Он осекся и лишний раз убедился, что в семь лет человек иногда понимает с полуслова не хуже, чем в тридцать пять. Анни шмыгнула носом, глубоко перевела дыхание и вдруг сказала:
- Папочка! Знаешь, я поняла. Мы с Руди как-то читали сказку. Там тоже было про брата и сестру, только все наоборот: брат был старший, а я… а сестра - младшая. И они были бедные. Вот я и подумала: если бы не ты, мы бы тоже были бедные, ведь да?
Даниэля этот вопрос застал врасплох. Не мог же он признаться, что когда-то давал себе зарок: если не разбогатеет, детей у него не будет! Идиотский зарок и идиотское тщеславие!
- Анни… Дело совсем не в этом. Вообще не в этом! Если честно, то я никогда не мечтал о теплоходе и кругосветном путешествии. Я мечтал о гонках. Мои папа с мамой помогли мне стать гонщиком, и это ничуть не хуже вашего круиза. Пока не было тебя и Руди, я любил гонки больше всего на свете.
Девочка опять ответила не сразу. А когда заговорила, голос ее прозвучал удивленно:
- Значит, мы лучше?
- Конечно.
- Но тогда… Тогда почему ты так расстраиваешься из-за этих гонок? Ведь с нами все хорошо!
- А я и не расстраиваюсь! Кто тебе сказал?
- Мама.
В кресле подал голос мобильник. Он выводил свой "Полет валькирий" уже не меньше минуты, наигрывая все громче, но Лоринг не обращал на него внимания. В конце концов вагнеровскую музыку услыхала и Анни.
- Па-а! Возьми телефон. А я тебе потом позвоню.
Теперь Даниэль разозлился: надо было отключить зловредную штуковину!
- Я хочу говорить с тобой, а не с тем, кто мне звонит по мобильному, малышка!
- А вдруг… вдруг там полиция? - в голосе девочки прозвучал испуг.
Ничего себе! Уже и ребенок боится полиции! Но почему? Что такого наговорили маленькой Анни? И кто наговорил?
Лоринг шагнул к креслу. Открыл крышечку и невольно вздрогнул: на экранчике высветился телефон комиссара Тауэрс.
- Девять вечера, комиссар! - без приветствия бросил в трубку Даниэль. - У вас такое срочное дело?
Ответ прозвучал как выстрел:
- Боюсь, что срочное дело у вас, мистер Лоринг. Вы обманули полицию, и моя задача - лишь установить, с какой целью вы это сделали.
В первый момент он решил, что это - дурная шутка, но тут же опомнился: кто-кто, а уж Айрин Тауэрс явно не страдает излишним чувством юмора. По крайней мере - на службе. Но в таком случае как понимать ее слова?
- Обманул полицию? Я не ослышался?
- Думаю, сэр, у вас хороший слух.
- Тогда, дьявол вас забери, извольте объясниться! Какой такой обман вы выкопали в моих показаниях?
- Полагаю, вы это отлично знаете, - сказала комиссар.
Сказала настолько уверенно, что в душе у Лоринга вдруг мелькнул холодный страх: его в чем-то подозревают? Но в чем?
- Даю слово, что не понимаю. Не понимаю, как мог обмануть полицию, если мне совершенно нечего от нее скрывать? Объяснитесь, пожалуйста.
Айрин Тауэрс, казалось, колебалась несколько мгновений.
- Вы говорили, что после квалификации почти сразу уехали из Килбурна?
- Да, - Даниэль никак не ожидал такого вопроса и немного растерялся. - Я ответил на вопросы журналистов, потом переоделся и покинул гоночный комплекс. Это многие видели. Гастингс со мной даже за руку попрощался.
- Он подтвердил это, - голос комиссара звучал сухо. - Но вы также сказали, что после этого не возвращались.
- Сказал. И это правда! - Лоринг постарался овладеть собой и говорить ровно. - Комплекс охраняется. А я - не мышь и не воробей. Незаметно вернуться мне бы не удалось!
Тауэрс усмехнулась:
- Не могу понять вас, мистер Лоринг: или вы уж очень самоуверенны, или с кем-то не договорились. Как раз охрана-то вас и заметила. И не стала этого скрывать. Вы вернулись в свои боксы около семи вечера, а затем, спустя полчаса, вышли оттуда. Двое охранников видели вас, один окликнул, и вы в ответ помахали ему рукой. Будете отрицать?
- Буду! - Даниэль с трудом удержал непристойное ругательство. - Буду, потому что это - полная чушь! Вранье! Не знаю, кому и для чего это понадобилось, но только в семь вечера меня никто в боксах видеть не мог. Не мог, понимаете? Я туда не возвращался.
Возможно, комиссар тоже разозлилась. Или ему это показалось?
- Вот что, - после краткой паузы проговорила Айрин. - Скажу честно: мне многое в этой истории тоже кажется чушью. Но тем не менее фактов отрицать нельзя. Было бы неплохо, если б вы сейчас приехали ко мне.
- Куда это - к вам? - крикнул в трубку гонщик. - Куда я должен ехать в девять вечера, чтобы выслушать чей-то бред?! Если у кого-то из охранников нашей фирмы случаются галлюцинации, то меня это абсолютно не касается! Вы поняли, миссис Ищейка?! Или вас наняли наши конкуренты, чтобы вы портили мне нервы за четыре дня до заезда? Так скажите, сколько они платят! Я заплачу больше, но вы оставите меня в покое! Какой у вас банковский счет?
Этот монолог вырвался у Даниэля сплошным потоком, будто вода, прорвавшая дамбу. При этом Лоринг не терял головы и сознавал, какую страшную ошибку сейчас совершает. Он достаточно слышал о комиссаре Тауэрс и знал о ее настырности. Если ей приспичит кого-то "прихватить", она это сделает - ни связи, ни деньги не помогут! К тому же, как любая женщина, тем более - когда-то привлекательная, а теперь стареющая, она должна быть болезненно самолюбива. Не стоило бросать ей оскорбительные слова, да еще таким тоном. Лорингу приходилось слышать и о неправдоподобной, однако подтвержденной многими неподкупности знаменитой скотленд-ярдовской сыщицы. А он обвинил ее в продажности, да еще предложил перекупить! Кажется, его угораздило нажить себе весьма опасного врага!
Он был уверен, что комиссар тут же прервет разговор и он услышит в трубке гудки. Однако вместо этого Тауэрс вдруг рассмеялась, причем довольно весело:
- Как всегда, достается последнему! Я не учла, что все эти дни пресса свирепствует вовсю и вас изводит больше всех. Ваше предложение, сэр, оставляю без внимания, поскольку оно несерьезно. Но мое предложение в силе: до половины одиннадцатого я буду в полицейском управлении, и вы можете сюда приехать.
- Для чего? - уже без злости, устало спросил Лоринг. - Вы мне и так все сказали, а мне вам сказать нечего. Могу только повторить: я не возвращался в боксы после квалификации и вообще не был в Килбурне до следующего утра. Каким образом охрана могла увидеть меня, не имею понятия. Это все.
Айрин Тауэрс вздохнула:
- Как хотите. Но вы совершаете ошибку. Завтра я встречаюсь с вашими директорами. Возможно, будет еще кто-то из команды, а вероятно - и из руководства "Лароссы". Мне сообщили, что мистер Гедеоне Кортес требует от полиции известить о результатах расследования. Мое начальство хочет, чтобы требование было удовлетворено, а значит, я изложу те выводы, которые я и эксперты полиции уже смогли сделать. К сожалению, многое мне пока неясно. А вы не хотите помочь.
Он пожал плечами, словно она могла это увидеть:
- Да нет, хотел бы, только ума не приложу - чем. А о вашей встрече мне известно: Мортеле вызвал меня назавтра к одиннадцати в Килбурн, в офис команды. Так что хотим мы с вами или нет, комиссар, но встретиться придется. Только не вечером, а утром. А теперь простите - на сегодня еще много дел!
Даниэль соврал: дел у него не осталось никаких, только обычные спортивные занятия, на которые по вечерам он тратил от полутора до двух часов. Словом, можно было выкроить время, чтобы поехать в Скотленд-Ярд. Ведь не зря же комиссар так настаивает - значит, это действительно важно. Но, с другой стороны, если он сейчас помчится туда, да еще после сказанных в запале оскорбительных слов, это будет похоже на панику. Тауэрс сочтет, что Лоринг и в самом деле чего-то сильно боится либо старается загладить последствия своей несдержанности. Глупо!
Эта мысль преследовала его весь оставшийся вечер. Глупо, глупо! Глупо все, что он сейчас говорит и делает. Неужели у него действительно до такой степени сдали нервы, и звонок Айрин Тауэрс стал просто последней каплей?
Лоринг провел в тренажерном зале не два, а два с половиной часа, надеясь вымотаться и затем сразу заснуть. Даже не стал ужинать, проглотив только стакан молока и сделав вид, что не замечает укоризненного взгляда горничной, уносившей на подносе нетронутые гренки с шоколадом.
В начале первого он свалился в постель, но никак не засыпалось. В висках упрямо билось тревожное: "Что будет завтра? Что? Что? Что?"
Сон пришел лишь под утро и ненадолго. Сработал привычный внутренний "будильник": Даниэль разомкнул глаза именно тогда, когда заранее велел себе проснуться.
Глава 10
"Скотленд-Ярд - это я!"
Как это часто бывает, шила в мешке утаить не удалось. О предстоящей встрече комиссара полиции с дирекцией команды "Ларосса" стало известно еще накануне, и, войдя в просторный кабинет Эдуара Мортеле, Айрин Тауэрс с великим неудовольствем увидела там два с лишним десятка человек, из которых к "Лароссе" имели отношение всего десять. То были Мортеле, Гастингс, старший механик команды, назначенный вместо погибшего Висконти, а также личный механик Лоринга, сам Лоринг, Ларс Веллингтон и какой-то головастый очкарик в темном костюме и полосатом галстуке (последнего комиссар сразу мысленно назвала адвокатом фирмы). Кроме того, мистер Кортес прислал вместо себя своего секретаря, крупного молодого человека по имени Нил Грин, и даму средних лет с портативной видеокамерой. Десятым оказался начальник охраны, вызванный Мортеле без согласования с комиссаром. Впрочем, этот помешать не мог. Но откуда взялись остальные?
- Что это за представление? - спросила Айрин у Гастингса, который встретил ее на пороге офиса и церемонно ввел в кабинет. - Какого дьявола вы или ваш мистер Мортеле позвали сюда посторонних?
Они стояли на пороге, достаточно далеко от усевшихся в удобных легких креслах людей, но и отсюда было видно, с каким любопытством все смотрят на комиссара. Все, кроме Даниэля Лоринга. Он сидел, демонстративно листая журнал, и когда остальные зашушукались, даже не поднял головы. Волнуется? Или злится после вчерашнего?
- Мы их не звали, - покачал головой технический директор. - Но то ли секретарь Кортеса, то ли сам Кортес обронили кому-то из журналистов, что вы собираетесь сегодня рассказать о ходе расследования. И вот - пожалуйста!
- Так вы что же, пустили сюда прессу?! - от возмущения комиссар даже возвысила голос, и собравшиеся, внимательно следившие за ее разговором с Гастингсом, разом вытянули шеи, чтобы хоть что-то расслышать.
- Ну уж нет! - "дирижер гонки" раздраженно поморщился. - Совещание закрытое, и всех, кто пытался просочиться с журналистскими удостоверениями, охрана спровадила. Но среди тех, кто сейчас тут торчит, человек пять журналюг есть, это точно. А книжонки у них страховых агентов либо представителей рекламодателей. Их, видите ли, откомандировали фирмы-конкуренты. Основание - не придерешься: раз несчастный случай произошел на трассе, то может же оказаться в опасности любой участник гонки. А раз так - все должны знать причину взрыва.
- Причин не знает пока никто! - резко возразила Тауэрс. - У полиции одни только предположения.
- Вот их-то эти господа и хотят услышать. От гоночных команд "Балтимор", "Ронда", "Скид" и "Синие львы" пришли их технические директора. Все мои добрые знакомые. И поверьте, комиссар: больше всего их обрадует огласка нашего эксперимента с новым смазочным маслом! Ведь вы расскажете о нем, не так ли?
При этих словах лицо Грэма Гастингса приняло насмешливое выражение, но сквозь эту гримасу было отлично видно, что на самом деле испытывает Гастингс, представляя последствия такой огласки. Ведь главные "шишки" достанутся, скорее всего, даже не Эдуару Мортеле, а именно ему.
Айрин пожала плечами:
- О вашем смазочном масле уже мелькнули сообщения в газетах. Пока в виде предположений, но это все равно ведь огласка, не так ли? И коль скоро мистер Кортес сам пожелал, чтобы предварительные результаты расследования были раскрыты, то прозвучит и одна из основных версий. Мне непонятно другое: если уж сюда явилось столько посторонних лиц, то зачем было прогонять журналистов? Ваши конкуренты им такого понарасскажут, чего самим газетчикам и не придумать, хотя бы из-за недостатка технических знаний.
- Думаю, да, - нахмурился технический директор "Лароссы". - Но не все так просто. Эдуар согласился на присутствие представителей других команд только при условии, что они подпишут обязательство соблюдать конфиденциальность. Или, как это там называется, когда надо держать язык за зубами относительно чужих неприятностей? Конечно, для них это - просто писулька, ничего они не соблюдут! Но хотя бы официально нам пока никто ничего не предъявит.
- Смелое утверждение! - заметила комиссар. - У меня на этот счет меньше оптимизма. И… Доброе утро, мистер Мортеле!
Бдительный француз, видя, что беседа комиссара с техническим директором затягивается и собравшиеся в его кабинете могут расценить это как намеренную невежливость, решил вмешаться. В ответ на приветствие Айрин Тауэрс он улыбнулся с самым радушным видом:
- Благодарю вас, комиссар! По правде сказать, мы боялись, что Скотленд-Ярд не сочтет возможным выполнить просьбу нашего руководства. Тайна следствия…
- Да никаких тайн, сэр! - воскликнула Айрин. - Нельзя сделать тайну из того, чего еще сам не знаешь. Только догадки и версии, которые вполне можно изложить. Так что, приступим? Учтите - у меня в распоряжении максимум час.
Стол, за которым ее поджидало удобное плетеное кресло, был уставлен бутылочками колы и минеральной воды, и лица сидящих напротив виднелись сквозь полупрозрачное мерцание разноцветных напитков.
По привычке Айрин скользнула глазами по кабинету. Да, у француза есть вкус и чутье: он сумел устроить и обставить комнату так, что в ней комфортно любому человеку. Никакого пластика, никаких дырок с лампочками в потолке. И ничего, что бы кричало о богатстве, донимало безвкусной роскошью. Стены отделаны светлым деревом, паркет чуть темнее, в тон узкому деревянному фризу . Кессонированный потолок теплого золотистого цвета. Вдоль одной из стен - сплошные витрины с тонированными стеклами, сквозь которые проступают очертания тускло блистающих ваз, чаш, замысловатых пластин: кубки - множество наград знаменитой "Лароссы". Лишь одно стекло прозрачное, и за ним - огромное фото: команда, сорок с лишним человек в своих огненных комбинезонах, рядом с пламенеющим на солнце болидом. Все смеются. В центре - Мортеле и Гастингс вдвоем обнимают хрустальный с серебром кубок. Рядом с директорами - тоже сияющий Даниэль Лоринг. Еще не Золотой всадник, но уже Рыжий Король, уже "великий Лорни", уже - кумир. Это было пять лет назад в Аризоне. Там завершился сезон, в котором команда впервые после двадцатилетней полосы неудач взяла Кубок конструкторов. А Даниэль вернул себе титул чемпиона мира.
Среди благородной строгости кабинета намеренным диссонансом выступали две кадки с живыми пальмами, современный полированный стол со столешницей в форме неправильной фасолины и кресла-плетенки, чьи сиденья ласково лохматились золотистым искусственным мехом.
На столе, кроме бутылочек, - нарочито забытая папка деловых бумаг, высокие хрустальные стаканы, подставка с роскошным "паркером" между двумя флажками - Великобритании и Аргентины.
Общая площадь кабинета - наверное, метров сорок пять, но благодаря всему этому антуражу размеры не подавляют и не раздражают. И собравшиеся в комнате два с половиной десятка человек не теряются в ней, однако им здесь и не тесно.
- Еще раз - всем добрый день! - Мортеле, словно опытный конферансье, поймал момент, когда все разом уставились на комиссара, и та уже собиралась заговорить первой. - Сегодня по просьбе руководства нашей компании комиссар полицейского управления Скотленд-Ярд, миссис Айрин Тауэрс, согласилась сообщить нам первые результаты расследования по делу о трагической смерти старшего механика "Лароссы" Джанкарло Висконти. По ее словам, дело продвигается, но о завершении говорить рано. Поэтому, я полагаю, все, что вы сейчас услышите, можно расценивать лишь как предварительные гипотезы. Хотя нам бы очень хотелось больше конкретики: в предстоящее воскресенье состоится ранее отмененный заезд, и нужно иметь хоть какую-то уверенность в безопасности наших гонщиков.
Старался он, само собой, для пришедших без приглашения чужаков: они-то пролезли сюда с одной целью - узнать как можно больше дурного о "Лароссе". Редчайший случай - когда эта, казалось бы, неуязвимая фирма вынуждена, хотя бы в малой мере, "вынести сор из избы".
Комиссар уже успела рассмотреть всех собравшихся, но никто ее особенно не заинтересовал. Впрочем, нет: одно лицо остановило на себе взгляд опытной ищейки. Она его отлично знала. В глубине комнаты, под резной сенью пальмовых листьев, рядом с техническим директором команды "Ронда" Магнусом Рейли, сидел не кто иной, как Брэндон Лоринг, младший брат Рыжего Короля. Он оказался единственным присутствующим здесь гонщиком, кроме двух пилотов "Лароссы". "Хм! Странно это или нет? - подумала Айрин. - Наверное, в порядке вещей: ведь предполагается покушение на его брата, вот он и тревожится. И все-таки что-то в этом не так… Может, ему следовало бы сесть возле Даниэля, а не прятаться под пальмой? Да нет: он здесь чужой, можно сказать - во вражеском стане, и видеть его среди бойцов "Лароссы" ни Мортеле, ни Гастингс не жаждут. Непонятно другое - Лоринг-старший, оглянувшись и бегло кивнув брату, будто бы помрачнел. Поссорились?"
- Здравствуйте, господа! И дамы, - Айрин намеренно бросила взгляд на женщину с видеокамерой. - Представляться не буду, господин Мортеле об этом уже позаботился. Подробного отчета о работе полиции тоже, разумеется, дать не могу - пока идет следствие, о его ходе рассказывать запрещено. Но кое-что могу изложить уже сейчас. И прошу не обижаться, если мне придется задать кому-либо из вас дополнительные вопросы, хотя в принципе я и мои помощники уже беседовали со всеми, кто нас в этом деле интересует. А пока…
- Позвольте мне, комиссар… - начал было полный господин в дорогом сером костюме, сидевший позади Грэма Гастингса.
- Пока не представитесь, не позволю! - осадила Айрин бесцеремонно перебившего ее толстяка. - И вообще предпочту, чтобы вы слушали меня, а не наоборот. Кто вы?
Толстяк явно не ожидал такого отпора и растерянно привстал со своего кресла:
- Мое имя Лукас Симоне, технический директор команды "Скид", один из держателей акций компании "Скид-корпорейшн". И я только хотел спросить, можем ли мы считать то, что от вас услышим, официальным мнением Скотленд-Ярда, или же это пока лишь ваше личное мнение?
Айрин Тауэрс улыбнулась, но одними губами, взгляд ее при этом стал еще серьезнее: