Мы снова пошли. Ноги гудели просто безумно. Я только-только отошла от прогулок и пробежек по Древнему Египту, а теперь Иерусалим. Конечно, хорошо, что нас закинуло хотя бы недалеко от большого города. Что, если бы мы вообще были сейчас в какой-нибудь пустыне? Нет, это определенно поправляло положение.
Я продолжала слушать. Мне потребовалось еще часа два топтания возле каких-то сильно разговорчивых мужчин, чтобы понять, о чем они говорили. Не то, чтобы все стало кристально ясно, наоборот, все только запутывало. В общем, вроде бы у местного эмира был какой-то приближенный, у которого сын женился. Кажется. И это тут такой переполох был из-за него.
Ну ладно, хотя бы хороший повод, а не изгнание, ссылка, сжигание на костре, похороны. Свадьба – это всегда хорошо. Понятно, что до местного эмира в этот раз мы не доберемся, мне закосить под принцессу уже не удастся без Энцо, где я тут найду одежду, слуг, способ пройти во дворец, как приглашенные гости? В общем, без Энцо, если бы я даже все это смогла раздобыть, это было бы не то.
Короче говоря, мы продолжили бродить по городу в поисках портала. Дело было к вечеру и это было нехорошо, придется искать ночлег. То ли я переборщила с мыслями об Энцо, то ли так устала и замучилась, но внезапно недалеко от себя я вдруг увидела моего ассассина и обомлела! Он мелькнул раз между домов, и потом скрылся за поворотом, но… я была уверена, что это он.
Решительно изменив направление, я направилась следом. Мало ли? Конечно, мне действительно могло показаться, он был не один, а в окружении каких-то смеявшихся мужиков. Наверняка мне показалось. А, может быть, он нашел меня и это его хитроумный план как меня спасти?
Добежав до поворота, за которым скрылся предположительно Энцо, я успела заметить, как вся эта толпа из шестерых человек заходит в, неизвестно для меня, куда ведущую, деревянную дверь. Было плохо видно, я углядела только кусок лба и часть уха, этого явно было недостаточно, чтобы составить полное представление о том, был ли это действительно Энцо или нет.
– Ты чего? – Догнал меня Робин.
– Идем, – решительно направилась к двери я.
Мы зашли внутрь, и я так поняла, что это не какой-нибудь подпольный штаб ассассинов, напротив, это было местом отдыха для тех, кто желал отвлечься от повседневных трудностей. Света здесь было мало, повсюду украшения и утварь востока. Деревянные резные ширмы перекрывали зал на несколько отсеков. Повсюду стояли столики, за которыми сидели расслаблявшиеся мужчины. Играла легкая восточная музыка, какая-то девушка в темно-синих одеяниях ненавязчиво танцевала восточный танец.
Зайдя за одну из перегородок, я стала сквозь рисунок наблюдать за той кучкой мужчин, которые были мне нужны. Как ни странно, они отправились к диванчикам вокруг круглого стола, расположившись в самом углу помещения, подальше от людских глаз. Их скрывали еще две перегородки, так что я опять не могла разглядеть всех.
Но мне повезло. Пока все рассаживались, мой предположительный ассассин появился в проеме, и я обомлела. Это был он! Энцо! Правда… что-то с ним было не так. Он выглядел каким-то уставшим, глаза его слипались. А потом им принесли выпивку и что-то за перегородкой задымилось. Энцо осушил сразу два стакана, а затем плюхнулся на диван. Похоже, это не мой спаситель.
– Что мы здесь делаем? – Нервничал Робин.
– Мне кажется, – стала соображать я, – это до того, как я отправилась к мадам.
– Что? – Не понял Робин.
– Ничего, – мотнула головой я. – Давай, идем искать…
Только я шагнула к выходу, но даже не успела договорить, как уткнулась в какого-то бородатого мужчину. Робин, двинувшийся за мной, тут же уперся в меня как в неожиданно возникшее препятствие. Бородач заговорил. Я, естественно, его не поняла. Попыталась выдавить улыбку, но это не помогло. Что оставалось делать?
– Извините, – заговорила на французском я. А что еще я могла? За ним встал какой-то бугай с мечом наперевес. – Я не понимаю.
Бородач сначала выругался.
– Ты сюда танцевать? – Спросил меня, на очень ломанном французском, бородач.
К счастью, его ломаный французский был лучше моего ломаного иврита.
– Нет-нет, – улыбнулась я.
Бородач тут же нахмурился, бугай шагнул к нам. Я напряглась и замерла.
– Я говорю – быстро затараторила я, – он… – ткнула я на Робина, – привел меня! На танцы!
Я широченно улыбнулась, бугай поутих, бородач не проникся ко мне доверием ни на миллиметр.
– Одевать, – произнес лишь он и поманил за собой.
– Куда ты? – Поймал меня за руку Робин.
– Танцевать, – бросила я, пытаясь высвободиться.
– С ума сошла?! – Возмутился Робин.
– Ну… у нас небольшой выбор: либо я станцую, либо пойдем на корм рыбам.
Я одними глазами указала на бугая. Робин соображал две секунды.
– Есть тут лютни, что ль? Я сыграю! – Тут же вызвался он.
– Расслабься. Ты вроде как… мой владелец или вроде того. Нам, возможно, даже заплатят, если повезет.
– Правда? – Загорелся Робин. – Иди-иди!
Я отправилась за бородачом. Не то, чтобы мечта всей жизни танцевать восточные танцы, я, вообще-то, занималась ими, когда мне было двенадцать, уже позабыла маленько. Но определенно лучше, чем быть изрубленными. Все хорошо, когда есть возможность выиграть время.
Меня завели в какую-то душную каморку. Бородач махнул на сложенные в углу костюмы и оставил меня одну. Я там чуть не задохнулась, пока переодевалась, но что поделаешь? Не потребуешь же отдельную гримерку со всеми удобствами. Более или менее приведя в порядок свою прическу, я взяла красный платок – к красному костюму он подходил идеально – и отправилась на выход.
Бородач попытался дать мне инструктаж, но он мне уже не требовался, когда меня привели к той самой местной вип-зоне, и я поняла, что сейчас буду танцевать для Энцо. Ну и тех остальных пяти. Ладно, спокойно, расслабиться и выходить.
– Делать все хорошо! – Строго наказал мне бородач.
Я кивнула. Наряд у меня, конечно, был шикарным. Красная юбка с поясом, украшенная золотой вышивкой, открытый живот и подходящий под пояс верх. Только платок сейчас прикрывал меня и мое лицо и то, не так, чтобы очень хорошо. Ладно, была не была!
Похоже, как я подумала, я попала в то время, когда Энцо был просто ассассином. Так вот значит, как он проводил время до встречи со мной. Предсказуемо. Ассассину довольно трудно заводить семью. Ведь, по сути, у него не было на это ни времени, ни возможности, да и желания, как я погляжу. А что ему оставалось? Только в моем времени он мог… Ладно, не будем об этом.
Музыка началась. Не так, чтобы что-то мною мгновенно узнанное, но импровизацию еще никто не отменял. Я любила это дело, когда мне было двенадцать, но потом я предусмотрительно ушла в углубленное изучение истории и языков, и мне просто физически перестало хватать времени на танцы.
Я появилась среди уже довольно обкурившихся мужчин медленно и в танце. Мое лицо скрывал платок, были видны только глаза. Все сразу обратили свои взоры на меня. Я же смотрела только на Энцо. Как ни странно, он был уже пьян и глаза его были мутными. Но он смотрел на меня с интересом. Ах, он развратник! Чем он занимался до меня? Как только вернусь домой, сразу же отругаю.
Музыка стала звучать громче, танец начал убыстряться. Надо же, я все еще не забыла движения. Импровизация шла удачно, мое тело изгибалось под музыку плавно и размеренно. Все-таки было что-то в восточных танцах такое, что заставляло мужчин буквально млеть. Ни один другой танец не давал подобного эффекта.
Мужчины, для которых я танцевала, забыли обо всем на свете. На их лицах застыли блаженные улыбки, они все смотрели на меня, не моргая, наблюдая за тем, что мое тело еще может себе позволить. Это было приятно, но не так, как глаза Энцо, прикованные ко мне. Пусть он меня еще не знает, но я уже вся в его внимании.
Мой платок соскользнул, я открыла лицо и взмахнула волосами, подарив своему будущему мужчине ласковую улыбку. Энцо, наблюдавший до этого за изгибами моего тела, почему-то впился взглядом в мое лицо. Блаженная улыбка, которая играла на его губах до этого, почему-то исчезла, он замер и, кажется, потерял всякий интерес к моему танцу.
Но я не останавливалась, приближаясь к Энцо все чаще и настойчивее. Мой платок соскочил с руки и коснулся его ноги. Я хотела двигаться в танце дальше, но он внезапно резко схватился за платок и дернул меня на себя. Я ахнула, но на ногах не удержалась, чуть не завалившись на него.
Я замерла на одном колене, глядя Энцо в лицо сверху вниз. Он не отрывал взгляда от моих глаз. Неужели это тот самый момент? Неужели именно поэтому он тогда не убил меня у мадам? Потому что видел меня здесь, танцующую для него?
Я только сейчас поняла, что все остальные мужчины радостно загоготали на выпад Энцо. Несколько минут мы, молча, смотрели друг на друга, он все еще с силой сжимал мой платок. А затем он поднялся на ноги и, не выпуская платка из рук, повел меня за собой. Я тоже свой платок не выпускала, следуя за своим будущим мужчиной.
Энцо решительно направился к какой-то двери. Я думала, он ведет меня куда-то конкретно, но когда мы зашли внутрь, оказались в нешироком коридорчике, освещенном слабо горевшей лампой. Я не успела ничего понять – дверь затворилась, Энцо прижал меня к стене.
Тяжело дыша, он стал изучать мои глаза. Медленно, его рука потянулась к моему лицу. Я не могла не позволить ему этого, я знала, что он мой, даже если не сейчас, ну как я могла не хотеть, чтобы он прикоснулся ко мне? Я чувствовала эту близость, это единение между нами, другого просто не могло быть. И я улыбалась.
Он был пьян. Опрокинутые пять стаканов с выпивкой при мне, а если посчитать еще те, что он выпил, пока я переодевалась, могут вызвать вполне предсказуемое состояние. Но он все еще был в сознании, на грани, я видела это в его глазах, но что-то заставляло его все еще оставаться со мной.
Я понимала, к чему все идет, но когда он внезапно резко опустился к моим губам и поцеловал, я на секунду растерялась. Я чувствовала в нем жадность, с которой он целовал меня, желание, которое заставляло его оставаться в сознании. Его руки, тем не менее, осторожно оплелись вокруг моей талии. Я все еще улыбалась.
Да, возможно, это не совсем мой Энцо и да, сам факт того, что до меня он таким образом проводил время, могло бы слегка покоробить. Но каким-то странным и непонятным чувством я понимала, что это не мое право распоряжаться его прошлым. Зачем? Если даже до того, как он встретил меня, он все равно был рядом со мной.
Дверь распахнулась, и Энцо, видимо, желая за одно мгновение очутиться рядом с вторженцем и придушить, от обилия алкоголя в крови лишь пошатнулся и чуть не завалился. Я улыбнулась, вцепившись в него. Оказалось, в коридорчике появился этот самый бородач. Окинув нас недовольным взглядом, он покачал головой и бросил резкое "танцуй" и "посадить". Затем он кивнул и вышел из коридорчика.
Энцо был недоволен, но я взяла его за руку и повела за собой следом. Как выяснилось, бородач отвел нас к каким-то двум диванам, которые так же были отгорожены от толпы перегородками. Полагаю, мы зашли туда, куда заходить было нельзя. Тем не менее, усадив Энцо, я уже было хотела вернуться к тому, на чем мы остановились, но заметила, как его глаза стали закрываться.
Энцо, Энцо! Я покачала головой. В проходе появились его друзья, и я тут же собралась уходить. Если бы он еще был в сознании, а так – лучше мне не оставаться в таком наряде с целой кучей здоровых мужиков. Только я выпрямилась и шагнула к выходу, где разглядела уже сверкавшего улыбкой Робина, как внезапно Энцо резко схватил меня за руку.
Я испугалась немного, он потянул меня на себя, пришлось упереться рукой в стену, чтобы не свалиться прямо на Энцо. Он уже едва что-либо соображал, да и его друзья загоготали, собираясь разобраться с его вольностью. Но он по-прежнему хотел, чтобы я оказалась рядом с ним.
Зависнув в миллиметрах от его лица, я заглянула в его полузакрытые глаза.
– Не уходи, – тихо и так проникновенно, с мольбой в голосе, попросил Энцо.
Что-то было в его просьбе, что-то, что пробрало меня до мурашек. Это длилось какое-то мгновение, потом все прошло.
Я медленно улыбнулась и провела рукой по его волосам.
– Я всегда буду с тобой, – тихо пообещала я.
Взгляд Энцо стал совсем туманным, но в последние мгновения я вдруг увидела на его лице тень удовлетворения, как будто этих слов ему стало внезапно достаточно для того, чтобы больше не вгрызаться сознанием в реальность. Он закрыл глаза, хотя руку мою все еще не отпускал.
Его друзья подошли поближе и освободили меня. Парочка из них что-то мне сказали на арабском (надеюсь, это был комплимент), я мило улыбнулась и удалилась. Даже представить не могла, что когда-нибудь встречу Энцо еще до того, как мы впервые увиделись у мадам. Что он здесь делает? Не думаю, что только отдыхает и развлекается, несмотря на все то, что я только что видела.
Я дошла до Робина, который по-прежнему сверкал как новогодняя гирлянда. Как только я остановилась, он объяснил мне почему.
– Еще один танец? – Радостно потряс он маленьким мешочком с монетами. – Думаю, мы здесь заживем!
Я закатила глаза, а затем выхватила мешочек.
– Идем, – буркнула я.
– Кто это такой? – Пока я искала, что бы на себя накинуть, спросил Робин.
– Это… – я и не знала, как охарактеризовать моего мужчину, – мой будущий знакомый.
Найдя какую-то хламиду, я быстро нахлобучила ее на себя и огляделась. Вроде бы никто не претендовал. Да на нее даже мертвец претендовать не станет.
– Постой, – задумался Робин. – Так ты его еще не знаешь?
– Скоро познакомимся, – буркнула я, не желая вдаваться в подробности.
Да кто такой этот Робин, чтобы я ему хоть что-нибудь объясняла?
Решительно направившись к выходу, пока кто-нибудь не спохватился из-за хламиды, я уже хотела выходить.
– Может быть, еще один танец? – Настаивал Робин. – Мешочек с деньгами там, где мы не самые желанные гости, нам бы пригодился.
Я задержалась и вздохнула.
– Хорошо. Костюмы вон в той подсобке. Тебе пять минут, чтобы надеть ту золотую юбку и лифчик. Я подожду.
Медленно улыбнувшись, я дождалась, пока до Робина дойдет, его лицо сразу стало недовольным, и он насупился. Теперь я вышла, он, естественно, последовал за мной.
– Почему ты не хочешь? – Не отставал он.
– Я танцую только для своего мужчины.
– Так вы что? Встречаетесь? – Удивился он.
– Нет, я просто люблю станцевать мало знакомому мне мужчине, который мертвецки пьян, – хмыкнула я.
– Постой-постой, – стал вдумываться Робин. Лучше бы он этого не делал. – Он же вроде бы из этого времени, нет?
– Слушай, мы можем бесконечно обсуждать детали моей личной жизни, или же найти ночлег и наконец-то поспать.
Робин, находясь в процессе размышления, слегка задумался на пару мгновений, а затем сделал правильные выводы и все-таки предпочел хороший отдых. Посидеть полчаса в ожидании меня было недостаточно для того, чтобы назваться полностью отдохнувшим.
Четырнадцать
Было уже слишком поздно, и мы устали неимоверно, поэтому ночь провели в какой-то конюшне, вырубившись практически сразу. Несмотря на заработанное, ходить и искать, где тут можно переночевать, сил уже не было, поэтому мы предпочли самые скромные удобства.
Проснулась я рано. Лошадям мешал, разговаривающий во сне, Робин. Надо перестать путешествовать во времени с какими-то сомнительными парнями, которые ворочаются во сне, разговаривают и храпят.
Растолкав Робина, сначала я увидела блаженное выражение лица и улыбку. Потом он огляделся и вспомнил, где засыпал. Улыбка исчезла, словно унесенная ветром. Да, не самый лучший способ провести время, особенно если не знаешь, как отсюда выбраться.
Когда мы встали, воспользовались деньгами, которые у нас были и как только открылись первые булочные, купили хлеба и раздобыли воду. Да, вода по традиции была…. Ну, она была, и давайте не будем об этом, иначе меня вывернет наизнанку.
Короче говоря, после, так сказать, завтрака, мы с Робином снова отправились искать портал. К счастью, все было спокойно, но это не облегчало задачи. Я уж не знаю, видимо, привыкла за столь продолжительное время переходов во времени к тому, что мой желудок испытывался на прочность. А вот Робин к этому, к несчастью, не привык. Спустя час после еды, он весь позеленел и его стошнило.
Прекрасно!
Пришлось двигаться медленнее. Я решила, что если дать ему водицы напиться местной, станет еще хуже. К тому же так просто все не закончилось, его вывернуло наизнанку еще трижды. Он весь опух, глаза покраснели, можно было спокойно выдавать его за какого-нибудь прокаженного. Но пока он держался и все-таки шел.
Ближе к полудню он уже не мог стоять на ногах, пришлось еще искать, где присесть. Все-таки нельзя было оставлять его совсем уж без еды и воды, поэтому я рискнула. В этот раз хоть и скажу, что его не замутило от местных инфекций, все же с тем, что попало в его желудок, он хотя бы скоропостижно не расстался. Пить хотелось страшно, я решила задобрить его желудок местным алкоголем и вроде бы это помогло. Я не самый лучший гастроэнтеролог, так что если делала что-то уж совсем не по правилам – выбора не было, мы в одиннадцатом веке.
Короче говоря, посидев еще часок, Робин, кажется, пришел в себя. Он весь дрожал, судя по испарине на его лбу, у него поднялась температура. Я устала возиться с ним, но он, как это ни странно, не жаловался и даже поднялся с места, отправившись искать портал вместе со мной.
Поиски, к сожалению, ничем определенным не увенчались. Единственное, что мы нашли, это огороженную территорию и кучу народу, разодетых во все праздничное. Много зевак пришли поглазеть на свадьбу. Это я поняла чуть позже, когда увидела, как мужчина и женщина постарше несут зажженные свечи и ведут девушку к стоящему лицом к храму молодому мужчине. Надо сказать, жених был не то чтобы не красавцем.
В общем, мы тоже остановились поглазеть.
– Что это там? – Спросил Робин.
– Свадьба, – объяснила я.
– Да? – Нахмурился Робин. – А чего они не в церкви?
– Это евреи, болван, – рявкнула я. – Какая церковь?
– А, ну! Синагога там…
Я лишь вздохнула и покачала головой. Робин сделал вид, будто не обратил на это никакого внимания и продолжил пялиться на происходящее. Это его хоть немного отвлекало. Невесту подвели к жениху и, стоявший до этого молчаливо, раввин начал возглашать благословения к будущим мужу и жене.
Все вроде бы было спокойно, но потом вдруг кто-то закричал. Кажется, это была женщина, и все мгновенно повернули головы в сторону возмутительницы спокойствия. Послышался глухой звук чего-то громоздкого, падающего на землю, и за толпой мы смогли разглядеть бездыханное тело.
Я тут же испуганно отступила, потому что из толпы только что скользнули к участникам свадьбы мои вчерашние знакомые.
В их числе был и Энцо. Они не жалели никого, рубили каждого, кто пытался бежать или сопротивлялся. Толпа зевак, естественно, начала разбегаться, не бежала одна только я. Даже Робин рванулся в сторону, пока была такая возможность.