чашку крепкого чая с крохотным стаканчиком густых сливок. Пустой желудок и по возможности пустая голова… С головой, кажется, не выходит. Ну да и Бог с ней! В момент старта она поведет себя, как надо. Смешно бывает слышать из года в год задаваемый журналистами вопрос: "Что вы чувствуете непосредственно перед стартом?" И ведь не верят, когда он совершенно честно отвечает: "Ничего. Я настолько сконцентрирован, что ничто уже не трогает и не волнует. И никаких чувств". Пусть не верят! Он говорит правду.
До Килбурна Даниэль доехал удивительно быстро. Обычно в дни гонок движение на шоссе густеет, и приходится идти на небольшой скорости. Машин было много и в это утро, однако они, казалось, тоже устроили гонки: неслись так, будто зрители боялись опоздать. Да! Гран-при Великобритании вызвал сумасшедший интерес к "Фортуне" даже у тех, кто обычно воспринимал ее спокойно. Поэтому местные ликуют, что нынче Гран-при Европы проводится здесь же, в Килбурне. Доходы-то какие! Цены на билеты взвинчены вдвое, и никто не отказался их покупать.
Прямо со служебной автостоянки Лоринг направился в боксы. Охранники не удивились: в последние годы это его обязательный ритуал: перед тем как готовиться к заезду, зайти и поздороваться со своим болидом. Иные даже дразнили Даниэля фетишистом. Он только пожимал плечами. Какой там фетишизм! Просто эта рыжая машина вскоре на час с лишним станет продолжением его плоти, будет ощущать биение его сердца, выдыхать воздух, вобранный в его легкие. В ее стремительном теле будет заключена его жизнь. И чтобы доверить машине себя, нужно, чтобы и она тебе доверяла. Глупо? Наверное. Он понимал это, но иначе не мог.
В боксах не было ни души. Еще минут пятнадцать - и сюда придут механики, а сейчас даже света никто не включил - только сквозь небольшие верхние оконца сочится утро, а оставшийся с вечера легкий запах машинной смазки так и витает в тускло мерцающей кафелем полутьме.
Болид, как и полагалось, стоял там, где его вчера оставили: в трех метрах от железной шторы, закрывающей выезд. Позади - такая же рыжая машина Веллингтона. Что-что, а ранжир обслуга боксов соблюдает свято (хотя нет ровно никакой разницы, в каком порядке болиды выводят на пит-лейн).
Даниэль подошел к машине и резко, с полушага замер. Сперва он различил только контур свисающей через низкий борт болида руки. Потом, вытянув шею и всмотревшись, увидал тяжело откинутую на спинку пилотского сиденья голову. Мерзкий холод подкатил к сердцу. "Господи, да что же это?! И кто?"
Лоринг стремительно подскочил к машине. Мгновенный полуосознанный страх сменился ужасом - он тотчас узнал лежавшего в болиде человека, хотя голова у того была неестественно вывернута, и лицо скрывалось за встопыренным воротом куртки.
- Грэм?! Грэ-эм!
Гастингс вздрогнул, резко повернул голову. Его лицо казалось каким-то смятым и обиженным. Он сонно моргнул и диким взором уставился на Даниэля. Но уже в следующий миг его глаза прояснились.
- Доброе утро, Дени. Чего орешь?
Лоринг с трудом перевел дыхание.
- Заорешь тут! Знаешь, пока не могу привыкнуть к трупам. А у тебя был видок… Ты что здесь делаешь?
- А ты как думаешь? - Грэм привстал и мучительно сморщился. - Фу, все тело затекло. Неудобная какая штука!
- Штука очень удобная, - возразил Даниэль. - Удобная - чтобы в ней ездить, а не спать. У тебя что, дом сгорел или кровать сперли? Или жена выгнала? Что значит это вопиющее нарушение правил? Сам бы убил любого, кто припрется в боксы ночью.
Гастингс слушал весь этот поток слов, выдохнутых с неимоверным облегчением, а сам растирал занемевшие в полусогнутом положении ноги.
- Убил бы, это точно! Потому и приперся сам. И не ночью, а поздно вечером. И не приперся, а остался. Дай руку, пожалуйста. Вот так. Тьфу! Да я и задницу отсидел! И как ты только гоняешь на тестах по шесть-восемь часов, не вылезая даже при заправке? Ты что, резиновый?
Даниэль смотрел в измученное лицо "дирижера гонки" и все сильнее хмурился. Если уж безупречный Грэм Гастингс нарушает инструкции, совершает такой малообъяснимый поступок, да еще сразу не говорит, в чем дело, значит - дело не просто серьезное, дело прескверное!
- Я привык, Грэм, - почти устало ответил Лорни. - И потом, (прости уж!) это кресло, как и вся машина, подогнано по мне. По моей заднице, а не по твоей. Хотя бы подушку приволок! А теперь объясни: в чем дело? Ты уже никому не доверяешь? Нашей охране тоже?
Грэм мгновение помедлил. Он хорошо знал Даниэля. Лучше сказать самое неприятное, чем промолчать. Лорни сумеет собраться на трассе - никакая реальная опасность его не напугает. А вот всякие недомолвки могут вызвать рассеянность, отвлечь. Лучше бы, конечно, проснуться до прихода Рыжего Короля. Проспал! И какой толк был в его дежурстве, если он даже не расслышал, что кто-то подходит к машине? Правда, такой глубокий сон навалился уже под утро, а с семи утра тут полиции как тараканов. Вряд ли кто-то мог…
- Доверяю я, Ден, только себе, - отрезал Гастингс, выбираясь, наконец, из болида. - Пока доверяю. Вчера у меня была комиссар Тауэрс.
- Да? - удивился Даниэль. - И ты мне не рассказал?
- А для чего? Чтобы лишний раз потрепать нервы? Я же знаю, какой ты перед квалификацией. Зато ты ее выиграл.
- Ты прав! - Лоринг усмехнулся. - Перед заездом я обычно уже спокоен. Но о чем вы говорили с Айрин?
"Дирижер гонки" вновь сморщился, на этот раз - не в силах скрыть досаду и отвращение.
- Мы с ней разложили по полочкам всю ситуацию. С двумя покушениями, со взрывом, с интересами разных фирм в исходе нынешнего сезона. Думаю, кое-чем я помог комиссару. В чем-то она для меня поставила точки над "и". Мы оба поняли, что едва ли Освальд Стерн - единственный, кто стоит за всем этим. И что…
Он осекся.
- Ну! - резко потребовал Даниэль.
- И что провал нынешнего сезона командой "Лароссы" может оказаться выгодным не только для "Скид-корпорейшн" и "Ронды".
Гонщик продолжал пристально смотреть в глаза "дирижеру гонки", и Грэм, уже проклиная себя на чем свет стоит, пересказал вчерашний разговор с Айрин Тауэрс.
- Так, понятно! - к изумлению Гастингса, Даниэль был не слишком потрясен услышанным. - И что теперь делать? Еще шесть раз ночевать в болиде? Или держать его дома? Или мне плюнуть на все и уйти? Так ведь им нужно не это.
- Им нужен еще один трагигероический образ, - почти слово в слово повторил Грэм определение комиссара Тауэрс. - Но это вовсе не нужно нам с тобой. И почему еще шесть раз, Дени? Тебе осталось выиграть пять заездов, считая сегодняшний, и при любом раскладе уже никто тебя не догонит. Но это легко сказать, конечно. Я здорово испортил тебе настроение?
- Ничуть. Ты же меня знаешь - вызовы я люблю. Правда, это несколько необычный вызов, - Даниэль вновь нахмурился. - А Айрин? Что собирается делать она?
Гастингс пожал плечами:
- Она еще храбрее тебя, Ден. Собирается предъявить обвинение Кортесу.
- Что?!
- Что слышал. Звонила ему вчера, но он еще не вернулся из Испании. Он сегодня утром прилетел. И комиссар собиралась сразу поехать в его особняк, чтобы раскрыть карты. Гедеоне - наглец, но не идиот. Вряд ли он станет рисковать своей репутацией и всем прочим.