- Милиция с шабашниками разбирается, - сообщила она многозначительно, вновь придвигая к себе тарелку.
- Да? - Я задумалась, потом меня осенило:
- Слушай, Нинон, а они ведь не напрасно на них наехали, мы же вчера одного видели неподалеку от трупа.
- То-то и оно, - согласилась Нинон. - Я это дело сразу просекла, и следователь на этот факт напирал, хотя… - Нинон заговорщицки понизила тон:
- Это ведь у нас не первый труп…
- Маньяк? - По моей спине даже мурашки пробежали.
- Не знаю, не знаю, - загадочно молвила Нинон и неожиданно предложила:
- Пойдем-ка посмотрим, что там делается.
Долго уговаривать меня не пришлось, и уже через минуту мы стояли у ограды бывшей дипломатической дачи и пялились на происходящие там перемещения. А по двору сновали неразговорчивые товарищи в милицейской форме, заглядывая чуть ли не под каждый камушек и изредка обмениваясь непонятными отрывистыми фразами. Из строительного вагончика также доносились мужские голоса, а дверь дома была открыта нараспашку.
Мы с Нинон не успели ничего сообразить, как из этой самой распахнутой двери вывели кудлатого верзилу в растянутых на коленях трениках. А дальше все было, как в добротном боевике: откуда-то вывернулся давешний опер по фамилии Проскуряков и ловко защелкнул на запястьях кудлатого наручники. Первый раз я видела такое не по телевизору.
Мы с Нинон переглянулись, а кудлатый шабашник, который, похоже, сам не ожидал подобного оборота, громко и сбивчиво возроптал:
- Да за что, я же, я же… Но почему?!
- Иди, иди! - прикрикнул на него один из милиционеров и подтолкнул в спину.
Кудлатого провели в двух шагах от нас с Нинон, и мое обостренное похмельем обоняние уловило исходящий от него острый запах пота и перегара. Мы с Нинон опять переглянулись и завороженно уставились на сыщика Проскурякова, но тот не удостоил нас взглядом.
* * *
- Да, дела, - протянула Нинон, когда мы вернулись на исходные позиции, то бишь за стол на террасе.
Я развела руками:
- Ничего не понимаю. Если они уже арестовали банкира, то при чем здесь шабашник? Или… Они думают, что банкир его нанял?
Нинон немного поковырялась вилкой в тарелке с застывшим омлетом и изрекла тоном знатока:
- Сколько раз тебе говорить, что в этом ведомстве не думают, а действуют, и то не всегда. Ясно же, что они просто широкий невод закидывают: авось в него попадет настоящий преступник. Странно еще, что они нас не заподозрили…
- Нас? - Я даже закашлялась. - А мы-то тут при чем?
- Я же тебе сказала, что в этом ведомстве не думают, - отрезала Нинон, - а если и думают, то только о том, как спихнуть с себя какое-нибудь дело. А когда это не удается, они хватают то, что лежит с краю. Только не смотри, не смотри на меня так, будто ты сама этого не знаешь. Да будь все по-другому, разве мы имели бы такую преступность?
Вопрос относился к разряду риторических, а посему ответить мне было нечего. Немного помолчав, я все же позволила себе выразить сомнение:
- Но ведь доказывать-то им все равно придется. В смысле доказывать, что женщину убил банкир, или шабашник, или они вдвоем, если на то пошло…
Нинон практически невозможно было сбить с толку:
- Ха! Доказательства… Да это же вообще пара пустяков… Главное, чтобы потенциальный преступник сознался, а у них есть способы этого добиться, уж поверь мне.
- Гм, гм… А как же эта, м-м-м… презумпция невиновности?
- Ой, не смеши меня, - Нинон откинулась на спинку плетеного кресла и для пущей убедительности даже пару раз дернула ножкой, - презумпция невиновности! Презумпция у тебя будет, когда ты ее докажешь, эту презумпцию. Во как обстоит дело. Не они будут доказывать, а ты, что ты не верблюд, точнее, не верблюдица.
После таких слов я окончательно вошла в ступор, что, впрочем, неудивительно.
- Ты… ты что же это, серьезно? Неужели они нас тоже…
На этот раз Нинон смилостивилась надо мной:
- Чего паникуешь раньше времени? Это же сугубо теоретические выкладки, чтобы ты не очень обольщалась. А потом, этот следователь Проскуряков все-таки не Шерлок Холмс. Сама посуди, надо же ему с чего-то начать, а вернее, с кого-то. Вот он и начал по схеме: первым делом, конечно, муж - это элементарно, потом шабашник - а не шляйся по ночам! - а там, глядишь, и до других доберется…
- До нас? - Мое сердце снова екнуло.
- А хоть бы и до нас. - Несмотря на подобные заявления, Нинон спокойно намазывала хлеб маслом. - Будем считать, что мы в круге втором. Но не думаю, что нами он станет заниматься серьезно, скорее для проформы. Справки потихоньку наведет, вдруг мы какие-нибудь рецидивистки или в психушке на учете состоим? А потом возьмется за остальных, если, конечно, банкир или шабашник не расколются. Я, правда, в это не верю.
Я плеснула себе в чашку остывшего чая, отхлебнула глоток и наконец произнесла:
- Знаешь, Нинон, хоть я, как ты выразилась, и во втором круге, что-то мне не хочется, чтобы обо мне справки наводили по психушкам.
- А кому хочется? - философски молвила Нинон. - Только делать-то все равно нечего, так оно и будет, помяни мое слово. А кроме того, даже если мы и не подозреваемые, то свидетели, а со свидетелями тоже не церемонятся. Без конца допрашивают, таскают на всякие следственные эксперименты, на суд вызывают, в конце концов.
Что-то мне не понравилась такая заманчивая перспектива, а садистские наклонности Нинон, обнаруженные ею в процессе живописания предстоящих нам неприятностей, вообще потрясли меня до глубины души.
- Ты что, специально меня пугаешь? - поинтересовалась я на всякий случай.
Нинон усмехнулась, продемонстрировав свою традиционную невозмутимость:
- Да не пугаю я, просто обрисовываю варианты. Кстати, еще не факт, что все будет именно так, как я говорю, просто к прозе жизни надо относиться как прозе и не сорить эмоциями понапрасну, вот и все.
Не могу сказать, чтобы такое заявление Нинон прибавило мне энтузиазма, но кое-какую почву под ногами я все-таки почувствовала. Не очень-то это приятно, когда ты просыпаешься утром в пренеприятном настроении с перепоя и первым делом вспоминаешь о трупе, виденном накануне. Врагу такого не пожелаешь.
Мало-помалу страсти улеглись, и мы с Нинон перешли к вопросам, далеким от ночных событий. Нинон, накануне устроившая мне экскурсию по дому, на этот раз вознамерилась поводить меня по дачному участку. В принципе, при сложившихся обстоятельствах для меня это было только полезно, поэтому я не стала возражать.
Территория, прилегающая к дому, была не очень большая, соток десять, и никаких грядок с картошкой-моркошкой я на ней не разглядела, что меня, конечно, не могло не радовать. Ибо, как всякий трезвомыслящий человек, я не исключала для себя вероятности, что, приглашая меня разделить с нею отдых на лоне природы, Нинон руководствовалась отнюдь не одними только филантропическими соображениями, но и сугубо практическими. Например, намеревалась использовать в качестве бесплатной рабочей силы. Учитывая все вышеизложенное, я даже предусмотрительно придумала себе на такой случай запасной вариант отступления. Если Нинон станет особенно усердствовать, привлекая меня к садово-огородным работам, я смоюсь в Москву, сославшись на слабое здоровье матушки. Теперь же, окончательно убедившись, что на участке Нинон практически нечего пропалывать и окучивать, я даже почувствовала легкие уколы совести. Согласитесь, что свинство - подозревать в подобной меркантильности подругу студенческой юности!
Итак, картофельных плантаций на даче Нинон не обнаружилось, зато нашлась парочка довольно ухоженных клумб с ромашками и настурциями, букет из которых украшал стол на террасе, а также несколько кустов смородины и крыжовника, росших у забора, отделяющего участок Нинон от соседнего, банкирского.
Я невольно покосилась на добротный банкирский особняк и вздохнула:
- Как же все-таки все это вышло, будто в кино. Никогда еще со мной такого не было…
- А со мной, что ли, было? - с готовностью подхватила Нинон. - Как ни крути, а у нас еще не каждый день убивают.
Я все никак не могла отвести взгляд от глухой каменной стены банкирского дома.
- Слушай, - вдруг осенило меня, - а как ее убили, ну, эту банкиршу-истеричку? Я ведь ее в темноте толком не разглядела… - Было бы странно, если бы я ее рассмотрела, учитывая состояние, в котором я пребывала ночью, но об этом я скромно умолчала.
- Понятия не имею, - пожала плечами Нинон, - я ведь ее тоже не особенно разглядывала, сама понимаешь, зрелище-то не для слабонервных, а тут еще Виталька - ну, Остроглазов, его Виталькой зовут - сразу завыл, как пес на цепи… У меня от его воя прямо мурашки по коже… - Нинон даже передернуло. Одно могу сказать, крови вроде бы не было.
- Может, ее задушили? - предположила я.
- Все может быть…
- А ту, вторую, что нашли возле платформы, не знаешь, как убили?
- Кто ж ее знает, - протянула Нинон, - в милицейской бумажке только и написано, что с признаками насильственной смерти.
- А вдруг их обеих убил один и тот же человек? - медленно проговорила я. Нинон всплеснула руками.
- Наконец дошло, как до жирафа, на десятые сутки, - фыркнула она, - я тебе еще два часа назад об этом толковала.
А потом мы практически одновременно уставились на молчаливый и пустой особняк задержанного банкира, и мысль к нам пришла одна и та же. Однако озвучила ее Нинон.
- Ладно, - сказала она, - только глянем и обратно.
Глава 6
Для начала мы немного полюбовались многозначительной сургучной печатью на входной двери особняка овдовевшего банкира.
Нинон покрутила головой:
- Надо же, когда это они успели? Я не стала мучить себя догадками, просто наклонилась и ознакомилась с содержанием прилепленной сургучом бумажки.
- Восемнадцатого ноль седьмого девяносто восьмого… А сегодня у нас какое?
- Какое-какое? - недовольно пробурчала Нинон. - Восемнадцатое и есть, какое еще… - И прибавила задумчиво:
- Видно, они здесь были рано утром, когда мы еще спали, и все обыскали.
- Интересно, а ордер у них был? - не удержалась я.
- Ой, - поморщилась Нинон и посмотрела на меня, как на безнадежно больную, - вот про ордер не надо, ладно? Они сами себе законники.
- И что будем делать? - осведомилась я.
Нинон покрутила пальцем у виска:
- Уж не собиралась ли ты проникнуть в дом?
- Да я просто так… Походить тут, посмотреть… - стала я оправдываться. - Жалко все-таки человека, берут вот так запросто, сажают в кутузку, а он, может, даже совсем ни при чем. Сама посуди, когда бы он успел ее убить, если он все время у нас на глазах был?
- Честно хочешь? - Нинон отошла от двери. - Я тоже так считаю. Никак он не мог ее убить. Она же на своих ногах выскочила и убежала, а он через пять минут ее у меня разыскивал. Да чтобы убить ее, ему нужно было бы просто разорваться, не мог же он одновременно находиться и здесь, и там, на дороге. Но убиваться по этому поводу не стоит, потому что Остроглазов человек со средствами и наймет себе хорошего адвоката, так что все у него будет хорошо.
Постояв еще немного у двери, мы предприняли небольшую прогулку по дачному участку банкира. Обошли все закоулки, но ничего подозрительного не обнаружили. Грядок, как и у Нинон, я тоже не заметила. С другой стороны, зачем банкиру возделывать картошку? Что касается обильной растительности, то вблизи она выглядела еще экзотичней, прямо как в ботаническом саду.
- Кто же вырастил эти тропики? - поинтересовалась я у Нинон, в восхищении цокая языком.
- А чего их выращивать, - легкомысленно откликнулась Нинон, - были бы бабки. Есть фирмы, которые занимаются озеленением, только свистни, приедут и организуют, что захочешь. Вот Остроглазов и устраивает себе джунгли на лето, а в сентябре приезжают озеленители, выкапывают свои лианы и пальмы и отвозят на зимнее хранение, до весны.
- Как интересно! - подивилась я.
- Да уж, - неопределенно молвила Нинон и подрулила к окну особняка, выходящему непосредственно в "джунгли", - тут главное деньги, заплатишь побольше, и тебе обезьян в сад запустят, а в бассейн крокодилов. Последних, конечно, для особенных любителей экзотики.
Я пропустила мимо ушей черный юмор Нинон, потому что меня, как и ее, неотступно влекло к окну. А оно, будто назло нам, находилось достаточно высоко, а потому нам пришлось залезть на узкий бордюрчик бетонного фундамента, предварительно вцепившись в карниз из нержавейки, прикрепленный к окну. Черт, до чего это было неудобно! А самое ужасное, что мы еще не успели ничего толком рассмотреть, как прямо за моей спиной раздалось деликатное, но отчетливое покашливание:
- Кхм… Кхм…
Мы с Нинон так резко отпрянули от окна, что только чудом не оторвали карниз.
* * *
- И что интересного там показывают? - На нас с Нинон лукаво посматривал невысокий моложавый милиционер при полной выкладке и в немного сбившейся назад форменной фуражке. Да еще с кожаной папкой под мышкой.
Как только я его увидела, мне сразу стало нехорошо, ибо давешние резоны Нинон возникли в моем подсознании с особенной отчетливостью. А вот сама Нинон смутилась только в первую минуту, а в следующую уже вздохнула с облегчением:
- Фу… как я испугалась… - И добавила с некоторой игривостью, повергшей меня в недоумение:
- Товарищ лейтенант, разве можно так пугать слабых беззащитных женщин?
- А разве я пугал? - подыграл ей милиционер. - Я тут иду мимо, смотрю: две слабые, беззащитные женщины на стенку полезли, думаю, может, случилось чего… Помощь, может, нужна…
- Может, и нужна, - преспокойненько отпарировала Нинон, - такие события происходят, что только на вас и надежда…
Пока они перебрасывались подобными репликами, я чувствовала себя последней идиоткой, потому что ровным счетом ничего не понимала. Я тихо паниковала, а Нинон на самом что ни на есть голубом глазу соврала, что мы заглядывали в банкирские окна только потому, что нам послышались "подозрительные звуки".
- Ворота были открыты, вот мы и пошли посмотреть, вдруг, думаем, кто залез, пока хозяина нет.
- Да? - задумчиво переспросил милиционер. - Но дверь опечатана, и пломба вроде бы не нарушена…
- Опечатана? - очень натурально "удивилась" Нинон, будто не она еще десять минут назад подробно изучала печать на двери банкирского особняка.
- Конечно, - подтвердил милиционер и обронил:
- Ладно, я сейчас посмотрю… - С этими словами он прильнул к окну, на котором мы с Нинон недавно висели, постоял так немного, после чего отправился к следующему.
Воспользовавшись заминкой, я дернула Нинон за рукав и прошипела:
- Ты что, его знаешь?
Нинон ответила трагическим шепотом:
- Это наш местный Анискин… Ну, участковый.
Местный Анискин обошел вокруг дома и вернулся к нам, деловито сообщив:
- Все в порядке, ничего подозрительного…
- Вот и слава богу, - обрадовалась Нинон, - а то, сами посудите, каково нам здесь после всего… Это же страх, сплошной страх, один труп, второй… Ой, кстати, вы не знаете, они случайно не это… не взаимосвязаны?
- Кто? - не понял милиционер или сделал вид, что не понял.
- Ну… Остроглазова и тот труп, который недавно нашли возле платформы?
- В каком смысле? - Местный Анискин, кажется, не отличался особенной сообразительностью.
Нинон поежилась:
- А если это все-таки дело рук маньяка, а подозревают Остроглазова?
Участковый снял фуражку, сунул ее под мышку, в компанию к папке, достал из кармана платок и протер им довольно изрядную при его моложавости лысину. Делал он это неспешно и обстоятельно, затем так же неспешно и обстоятельно вернул фуражку на прежнее место и изрек:
- Начнем с того, что это не мое дело, но, насколько я знаю, версии разрабатываются самые разные, и ни на одной из них следствие пока еще не остановилось. Как говорится, все только начинается. Что до маньяка, мое мнение такое - не стоит сеять панику раньше времени. А то у нас сейчас модно стало, чуть что - маньяк, маньяк… Муж жене по пьяной лавке фонарь под глазом посадил - уже маньяк.
Тон у местного Анискина был такой назидательный, что мы с Нинон виновато потупились, будто отпетые двоечники на ковре у завуча, а тот продолжал усердно вправлять нам мозги:
- Маньяки - это вообще не наша компетенция, ими Генпрокуратура занимается. Сочтут они, что тут не обошлось без какого-нибудь Чикатило, им и карты в руки, а пока, уважаемые барышни, сохраняйте спокойствие и не поддавайтесь на провокации.
Ну и зануда этот местный Анискин, доложу я вам!
- Хорошо, как скажете, - безропотно согласилась Нинон и, схватив меня за локоть, подтолкнула к калитке.
Мы уже были за воротами, когда вдогонку нам полетело:
- А за бдительность выражаю благодарность и наперед на вас надеюсь. Если вдруг заметите что-нибудь подозрительное, сразу же ставьте в известность меня или следователя Проскурякова.