- Тадеуш был, он, конечно, подтвердит, что ты у нас провела время. А машина… с ней сложнее, как раз весь день около нас работал садовник, прыскал чем-то на молодые деревья. Сами знаете, места перед домом мало, не могло так случиться, чтобы он не заметил бы твоей машины, если бы она там стояла. Все время там околачивался, да еще c помощником.
- Подкупить садовника… - начала было Малгося.
- Исключено! - возразила я. - Не следует так усложнять. А он тоже хорош, не нашел другого времени прыскать, как именно сегодня.
- И все же она где-то должна была быть, - безжалостно заметил Витек.
- На лошадях! - оживилась вдруг Юлита. - Я поехала немного поездить для здоровья, иногда я это делаю, недалеко от меня…
- Где Марта? - резко повернулась я к Малгосе.
- Не знаю, была в Хойнове. Сейчас ей позвоню. Я тоже согласна, что подкупать садовника, а потом его помощника, а потом опять неизвестно кого - это уже слишком… Алло, Марта? Ты где? А где была до этого?
Лошадиная идея всем понравилась. Оказалось, что Марта с утра действительно была в Хойнове, но не долго, а потом, часов в девять, отправилась в Бобровец, но сейчас она уже и оттуда уехала и возвращается через Константин. Сообщение о том, что в Бобровец к ней заезжала Юлита, она, кажется, восприняла спокойно и сразу выдвинула кандидатуру сивого мерина, которому как раз не мешало пробежаться, слишком уж он у них застоялся.
Малгося выслушала внимательно предложение дочери и велела ей на обратном пути заехать к тетке.
- Собственного ребенка учу врать, - сокрушалась Малгося. - Дать полиции ложные показания! Она, в принципе, знает, в чем дело, надо только уточнить все мелочи. А ты, кажется, этого мерина знаешь лично?
- Знаю! - горячо подтвердила Юлита. - Зовут его Шандор, молодой еще, я на нем ездила. До Бобровца мне близко, я там часто бываю.
- А машину поставила за акациями, не забудь!
- Очень подходящее место.
- Так что где тебе было помнить о сотовом. А сейчас можешь включить.
- Я еще нужна? - деликатно поинтересовалась Аня. - Ведь раз Юлита была не у нас, а у лошадей, может, мне лучше к вашей истории не подключаться?
Мы не успели ответить - зазвонил сотовый Юлиты. В полном молчании выслушали мы односторонний разговор.
- Да, действительно, прошу меня извинить, - оправдывалась Юлита. - Стационарного телефона у меня нет. Конечно, всегда можно по сотовому, но я как-то забыла… вчера? Работала… Да, теперь я понимаю… У пани Хмелевской, и именно потому… Конечно, полагаю, позволит, разрешите, спрошу… Ну хорошо, да, Понятно… Конечно, дождусь, не сбегу в Аргентину, не бойтесь! - В конце беседы извинительные нотки в голосе Юлиты совсем исчезли, в нем зазвучал металл. Она выключила устройство и огорошила нас:
- Никто из этого дома не должен уходить, пока он не приедет. Совсем офонарел!
- Точно! - поддержала ее Малгося. - Ведь он же не знает, кто тут сейчас. Вдруг почтальон, а он разносит заказные…
- И еще он сказал, что не надо тебя, Иоанна, спрашивать о позволении ему приехать. Ты тоже замешана и должна его ждать. Аня, может, ты… О тебе ведь он не знает…
- Вот я и не уверена, что не знает, - энергично ответила Аня. - Если подозревает всех, может, поставил кого проследить… Дома ждут муж и дети, в кухне - обед, надо проследить, но из них никто не паралитик и, надеюсь, не кретин. К счастью, я ни о чем не имею понятия, так что могу спокойно подождать… А мне можно вина? Тадеуш приедет за мной, тут всего четыре минуты, включая отпирание-запирание ворот, даже бефстрогановы на сковороде не успеют подгореть. Если бы они у меня были…
- Интересно, кто явится первым - этот мент или Марта? - легкомысленно рассмеялся Витек.
И никто из нас даже предположить не мог, какую колоссальную пользу мы получим от Марты.
Адрес, телефон и место работы бывшей жены Кшевца Вольницкий уже получил, но сначала попытался еще раз отловить последнего свидетеля, участника подозрительного сборища у Хмелевской. Ту самую Юлиту Битте.
К его изумлению, ее сотовый сразу же отозвался, она говорила как человек вполне нормальный, извинилась, что надолго отключала свой сотовый. Нечаянно, ха, ха. Специально отключила, чтобы полиция не могла ее поймать, а сама это время посвятила спешной работе. Наверняка пыталась скрыть доказательства близких контактов с убитым, переговаривалась с Гвяздовским, да мало ли что еще… А где она сейчас находится? Ну, конечно, опять в доме этой подозрительной особы, где тогда собралась вся их компания, а может, и шайка. Вроде бы все культурные, нормальные люди, с хорошим образованием и немалым жизненным опытом, но если тут и в самом деле какая-то афера или преступный сговор, то кому же его организовать, как не умным и умеющим мыслить людям? Не безграмотным же бездарностям.
Где-то в глубине сознания мелькнуло, что напрасно он цепляется за аферу, ведь на первый план выходит какая-нибудь девица, брошенная этим растительным ловеласом. Огрела его в аффекте, и вся правда, ну, может, возлюбленный брошенной девицы, отплатил за свою поруганную любовь. А об аффекте как раз говорят все обстоятельства, при которых было совершено убийство. Тогда что, союз брошенных любовниц? Партия их хахалей? Вот и ломай голову.
Следователь так задумался, что с мигалкой пролетел треть города и опомнился в нескольких метрах от нужного дома. Там уже стояли три машины, калитка была приоткрыта. Заманивают? Ну, не на таковского напали!
Вольницкий позвонил. Подождал. Опять позвонил и, не выдержав, уже стал входить в калитку, когда в дверях дома появился… Как его? А, Гловацкий. Ну вот, пожалуйста, персонал в полной боевой готовности.
Вольницкий вошел и остолбенел. Будучи как-никак профессионалом, остолбенел ненадолго, надеялся, что этого никто из присутствующих не заметил.
В кресле за обеденным столом в гостиной, вместе с остальными, сидела подозреваемая в убийстве девица, так точно описанная сестрой убитого. Длинные, до плеч, черные волосы, возможно, не совсем прямые, а слегка вьющиеся, но нельзя требовать аж такой точности в показаниях простой бабы, на шее повязан маленький ярко-красный платочек, и в руке бокал вина. Рука, обхватившая бокал, снабжена великолепными темно-красными ногтями. И эти глаза! Не было необходимости закрывать лицо руками, такие глаза пронизывают человека насквозь, дура Габриэла назвала их вытаращенными, а это просто дивные очи, убивающие мужчин наповал и без всякого орудия, огромные, темные и в темной оправе, блестящие, которых просто нельзя не заметить! Это она стояла в углу комнаты, где произошло убийство…
Да он сам описал бы ее почти теми же словами.
- Добрый вечер, - с трудом выдавил он из себя. - Пани Юлита Битте, как я понимаю?
Он так был уверен, что наконец ухватил холерную Юлиту Битте, что не сразу понял, что ему говорят. Черноволосая красавица молчала, не отвечая на его вопрос, голос донесся откуда-то сбоку.
- Это я, - отозвалась изящно сидящая тоже в кресле за столом, недалеко от подозрительной дивы девушка. - Слушаю, вы ко мне?
Он даже не взглянул на эту ненужную ему особу, упорно придерживаясь обнаруженной в конце концов преступницы. Как ни лгали ему, он добился своего. И он твердо повторил, не сводя глаз с преступницы:
- Пани Юлита Битте?
- Слушаю вас! - погромче повторил тот же голосок. - Это я Юлита Битте. И прошу извинить, что мой сотовый был так долго выключен, если требуется, могу объяснить, при каких обстоятельствах. Вы желаете прямо сейчас?
Полицейский тоже человек. Не так просто человеку отказаться от того, в чем был уверен, что считал своим достижением и что явилось конечным результатом его тяжкого труда, увенчав его успехом. Доказательство его таланта, способности и опытности профессионала.
Честь и хвала Вольницкому, что ему хватило шести секунд на то, чтобы перестроиться. Он посмотрел на ту, с голоском.
С большим интересом и явной тревогой на него смотрела восхитительная молодая девушка, с золотисто-рыжими волосами, вся выдержанная в тонах пустыни: все на ней бежеватое, зеленоватое, в том числе и глаза вполне соответствующие - карие с прозеленью, так бы описал их Вольницкий, если бы ему пришлось давать показания. Ногти покрыты лаком тоже бледно-золотистого цвета. Такой абсолютно не подошло бы ничего красного.
Бог знает, какие глупые слова могли бы в такую минуту вырваться из уст ошарашенного следователя, если бы впору не отозвалась эта страшная баба, кошмар Гурского, хозяйка дома:
- Юлита, дай следователю какие-нибудь свои документы. Паспорт, права, все равно. Метрики у тебя наверняка нет при себе, но ему и остальных хватит.
- Ох, правда! - спохватилась панна Битте.
И следователь вдруг увидел у себя под носом паспорт, автомобильные права, загранпаспорт, все это вежливо подсовывалось ему, только выбирай да разглядывай. А у бедняги в глазах потемнело, он почти ничего не видел. Только сейчас отдал себе отчет в том, как же он настроился на показания проклятой Габриэлы, как сам себе вбил в голову, что женщина, убившая садовода, стояла в углу комнаты, где только что его прикончила, что теперь он ее разыщет, вытянет из нее всю правду, что черноволосая идеально подходила к созданному в его воображении образу, а все остальное он не учел, пренебрег, как баран с шорами на глазах. Как слепой! А почему, собственно? А, из-за номера автомашины Гвяздовского.
А ведь поначалу он рассуждал вполне правильно. Принимал во внимание и сестру покойного, допускал ложь показаний Габриэлы, подумывал о мести обманутых пассий казановы. Так почему же теперь… Нечего скрывать от себя, - торопился закончить расследование до возвращения Гурского.
Профессионал взял себя в руки, хотя ему это многого стоило, и обратился все же к черноволосой, от которой так легко отвязаться он был просто не в состоянии:
- Вам что-нибудь известно по делу?
И тут же выдал вопрос, которым наконец сам ошарашил всех присутствующих, не исключая сержанта:
- Вы знакомая?
Воздух в комнате просто ощутимо пропитался изумлением сбитых с толку присутствующих. Однако черноволосая оказалась крепким орешком. Помолчав, в свою очередь задала вопрос:
- Чья знакомая?
- Знакомая присутствующих в этом помещении, - уже полностью овладел собой полицейский и вдруг понял, что он задал очень даже умный вопрос. Ведь она могла оказаться совсем посторонней женщиной, зашедшей в этот дом первый раз в жизни и из вежливости тоже приглашенной к столу, за которым уже сидели близкие Хмелевской люди. Усадили в кресло, как положено, угостили кофе и даже вином, и не исключено, что пришла в связи с убийством Кшевца, чтобы попытаться разузнать что-нибудь о ходе расследования.
Утвердиться в какой-нибудь из этих версий Вольницкий не успел, потому что черноволосая красавица, не дожидаясь подсказок, вытащила из сумки свой паспорт, чтобы предъявить его полиции. Она не успела этого сделать. В дом кто-то вошел. Вольницкий глянул в прихожую, и рука его замерла в каком-то сантиметре от предъявляемого ему документа.
Это была еще одна красавица брюнетка, но очень молодая, явно намного моложе любой из присутствующих женщин. Ее длинные черные волосы свободно рассыпались по плечам. На ней были бриджи для верховой езды, под черным жакетом просматривалась ярко-красная блузка. Вольницкий невольно подумал, что его преследуют эти два цвета - черный и красный.
- Я так торопилась, что не успела переодеться, - сказала вошедшая. - В чем дело? Ах, извините, добрый день.
- Так вам нужен или не нужен мой паспорт? - очень недовольно, даже резко поинтересовалась первая брюнетка. - Тогда я его спрячу.
- Сейчас я тебе приготовлю кофе! - крикнула одна из присутствующих баб, кажется Гловацкая. - Вода еще горячая…
- Я ей приготовлю, - отозвался мужской голос за спиной полицейского.
Все эти слова были высказаны почти одновременно, и завершил их звук зазвонившего сотового Вольницкого. Вытягивая его из кармана, он понял, что эта новая ипостась черноволосой красавицы превосходит все на свете, так что следователь на момент забыл, где находится, чем занимается, и утратил способность вообще соображать. Разумеется, в столь критический для полицейского момент прозвучал ненавистный голос хозяйки:
- Если у вас "Эра", вам придется выйти из помещения, она действует на открытом пространстве. Можно и на террасе.
Вольницкий и сам бы вышел, чтобы не говорить при людях. Сержант, по обыкновению всецело поглощенный созерцанием кошек, услужливо распахнул перед ним дверь на террасу. Кошки удалились на безопасное расстояние.
Нормальные полицейские вести вернули Вольницкому спокойствие и способность продолжать расследование. Он сообразил, что ничего удивительного не произошло. Он пребывает в этом доме не более трех минут, а тут навалились на него такие две неожиданности в лице черноволосых красавиц, было от чего слегка растеряться. Теперь прошло, теперь порядок.
Первая черноволосая оказалась давнишней знакомой хозяйки, связанной с ней общими деловыми интересами, из-за них и явилась, в ее издательстве выходят книги хозяйки дома, встречаться приходится часто. Живут тут рядом. И все же следователь задал владелице издательства сакраментальный вопрос:
- Где вы были вчера вечером?
- В пути, - был ответ. Да, эта особа немногословна.
- Где именно? Откуда и куда ехали?
- Из Тухоли в Варшаву. Домой.
- Во сколько?
- Что именно "во сколько"? - хотела знать особа. Да, Вольницкий сразу понял - этой особе в рот палец не клади.
- Во сколько выехали, во сколько приехали?
- Выехали мы из Хойниц около часа. Домой приехали в пятнадцать минут десятого. Вечером.
- Почему ехали так долго?
- В Тухоли обедали. Там подают очень вкусную дичь.
- С кем вы ехали?
- С мужем и ребенком.
- Кто это может подтвердить?
Вот тебе на! Черноволосая даже не сразу ответила на такой глупый вопрос. Потом, словно бы переломив в самой себе сопротивление, вздохнула.
- Ну ладно, мясо у меня оставлено в кухне в кастрюле - не буду затягивать. Подтвердить могут, по очереди: в ресторане за Тухолью, бензоколонка в окрестностях Липна, у них как раз кончился бензин, потом бензозаправка перед Плоньском, они, наоборот, переливали бензин из цистерны, потом бензозаправка в Ломянках, до которых мы доехали уже на последних каплях, их сотрудник еще сказал, что последние метры мы ехали на бензиновых парах, потом наш сосед, он приехал сразу за нами и ждал, пока мы въедем в свои ворота, там у нас очень узкий проезд, ну, наконец, сын, он ожидал нас дома, но я знаю, что сын не в счет. О других свидетелях ничего не знаю.
Никто не вмешивался в допрос, никто не мешал следователю. Тот уже просто по обязанности задал вопрос:
- Вы знали Мирослава Кшевца?
- Понаслышке.
- Что вы о нем слышали и от кого?
- От пани Иоанны. Что он нехороший, так что я не собиралась обращаться к нему за растениями и даже ни разу не видела.
Вольницкий не понял, какая связь между мясом, которое у свидетельницы готовится в кухне, и убийством Кшевца, но решил оставить выяснение этого вопроса до другого раза. К сожалению, черноволосую не удалось затолкать в небольшую группу подозреваемых, но, к счастью, тут появилась еще одна подозрительная особа, самая молодая из присутствующих, идеально подходящая на роль убийцы в описании Габриэлы, и что-то подсказывало следователю, что это девушка импульсивная и вспыльчивая. Что-то в ней было такое… может, сапожки и спортивные бриджи?
- Вы ездите на лошадях? - безо всякой подготовки ошарашил он ее вопросом.
Со стаканом кофе в руке она усаживалась в этот момент за стол и ответила, вовсе не ошарашенная, почти равнодушно:
- Езжу.
- Постоянно? Профессионально? Жокей, что ли, на скачках?
- Нет, я наездник.
- Это как?
- На показах.
- Каких показах?
- Когда нужно продемонстрировать лошадь, показать ее возможности. Вообще, продемонстрировать верхового коня.
Вольницкий помолчал, подумал, решил больше в лошадиные дела не углубляться, какая разница, верховой конь или еще какой. В конце концов, покойника убили не копытом, лошадьми его не травили, и вообще, травить… так о лошадях не говорят.
И он поспешил вернуться к привычным вопросам:
- Где вы были вчера вечером?
Отпив немного кофе, с явным удовольствием и, кажется, облегчением, она в свою очередь помолчала. И затем резонно заметила:
- Это зависит от того, когда именно.
- Между восемнадцатью тридцатью и двадцатью,
- В восемнадцать тридцать я была в Седлисках. Почти до девятнадцати. В семь, то есть в девятнадцать, я отправилась в Варшаву и без четверти восемь была в Виланове. Сразу же после восьми отправилась домой и уже не выходила.
Следователь оживился:
- Где именно вы были в Виланове и что там делали?
- На улице Радостной, номера не помню. Консультировалась у ветеринара.
- Кто-нибудь вас видел?
Девушка сделала еще глоток кофе и с явным неодобрением повнимательнее взглянула на полицейского.
- Полагаю, что ветеринар. Я не заметила, чтобы он говорил со мной с закрытыми глазами.
- А еще кто?
Теперь девушка помолчала, явно вспоминая.
- Думаю, что все, кто там в это время у него был. Жена ветеринара. Хозяева собаки, маленького боксера, ему делалась небольшая операция, я помогала. А когда я уже уходила, какие-то дети пришли с кошкой. Не знаю, кто еще.
- И все время вы находились у этого ветеринара?
- Не в его квартире, а в его приемной. Да, все время.
И последний обязательный вопрос:
- А кто вас видел дома?
- Мой брат.
- И больше никто?
Главное, время. Его надо уточнить особенно тщательно. Медэксперт считает, что покойный расстался с жизнью в промежутке между восемнадцатью сорока пятью и девятнадцатью пятнадцатью. Если свидетельница где-то немного передвинула время, подправила, короче, соврала, она могла успеть прикончить Кшевца до визита к ветеринару.
- А зачем вы вообще поехали к ветеринару? - небрежно спросил он, не акцентируя своего интереса к этому моменту допроса.
- Я же сказала - проконсультироваться.
- По какому вопросу?
- Относительно здоровья.
- Вы лечитесь у ветеринара?
- Не я, лошадь.
Вольницкий в принципе любил животных, но тут решил - надо во что бы то ни стало отвязаться от лошадей, они тут явно играют роль дымовой завесы. Лошадьми хотят отвлечь его от главного, задурить голову, но не на такого напали.
- Вы не могли бы подробнее рассказать, в чем дело?
Подозреваемая тяжело вздохнула.
- Я возвращалась от застоявшегося коня и хотела спросить специалиста, правильное ли лечение я назначила. Лошадь пришлось перевозить, но оказалось - все в порядке. Еще поподробнее? Рассказать о физиологии коня и углубиться в ее тонкости? Лучше я вам дам учебник.