Чемодан? Неужели тот, с деньгами? И всю дорогу Людка молчала? Да и Андрей тоже хорош, я почему-то думала, что он в чемодане нес свою шкатулку, чтобы избежать лишних расспросов соседей. А так, одна из сестер просто уезжает, и все. Значит, они решили подарить деньги мне. Вот это сюрприз! Но как же так? Ведь вчера все решили…
Я, даже ни капельки не сомневаясь, отдала все Степаново наследство Людке и Андрею. Ведь оно, в сущности, и должно было принадлежать ему, раз Общак так и не объявился. Впрочем, его искать-то никто и не собирался. Людка сказала, что так будет нечестно, и я обязательно должна забрать половину, но я наотрез отказалась.
– Считайте это моим свадебным подарком, как раз вам на золотую свадьбу.
– Ты думаешь, мы доживем? – спросила Людка.
– Конечно, ты же обещала меня найти, так что на вашу золотую свадьбу я обязательно приду.
Андрей засмеялся и сказал:
– Хорошо, мы ловим тебя на слове…
Это было вчера, а сегодня он протягивал мне чемодан, до отказа набитый долларами.
– Нет, я не могу, я не могу это взять, да вы что, – замахала я руками.
– Возьми, возьми, – сказал Андрей, – тебе ведь не так долго ждать, всего-то лет двадцать.
– Людка, а как этот Общак объявится? Придет и через двадцать лет деньги отберет?
– Кто-кто? – засмеялся Андрей. – Не волнуйся, не придет, я не позволю.
– Ксанка, общак – это не человек, как мы с тобой думали, это просто сообщество людей и…
– Короче, на, бери, и будь спокойна! – Андрей всунул мне в руки чемодан.
Слезы вновь навернулись на глаза: какие же они, Людка с Андреем, великодушные, милые, хорошие. Как мне будет их не хватать.
– Ну что ж, ребята, спасибо огромное, но все же тут половина – ваша, и я все-таки на золотую свадьбу приду не с пустыми руками, – пообещала я своим друзьям, потом, что есть силы, кинула чемодан в просвет, намереваясь последовать за ним. Я видела, как он благополучно приземлился между двумя симпатичными маленькими елочками, а дальше… Дальше произошло то, что никто не ожидал: неизвестно откуда взялась какая-то высокая, как мне показалось, худощавая женщина, закутанная с головы до ног, так что даже лица не видно было, подхватила мой чемодан и скрылась с глаз долой.
"Какая неслыханная наглость! – подумала я. – Откуда она взялась в лесу? Как будто знала. Однако кого-то она мне напоминает. …"
– Ксанка! – закричала Людка. – Твой чемодан! Его украли.
– Я найду его, обязательно найду, – пообещала я.
– Всё, Ксанка, скорей, а то можешь не успеть! – прокричал Андрей.
Мы с Людкой в последний раз кинулись друг к другу в объятья, а потом я шагнула в просвет.
– Я найду тебя-я-я! – крикнула она на прощанье, её слова, пролетев через время, эхом отозвались уже в нашем лесу.
Я с тоской оглянулась: тумана с золотыми звездочками как ни бывало.
– Как странно, – проговорила я, – Людка уже живет в прошлом, а её эхо все еще звучит в этом лесу.
Ну, вот и все. Кажется, проход закрылся, и теперь уже надолго, может, навсегда. Мне нужно было возвращаться домой, ведь не торчать же в лесу вечность. Хотя… Что это такое – вечность? Миг, да и только.
Погруженная в грустные мысли, я добралась до дома. Серафима Степановна сидела на лавочке возле общежития, когда я появилась, она очень обрадовалась:
– Наконец-то! А чего ты такая смурная, Ксанка?
Я посмотрела ей прямо в глаза и сказала:
– Да ведь вы и так прекрасно все знаете. И знали с самого начала? Ведь знали, да? Обо всем? Почему же не сказали?
Она ответила не сразу, как будто не расслышала вопрос, потом ухмыльнулась:
– Зачем же? Каждому свое должно выпасть в этой жизни, будущее у каждого свое… Ведь об этом вы у меня спрашивали? Тогда, когда явились в дом гадалки. Вам же хотелось узнать о судьбе своей?
– Да… Но вы хотя бы нам намекнули…,- начала я, но Серафима меня прервала:
– Нет, нельзя мне было намекать, у каждого своя судьба. Когда вы с Людмилой приехали сюда, я тогда уже знала, что она и есть жена моего брата. И у него, кстати, в один прекрасный момент точка отсчета другая пошла.
– Вы знаете, – сказала я, – у меня до сих пор в голове не укладывается, что с нами такое приключилось. Не могу я поверить, и всё.
– Тут укладывай – не укладывай, – философски заметила Серафима Степановна, – а судьбу не обманешь. Да и другого-то не могло быть: и ты, и Людка – вы мне вроде родни. В нас одна кровь течет.
Я закивала головой:
– Да, да Андрей рассказывал. И что странно: все мы в одном месте собрались. Да и родителям моим тут нравится, они, кстати, уже думали о том, чтобы столицу оставить и сюда переехать.
– Не мудрено, земля-то тянет к себе. Предки зовут к себе. Всех зовут.
Мы немного помолчали, глядя, как вечерние сумерки окутывают наш любимый город. На небе стало все больше и больше звезд, их в августе всегда много. Я вдруг подумала о Людке: где она сейчас? Может, вот так же сидит и смотрит на звездное небо?
– С ней все в порядке, Ксана, она счастлива, поверь мне, – сказала Серафима Степановна.
Я кивнула: конечно, а как же иначе.
– А мы встретимся с ней?
Серафима крякнула, потом, опираясь на скамейку, встала и заковыляла к дому:
– Пойдем, а то стемнело вон, спать пора.
Я тихо засмеялась: да уж, ну и хитра же ты, Сима. Ой, хитра. Штирлиц по сравнению с тобой просто маленький мальчик.
Она, стоя в дверях, обернулась ко мне и спросила:
– Ну, идешь, что ли? Я самовар поставлю, чаю попьем…
Мы сидели в комнате Серафимы Степановны и пили чай. На столе, покрытом белоснежной скатертью пыхтел самовар, вокруг него аккуратно был расставлен праздничный чайный сервиз, а в большой тарелке лежали любимые пирожки с яблоками и с капустой, на которые Серафима была мастерица. Я принесла из комнаты пакетик с конфетами из будущего. Кстати, не так давно предусмотрительная Людка убрала его с глаз моих подальше:
– А то еще слопаешь все, на Новый год не останется, – сказала она.
Я на неё и не обиделась вовсе: она была права, ведь в нашем городе, кроме карамелек, других конфет днем с огнем не сыщешь. Боже мой! Как давно это было! Еще неделю назад!
– А, – сказала я, разглядывая чашку, я буквально сегодня в обед, там… пила из такой же чай.
– Да, это наш сервиз, настоящий китайский фарфор, еще дореволюционный. Все, что от прадеда осталось.
Я сглотнула подступивший к горлу комок. Подумать только, еще сегодня я держала эту чашку в руках там, тридцать лет назад…
– Грустишь всё? – спросила Серафима, возвращая меня из воспоминаний. – Эх-хе-хе, горемычная моя.
Я молча кивнула, а потом с чувством спросила, снова вернувшись к теме, которая волновала меня больше всего на свете:
– Почему? Ну, почему так? Еще пару недель назад я и подумать не могла такого. Странно все же…
– Чего уж тут странного, – хитро прищурившись, отозвалась Серафима Степановна. – Им двоим так суждено было.
– Кому им? – спросила я, хотя и так понятно было кому.
– Да-а-а, любовь, – сказала Сима и, не торопясь, стала разворачивать конфету. – Вкусная.
– А, – я махнула рукой, – это из будущего. Какие-то шоколадные с вафельной начинкой.
Я была согласна с ней: конфеты и в самом деле вкусные, а вот будущее мне не понравилось.
– Чудное название, – сказала бабуля, разглядывая название на конфете.
– Да, да, – отрешенно отозвалась я, – там, в будущем, много чудного, да и вообще…
– Ты про что? – спросила Серафима.
– Про всё, про всё это, даже не верится, – сказала я: – Так почему им не место здесь?
Она вздохнула и ответила:
– После того как вы прошли сквозь дыру и оказались в будущем…
Я перебила её:
– Да мы бегали от этих бандитов, как зайцы, из одного времени в другое.
– Не перебивай, – грозно приказала она, – а то я забуду, что сказать хотела. Так вот после того как вы очутились в будущем, с этого момента для одной из вас и пошло другое время, линия жизни изменилась, – Серафима философски покачала головой.
– Точка отсчета изменилась! Опять эта точка, – с досадой проговорила я, – и чего она вам далась! Между прочим, Степан тогда о ней первый сказал. Но мы с Людкой не придали никакого значения его словам…
Теперь же все встало на свои места: слова его жизнью подтвердились.
Людку тянуло к дыре, потому что ей так суждено было. Чудно все же: девушка прошла через проход во времени, чтобы встретить суженого, который, кстати, и сам ходок через время еще тот был. Да и в голове как-то до сих пор с трудом укладывалось, что нас с Людкой в будущем по двое было, а её, кстати, вообще трое. Одна Людка вместе со мной через временную дыру прошла, другой уже лет сорок стукнуло, а третья, оказывается, тоже жила в будущем, но в старости, пардон, в глубоком бальзаковском возрасте. И троим им, конечно, было не место, вот линия жизни и изменилась. Бр-р-р…Чертовщина какая-то. Надо же! Значит, это правда! Что-то подобное я уже видела в фильме, когда была в будущем.
– Конечно, чертовщина, – вновь ответила Серафима на мои мысли, – только как Людочка в прошлом осталась, и проход закрылся, все встало на свои места: теперь она одна.
То, что Сима умела читать мысли, я уже догадалась. Вот, оказывается, какой дар у неё был. Интересно, а у меня какой же? Но больше всего я интересовалась другим:
– Значит, её в нашем времени и не было вовсе? А как же я? Я же её помню!
Сима снисходительно улыбнулась:
– Почему же, она родилась и выросла в этом времени, но её будущее – это прошлое, в котором её пока нет. Вот такая это интересная штука – время, оказывается, для каждого свое. И потом Людочке с Андрюшей на роду предписано быть вместе. Ведь они когда-то и были вместе, столько веков вместе…
– Что-что? – переспросила я, – я вас не слышу.
Вдруг как тогда сделалось тихо-тихо, голос Серафимы потонул в этой тишине, и я его больше не слышала. Зато… Перед глазами картинка вдруг появилась, как в кино. Лес, огромный костер в центре поляны, вокруг какие-то сооружения, то ли шалаши, то ли землянки, а возле них люди в странной одежде. Они о чем-то спорят, видно, ругаются, и вдруг появляется один, очень похожий на… Андрея! Да! Представьте, именно на Андрея, он поднимает руку, и все затихают. К нему подходит женщина… Боже мой! Это же Людка! Она держит на руках светловолосого ребенка… В это, конечно, с трудом можно поверить, но я вдруг все поняла. Знаете, будто молнией озарило, а потом кто-то начал со мной мыслями делиться. Мне казалось, я даже слышала его, этот голос, от которого сделалось как-то не по себе. Голос вещал: Людмила с Андреем вместе с древних времен, их души всегда были рядом. Они оба, впрочем, как и я, принадлежали к древнему магическому племени людей. Лесные люди – это потомки того племени. Что-то сбилось в механизме времени, и Людмила родилась немного позже, чем Андрей, вот их и соединили вновь. "А ведь я об этом догадывалась, – подумала я, – Людку вернули, чтобы их души вновь соединились"…
– И они всегда в одном обличье были: он в мужском, она в женском. Вот такая история, – закончила Серафима свой рассказ, который я немного пропустила. Тишина вновь отступила, вернулись на место звуки, такие родные и близкие звуки моего времени.
– Сима, тьфу, Серафима Степановна, – спросила я, – а почему вы все же в будущем не остались, когда молодой были? Ведь вам будущее понравилось, как мы поняли? Вы в нем безбедно существовали в роли гадалки, могли просто уехать и все?
Она глубоко вздохнула и ответила:
– В будущем, говоришь, остаться. Нет, мне нельзя было в будущем оставаться. Степана, мужа моего, в будущем убили, да и мне не поздоровилось. Ты прости, что я вам тогда даже спасибо не сказала…
– Какого такого Степана? – от удивления у меня даже волосы зашевелились на голове. – Уж не того ли, которого мы тогда с Людкой в лесу нашли? Он разве муж вам? Но… как же Валька…
– Вот! Именно! Все из-за этой стервы. Он вообще-то историк, кандидат наук был, приехал в наши края, чтобы как будто историей заниматься, а сам шкатулку искал. Ведь у нас с ним общая прапрабабка была, княгиня. Он знал историю рода, у прадеда нашего сестра была.
– Ну, а Валька-то тут при чем? – не поняла я.
– А Валька, – Серафима Степановна кулаком погрозила, – мужа у меня увела, когда он в будущее пошел, да все и рассказал ей, поделился, а она с полюбовничком своим. Вот вся шайка и знала. Собственно говоря, я из-за него в будущее пошла, вернуть хотела. Не смогла…
– Вот в чем дело, – сказала я, – значит, Валька все знала про временную дыру и в легенду о моем сказочном замужестве не очень-то поверила, она сначала и Степану не верила насчет прохода во времени, а как нас с Людкой увидела…, – я захихикала, – я представляю, какой она шок испытала. Ведь про путешествие во времени только Уэллс и писал, так это что, – фантастика. А то, что подобное в реальности может быть, в это поверить трудно. На меня за это время столько всего навалилось, что просто голова кругом идет.
– Ничего, скоро твоя голова на место встанет. Это сперва трудно, живешь, вроде, в реальности, знаешь, что к чему, а тут тебе такое ба-бах как обухом. Я тоже сперва, как ты вон, вроде пришибленной ходила, а потом, как знания открылись, – Серафима махнула рукой, – как так и надо. Жизнь наша – штука неизведанная, вроде тех белых пятен в истории, о которых всякие там ученые люди говорят.
А что, Серафима права: жизнь – штука интересная. Все-таки сознание первично, и это сама жизнь доказала. И то, что мы привыкли называть фантастикой, и не фантастика вовсе, а самая настоящая наша реальность. Я, конечно, не сразу все пойму и осознаю, для этого время нужно. Действительно, это трудно, но я справлюсь. Ведь недаром же я произошла не от обезьян, как до этого времени считала, а от древнего народа, который просто хорошо знал и понимал природу, окружающую его, как материальную, так и не материальную. Получается, что не все у нас на планете Земля так просто. Да, невероятное – очевидно, а удивительное – рядом. Вот и всё, вся, так сказать, премудрость и вся фантастика.
– Ладно, с фантастикой этой потом разберемся, – проворчала я и добавила: – Но ведь Андрей, то есть, Горелый…он же… я видела, как он из дома гадалки выбегал, он же Степана…
– Нет, нет, это не он, это Малюта убил, – раздраженно сказала Серафима. – А то, что Андрюшенька Горелым стал, так в этом Степан виноват. Они вдвоем решили будущее себе обеспечить, Степан ушлый был, Андрея подговорил, а тот молодой да глупый, чего ж там, пацан шестнадцатилетний был. Десять лет они промышляли, банду в будущем сколотили. А как Людочку встретил, сказал, завяжу, мол, не хочу больше. Вот они с ней и остались в прошлом. Горелому ведь не место в нашем времени было. Да и…,- она замялась, – ему на картах смерть выпадала, так что все одно к одному. Ну, а я тоже решила вернуться, чего ж одной-то оставаться, да меня бы, гадалку, не пощадили в будущем, я ведь многое про них знала. А потом… потом я просто почувствовала, что всё, нельзя больше, иначе посерединке застряну, у каждого, Ксанка, для дыры свое время. Не так все просто. Кто может оставаться там или там, а кто и нет. Вот наша прапрабабка и вернулась…
– А Людка в прошлом осталась, – грустно добавила я.
– Судьба её, видать, такая, – вновь философски заметила Серафима Степановна.
Одно утешало: Людка нашла свое женское счастье в лице Горелого, то бишь Андрюшки, и они, счастливые и влюбленные, остались в прошлом. Как же я завидовала им! А мне, неудачнице, ни в прошлом, ни в будущем настоящей любви не видать как своих ушей.
– Не тужурься, Ксанка, – Серафима ласково посмотрела на меня и вдруг сказала: – Зато ты теперь при деньгах.
– При каких? – горько усмехнулась я. – Чемодан у меня украли. Хорошо хоть жемчуг да горсть монет Людке с Андреем достались, впрочем, они же ваши фамильные, так и должно быть.
– Это мой им свадебный подарок, – улыбнувшись, сказала Серафима. – Знаешь, сколько жемчуг этот стоит? Целое состояние.
– Жаль, что так мало драгоценностей ваши предки оставили, – сказала я.
– Да-а, – Серафима с сожалением покачала головой, – это все прадед, он растерял. Шальной был, я вся в него. Эхе-хе…
– Да ладно, Серафима Степановна, не переживайте вы так, главное, что ребята хоть это получили. А вот я – нет. Деньги-деньги, где же вас теперь искать? Ума не приложу. Объявление же не напишешь, не щенок ведь пропал. Только женщина та, что украла чемодан, вряд ли догадается, что это деньги. Может, она их и выбросила давно за ненадобностью. А, ну и ладно, что говорить, – я махнула рукой, – они все равно в цене будут только лет через двадцать.
– Какая разница, через десять или через двадцать, но все равно будут же, – заметила Серафима и как-то загадочно усмехнулась.
– Да ладно, – повторила я и улыбнулась, – ну и черт с ними, чего говорить о них, когда, в сущности, и говорить-то не о чем, сам предмет разговора отсутствует, нет его и никогда не будет. Мне ни за что не найти этих денег, если они еще целы.
– Не боись, Ксанка, – Серафима Степановна довольно крякнула, проковыляла к шкафу и… вытащила из него мой чемодан. – Вот, держи.
Я удивленно таращилась то на неё, то на чемодан:
– Но как? Как он у вас оказался?
И вдруг я догадалась:
– Так это были вы? Та самая…Но ведь та женщина вроде худая была, а у вас, простите, комплекция, как у хорошей купчихи…
– Да я это была, Сима. Я знала, что ты домой вернешься, знала даже, когда именно, вот я и забрала у тебя чемодан, потому что захотелось мне в будущем остаться. А как же без денег-то? Подумала, что уеду – и всё тут. А потом поняла вдруг, что не получится у меня, надо возвращаться, припрятала здесь чемодан и ушла в туман. А уже нынешняя я припрятанный чемодан нашла, – пояснила она, – ведь, слава Богу, на память пока не жалуюсь. Я даже хвост того тумана увидала. Вот как бывает, чуток, и сама с собой бы встретилась.
– Значит, – задумчиво проговорила я, – вы всегда одна и та же были…
Вот тебе и Серафима. Удивительно, все же их, Серафим, не три, а только одна – наша Серафима Степановна. Знали б мы об этом раньше! А, может, и хорошо, что не знали. Чудеса, да и только! Что же получается? Она шастала из времени во время, когда хотела, а мы и не догадывались? И почему у нас не вызвала подозрений та придуманная сказочка про миллионера и про мое удачное замужество? Да уж, настоящую легенду она мне состряпала, не хуже той, что Андрей рассказал. Жаль, что миллионер этот только сказочным персонажем оказался. Кроме Серафимы, кстати, никто этого не знал, и куда мы с Людкой так внезапно из города исчезли, тоже никто не знал. Нас не было только сутки, а тут почему-то прошла целая неделя. Когда я вернулась одна в настоящее, а Людка осталась там, в прошлом для меня и в настоящем для неё, как я уже знаю, все встало на свои места, и даже миллионер не понадобился.
– Да, это была я, – сказала она, – да, и нечему тут удивляться.
– Серафима Степановна! Мы же теперь с вами богаты!– радостно крикнула я и кинулась к чемодану.