Лиза посмотрела на бизнесмена с легким недоумением. Она пришла к некоторым выводам. Первое - в школе по русскому языку у господина Рудницкого была пятерка. Он свободно оперировал единицами речи (а в трудовой биографии Лизы встречались клиенты, которым для связи с внешним миром хватало двух выражений - "конкретно" и "ну, ты понял", остро приправленных нецензурной лексикой). И второе - мальчик сбрендил. То есть спятил. Спрыгнул. Крыша съехала. Башню сорвало. Шалаш сдуло.
- Пользуясь случаем, Руслан, хотела бы обсудить вопросы, касающиеся твоего офиса, - перескочила на безопасную тему Елизавета. Она приняла официальный тон, сделала деловое и озабоченное лицо.
Руслан подавил вздох.
- Да. Раз мы встретились - повторила Лиза. - Все так удачно складывается.
- Несомненно - покорно кивнул Руслан - Давай обсудим. Вопросы.
Кажется, он согласился бы и на лекцию о синтезе гормонов в супраоптическом и паравентрикулярном ядрах гипоталамуса, лишь бы продолжать неторопливую прогулку по Оранжевому бульвару под руку с симпатичной малышкой.
- У меня появилось несколько идей… Сейчас. Постой.
Лиза порылась в портфеле-планшете и достала пару эскизов.
- Смотри. Как тебе подобная гамма?
Руслан довольно долго молчал, разглядывая картинки. Лиза ждала гневного протеста. Вообще-то она переусердствовала с цветом. Кроваво-красные стены и черный кожаный диван - мрачноватый интерьерчик! Как раз для триллера, где орудует маньяк-убийца В первые десять минут фильма он убивает на кожаном диване первую жертву, хитроумно используя в качестве орудия убийства зубочистку. В следующие полчаса зловещие кроваво-красные стены становятся свидетелями еще трех преступлений. И так даже.
Надо признать, эскизы были совершено сырыми. Не стоило показывать их заказчику. Но ведь Рудницкий имел право спросить, чем занималась Лиза в те дни, что прошли после визита Руслана в "Артиссимо" и заключения договора. Но собирался ли он об этом спрашивать? Вовсе нет. Он и не вспоминал об офисе. Лиза сама полезла на рожон, стремясь избавить их диалог от неприятного ей тона интимности. И теперь смотрела на рисунки глазами клиента и тихо ужасалась. В вечерней мгле эскизы выглядели удручающе. Нет, в Лизином воображении рисовался другое интерьер. Стильный, презентабельный. Но ведь Рудницкий не имел Лизиного воображения и не знал, как далеко простирается ее фантазия. Кошмар! Что он подумает о ней! Решит, что комплименты Апогея Палача в адрес сотрудницы были сплошной фальшью, что ему подсунули неопытную дурочку, безрукую дилетантку, не способную отличить рококо от барокко и знакомую лишь с десятью оттенками красного цвета! Но она различает до шестидесяти оттенков красного! Она достаточно профессиональна! Она… Какого черта он оказался на Оранжевом бульваре сегодня вечером? Какого черта он ездит здесь на своем гадком джипе? И почему он выбрал в дизайнеры именно ее?! Взял бы Лайму!
"Я в гневе, - сказала себе Лиза. - Я. Девушка, убеждавшая Виолетту, что относится к разряду кротких ангелов. Гнев, алчность, лень, чревоугодие, похоть, зависть, гордость. Список смертных грехов. И всем им я подвластна…"
- Великолепно! Мне нравится! - кивнул Рудницкий, возвращая рисунки.
Лиза замерла от неожиданности.
- Правда?
- Да. А что?
- Я думала, ты будешь сопротивляться.
- Зачем? Дерзай. Твое предложение, безусловно, оригинально.
- Цвет получился слишком насыщенным. Я, конечно, исправлю.
- Лиза! Делай, что хочешь. Я доверяю твоему вкусу. Твой начальник отзывался о тебе восторженно.
Впервые за всю дорогу Лиза посмотрела на спутника с явным удовольствием. Клиенты "Артиссимо", как французский сыр, имели множество разновидностей. Они могли быть "капризными", "придирчивыми", "подкованными" и "отстраненными". Наиболее туго приходилось с "подкованными": они считали себя гениями дизайнерского искусства и знали гораздо больше, чем работники "Артиссимо". "Придирчивые" устраивали истерики. "Капризной" была Виолетта - она хотела все сразу и ничего из того, что уже сделано. Самыми классными и редкими, однозначно, были "отстраненные" (например, Маша Здоровякина). Они умели делегировать полномочия и не особо вникали в детали. Они обращались в фирму, снимая с себя груз проблем но обустройству квартиры, и с благодарностью принимали готовый результат…
Неужели Руслан претендовал на почетное звание "отстраненного" клиента? Или он претендовал на какое-то другое звание?
- У меня два флайера в "Найт-сити", - вкрадчиво намекнул Рудницкий. - Давай сходим? Поотрываемся, как студенты. Как молодняк. Хотя ты и есть… Я, конечно, уже на пороге крематория.
- Не смеши!
- Но танцевать еще могу. Двигать полуразрушенными бедрами. Пасодобль, фламенко, румба, хип-хоп. Пойдем? Любишь коктейли? Пойдем?
Руслан преданно заглядывал в глаза. Лиза сделала серьезное лицо.
- Я должна кое о чем тебя предупредить.
- Критические дни, - грустно предположил Руслан.
- Негодяй! - не удержалась Лиза.
- Виноват!
- Нет… Просто… Я не пойду с тобой в ночной клуб.
- Но почему? Протез барахлит?
- Какой протез?! - ужаснулась Лиза.
- Левой конечности. Хорошо, танцевать не будем. Просто посидим в уголке.
- О… - простонала Лиза. - Ты невыносим.
- Я удивительно покладист. Нет, ты куда? Поворачивай направо! Клуб там.
- Нет! Руслан! Никуда я не пойду! У меня принцип. Никаких личных отношений с клиентами.
- О, блин! - воскликнул Руслан с таким неподдельным отчаянием, что Лиза улыбнулась. - О, какой кошмар! Никаких личных отношений?
- Ни-ка-ких!
- Пожалуйста, сделай для меня исключение!
- Нет! Нельзя нарушать данное себе обещание. Я знаю, ничего хорошего не выйдет. Я уже обжигалась. Это помешает работе. Офис останется лежать в руинах. Я испорчу свою профессиональную репутацию. Нет. Нет. Нет.
- Я, как выгодный заказчик, настаиваю. Хочу в "Найт-сити". Я клиент, я требую!
- Видишь, уже началось. Ты настаиваешь. Ты клиент "Артиссимо", но не клиент девочки по вызову, пойми.
- Я взорву этот дурацкий офис! - мрачно пообещал Руслан. - Не надо мне никакого ремонта и великолепных красных стен. Хочу гулять с тобой, пока лето не кончилось, хочу танцевать с тобой румбу в "Найт-Сити"… И вообще… Выходи за меня замуж!
Они резко остановились. Лиза замерла, оторопев. Руслан, видимо, тоже не совсем ожидал от себя подобной решительности.
- Замуж… - прошептала Лиза.
"Вот оно! То, что предсказывал мне парижский незнакомец! Неужели Руслан? Неужели это моя судьба? Это предначертано свыше? А если я откажусь? Воспротивлюсь? Нет, я что - обязательно должна соглашаться?!!" - заметались в голове мысли.
- Ты серьезно?
Руслан не отвечал. У него был слегка озадаченный вид. Вероятно, он вовсе не собирался предлагать себя в мужья так скоропалительно. Слова прозвучали раньше, чем оформились чувства. Но, прозвучав, они вспышкой молнии осветили то, что творилось в душе у Руслана, и ему наконец все стало ясно.
- Да, Лиза, да! Я понял! Выходи за меня замуж! Точно! Это будет отличным решением. Никогда я за тридцать два года жизни не встречал девушки, которая бы столь безоговорочно была мила моему сердцу!
- Нет! Это невозможно! Ты меня совсем не знаешь! К примеру, я не буду стирать твои носки!
- Боже мой, Лиза! Ты полагаешь, я доверю тебе мои драгоценные карденовские носки?
- Нет?
- Да ни за что на свете!
- А вдруг… А вдруг у нас сексуальная несовместимость?!
- Невозможно. Да если вдруг - то я справлюсь. Но не верю. У нас будет сплошной экстаз, блаженство и эйфория. Мы станем неутомимыми марафонцами. Мы изведем всю мебель в моем коттедже, включая люстры. Мы замучаем друг друга до слез. Хочешь попробовать?
Лиза заслушалась. Ее глаза подернулись мечтательной дымкой. Она живописно представляла себе, как это все будет происходить. Последний раз она занималась сексом полгода назад и уже почти забыла, что значит быть скрипкой в руках талантливого скрипача. Соскучилась по мужским объятиям. И… Нет!!! Не с Русланом!!! С сыщиком.
- Никакого секса с заказчиками! - безапелляционно напомнила Лиза.
- Я жених! - проканючил Руслан.
- Я не дала согласия! Ты не жених. Я не невеста. Все. Тема закрыта.
Руслан взял вредную девицу за обе руки, притянул к себе, заглянул в глаза.
- Соглашайся, - твердо сказал он. - Я не обману твоих ожиданий. У тебя будет все. Я положу к твоим ногам целый мир. Поедем куда захочешь. В Папуа-Новую Гвинею. На карнавал в Рио-де-Жанейро. В Австралию. В Антарктиду. Купим все, что пожелаешь. Что ты хочешь? Хочешь - куплю тебе "Артиссимо", а? Апогея отправим в отставку. Хочешь - необитаемый остров! У меня счета за границей. Я добрый, верный. Я уникальный! Я не предам. Соглашайся! Я чувствую, нам будет хорошо вместе. Лиза, да я с ума схожу!!!
Тысячи, миллионы девиц мечтают услышать подобные речи. Даже если они звучат из уст менее шикарного мужчины. А ведь Рудницкий не был жалким карликом, кривоногим пигмеем, брюзгливым старцем или туповатым уродом. Нет - он был безупречен…
Лиза смотрела в зеленые, жаждущие любви глаза. Слова Руслана звучали настолько искренне (и в той части, где он признавался в чувствах, и в той, где расписывал свои безграничные достоинства), что ему невозможно было не верить…
…Но кто это протиснулся между Елизаветой и Русланом, походя пнув бизнесмена увесистым копытом и обдав девушку желанным запахом нежности и близости? Чья промелькнула тень? Тень балбеса Валдаева. Который еще и шагу не сделал, чтобы завоевать девушку, и уже завоевал ее. Превратности любви.
Глава 12
Микрочип и Эдик сидели тет-а-тет в полной неподвижности. Эдуард держал в руках серебристо-черную селедку - красноглазую, скользкую, остро пахнущую. Кот не сводил с нее глаз. Рыбина по праву принадлежала Микрочипу и являлась его обедом. Человеческий детеныш, маленький, но коварный, свистнул ее из кошачьей миски.
"Тебе это нельзя есть, ты отравишься, - телепатировало животное, не сводя напряженного желтого взгляда с ребенка и рыбы. - Пожалуйста, отдай".
"Она такая большая, с хвостом", - отвечал Эдуардик и рыбу не отдавал.
"Я бы отлично пообедал!"
"А я пообедал супом. Морковка прыгает!" - логично ответил ребенок.
"Ну надо же, какая прыгучая морковка, - с заискиванием просюсюкал Микрочип. - Вот видишь! Ты пообедал. А я голодаю. Отдай сельдь!"
Кот осторожно придвинулся к дитяти, но противный младенец тут же сделал страшную рожу. Он не собирался отдавать добычу без кровопролитного боя.
"Будь хорошим мальчиком!"
"А если засунуть ее в стиральную машину?"
"Дурачок".
"Сам дурак. А если положить в мамин принтер?"
"Совсем спятил".
"А если под подушку папе?"
Серебристо-черная рыбина обладала такими удивительными и неповторимыми качествами, что расстаться с ней не было никакой возможности!
- Боже мой, Эдуарденыш! - раздался сверху мамин голос. - Зачем тебе эта рыба? Ох, как же ты пахнешь!
"На, подавись!" успел прокряхтеть Эдик, выпуская из рук вожделенную селедку, и полетел: Маша взяла его под пузо, так же, как взяла бы и кота, и понесла в ванную мыться…
Пусть Валдаев и обещал семье Здоровякиных мир и душевное спокойствие, Илья подозревал, что его друг такой же гнилой предсказатель, как и коммерсант.
Потому что все попытки Ильи сблизиться с собственной женой натыкались на монументальную отвесную скалу. Здоровяки и карабкался по ней, словно Том Круз в "Невыполнимой миссии", цеплялся пальцами за острые выступы, обдирал кожу, ломал ногти, оступался, съезжал вниз, вновь упорно лез наверх, из-под его ног летели в пропасть камни и песок… Но всегда в последний момент он срывался и проваливался в черную дыру. Маша была непримирима. Только одна неотъемлемая роль Здоровякина - его отцовство - заставляла Машу терпеть присутствие мужа.
- Маруся, я пришел, - фальшиво приторно объявил Здоровякин, открывая дверь.
За дверью его ждало Куликово поле. Близнецов никак не удавалось пристроить в садик (теперь там переклеивали обои, и Маша даже предполагала, что ремонт затеяли именно для того, чтобы отдохнуть от братьев Здоровякиных), котят никак не удавалось вернуть скотине Валдаеву, а новую гувернантку никак не удавалось соблазнить перспективой общения с тремя головорезами.
Головорезы выскочили из разных углов навстречу отцу и запрыгали вокруг него с воплями "Папа, что ты купил?".
Здоровякин вручил каждому по вафле, поцеловал три наглые рожицы.
- А где мама?
- Мама у компьютера! - дружно ответили дети на риторический вопрос и смылись.
- Привет, - сказал Илья спине жены.
- Привет, - буркнула Мария, не оборачиваясь.
На ней была тонкая майка с завязками на шее, и по голой Машиной спине можно было изучать строение человеческого позвоночника. Мария никогда не отличалась особой массивностью, а сейчас, из-за переживаний, похудела еще больше. Здоровякин отметил это с какой-то щемящей жалостью и тут же подумал: жалость - как робкое послание любви, спрятанной в подполье, о чем говорил психолог Зигмунд А. Валдаев.
Илья осторожно потрогал хрупкий шейный позвонок и провел пальцами по ребрам. Маша нервно дернула плечами и сбросила руку мужа.
- Не мешай. Я в цейтноте.
- Надо сдавать программу? - участливо спросил Илья.
- Да.
- Для торгового дома?
- Да.
- Понятно.
Илья помедлил. Он надеялся услышать вопрос о том, как дела на работе. Или трогательную историю об очередных проделках их совместных детишек. Или жалобу на нянек, отказывающихся помогать семье с тремя дивными колорадскими жучками. Или хотя бы просьбу принести бокал кока-колы…
Но нет. Маша не отводила глаз от экрана, и присутствие мужа явно ее раздражало. Она кусала губы, терла лоб. Перезагрузила зачем-то компьютер…
- Поедим? - несмело предложил Здоровякин. - Я знаешь, купил…
Маша не дала Илье договорить. Она вдруг резко отпрянула от экрана, оттолкнулась руками от стола, отъехав в кресле. И посмотрела на Илью с гневом и презрением.
- Ну что ты пристал, а? - зло спросила она. - Почему вам всем что-то от меня надо? Почему я не могу десять минут посидеть спокойно, чтобы никто меня не дергал?!
- Ну что ты заводишься? - расстроился Илья. - Я просто предложил…
- Я не завожусь! Мне уже некуда! Разве ты не видишь, что здесь творится? Вы там с Валдаевым якобы работаете, а я здесь прохлаждаюсь!
- Я этого не говорил, Маша. Я понимаю, как тебе трудно!
- Ничего ты не понимаешь!
- Да я только предложил пообедать!
- Конечно! Вы все хотите есть! Вы всегда хотите есть! Ты, дети, коты! О, как вы мне все надоели!
В глазах у Маши стояли слезы, губы дрожали, на щеках пылали красные пятна. Здоровякин был уже сам не рад, что вообще заехал домой.
- Я все приготовлю… Я пожарю! Я просто хотел с тобой посидеть за столом, - начал оправдываться он.
- Ты думаешь, у нас можно посидеть за столом?! - закричала Маша. - В нашем-то дурдоме?!
- Мария, успокойся.
- Скажи, как?!
- Раньше ты умела относиться ко всему с юмором.
- Так это было раньше! И ты был другим, не помнишь? Ты любил меня.
- Я и сейчас люблю! - неожиданно пламенно воскликнул Здоровякин. Неожиданно для него самого.
- Я уже узнала, что значат твои слова. Ты меня любишь только потому, что Настасья далеко.
- Не будем про Настасью, прошу, - с болью сказал Илья.
- Да! Ты и говорить о ней не можешь! Хорошо, что ей осталось сидеть еще четыре года! Дети успеют немного подрасти, прежде чем ты вновь бросишься к ее ногам!
- Ты что, сдурела?! - сорвался Илья. - Что ты несешь! Не нужна мне Настасья! Это был обман! Прекрати истерику!
- Вот! Теперь ты обзываешь меня истеричкой! - неприятно засмеялась Маша.
- Я не говорил, что…
- Я не истеричка!
- Да я…
- Проваливай! Не нужен ты мне!
- И уйду!
- И пожалуйста! Вали!
Здоровякин метнулся к выходу. Услышав звук открываемой двери, дети вновь повылазили из укромных убежищ, в великом множестве оборудованных по всей квартире - шалаши, юрты, яранги из матрасов и подушек.
- Пап, ты куда?
- У мамы спросите! - рявкнул Илья, нарушая негласную договоренность не впутывать детей в ссоры.
- Постой! - взвизгнула Маша, выпрыгивая вслед за мужем в прихожую. - Не уходи один! Забери хотя бы парочку детей!
Здоровякин выскочил на лестничную площадку.
- Ну, тогда котят этих чертовых! Отдай их Валдаеву, пока они не поседели от ужаса! Пока им хвосты не поотрывали! - крикнула вдогонку Маша.
Но и котятами Илья не соблазнился. Мария оглушительно шандарахнула дверью.
- О боже! - положила ладонь на вспотевший лоб Мария. - Что со мной? Неужели это я? Дети! Вы ни чего не слышали.
- Мы абсолютно ничего не слышали, - заверили близнецы. - Мы пилили шкаф.
- Что?!!
И в самом деле, Антон держал в руках ножовку, а светлые волосы Эдика были густо усыпаны опилками.
В самых худших предчувствиях Маша ринулась в спальню.
Настойчивость Руслана привела к эффекту, узнав о котором предприниматель в ярости изорвал бы зубами кожаным салон "шевроле". Лиза напропалую занялась сексом. Но не с Русланом. С голубоглазым сыщиком. Правда, в мыслях.
Она предавалась безумным фантазиям, она изнуряла себя горячительными образами, она плавала в сладком, томительном бреду. Александр был великолепен, он на сто процентов оправдывал ожидания. Лиза приглашала сыщика к себе и, закрыв на ключ дверь, минуты три смотрела на него с загадочной улыбкой. А потом они начинали торопливо сдирать друг с друга одежду. А затем, когда оба уже сияли загорелой наготой, когда глаза сверкали жаждой и страстью, они…
- Елизавета! - требовательно позвала коллегу Лайма.
- Что? - встрепенулась Лиза.
- Полчаса тебя зову. Ты спишь, что ли? Где ты?
Лиза посмотрела на подругу слегка сумасшедшим взглядом. Потому что Саша только что…
- Родион, включи кондиционер! - попросила Лиза. - Почему так жарко?
- Вовсе не жарко. Кондиционер работает на полную мощность. А у тебя на лбу испарина, - заметила Лайма. Что с тобой, Лиза? Ты какая-то странная сегодня.
- Божественно странная! - с непонятным выражением буркнул от кульмана Родион. Он чувствовал Лизину лихорадку спинным мозгом. И его слегка штормило от этих импульсов, невольно посылаемых во все стороны влюбленной Джульеттой.
Лайма не ощущала знойного напряжения, исходящего от Лизы; ей казалось, что та спит на ходу.
Имея облик невинного ангела, милого ребенка, Лиза тем не менее обладала полноценным сексуальным опытом. Обоих партнеров, поэтапно присутствовавших в анамнезе, Лиза в свое время искренне обожала. Алина Владимировна, дама широких взглядов, сама только что отправившая в отставку очередного любовника (двадцативосьмилетнего!), не считала нужным предостерегать от чего-либо великовозрастную дочь. Даже возможную беременность она заранее принимала с терпимостью.