- Одержим своим исследованием. Занимается им все свободное время. Он книгу пишет. - Сильвия яростно трясет бутылку, на мутноватой жидкости вскипает пена и снова оседает. Сильвия приглядывается к этикетке. - Небось срок годности вышел. А ему лекарство вынь да положь - страсть как не хочет разболеться! Крепкие орешки эти австралийцы. - Она строит кислую физиономию микстуре, которой, судя по виду, лет тридцать, не меньше, и удаляется с ухмылкой, потряхивая на ходу бутылкой, словно погремушкой.
Австралиец. Сказал, что с юга, как я. Выходит, почти на двадцать тысяч километров южнее.
Я вытаскиваю из корзины очередную охапку носков. В школе я очень стараюсь быть со всеми вежливой, но не более, и до сих пор никто из сотрудников не пробовал покопаться в моем прошлом.
- Худо ему. - Мимо меня снова пробегает сестра-хозяйка и на этот раз, поджав губы, встряхивает градусник, а затем из смотровой появляется Эдам: глаза обведены темными, как грибные шляпки, кругами, рот будто синяк на бескровном лице.
- Господи! - невольно вырывается у меня.
- Да уж, - мрачно откликается Эдам и обращается к Сильвии: - У меня сегодня три урока, нужна замена. Поможете?
- Положитесь на меня. Отправляйтесь к себе и немедленно в постель. Фрэнки, проводите Эдама до комнаты. Не дай бог, где-нибудь по дороге свалится.
Сестра-хозяйка бросается с ведром к одной из девочек, которую снова тошнит. Она гладит ребенка по голове, а я перевожу взгляд с Эдама на свою корзину.
- Право слово, это ни к чему. Можете отдаться… своим носкам.
Он еще и острит, хотя, судя по лицу, ему совсем не до шуток.
- Простите за давешнее… Я помог бы собрать белье, но…
- Ничего страшного. Подумаешь, стопка простыней.
Зря я его перебила. Любопытно, что за разговор был у него с девчонками.
- Я не хотел вас обидеть, - добавляет Эдам и тяжело шаркает на выход из лазарета. Я, как было велено, направляюсь за ним. - Да не надо… - Он приостанавливается, смотрит на меня. Спорить у него сил нет. - Тогда сюда.
- Стало быть, вы австралиец? А из каких мест?
Может, мне следует поддержать его, взять под руку?
- Кто говорит, что я австралиец? - На его больном лице мелькает слабое подобие улыбки, к которой я уже начала привыкать.
- Сильвия.
Поклясться могу, что проходы в этой части здания еженощно меняются местами, нарочно чтоб меня запутать. Один темный коридор переходит в другой, третий сплетается с четвертым.
- В какую сторону? - Я кручу головой, очутившись перед развилкой.
- Я такой же англичанин, как вы, - говорит Эдам тусклым голосом, словно все его силы уходят на то, чтобы оставаться на ногах. Вид у него - краше в гроб кладут.
Мы снова поднимаемся по лестнице. Эдам грузно опирается на перила и хватает ртом воздух, как при последнем издыхании.
- А по говору вы не похожи на англичанина.
- Не все мы в действительности таковы, какими кажемся, - пыхтит он, переводя дух и вытирая бисерины пота с лица. Затем вытаскивает из кармана связку ключей. - Вот моя комната.
- Верно, - соглашаюсь я. - Выздоравливайте. - Развернувшись, иду в обратную сторону.
- Мервилламба, если вам интересно, - сообщает он мне вслед. - Я там прожил достаточно долго, чтоб подцепить акцент.
- Мерви… что?
Я не оборачиваюсь, напоминая себе об опасности. Друзья - это опасно, оговорки, любая утечка информации - опасно. Для всех я загадка и должна ею остаться. Я не имею права увлекаться.
- Местечко в Австралии, где выращивают бананы, - говорит Эдам.
За спиной у меня раздается щелчок замка, я тороплюсь прочь и снова теряюсь в путанице лестниц и коридоров.
Глава 9
Нина всегда не ладила с высотой. Лестница пошатнулась, Нина ухватилась за перекладину, и в палец впилась заноза.
- Ой! - Она слизнула с пальца кровь и пробормотала, силясь дотянуться до пыльной коробки на полке: - Никак… не достать.
- Надо было повыше залезть. Пустите, дайте-ка я попробую.
Стоявшая внизу девушка-помощница, симпатичная и молоденькая, только что из колледжа, напоминала Нине ее саму лет двадцать назад - такая же дерзкая, полная решимости добиться успеха.
Нина с трясущимися коленями, потихоньку, ступенька за ступенькой, спустилась вниз. У нее сильно кружилась голова.
- Прости. Думала, одолела свой страх. - Нина виновато развела руками, сконфуженно засмеялась, но горло перехватило. - Оказывается, стало еще хуже…
- Посторонитесь, - ухмыльнулась Петра.
Невесомая и гибкая, она по-мальчишечьи ловко вскарабкалась по лестнице. У нее была короткая стрижка и чистая, без малейших следов косметики, кожа. Между репетициями Нина хотела испробовать новые румяна и попросила Петру послужить ей моделью. Та отказалась наотрез, заявив, что касаться ее кожи дозволено лишь воде и натуральному оливковому маслу.
- Осторожнее! - Нина с тревогой наблюдала, как балансируют на тонкой перекладине кроссовки Петры. - Не хватало только, чтоб ты грохнулась. Ты мне нужна живая и здоровая - нам еще с кордебалетом работать. Смывать эту сажу между сценами - тихий ужас!
Нина шутила, а у самой внутри все похолодело, когда девушка потянулась за коробкой.
- Есть! - Мгновение спустя Петра уже стояла рядом. - Вы что, в самом деле боитесь высоты?
Нина пожала плечами, вдруг ощутив себя древней старухой рядом с этой девочкой.
- Не так чтобы. Когда-то и повыше залезала.
Усмехнувшись, Петра скинула с коробки крышку. Поднялась пыль, заплясала в столбе света, проникавшего в кладовку через оконце на задней стене. Викторианский театр Нина знала как свои пять пальцев - работала здесь на многих постановках, - потому все у нее и спрашивали, где что лежит. А через пару недель тут начнет репетировать "Чикаго" молодежная труппа. Джози получила главную роль Рокси Харт, обойдя на прослушивании других претенденток. Сбылась голубая мечта ребенка, и Нина очень гордилась дочкой. Та буквально оживала на сцене, словно в чужом образе сбрасывала с плеч все заботы и тревоги, вечно терзающие подростков.
- Отлично, - хмыкнула Петра, заглянув в коробку. - Что скажете?
- Что ты заслужила одну из них - за то, что добыла с такой верхотуры, - улыбнулась Нина, вынимая парочку потускневших медалей. - Как раз то, что нужно нашим солдатам. Как у тебя с шитьем?
- Примерно так же, как у вас с чувством высоты. - Петра весело хлопнула Нину по плечу, и обе вышли из кладовой.
- Увидимся в обеденный перерыв. - Нина кивнула девушке и направилась к гримерным - она знала, что сейчас там никого нет.
Актеров собрали на летучку прямо на сцене, и у Нины появилась прекрасная возможность поэкспериментировать с новым видом "быстрой раны" для военной сцены. По ходу пьесы у нее ровно двадцать минут на то, чтобы поработать с лицами и руками трех главных героев и учинить, так сказать, кровавую расправу. Как с этим справиться? Театр - это вечно работа на грани, но Нина обожала душевный подъем и напряжение всех сил, которые он дарил.
В дверях маленькой гримерной Нина заметила - или показалось? - чью-то тень, мелькнувшую в проходе на сцену.
- Кто здесь?
Может, она нужна кому-то из актеров? Никто не отозвался. Пожав плечами, Нина вошла в комнатку, где оставила свою рабочую сумку и коробки с гримом. По вечерам она всегда все убирала и уносила с собой, зная по горькому опыту, что актеры частенько беззастенчиво запускают руки в ее материалы, а потом забывают возвращать. Слишком это накладно - регулярно пополнять запасы.
- Странное дело, - пробормотала Нина, нашаривая на стене выключатель. В комнате без окон стояла кромешная темень. - Здесь никогда свет не выключают.
Надо полагать, директор велел экономить. Заведовать труппой нелегко, а получать прибыль и того труднее. "Должно быть, этому и посвящено собрание", - сказала себе Нина.
Наконец пальцы нащупали выключатель, щелчок - вспыхнул свет. В общем хаосе Нина поначалу не нашла ничего особенного: актеры - народ не слишком аккуратный, переодеваются впопыхах, а разбирать костюмы предоставляют помощникам. Очевидно, собрание созвали спешным порядком - полы не видны под завалами одежды, на кронштейне болтаются одни пустые вешалки.
- Нет уж, я все это убирать не буду… - И тут на полке под зеркалом она заметила свой ящик со всем добром для спецэффектов. - Какого черта!.. - вырвалось у нее. - Да что ж такое!
Тональный крем, пузырьки с фальшивой кровью, пакетики с искусственной коростой, воск для имитации ран - все вывалено на пол.
"Это каких денег стоит, - пронеслось в голове. - Как они смеют таскать мои вещи!" И вдруг оцепенела. В зеркале у себя за спиной Нина увидела рассыпанное по полу содержимое всех своих коробок с гримом. Ее всегда такой опрятный уголок, где у всего свое, строго определенное место, превращен в свалку!
- Господи, да кто же это натворил?!
Нина присела среди раскиданных кисточек, тюбиков и баночек театрального грима, начала собирать и замерла: а если грабитель? Нет, кажется, ничего не пропало. Она снова принялась запихивать все в сумку. Кому понадобилось учинять разгром в ее каморке? У кого-то из театральных на нее зуб?
Нина задумалась. Вдруг припомнилась истерика, которую на прошлой неделе закатила Розалинда, когда режиссер с Нининой подачи заставил ее надеть седой парик. Самовлюбленная, известная склочным характером, Розалинда сделала все возможное, чтобы испакостить Нине день.
Розалинда. Нина покачала головой: детский сад какой-то. Надо будет потолковать с продюсером.
- Вы случайно не знаете, где… Мать честная, ну и бардак! - В дверях стояла Петра.
- Наверно, пока мы с тобой были в кладовке… Кошмар! - Нинин голос дрожал от гнева. - Кто-то явно на меня зуб имеет. - Она не стала называть имен.
- Думаете, это кто-то нарочно? - захлопала глазами Петра. - Но вы же знаете этих лицедеев. Грязнули и неряхи, больше ничего.
- Нет, нет. Я точно помню, все было в порядке, когда я уходила. - Нина нагнулась за платьем в стиле 1940-х. - Ну можно ли вести себя так глупо?
Что сказать Розалинде? Как теперь держаться с ней?
Со стороны сцены раздался дружный топот, и Нина вернулась к своим занятиям. По ходу дня она мало-помалу привела все в божеский вид и только вечером, когда уже собиралась домой, в голове зашевелились туманные подозрения.
- Что бы ты сделала, - начала Нина, - если бы Том вдруг узнал, что ты… - Она умолкла, не зная, как лучше выразиться. - Ну, если бы Том обнаружил… - И снова нужных слов не нашлось. Нина со вздохом залила кипятком гранулы кофе. По-хорошему, после такого денька ей бы чего покрепче.
- Бога ради, Нина, говори же, не томи! - Лора открыла холодильник и достала молоко. Что там у нее стряслось? Нина никогда не заходила к ней по дороге с работы. - Итак? Если бы Том обнаружил что? - Лора фыркнула. - Что другой мужик припечатал меня голую к кухонному столу?
- Лора, прости.
Нина даже обрадовалась, что подруга свела все к шутке. Ну не поворачивался язык сказать то, что на самом деле было у нее на уме. И, забирая у Лоры молоко, она просто погладила ее по руке.
Лора отстранилась.
- Ну нет, подруга. Так просто ты от меня не отделаешься. Давай, спрашивай, что хотела. - Лора отхлебнула кофе и высыпала на противень целый пакет картофеля фри. - Представляешь, Том заявил, что намерен "помогать по дому", так что отныне ужин мы с ним будем готовить по очереди - день я, день он. Это после того, как я поинтересовалась, не забыл ли он, где живет. В результате на прошлой неделе он два раза притаскивал готовую жратву из ресторана, а в третий раз предложил поужинать где-нибудь в городе. - Лора сунула картошку в духовку и с треском вскрыла банку фасоли.
Нина смотрела, как подруга, сердито хмурясь, возится по хозяйству, а сама мысленно вернулась к вчерашнему вечеру и карри с креветками, которое состряпал Мик. Он даже сам испек индийские лепешки-наан.
- Все мужики - паршивые повара, - слукавила Нина, надеясь утешить Лору. - Разведут грязь, а нам потом…
- Пропади оно все пропадом! Я так больше не могу! - Лора стукнула чашкой по столу, кофе выплеснулся и растекся лужицей. - Я только и делаю, что жалуюсь. Всю душу себе истерзала! И жалуюсь ведь только на него. Никогда такого не было. У него кто-то есть. Я уверена! - Ломкий голос Лоры звенел отчаянием, она явно на грани срыва. - Все кончено, я сдаюсь. Хочу начать все заново. - Лора несколько раз горько всхлипнула, потом утерла глаза и сложила губы в улыбку. Что-что, а скрывать свои чувства она умела. - Ну а теперь выкладывай, зачем явилась, что там у тебя наболело.
- Бог с ним. Ерунда. - Нина глотнула кофе и обожгла язык. - Поговори с Томом или еще с кем-нибудь. Пусть тебе помогут.
Лора принялась шваркать на противень сосиски, по одной отрезая от связки.
- Домашняя стряпня - что может быть лучше, да? - Она усмехнулась и добавила печально, бросая в ведро сальную обертку: - Ребята обожают сосиски. Не так все должно было быть. Сосиски, перебранки, дети, от которых только хмыканье в ответ дождешься, и муж, чей характер гарантирует общение с поисково-спасательной службой…
- Лора…
Лицо к лицу, мешая свои волосы и слезы с волосами и слезами подруги, Лора выплакалась на плече у Нины.
- Ты справишься, - шепнула Нина. Отодвинула Лору на вытянутую руку и рассмеялась, увидев размазанную по щекам тушь. - А я часами добиваюсь такого эффекта! - Сразу вспомнился разгром в театре. - Пожалуй, я пойду, - заторопилась она, вытаскивая из кармана брюк ключи от машины, - у меня там тоже голодная орава.
- Погоди-ка. У тебя правда все в порядке?
- Да. Ничего такого. - Нина жизнерадостно улыбнулась.
Лора пожала плечами:
- Тогда убирайся из моего дома и отправляйся в свой. Поцелуй за меня Джози и Мика и гони Натали домой. Дай ей волю, эта девчонка у тебя поселится.
- Договорились.
Нина вышла на улицу, села в машину. Лора помахала рукой и закрыла дверь.
Улица, такая же, как и Нинина, только расположенная чуть дальше, была пустынна, если не считать еще одной машины на дороге, метрах в пятидесяти. Машина не двигалась, и Нина спокойно выруливала задним ходом с покатого выезда. Интересно, что у нее дома в холодильнике?
Бац!
Резкий удар в заднее крыло. Нина, чуть не стукнувшись лбом об руль, инстинктивно нажала на тормоз.
- Черт! Гляди, куда едешь! - крикнула она, потирая ноющую шею.
Обернувшись, Нина разглядела стремительно удалявшуюся по улице большую темную машину. Успела заметить цифры 5 и 7, букву М. И все. Даже не разобрать, что за марка. Что сообщать полиции?
- Дурак, дурак! - взвыла она, давя на клаксон, - впрочем, слишком поздно. - Черт бы тебя побрал!
Ha трясущихся ногах Нина выбралась из машины - взглянуть на повреждения. Вдоль заднего крыла ее маленького красного авто красовалась вмятина в обрамлении темно-зеленого металлика. Нина провела по ней пальцами, словно вмятина могла поведать о владельце машины - "ровера", "ягуара"? Бог его знает. Одно точно: за рулем был мужчина. Нина силилась восстановить в памяти мелькнувшее лицо, но безуспешно - все произошло слишком быстро.
Она бросила взгляд на дом Лоры. Нет, рука не поднимется взвалить на подругу еще и свои проблемы. Нина села за руль и поехала домой, притормаживая при виде каждой темной машины - вдруг у той помятый бампер, тогда она запомнит номер.
Дома на кухне ее встретило девчачье хихиканье и запах чего-то пригоревшего. Нат склонилась над экраном, примостив ноутбук на колене, и стучала по клавиатуре не хуже профессиональной машинистки.
- Чем воняет? - поинтересовалась Нина. Сумку с гримом она свалила в прихожей - полежит до утра.
- Тостом. - Джози поскребла почерневший ломтик хлеба, на пол дождем посыпались темные крошки. - Сгорел.
- Ничего себе! - Не отрываясь от экрана, Натали вытащила у Джози из рук тост и вгрызлась в него. - Нипочем не угадаешь, с кем гуляет Кэт!
Нина покачала головой и отправилась в туалет. В висках стучало - гнусный денек выдался. Звонкие голоса постепенно отдалились, долетали лишь приглушенные вскрики и взрывы хохота.
Нина заперла дверь, включила свет, прислонилась к стене. Хоть несколько спокойных минут, чтобы дух перевести!
- Мам, ты здесь? - В дверь дубасила Джози. - Давай скорей! А то я сейчас описаюсь!
Нина спустила воду. Стыдно, ведет себя как маленькая. Она просто устала, нервничает - работа, конечно, ужасно интересная, но, что ни говори, дел-то прибавилось изрядно. И спит последнее время плоховато: Мик крутится-вертится, не дают ему покоя новые заказы. Словом, все как у всех. Во всяком случае - как у многих.
Нина побрызгала водой на раковину и открыла дверь.
- Прости, - едва успела проговорить она, как Джози чуть не сбила ее с ног.
Неожиданно в переднюю вошел Мик.
- Господи, как хорошо, что ты вернулся! - сказала Нина и долгим поцелуем прижалась к его губам.
- М-м-м, надо бы мне почаще отлучаться. - Мик с нежностью обнял жену одной рукой. На другой у него болталась хозяйственная сумка. - На охоту ходил, - объяснил он и помолчал, сведя брови и вглядываясь в ее тревожное лицо. - Курица сгодится? Идем, поможешь мне с ужином.
Нина пошла за ним, радуясь поводу отвлечься.
- Вот это да! Извержение вулкана случилось? - Мик смахнул со стола черные крошки, помедлил, опершись о стол широко расставленными руками - умными, искусными руками. Ах, как Нина хотела, чтобы эти руки обняли ее и не отпускали никогда. - Нина? У тебя все в порядке?
- Конечно. - Она встряхнулась и принялась распаковывать покупки.
"Все в полном порядке", - твердила она себе, ворочаясь ночью в постели, сбивая простыни беспокойными ногами. Было жарко, она взмокла, сна ни в одном глазу. Она прислушивалась к сонному сопению и тихим всхрапам Мика. Конечно же, у нее все в полном порядке.
Глава 10
Папы все не было.
- Что, бросили тебя? - буркнул страшный дядька, пихнув меня в угол холодного подоконника, на котором я сидела, и занес надо мной руку. Я съежилась, но он раздумал - мимо шла воспитательница, за ней гуськом семенила стайка младших.
Не отрываясь, я глядела в окно - вот сейчас, сию минуту появится папина машина! Глаза еще резало от слепящего света той страшной комнаты, сердце с гулким стуком гнало по жилам ледяную от ужаса кровь. Вцепившись в каменную раму, прижавшись носом к стеклу, я всматривалась в дорогу, в деревья, поднимала глаза к грязно-серому небу и молилась: пусть приедет папа и спасет меня!
Спустились сумерки, а с ними начали опускаться и мои веки. Один-два раза я проваливалась в дрему, в счастливое забытье, где мы трое - я, папа и мама - были вместе, как прежде. Смутный образ худенькой женщины с конским хвостом, запах крема для лица и губной помады витал надо мной, и несколько блаженных мгновений, даже очнувшись, я верила, что она еще жива.
Запах и разбудил меня, когда я в третий раз начала клевать носом. Меня затошнило. Резкий дух дезинфицирующего средства накладывался на зловоние страха - моего страха. Я поняла, что описалась. До смерти перетрусив, не смея кому-нибудь признаться, сползла с грязного подоконника и убежала в спальню. А там, стаскивая мокрые трусы, думала: этот урод прав. Меня бросили. Папа не приедет сегодня. И завтра, наверное, не приедет. И послезавтра тоже.