- Вы не совсем поняли, мисс Джерард. - Директор улыбается, но не надо большого ума, чтобы понять: он недоволен. - Я не спрашиваю, согласны ли вы. - Ледышки голубых глазок буравят меня, выжидают, приказывают согласиться. - Нам очень нужна ваша помощь.
Резким вдохом я перебиваю подступившую икоту.
- Понятно. - Я смотрю на мистера Палмера. Эта комната, его ответный взгляд будят что-то в душе. Тугой страх стягивает ребра, стесняет дыхание. Слова застревают в горле, но я все же выталкиваю их, сухие, как наждак, немыслимые. - Мы… мы знакомы?
Все дело в его коже, в пергаментных складках на острых скулах. В сутулой спине. Во взгляде, лучом прожектора блуждающем по моему лицу.
Я поспешно меняю тему. Не желаю слышать ответ, потому что, если мы знакомы, я не смогу здесь остаться. А больше мне деваться некуда.
- Так что насчет занятий? Вы думаете, я справлюсь?
У него непроницаемый взгляд, так трудно понять, что скрывается за ним.
Наконец он говорит:
- Вы именно тот человек, который нужен девочкам, мисс Джерард. Вы достаточно молоды, чтобы понимать их, и в то же время в таком возрасте, чтобы они могли вас уважать. - Палмер улыбается, довольный, что все уладилось. - Вы прекрасно замените им мать, - добавляет он, вставая, и потирает руки. Определенно выпроваживает меня, хотя я не допила свой чай.
Я не двигаюсь с места.
- Превосходно, - говорит он.
- Хорошо. - Я поднимаюсь, очень медленно, потому что кровь отхлынула от головы. - Я согласна.
- Не бойтесь их, мисс Джерард. Они всего лишь девочки.
- Да, - киваю я, оставляя чай, оставляя комнату. Совсем нечего бояться.
Сначала я замечаю ноутбук и только потом - его самого. На крышке ноутбука наклейка, какой-то флажок, и, проходя мимо, я вижу, что это австралийский флаг. Компьютер примостился на столе у секретарши, на самом краешке, в полутора метрах от того места, где спиной к холлу стоит Эдам. И опять с пятиклассницей. Внезапно он всплескивает руками, словно дирижер на финальных аккордах симфонии.
- Бога ради, Кэти, ты опять за свое! Не умеешь вовремя остановиться.
Я замедляю шаг, прислушиваюсь, делая вид, что рассматриваю пришпиленные к доске объявлений работы учениц. Слышу звонкий и ехидный ответ девицы: "Это еще не все, мистер Кингсли!" Я оборачиваюсь, но их уже нет, только эхо удаляющихся шагов. Эдам забыл свой ноутбук.
Голову даю на отсечение - маршрут стал другим. Ей-богу, это место непрестанно меняется, здание поворачивается на своем фундаменте, со скрипом приноравливается к переделкам. Словно строители-невидимки еженощно перекладывают стены, пробивают новые дверные проемы, добавляют проходы в запутанную сеть коридоров. Комнату Эдама я обнаруживаю с третьей или четвертой попытки. Стучу и тотчас, словно он поджидал за дверью, оказываюсь носом к носу с Эдамом. Бледный, с красными пятнами на щеках и воспаленными глазами, он стоит, вцепившись в дверь обеими руками.
- Ну как, вам лучше? - Последний раз мы с ним общались, когда я провожала его, больного, до комнаты. С тех пор почти все девочки уже выздоровели.
- Да, спасибо, - отвечает он, и нижняя челюсть у него дрожит.
Повисает молчание.
- Вот, посмотрите, - говорю я, - это ваш? - Я протягиваю ноутбук, и глаза у Эдама становятся размером с блюдце. Он быстро оглядывается на свой письменный стол у окна.
- Да, да, мой! Где вы его нашли? - Он выхватывает компьютер у меня из рук.
- Минут десять назад вы оставили его в холле.
Мысли роем проносятся у него в голове, я читаю их по лицу: он гадает, было ли у меня время залезть в компьютер и похитить его данные.
- Спасибо, - наконец выдавливает Эдам. - Я вам очень признателен. - Он приподнимает и снова захлопывает крышку.
- Я внутрь не заглядывала, если вас это беспокоит. Думала, вы обрадуетесь, что я вам его принесла… Вы тогда были заняты по горло с одной из девочек.
Эдам нетерпеливо тянет дверь на себя, оставляя лишь узкую щель.
- Все под контролем, - резко бросает он. - Еще раз спасибо.
Я придерживаю тяжелую дверь из старых толстых досок.
- Теперь я буду вести занятия по личному - и так далее - просвещению. Если ей нужно с кем-то поговорить, если у нее какие-то проблемы, скажите, что она может обратиться ко мне.
Эдам кивает и закрывает дверь.
Глава 13
Какие были страшилки? Если будешь плохо себя вести, ночью из леса притопают страшные гномы и заберут тебя. Без всякого предупреждения. И от них не убежишь, не вырвешься. Надо поддаться - и пусть тащат. Один мальчик сказал, что видел, как гном три ночи подряд приходил за девочкой, которая не хотела ни есть, ни разговаривать. А после третьей ночи она так и не вернулась. А другой видел, как гном в зеленой маске и капюшоне шипел, плевался и шаркал по половицам в спальнях, выбирая самых непослушных.
Еще кто-то рассказал о злом духе, который усаживается на подоконник и стучит длинными когтями по стеклу. Первого, кто откроет глаза и всего-навсего посмотрит на корявое тело демона, заберут и будут мучить, а утром притащат назад, но с тех пор он будет мечтать о смерти.
Кто-то пустил сказку про вампира, а одна девочка с плачем рассказывала, как брат умолял спасти его от бесов, которые приходят за ним. Шепотом передавались истории о ведьмах, об убийцах и чудищах, о грабителях и о призраке Роклифф-Холла.
Я первая и единственная сказала, чтоб они перестали валять дурака, а если они не заткнутся, я расскажу мисс Мэддокс или Патрисии про их дурацкие истории. Неужели не понятно, что эти страшилки придумали сами воспитатели, чтоб все хорошо себя вели?
Я была сыта по горло. Вскочила на кровать и заорала что есть мочи. Дети (человек десять, и всем давно полагалось быть в ванной) перестали копошиться и в первый раз заметили мое существование; они умолкли и прислушались. До этого я прикидывалась дурочкой, тихоней, а когда мое появление в детском доме перестало быть новостью, меня и замечать перестали, будто я пустое место.
- Так не бывает! - крикнула я. Они вытаращились на меня, а у меня от конфуза перехватило горло. - Ни чудищ, ни гномов нет на свете!
Щеки у меня пылали. Хотелось провалиться сквозь матрас, проскользнуть меж половиц в фундамент дома, рухнуть в глубину земли.
- Кто тебе сказал? - Ответа потребовал мальчик постарше меня, тот самый, который поделился со мной джемом.
Я подбоченилась и вздернула подбородок:
- Папа сказал. Он говорит, чудищ не бывает. - Я презрительно фыркнула. Меня вроде слушали, один или двое даже сели. - Когда мама умерла, мне ночью было страшно. Я все думала: вот придут чудища и заберут меня.
- А что потом? - спросила Салли, девочка с косичками.
Я пожала плечами:
- Не пришли никакие чудища, хотя я даже видела на лестнице их тень.
- А сюда приходят, - сказала другая девочка. Она была младше меня, но платье ее пришлось бы впору девочке раза в два старше. - Только дожидаются, когда мы уснем.
Вдруг почувствовав себя совсем взрослой, я присела возле нее на корточки.
- Если в них не верить, то они и не оживут. Им, чтоб жить, нужны наши мысли. Они кормятся нашим страхом.
- Правда? - Девочка подняла на меня глаза. Очень красивые глаза - карие и кроткие. А кожа у нее была золотистая.
Я взяла ее за руку.
- Правда. Чудищ выдумывают взрослые. - Я обвела взглядом всех детей. - Не верьте - и они не придут.
Было тихо. Только кто-то кашлянул, кто-то шаркнул башмаком по полу.
- Поди расскажи про это Киту Бэгвуду! - раздался чей-то возглас. - На прошлой неделе гномы забрали его, и больше он не вернулся.
- А если кто возвращается, то молчит и совсем ничего не рассказывает. От страха! - зашумели вокруг несогласные голоса. - Пусть бы они пришли за тобой, мисс Всезнайка!
Поднялся общий ропот, дети поддакивали друг другу, а меня стали обзывать дурой, дергать за волосы и щипать.
- Все про вас расскажу! - вопила я, но они и внимания не обращали. Самые противные окружили меня, плясали и распевали мерзкий стишок, от которого у меня мурашки забегали по спине.
- Ябеда-корябеда, ждет тебя беда! Вот собаки придут, твой язык отгрызут!
Слезы так и брызнули у меня из глаз, а они только гоготали. Потом вошла Патрисия, пару раз хлопнула в ладоши, и моих мучителей как ветром сдуло в ванную.
Неужели они правы? Неужели папа меня обманул про чудищ, которых не будет, если я в них не буду верить? Может быть. Он ведь обманул меня про то, что будет приезжать ко мне каждую неделю. Я сложилась пополам и упала на кровать. Зарылась лицом в тощую подушку, за долгие годы пропитавшуюся запахом детских слез, и тихо заплакала.
- Эва… - Патрисия теплой рукой погладила меня по спине. - Почему ты плачешь?
Я нехотя отлепила лоб от влажной подушки.
- Они все говорят, что чудища бывают. И приходят ночью.
- Вы только послушайте, что за глупости! Думаешь, я позволю каким-то чудищам обидеть кого-нибудь из вас?
Патрисия была хорошей, от нее пахло абрикосами. Я тихонько просунула пальцы в ее ладонь. Руки у нее были мягкими.
Я покачала головой:
- Нет, я так не думаю…
Она не моя мама, но, может, я смогу притвориться?
- Мы на ночь закрываем все двери и окна. Никому не пробраться. В Роклиффе ты в полной безопасности, Эва. Поэтому твой папа и попросил нас присмотреть за тобой.
- Папа сказал, что если в них не верить, то никаких чудищ и не будет. Вот я и старалась объяснить остальным…
- Твой папа совершенно прав, - улыбнулась Патрисия, нагнулась и поцеловала меня в макушку. - Ты такая милая девочка, Эва. Верь тому, что сказал папа, и все будет хорошо. А если что случится, приди и скажи мне.
Я насупилась.
- Ябедничать плохо. Ребята говорят, что собаки отгрызут мне язык.
Патрисия с улыбкой покачала головой, прогоняя мои глупые страхи.
- Иди-ка чистить зубы. Пора спать.
Она за руки стянула меня с матраса, и я послушно поплелась за ней в холодную, выложенную плитками ванную, где другие девочки уже вытирали лица. Когда мы с Патрисией вошли, девочки уставились на меня сердитыми глазами.
- Марш отсюда! - скомандовала Патрисия, и все мигом исчезли, как стайка босоногих привидений в нейлоновых рубашках. - Только не долго, Эва. - Она вышла из ванной.
Я с такой силой замотала головой, что дрожь отдалась во всем теле, пробежала по заледеневшим ногам. Не верю… не верю… не верю… - мысленно повторяла я, возя щеткой по стучащим зубам.
Когда я прижала полотенце к губам, когда в дверях промелькнула тень, когда непонятный ветерок занес странный запах, меня осенило: чтобы не верить во что-то, для начала это "что-то" должно существовать.
Глава 14
Нина пробиралась между фургонами и трейлерами, обходя грязь и лужи, щурясь от мелкого летнего дождика, который сеял не переставая уже несколько дней. Ей нужен был номер девятнадцать. С одной стороны, хотелось бросить это дело и убежать, а с другой - ее заинтриговал случай на пристани, таинственный незнакомец и его художество.
Некоторые фургоны представляли собой видавшие виды железные коробки, самым диковинным образом размалеванные яркими пятнами краски. Снаружи скучала под дождем комнатная мебель. Кому они принадлежат, эти фургоны, - цыганам, любителям путешествий? Некоторые были необитаемы, точнее, так думала Нина, пока дверь одного из них не открылась и наружу не вывалился голый по пояс мужик в потрепанных джинсах. Мужик неторопливо подошел к кусту и начал мочиться. Нина отвернулась.
В конце концов она разыскала номер девятнадцать, но перед покоробленной зеленой дверью замешкалась. Каким ветром ее занесло сюда, к черту на кулички, одну-одинешеньку? Но все та же заинтригованная ее половина заставила натянуть на голову плащ, чтоб не предстать перед ним совершенно мокрой курицей. Пока ждала, прикинула - кто мог бы жить в таком унылом местечке? В любом случае, заводить знакомство со здешними обитателями не очень-то хотелось. Хотя если подумать о ее собственном положении… Младший гример, с трудом наскребает на убогую комнатенку над дешевой забегаловкой на захудалой городской окраине. Немногим лучше.
Дверь не открывали. Нина пожала плечами и развернулась. Значит, так тому и быть. Видно, не судьба. Она даже рада. Отчасти. Но, сделав два шажка с бетонного подобия крыльца назад, в грязь, Нина налетела прямо на него. Словно он давно поджидал, наблюдая, как дождь поливает ее.
- Это вы, - улыбнулась она.
- Это я, - подтвердил он.
Голос перекликался с шумом дождя. Он был в черной рубашке и джинсах и промок еще сильнее, чем Нина. Дождь струйками стекал с волнистых волос, которые не шли у нее из головы с той встречи на пристани, потемневшие пряди свесились на лоб. Зрачки - две иссиня-черные кляксы на белом полотне лица. Даже в такой сумятице у Нины в груди дрогнули струны.
- Мои брюки. - Она протянула полиэтиленовый пакет, чувствуя себя совершенно нелепо.
- Правда? - Он пришел в восторг. - Я вставлю их в рамку! - С улыбкой, заменившей приглашение, он отпер дверь трейлера и предупредил: - У меня тут тесновато.
Внутри пахло темнотой, мужчиной, краской. Когда глаза привыкли к полумраку, Нина увидела, что крохотное квадратное помещение сплошь заставлено и завалено разномастными тюбиками, кистями, незаконченными полотнами и набросками. На подоконниках, на полках - банки с мутноватой жидкостью, а то, что могло служить кроватью, покрыто толстым слоем журнальных вырезок и впечатляющих фотографий неба, моря, лиц крупным планом. Он быстренько собрал кое-какие фотографии - Нине показалось, мелькнула обнаженная натура - и сунул в папку. Похлопал по расчищенному местечку - садитесь, но она стояла, озираясь по сторонам.
- Боже! - только и сумела выдохнуть Нина. - Это… это… - Слов не было. - Меня, между прочим, Ниной зовут.
Если перед нею свидетельство того, что творится у него голове, то он уже ей интересен. Судя по всему, мрачноват, но с воображением, переменчив, но не замкнут. Наверняка бывают дни, когда и словом ни с кем не перемолвится, когда с головой уходит в работу, создавая прекрасные картины маслом и акварели.
- Мик, - назвался он.
- Знаю. - Она протянула руку. Он сжал ее ладонь и держал, словно пытался понять, что она за человек. - Вы мне написали, помните?
Нина чувствовала себя очень неловко. Сейчас самый каверзный момент: знакомство состоялось, что дальше? До чего же это трудное дело - заводить друзей, всегда было трудным для нее.
- Я думал, вы пошлете мне брюки по почте, - с невозмутимым видом проговорил Мик.
Ждет от нее признания, что ее одолело любопытство, что захотелось увидеть его еще раз?
- А я проходила мимо, ну и…
- Здесь мимо не ходят. Инглстон-парка даже на карте нет. - Мик снова жестом пригласил ее сесть.
- Ладно, сдаюсь. Решила сама зайти к вам. Живопись люблю. Захотелось взглянуть, что еще вы расписали, кроме моей штанины.
Нельзя сказать, чтоб Нина лгала, но и чистой правды не говорила. Неделю назад, покидая исхлестанную ветром пристань, она унесла с собой семечко тайны - тайны этого человека и его красок. Он видел то, что другим видеть не дано. Нине это понравилось, и все же она сама на себя дивилась. Подумать только, пришла сюда, позволила этому семечку дать всходы.
- Короче - вот, держите. - И она сунула ему пакет.
Мик немедленно вытащил брюки.
- Как мне и запомнилось! Хотя теперь они высохли и эффект не такой ошеломительный, - заметил он.
Так оно и было. Поразительное смешение на черной ткани живых оттенков морской волны и приглушенно-серых тонов, потускнев, приняло вид призрачно-мучнистого пятна.
Сейчас, когда не мешал ни ветер, ни проливной дождь, Нина разглядела, что Мик старше, чем ей показалось. Вероятно, лет на восемь-десять старше ее. Впрочем, при первой встрече она и не обратила внимания на его возраст, запомнила только необычного человека, воспылавшего страстью к ее брюкам.
- Кофе? - Губы на обветренном лице с сетью тонких морщинок изогнулись в улыбке, глаза светились, но на дне их, казалось, таилось что-то хмурое.
Чертовски привлекателен, отметила про себя Нина.
- Спасибо, но я, пожалуй, пойду. Завтра в пять утра надо быть на работе - готовим выпуск новостей. - Но шагнуть к двери было выше ее сил.
- И что, ляжете спать в два часа дня? - Мик глянул на часы и рассмеялся.
Она ничего не могла с собой поделать - всегда с настороженностью относилась к незнакомым людям. Цепенела, даже когда надо было просто протянуть руку и назвать свое имя. Так ее учили, так она жила.
Но до чего же она устала осторожничать, будто любой может видеть ее насквозь! Ну что случится, если она подойдет на шажок ближе к кому-нибудь? Небо рухнет?
- А знаете что? Давайте свой кофе! - Нина пристроилась на краешке кровати, выжидающе сложила на коленях руки и, пока Мик споласкивал кружки, переводила взгляд с одной картины на другую - призрачные ню, туманные, размытые пейзажи, радужные переливы. Вот бы расцветить книжку-раскраску ее собственной жизни…
Тэсс, помощница Нины, чуть не каждый час названивала по поводу дел в "Чартерхаус Продакшнз". Суетилась из-за всякой ерунды, когда имелись и куда более неотложные вопросы, сам контракт например. А Нина и так уже опаздывала к своему поверенному, который ждал ее, чтобы обсудить условия нового договора.
- Тэсс, ты связалась с кадровым агентством? - Нина бросила взгляд на часы. - Позвони им, если нет желания на ходу учиться, как делать искусственные раны и макияж для детей-зомби. Агентство сейчас - самое важное. Мне нужен надежный человек и с опытом! - Да, резковатый она взяла тон.
Нина отключилась, схватила сумку, глянула в зеркало. Господи, ну и видок! Недосып начертил под глазами темные круги, а бесчисленные чашки кофе заставили дрожать пальцы, которыми она провела по векам. Нина нагнула голову, на миг оперлась на столик в прихожей. "Уймись!" - приказала она себе.
До юридической конторы домчалась с ветерком.
- Беспокоиться не о чем. Никаких подвохов в контракте я не обнаружил. - За известие, что контракт, изложенный на пятнадцати страницах, безупречен, поверенный собирался содрать с нее немаленький гонорар.
Нина кивнула. Приятно, что "Чартерхаус Продакшнз" предлагает справедливые условия. Одной заботой меньше.
- Значит, можно не опасаться никаких неприятностей? - За несколько сотен фунтов хотелось бы получить чуть больше, чем шестиминутный разговор в полутемном кабинете. Хоть бы чаю предложил, что ли.
- Точно так. Если вы не собираетесь умереть в ближайшее время, - безмятежно сообщил он. - В контракте не оговорен выход из дела вашей компании в случае, если… если с вами произойдет какое-нибудь несчастье. Машину аккуратно водите? Со здоровьем, полагаю, все в порядке? - Тщедушный поверенный хохотнул и откинулся на спинку скрипучего офисного кресла. - Вы ведь, собственно, и есть "Студия Хамелеон", и качество работы зависит главным образом от вашего мастерства. Насколько я понимаю, "Чартерхаус" заключил контракт не только с вашей компанией, но если по каким-либо причинам вы окажетесь не в состоянии выполнять свои обязательства… что ж, полагаю, на такой случай у вас имеется страховка.