Олег кивнул. Мы вернулись к подъезду, поднялись на последний этаж, а оттуда, по крутой лестнице, на чердак: мрачное помещение, из-за покатости крыши казавшееся по площади меньше самого дома. Шесть кирпичных дымоходов поддерживали ржавую железную крышу, выполняя роль колонн. Одно слуховое окно было разбито, судя по кровавым отпечаткам от подошв, в него и вышел… вышло тело. Под ногами плотным слоем лежала земля, укрывающая соломенную прослойку над потолком последнего этажа. Да, пожалуй, дом был достаточно старым. Как раз таким, как нужно. Я повернулся к чердачной двери и сказал заглянувшему Икрамову.
– Я могу узнать, что здесь произошло.
Черты его лица слегка смягчилось.
– Когда?
– Прямо сейчас. Но только на уже указанных мной условиях.
– Хорошо, – выдохнул следователь. – Будь по-вашему.
– Мне нужна свеча. Любая. Горящая. И чтобы кроме меня здесь никого не было.
Олег хотел что-то возразить, но Икрамов остановил его.
– Я же обещал не обманывать, – напомнил я. – Всё по-честному.
По приказу Икрамова кто-то раздобыл свечу, и через пять минут я остался наедине с домом.
И его самыми старыми жильцами.
Рядом с людьми всегда обитало много всяких сущностей. Большинство из них терпеть не могут "смертных", но есть и те, кто не против недолгого (по их меркам) соседства. Во-первых, в человеческом жилище тепло. Для многих мелких демонов это важно. Во-вторых, всегда есть еда. И, в-третьих, самое главное, так они могут наблюдать за нами. Будь то обычный домовой, или какой-нибудь задохлик-призрак, они никогда не упустят возможности засунуть нос в людские дела. Однако, вместе с тем, они не любят афишировать своё присутствие, прячась по углам и пугая жильцов шорохами, вздохами и тихим скрипом. К сожалению, современное освещение практически выгнало их из городов. Электрические лампы дают слишком чёткие, слишком неподвижные тени, не оставляя места нашим невидимым соседям. Однако некоторые, особо упёртые, оставались несмотря ни на что.
Есть три способа вызвать кого-либо. Первый известен, наверное, каждому, и заключается в произнесении Имени. Оно есть у всего, даже у неживых предметов: стоит только назвать Имя, и его владелец тотчас явится к вам. Проблема заключается лишь в том, что произнести Имя, сохранив все интонации, довольно сложно. Никогда нельзя быть уверенным, что из шляпы вместо кролика не вылезет злобная тварь, готовая сразу по прибытии откусить горе-колдуну голову.
Можно обойтись и без Имени, если написать или произнести заклинание призыва. Это второй способ. Он гораздо проще первого, но также требует предельной внимательности, поэтому никто не гарантирует, что он не закончится тем же самым.
Третий способ максимально прост: долго смотреть в одну точку и ждать, пока что-нибудь не вылезет. Конечно, таким макаром вы не сможете призвать ни духа, ни тем более демона. Но мне всего-то нужно было дождатьсяхоть кого-нибудь, кому можно задать пару вопросов. А в таких домах – старых, потрескивающих, где даже стены перешёптываются, вспоминая былые времена, – в домах с историей духов хоть отбавляй. Я отошёл к другому, целому, слуховому окну, где стёкла были достаточно грязными, чтобы вместо света создавать уютный полумрак, зажёг свечу и замер, вглядываясь в пляшущие тени.
Долго ждать не пришлось. Сперва послышались частые шажки, будто кто-то очень маленький перебегал по земляному настилу. Обойдя свои владения, он остановился и начал разбрасывать мусор, раздражённо ворча. Должно быть, кто-то из милиционеров задел его гнездо. Домовой. Что ж, с домовым хотя бы можно договориться.
Пламя свечи дёрнулось на сквозняке, и я увидел пушистый комок, шарахнувшийся за дымоход. Он был так занят своими делами, что поначалу даже не заметил меня.
– Выходи, – произнёс я достаточно громко, спокойно и властно.
Домовой выглянул из-за перевёрнутой коробки справа от меня, куда он каким-то образом успел перебраться. Он походил на комок торчащей во все стороны шерсти, и был размером с кошку. Шерсть скрывала его лапы, десятки лап, и когда он двигался, казалось, будто комок просто перекатывается по полу.
Рассмотрев домового, я сказал первое, что пришло мне в голову:
– Шушундрик.
Слуховое окно вдруг раскрылось, а комок рассыпался на отдельные шерстинки, разлетевшись во все стороны. Не успел я понять, что натворил, как невидимая сила подхватила меня и с лёгкостью протащила в окно, явно собираясь сбросить вниз.
В последний момент я успел зацепиться за водосток на краю крыши, повиснув в пятнадцати метрах над землёй. Очки полетели дальше, я громко выругался. В ответ разъярённый домовой, не принимая никакой формы, вполне ощутимо прыгнул у меня на пальцах так, что острое железо водостока впилось в кожу. Я посмотрел вниз – меня заметили, кто-то уже бежал, должно быть, за подмогой – и начал раскачиваться, чтобы подобраться поближе к стене. Как только домовой снова подпрыгнул, я отпустил водосток.
Падение оказалось неожиданно стремительным, впрочем, как и должно быть. В нескольких метрах подо мной вдоль стены тянулись ржавые рельсы – такими в шестьдесят шестом году стягивали уцелевшие после землетрясения дома. Мне удалось зацепиться за рельс, но в левом плече что-то подозрительно хрустнуло, и от пронзившей руку жгучей боли в глазах потемнело.
Сосредоточившись лишь на том, чтобы не разжать пальцы, я глянул вниз. До земли оставалось еще метров десять – достаточно, чтобы переломать себе ноги. Зато в паре метров справа я приметил этажом ниже незастеклённый балкон, и начал потихоньку продвигаться к нему. Это заняло больше чуть времени, чем показалось вначале. У меня почти получилось добраться до балкона, когда разъярённый домовой прыгнул мне на голову и вцепился в уши.
Я почувствовал, что снова падаю, а секундой спустя налетел грудью на деревянные перила. Они выдержали, но это было безумно больно, будто мне разом переломали кучу рёбер. Стиснув зубы, я схватился за перила, кое-как перелез через них и, растянувшись на холодном бетонном полу, выдохнул:
– Весёлая, блин, работёнка.
Балконная дверь со скрипом открылась. Хозяин квартиры навис надо мной и уставился, буравя яростным взглядом.
С видом мученика я приподнялся и, опёршись спиной на перила, хрипло проговорил:
– Нас раскрыли, ставка больше не секретна. За мной уже идут!
Гнев в глазах мужчины сменился недоумением, а следом – самым настоящим испугом, но тут в глубине квартиры раздался звонок, и хозяин квартиры, пятясь, скрылся за дверью.
Я не успел сосчитать до десяти, как он вернулся в сопровождении Икрамова.
– Да, это наш… – следователь запнулся, когда я вопросительно посмотрел на него. – Это наш сотрудник. Поднимайтесь, Тесла. Не валяйте дурака.
Я встал и поплёлся за ним, бросив хозяину квартиры: "Предатель".
– Что вы делаете? – раздражённо спросил Икрамов, выйдя на лестничную площадку.
– Его жизнь состоит из просмотра футбола и высасывания литров пива. Я просто хотел, чтобы ему было о чём рассказать друзьям.
– Я не об этом. За каким чёртом вы полезли к нему?
– Скажем так: мы с домовладельцем повздорили, и он вытащил меня подышать свежим воздухом. Через слуховое окно.
Икрамов тяжело вздохнул и достал из внутреннего кармана пальто блокнот.
– Виктор, неужели вы думаете, что я не навёл справки перед тем, как позвонить вам? Так, что тут у нас? Мошенничество, вымогательство, вандализм, два случая эксгиби… – он поднял на меня глаза, выдержав многозначительную паузу. – Не то. А, вот: страдает манией преследования, галлюцинации – при шести свидетелях дрался с воображаемым противником…
– Это был злой фей!
– …при помощи веника. Двадцать шестого июня гонялся за стаей крыс, кричал: "В бетон вас, уродов, закатаю"…
– Я спасал ваш город от чумы.
– Судя по вашим "подвигам", Тесла, вы спасали свой кошелёк. Скажите, кем надо быть, чтобы напасть на беременную женщину и спрашивать её, помнит ли она… – он поморщился, – костры Святой Инквизиции?
Я фыркнул и отвернулся.
– Она была одержима. Благодаря мне у неё родился ребёнок, а не очередной Князь Тьмы.
– Вот что я вам скажу, Виктор, и вам лучше меня послушать, – Икрамов убрал блокнот и поправил кепку на голове. – Вы самый обычный психопат, и вас следовало бы немедленно изолировать от общества. К сожалению, так получилось, что вы каким-то совершенно невероятным образом оказались полезны. Сделайте всем одолжение, постарайтесь оставаться полезным. И ведите себя подобающе.
Ни слова не говоря, я вернулся на чердак и подобрал свечу, но прежде, чем снова зажечь её, обрисовал себя кругом.
Круг – невероятно простое и эффективное средство защиты. Правда, только против мелочи – демон средней силы запросто перешагнёт его. В таких случаях нужен круг посерьёзней нарисованного. А лучше специально созданный оберег. К счастью, сейчас я мог обойтись и без него.
Основной расчет был на благоразумие домового, и я не ошибся. Налетев на невидимую стену, шерстяной комок фыркнул и прошелестел:
– Кудесник.
Я покачал головой.
– Не-ет. Не равняй меня с куроубийцами и пылерассыпателями. Скажи лучше, ты не замечал ничего подозрительного вчера или сегодня?
– С чего бы я должен говорить с тобой? – домовой вычесал у себя клок рыжей шерсти и стал откатываться прочь.
Мой единственный свидетель нагло уходил, не сказав ничего полезного. Нужно было удержать его, сделать так, чтобы домовой заинтересовался мной. И я не придумал ничего лучше, кроме как снова разозлить его.
– Вот так дела! – театрально воскликнул я. – Шушундрик, да ты не знаешь, что творится у тебя под носом! Ну что за домовые пошли?!
– Это я-то не знаю?! – неожиданно громогласно рявкнул он, взметнув вокруг себя пыль. Чердак протяжно застонал, крякнули старые доски, заскрипело ржавое железо.
Я кивнул.
– Конечно. У тебя тут бомжи шастают, а ты ни сном ни духом.
– Этот не шастал, – уже спокойным шелестом ответил Шушундрик.
– Давай, оправдывайся… мы все тебе очень верим.
– Он уже неделю был здесь!
Получилось! Домовой начал оправдываться, а значит, если удастся удержать его на этой тонкой грани между гордостью и бешенством, он расскажет всё.
– Целую неделю бомжа никто терпеть не будет. Жильцы сами бы выгнали его.
– Но он прятался. А я помогал!
– И что же, он ни разу не выходил? И ничего не ел? Ты уж извини, но люди устроены не так, как вы.
– Не-ет, – протянул домовой. – У него была одна вещь. Амулет.
– И как он выглядел? – осторожно поинтересовался я.
– Теперь это моё! – резко ответил комок, отскочив метра на полтора назад.
– А по-моему, ты только что сказал…
– Он выбросил вещь. Кричал, что она его душит. Выбросил и убежал.
– Туда что ли? – я показал на разбитое окно.
– Туда, – подтвердил Шушундрик.
Я хмыкнул, соображая понемногу, что тут произошло, но для домового скептически заметил:
– Да не может такого быть. Кто станет надевать на себя амулет, превращающий его в живого мертвеца?
– Не мертвеца, – домовой понизил тон, будто рассказывал какую-то тайну. – Амулет давал время.
– Время, чтобы заживить раны? – предположил я. – Но зачем тогда было срывать амулет? Он боялся. Его свели с ума, так?
– Я не силён в ваших разумах. Вы бываете или слишком умны, или слишком глупы. Но тогда вы пользуетесь силой. Ломаете. Как тот, злой.
Я насторожился.
– О ком это ты?
– К нему приходил большой человек. Он злился и смотрел исподлобья, – комок вдруг подпрыгнул и шелест стал будто бы задорнее. – Я взял у него бумагу!
Зная, что этот комок всё равно не отдаст мне эту самую "бумагу", я прикинулся скучающим.
– Да ладно тебе заливать. Как ты мог её забрать у этого большого злого человека?
– Вот она! – воскликнул домовой, выхватив откуда-то из глубины своих шерстинок белый прямоугольник бейджа. Мне не терпелось взглянуть на имя поближе.
– Здесь же темно. Ты можешь показывать всё, что угодно…
– Бейдж подлетел к самой границе защитного круга, и повис в воздухе, слегка покачиваясь.
– "Артур. Охрана", – прочитал я вслух. – Клуб… "Пек-low"? Что за идиотское название?
Бумажка дёрнулась и исчезла в темноте.
– Ладно, – кивнул я. – Верю. Я велю, чтобы тебе принесли молока.
– Себе принеси! – огрызнулся домовой.
Он поворчал ещё что-то про глупых людишек и укатился в дальний угол. Я постарался как можно скорее и тише покинуть чердак. Застав меня вне круга домовой снова мог попытаться сделать какую-нибудь пакость.
– Ну что? Что удалось узнать? – скептически поинтересовался Икрамов, едва я спустился с чердачной лестницы.
– Если не считать того, что ваш Мистер Икс появился здесь неделю назад, от кого-то скрывался, и перед самой гибелью сошёл с ума, то ничего особенного. Свидетель оказался на редкость неразговорчивым. И-и не спрашивайте, что это за свидетель такой!
– Сошёл с ума? – Олег задумался, прикусив губу. – Его чем-то накачали?
– Или промыли мозги, – я достал мобильник и набрал номер Снеговской.
Услышав мой голос, Ева несколько секунд молчала. Несколько долгих секунд.
– Вы – тот самый наглый, грубый, сомнительный экстрасенс?
– Да, это я. Так, значит, вы сейчас не заняты?
– Почему вы так решили?
– Не суть важно. Мне нужна ваша помощь, – я вышел на улицу, посмотрел табличку на доме и продиктовал ей адрес.
– Приезжайте поскорее, – поторопил я. – Тут ку-уча милиции.
– По-моему, вы превышаете свои, так сказать, полномочия, – сказал вышедший следом Вещий. Он скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на меня.
– У меня свои методы. Ваши, если забыли, не дали никаких результатов.
– Пусть каждый из вас работает своими методами, – вмешался Икрамов. Олег пробормотал что-то невнятное и ушёл к машине.
Я засунул руки в карманы и прислонился к стене. Несколько минут Икрамов просто поглядывал по сторонам, и наконец спросил:
– Что за… свидетель? Как вы его назвали? "Домовладелец"?
– Дух-хранитель.
– Тесла, я не верю в духов.
– Может, подниметесь туда и сами скажете ему об этом?
Хмыкнув, следователь быстро зашагал следом за Вещим. Что ж, в конце концов, и он не каменный. Вот только что Икрамов прячет за этой непроницаемой маской? Какие тайны он скрывает?
Не прошло и десяти минут, как передо мной появилась взволнованная и растерянная Ева.
– Да что случилось? – вполголоса спросила она по пути к… кое-чему продолговатому, накрытому клеёнкой.
– Как я уже говорил, мне очень нужна ваша помощь, – я откинул край клеёнки. – Ну же, скажите, что здесь пахнет хризантемами.
Ева отступила на шаг назад.
– Хризантемами?… Боже, что это?!
– Это? Труп, – невозмутимо сообщил я. – Важно другое: что вы сейчас чувствуете?
– Вы, вообще, нормальный? – пробормотала она, отворачиваясь.
– Что. Вы. Чувствуете, – повторил я.
– Ничего.
– Послушайте, Ева, я точно знаю, что вы эмпат, и что ваши чувства обострены гораздо сильнее, чем у любого из присутствующих. Сильнее, чем у всех нас вместе взятых. Вы разве только не видите чужие эмоции. Поэтому скажите, что…
Спохватившийся Вещий подбежал к нам и, схватив меня за плечо, резко развернул, готовясь, по-видимому, при первом же удобном случае повалить на землю и надеть наручники.
– Что за балаган? Немедленно покиньте место преступления! Оба.
Бледная Снеговская кивнула, соглашаясь с ним, и покачнулась. Я совсем не хотел, чтобы она хлопнулась тут в обморок, и подхватил её за локоть.
Что-то скользнуло по рукаву моей куртки, выпустив наружу синтепоновые внутренности. Секунда всеобщего молчания показалась мне бесконечно долгой, а потом кто-то коротко крикнул: "Снайпер!"
Глава 6
Я толкнул Еву к подъезду.
– Внутрь, быстро! И не вздумай оглядываться!
Неужели кто-то следил за нами всё это время?! Сам убийца или кто-то из его помощников – он определённо видел, как я болтался на крыше, и, должно быть, ещё тогда догадался, кто может встать у него на пути. А с появлением Снеговской ситуация вышла из-под контроля, и снайпер решил действовать.
Стоявший рядом милиционер вдруг дёрнулся, удивленно посмотрел куда-то вдаль и упал лицом вниз. Тонкий слой снега вокруг его головы стал быстро краснеть. Икрамов схватил меня за шиворот и с силой, которой я от него не ожидал, затащил за ближайшую машину, где уже сидел Вещий.
– Откуда стреляют? – спросил я, стараясь не высовываться.
– Чёрт его знает, – буркнул Олег. – Высоких деревьев вблизи нет. Да и были бы – где ему прятаться? Если только откуда-то с тех домов.
Проклятье! Если бы не защитный амулет, лишивший снайпера той критической капельки удачи, которая позволила бы ему попасть в меня… Я посмотрел на рукав, разрез был под каким-то неправильно большим углом. Будто…
– Вот блин, – прошептал я. – Он не в домах!
Снайпер висел прямо у нас над головами.
А ещё он до отвратительного метко стрелял. С такой точностью ему незачем было выпускать в бомжа всю обойму. Значит, вчера действовал кто-то другой, а этого оставили как наблюдателя.
Так, начал рассуждать я, если б у него были крылья, что значило бы, что мы имеем дело не с человеком, ему не пришлось бы использовать человеческое оружие. Он просто устроил бы наше коллективное самовозгорание или что-нибудь вроде того. Этот вариант отпадал. Достаточно сильные маги могут левитировать в моменты эмоциональных потрясений, однако высота таких полётов обычно не превышает полутора-двух метров, да и сложно целиться с трясущимися от перевозбуждения руками. Единственным приемлемым вариантом оставалось использование снайпером амулетов, заряженных достаточно, чтобы продержать его на большой высоте хотя бы час. Больше – навряд ли, слишком уж сложно стабилизировать левитацию того, что для полётов не предназначено.
Однако у всего, что заряжено, есть одно свойство: рано или поздно оно разрядится.
– Как давно вы сюда прибыли? – спросил я у Икрамова.
– Часа два, не больше, – он нахмурился. – А что?
Два часа. Значит, не амулет. А если…
Два листочка, подвешенные в огромной комнате полной записок, потянулись друг к другу, и между ними пролегла ярко-красная лента. Вот оно!
Я глубоко вздохнул и собрался с силами.
– Надеюсь, у вас есть оружие, чтобы прикрыть меня?
– Что она делает? – спросил вдруг Олег, показывая на Снеговскую. Та стояла в подъезде с вытянутой вверх рукой.
– Что-то связанное с нацистами, – отрезал я. – Так есть у кого…
– Она, что, показывает на снайпера? – перебил меня Вещий. – Как она его разглядела?
– Не разглядела, – я прикинул, где примерно должен находиться снайпер, вышел из-за машины и показал на него пальцем.
Ева. Ошибкой было притащить её к трупу и требовать взять след. Давно стёрлись эмоции убийцы, давно "затоптали" их своими чувствами прохожие и милиционеры. Но снайпер был здесь и сейчас, он не был бездушной машиной, не был, судя по всему, хладнокровным маньяком. Всё равно, какие чувства его одолевали сейчас, но они стали своего рода маяком для эмпата.