Но Валдаев не обращал внимания на ремарки Ильи. Его глаза затуманились, он перелетел в зал ресторана "Герр Тайлер" и уже держал за маленькую руку прелестное существо.
- Нет, ты послушай. Я тебе ее опишу. Глаза. Золотисто-голубые.
- Как это?
- Голубые, но в центре у зрачка - золотистые. Дундук! Ничего не понимаешь!
- Куда нам, крестьянам. У нас глаза попроще. Не такие вычурные.
- Безупречный овал лица, словно нераскрывшийся бутон лилии. Гладкие, довольно упитанные щечки. Будто отсвет алой зари - легкая розовая тень на скулах.
- Это косметика. Max Factor какой-нибудь. У Машки тоже есть.
- Заткнись. Волосы длинные, блестящие, прямые. Водопад, заканчивающийся в районе лопаток.
- Если в районе лопаток - это не водопад.
- А что?
- Жалкие остатки после химиотерапии. Водопад - это когда до попы.
- Урод! Кстати, о попе… - Тут Валдаев душераздирающе вздохнул и мечтательно закатил глаза. - На моей красавице были такие брючки… Ты знаешь, девочки сейчас носят. Они как резиновая перчатка.
- Знаю, - кивнул Здоровякин. - Видел. Машкина подруга к нам как-то заходила в таких. Да, это дело.
- А главное - здесь… - Валдаев растопырил пальцы и приставил ладони к груди, так, словно у него грозил вывалиться кусок грудной клетки и он охранял целостность организма. - Такие кругленькие, крепкие и без лифчика.
- Маньяк, - с явным отвращением хмыкнул Илья.
- Наверное, я женюсь, - подвел итоговую черту Валдаев.
- Да неужели?! На этот раз точно?
- Но ведь пора. Экземплярчик замечателен. О… Да…
Раньше мысли о женитьбе сопровождались у Валдаева спазмами желудка и легкой испариной - он страшно боялся потерять свободу. Теперь подпирал возраст, и Сашу не радовала перспектива обогатиться ярлыком "закоренелый бобыль".
- Ее зовут Лиза, - доверительно сообщил он другу.
- Какое оригинальное имя! - язвительно заметил Здоровякин. - Я знаю по крайней мере четырех Лиз.
- Ну и флаг тебе в руки. Моя Елизавета - единственная.
- А лет-то ей сколько?
- В районе двадцати.
- Ты совсем спятил! - воскликнул Илья. - Что ты задумал, старый развратник! На что позарился? На ребенка несмышленого! Да тебе нужна приличная, благообразная старушенция лет двадцати восьми - тридцати, и будете с ней шамкать челюстями перед телевизором, обсуждая "Поле чудес".
Валдаев попытался убить друга дыроколом, но неудачно. Илья, конечно же, был крупнее и тяжелее, он быстро скрутил Лизиного поклонника в маковый рогалик.
- Отпусти, демон! - прохрипел скрученный Валдаев. - "Старушенция"! Да как ты смеешь! Непробиваемый, толстокожий мамонт! Я мужчина в самом расцвете лет. Я полон жизненной силы, как свежий побег бамбука! Я… я… А откуда у тебя целых четыре знакомых Лизы? Врешь!
- Ну, не четыре. Преувеличил. Одна. У Маши есть подруга Лиза.
- А… Понятно. Сейчас попытаюсь установить личность моей лапочки по номерам машины, - Валдаев комфортно развалился с телефоном на диване, положив ноги на придвинутое кресло.
- Ах, неужели девушка не снабдила тебя достаточной информацией? Домашний адрес, список родственников, обожаемый киноактер, любимый тренажерный зал, график месячных?
Валдаев задумчиво посмотрел на Илью.
- Не надо о киноактерах. И ты не заметил, друг, что в последнее время твое отношение ко мне стало излишне критичным? Я тебе разонравился? Ты меня больше не любишь?
- Наверное, мое отношение в целом к жизни стало более критичным. И безрадостным, - тоскливо признался Здоровякин.
- Ладно хныкать, незабудка. Я же тебе обещал: все у вас с Машей наладится. Поверь.
И Валдаев стал названивать друзьям в ГИБДД, чтобы выяснить координаты Елизаветы.
Вот так, мило резвясь, тратили рабочее время мальчуганы-дендриты из фирмы "Поможем!". Удивительно, что они заработали только на утлый "лендровер". Учитывая напряженность их деятельности, они давно могли иметь целый парк дорогих автомобилей.
Глава 7
Просыпаясь иногда в шесть утра, чтобы успеть на семичасовую встречу с каким-нибудь занятым клиентом, Лиза наполнялась гордостью. Она гордилась тем, что сама зарабатывает себе на жизнь.
Правда, однокомнатную квартиру ей купила мама, и "тойоту" за три с половиной тысячи долларов ей тоже купила мама, и за обеды в ресторанах обычно всегда платила мама, и заграничные путевки покупала мама, и французские духи - тоже мама, и набивала шкаф платьями опять же Алина Владимировна - ценимый начальством и высокооплачиваемый менеджер валютного отдела банка. Но зато Лиза совершенно самостоятельно приобретала губную помаду "Кристиан Диор", видеокассеты, колготки и йогурт на ужин. "Это пока, - успокаивала себя Лиза. - Я обзаведусь солидной клиентурой и открою собственную дизайнерскую фирму. И буду зарабатывать больше мамы".
И сегодня ей снова пришлось встать рано, потому что энергичная дама Виолетта Крикунова вновь назначила встречу в спортивном клубе, где она бодро разминалась перед долгим трудовым днем.
Сорокадвухлетняя предпринимательница Виолетта Крикунова была личностью, достойной изумления. Она владела пятью фирмами, имела три квартиры, содержала мужа, взрослого сына и двух молодых любовников. Третий любовник, постарше, тоже имел место быть, но его не надо было содержать. Вполне кредитоспособный, он сам дарил Виолетте бриллианты и топазы.
И она везде успевала! Сейчас она мчалась по беговой дорожке, словно молодая брыкливая кобылица, буйно размахивая коленками и раздувая ноздри. Тренажер мигал красным, призывая сбавить темп и вернуться в необходимый диапазон сокращений сердечной мышцы, но как бы не так! Если Виолетта бежала, то она летела во весь опор. Лиза смотрела, как пропитывается потом ее серая футболка, и думала, что после такой разминочки проще лечь и тихо умереть. И больше не мучиться. Но Виолетта, безусловно, так не думала.
Оставив беговую дорожку, мадам орангутангом повисла на перекладине, растягивая позвоночник.
- Лиза, ну что ты стоишь столбом? Я же тебе сказала - возьми с собой спортивный костюм! Почему ты не взяла? Сейчас бы повисели вместе, побегали, попрыгали.
- Спасибо. Я уже сделала зарядку, - торопливо отказалась Лиза. - Пока вы висите, посмотрите образцы светильников на кухню…
Виолетта Марковна не первый раз обращалась в "Артиссимо". Упав в два часа ночи (для нее это был еще вечер) на роскошный диван в одной из своих лачужек, Виолетта задумчиво смотрела на какую-нибудь гравюру, шкаф, стол, бра и говорила себе: "Так не годится. Застой. Пора менять интерьер". И начиналось светопреставление. Бригада безумных строителей крушила в санузле мрамор по двести долларов за метр, рвала в клочья шелковое покрытие стен, вгрызалась в натуральный, рассчитанный на десятилетия службы, паркет. Лиза не понимала, как так можно. Зачем? Какой смысл? В настоящее время она заканчивала работы в квартире, которую всего пару лет назад оформляла для Виолетты Лайма Лиутас. Лайма постаралась - апартаменты ослепляли. Интерьер квартиры, отданной на растерзание строителям-вивисекторам, был знаком Лизе до мелочей: она видела эскизы Лаймы и знала, сколько труда вложено в пышную отделку.
Но Виолетта жаждала нового, ее энергия била ключом, и все вокруг нее должно было фонтанировать, искриться, пульсировать, постоянно меняться. Ненасытность Виолетты подпитывалась ее огромными возможностями. Ей просто некуда было девать деньги. "Что поделаешь, девочки, - успокаивал несчастную Лайму владелец "Артиссимо" Апогей Павлович. - Воля клиента - закон". Лиза представляла: а вдруг через год капризной Виолетте вновь захочется новизны, и тогда уже Лизино творение - квартира, оформленная по ее дизайн-проекту, - пойдет под снос. У нее заранее сжималось сердце от обиды. Но сама работа доставляла бездну удовольствия. Виолетта была щедра, не прижимиста и восприимчива к свежим идеям: она охотно финансировала все творческие эскапады Елизаветы.
- А что с кафелем в ванной? - вспомнила Виолетта, уже оседлавшая велотренажер.
- Я сделала шесть эскизов.
Лиза достала из портфеля красочные листы - распечатки многоцветного принтера. В старые времена ей пришлось бы попотеть с красками и рейсфедером. Теперь компьютер брал на себя 95 процентов технической работы. Нужно было лишь вырабатывать идеи.
- Мне нравится это, - ткнула пальцем Виолетта.
- Точно?
- Точно.
- Нет, вы уверены?
- Елизавета! Ты ведь знаешь: если я говорю "да" - значит "да". Если я говорю "нет" - это значит "нет".
- Отлично! - обрадовалась Лиза и быстро убрала одобренный эскиз ванной комнаты. Наконец-то с этим было покончено.
- А ты сегодня в прелестном настроении, Лиза. Я заметила. Ты сияешь.
- Да!
- Похоже, ты влюбилась.
- О, нет! Что вы! - покраснела Лиза.
- Влюбилась! Лиза! Мне сорок два, и я кое-что понимаю в жизни. У тебя сверкают глаза. И ты в тумане, как ежик. Принесла мне каталог светильников от фирмы "Каприччио". А я ведь тебе говорила, что я у них ржавого гвоздя не возьму, не то, что торшер за восемьсот баксов!
Лиза стала такого же цвета, как свежая кругленькая свеколка, приготовленная к отправке в борщ.
- Извините, - пролепетала она. - Я перепутала каталоги. Я прекрасно помню, что директор "Каприччио" чем-то вам насолил три года назад.
- И снова ошибка, Лиза! Не он мне насолил, а я ему. И довольно крупно. И поэтому не желаю иметь с ним никакого дела. Во-первых, не люблю лохов, во-вторых, зачем мне угрызения совести. Нет, признайся, ты влюбилась?
- Это невозможно, - отрицательно покачала головой Лиза. - Я видела его всего раз.
- Вполне достаточно, чтобы потерять голову и подсунуть мне не тот каталог.
- Простите…
"Но я ведь не влюбилась, - размышляла Лиза, мчась на белой "тойоте" по улицам, уже наполненным автомобилями в преддверии утреннего часа пик. - Невозможно так быстро влюбиться. Я просто обратила на него внимание. Он остался в моей памяти. И мне приятно о нем думать. Он яркий, лимонно-желтый…". Справа посигналили. Лиза скосила глаза в сторону, увидела знакомого и помахала ему рукой. Что подумал бы Валдаев, узнав, что его назвали лимонно-желтым? "Разве я канарейка?!" - закричал бы он гневно. Да, наверное, именно так он и закричал бы. Но это было только начало цветовой идентификации, открытой Лизой. Она прислушивалась к своим ощущениям. "От него веяло теплом, - думала Лиза, - как от пейзажа Гейнсборо, кирпично-красного, огненно-оранжевого, песочного. Но красный - не только тепло. Это напряжение, тревога. Нет, рядом с ним мне не было тревожно. Мне было хорошо. И голос у него теплый - солнечный, пшеничный. Но когда он улыбался - промелькнуло что-то изумрудное. Как же так? Оранжевое и изумрудное? Несовместимо! Говорит ли это о противоречивости, парадоксальности его натуры? Да, возможно. Но в принципе, откуда мне знать? Я ничего не знаю, только чувствую. Что он хороший. Славный. Хотел сделать маме комплимент. Что бы он ей сказал? О, он нашел бы слова. Думаю, язык у него подвешен. И все остальное в нем тоже очень гармонично. Какие красивые руки, мышцы… Мне нравится. И он полная противоположность мне - большой, сильный… Да, так и должно быть. А губы. У него чрезвычайно соблазнительные губы…"
Влюбиться? Для двадцатитрехлетней девушки это не проблема.
Весть о сокрушительном Ларисином Ватерлоо проникла в московское представительство "ДеГрос". Ей сочувствовали, но с легким оттенком удивленной снисходительности: "Чем же ты думала, дорогуша!". Поль Деманже побил все рекорды сострадательности - он принес в клюве успокоительное для подопечной. На столе перед изможденной Ларисой появился крошечный пакетик с чем-то белым.
- От сердца оторвал, - признался Поль. - Вернее, от носа. Нет сил смотреть на тебя, Lariss.
Поль беспардонно взобрался на стол перед сотрудницей, придавив задом документы. Любимые очки с розовыми линзами, поднятые наверх, топорщили короткие темные волосы.
- Давай, пробуй. Поможет.
- Ни за что! - рявкнула переводчица. - Мне только твоей гадости не хватало для комплекта! Для полного, стопроцентного счастья. Я не хочу стать наркоманкой!
Поль захохотал.
- С этого ты наркоманкой не станешь. Разве я наркоман?
Лариса пригляделась к шефу.
- Ну… Начинающий.
- Oui. Угу. И в этом разряде я последние восемь лет. Хотел помочь, mais…
- Убери.
- Non? O'key! - Деманже спрятал пакетик в карман кожаного пиджака. - Так, этого ты не хочешь. Что ж, давай переспим…
Жизнелюбивый француз справедливо считал секс отличным средством для поднятия духа. Из четырех типов мужчин - оправданно уверенных в собственных силах, неоправданно уверенных, оправданно неуверенных (импотенты) и неоправданно неуверенных - Поль принадлежал к типу А. Он умел доставить женщине удовольствие и прекрасно об этом знал. И теперь, искренний и самоотверженный, предлагал себя Ларисе в качестве эффективного антидепрессанта. Но переводчица в ответ замотала головой и промычала нечто экспрессивно-невразумительное.
- Не хочешь? - изумился Поль. - Тогда… Тогда у меня еще идея! У нас болтаются деньги на счету - остатки. Давай я пристрою тебя в платную клинику. По… По… - босс задумался, вспоминая русское выражение, - по блату! Есть знакомства.
- В какую? - ужаснулась Лариса. - В психиатрическую?
- Ага. Ну, почти. Для нервных madames… Для нервных жен бизнесменов. Где-то в Подмосковье. А что? Тебе ведь негде жить. Ты куда съехала со своей la chambre?
- К подруге.
- Ну, вот. Временно разгрузишь подругу, Ты наверняка у нее уже все промочила. Слезами. Давай. Оплатим тебе пару неделек. Поправишь здоровье. Поговоришь с психологом.
- С психологом? - заторможенно повторила переводчица.
- Ага.
- Но я должна что-то делать! Искать! Что-то предпринимать! Какие-то шаги!
- Как ты себе это представляешь? - пожал плечами Поль.
- В милиции сделали фоторобот, - Лариса протянула боссу черно-белый компьютерный рисунок.
- О, - удивился Поль, - симпатичный паренек. Понимаю тебя, Lariss. Но все же - давай в клинику. Отдохнешь месячишко. Тебе надо подлечить нервы.
- Нет! Я буду его искать! Я должна, должна что-то делать!
Поль скорчил рожу.
- Ты уже все для себя сделала. Вручила очаровательному мерзавцу денежки в праздничной упаковке. О! Нет, нет, не надо! Прости! Я не хотел…
Целых десять минут сотрудники "ДеГрос" наблюдали трогательную картину: Лариса Бояринова горько рыдала в объятиях Поля Деманже, уткнувшись мокрым носом в грудь начальника. Босс нежно гладил переводчицу по мягкой спине и сопровождал поглаживания задушевными успокоительными потоками французской речи.
Глава 8
Разница в возрасте и профессиональная конкуренция не мешали дизайнерам "Артиссимо" Лизе и Лайме поддерживать нежные девичьи отношения. Просто удивительно, насколько бывают милы друг с другом две девушки (традиционной ориентации).
Хотя… Конечно, Лиза была моложе и, но всеобщему признанию, талантливее. Это, естественно, отражалось на испытываемых Лаймой чувствах - она слегка завидовала. Или даже не слегка. Любая неточность подруги, или конфликт с обрабатываемым заказчиком, или даже сломанный Лизой ноготь - все отзывалось в Лайме сладким эхом. Часто она пристально рассматривала Лизу, когда та сидела перед компьютером или корпела над листом ватмана, словно пытаясь понять что же в ней особенного? Иногда замечания Лаймы сочились приторным ядом. Нет, она была достаточно умна и маскировала проблески зависти тоном легкого покровительства. Ей оставалось успокаивать себя мыслью, что в свои тридцать она гораздо интереснее и эффектнее простушки Елизаветы. Непонятно, почему все так и липнут к этой девчонке?
Лиза была искреннее. Если бы в ее сердце закралась зависть, она тут же заклеймила бы себя позором. Поэтому она была открыта, естественна и полна восхищения Лаймиными дизайнерскими удачами, когда те - изредка - случались с доброй подругой.
- Что Виолетта? Лютует? - между прочим осведомилась Лайма. Она живо тарабанила по клавиатуре, работая с напряженным усердием, хорошо различимым со стороны (на случай появления начальства).
И Лиза тоже пялилась в монитор, однако откровенно бездельничала. Она гоняла по экрану маленьких человечков - зеленых и таких же безумно трудолюбивых, как Лайма. Сейчас человечки строили мост, но у них не хватало стройматериалов, и они горохом сыпались в реку. Лизе приходилось в десятый раз начинать уровень. Она немного сердилась и нервничала. Ей было стыдно тратить время на игры. Но заниматься работой не хотелось - мысли бродили далеко, преимущественно в районе ресторана "Герр Тайлер". Где произошла судьбоносная встреча с обаятельным бильярдистом.
Лиза вновь и вновь прокручивала в голове сцену знакомства. Убегая из ресторана, она почему-то не сомневалась, что они вскоре встретятся вновь - что-то проскользнуло между ними теплое, значительное, необычное. Искра, всплеск чувства. И Лиза ждала, что Александр вот-вот появится на горизонте и начнет планомерно ее завоевывать. С небрежностью дамы, уверенной в собственной неотразимости, она оставила потенциальному воздыхателю заботы по выяснению личности и номера телефона. Их город не принадлежал к числу миллионников, в нем трудно было затеряться. Достаточно было спросить у "тайлеровского" официанта, не знает ли, откуда эта ослепительно красивая девушка, не постоянная ли она клиентка. Тот сразу ответил бы - из конторы напротив. Из "Артиссимо". Но прошло уже более 27 часов, а бильярдист пока так и не объявился…
- Виолетта? Мы с ней почти закончили. Осталась мелочь, нюансы, - откликнулась Лиза на вопрос Лаймы.
- Нюансы и делают стиль, - наставительно молвила старшая подруга.
- Ты права, - с готовностью согласилась Лиза. - Но, как бы там ни было, наше с Виолеттой сотрудничество близится к завершению.
Лайма саркастически усмехнулась. Ей было обидно, что, повторно обратившись в "Артиссимо", предпринимательница не захотела вновь воспользоваться услугами Лаймы. Словно ее не удовлетворил их прошлый творческий союз. Виолетта просто пренебрегла ею!
- Надеюсь, в последний момент твоей сюзеренше не попадется в руки журнал с интерьером в стиле барокко. И она не обнаружит, что соседка изумительно обставила спаленку в стиле "хай-тек". Иначе…
- Вновь придется все ломать, - кивнула Лиза. - Ну и ладно. За три месяца общения с мадам я смирилась с мыслью, что на километр в радиусе от Виолетты - поле кровавой битвы. Место сражения федеральных сил и чеченских боевиков. Знаешь, я прочитала в журнале, что по Фрейду в основе всего - агрессия и сексуальное влечение…
- В каком? Ты что, читаешь "Вопросы психологии"?
- Нет, нет, все гораздо проще. Читала то ли в "Мари Клэр", то ли в "Домашнем очаге". Там он цитировался. Фрейд.
- Ах, ну ясно! - расслабилась Лайма. - Конечно, где ж ему еще цитироваться! - Она почти запаниковала, что Лиза интересуется серьезной литературой. По мнению Лаймы, развитие Лизиного интеллекта позволяло той читать лишь любовные романы и дамские журналы. Что подруга блестяще подтвердила.
- Слушай дальше. Из Виолетты и то, и другое прет, как тесто из кастрюли. Любовный пыл она растрачивает на трех любовников…
- У нее три любовника?! - вновь перебила Лайма.
- Да. Она мне их всех продемонстрировала. Как на собачьей выставке.
- Вы что, подружки? - взревновала Лайма.