По случаю тёплой июньской ночи окно у нас было открыто. Комаров можно было не бояться, потому что на окнах стояли отличные противомоскитные сетки. Это так удобно! Нет надоедливого писка над ухом, нет волдырей и мучительного зуда…
Внизу, под окном, что-то противно шуршало. Мышки-полёвки, должно быть.
Я стала мечтать о том, как мы с Федей заработаем денег, поменяем в доме старые окна на новые, пластиковые, и обязательно тоже заведём себе такие же сетки. Даже Пушкин, помнится, писал: "Ох, лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи"… А мы вот сетки поставим, и не будет у нас ни комаров, ни мух, ни противных ос, которые с одинаковым аппетитом едят и варенье, и мясо…
Внизу не прекращалось шуршание. И почему-то мне показалось, что я слышу шаги.
– Липа, ты спишь?
– Нет ещё.
– Слышишь шаги?
– Нет.
– А шуршание?
– Да, слышу. А что это шуршит?
– Вот и мне бы хотелось это узнать.
Я встала, на цыпочках подошла к окну и тихонько выглянула. Но увидеть источник подозрительного звука мне не удалось, потому что мешала всё та же противомоскитная сетка, которой я так восторгалась. Я упёрлась в эту сетку лбом, по максимуму впечатала в неё лицо. Если бы надавила ещё, думаю, что она бы порвалась. Однако увидеть, что делается под окном, мне не удалось.
– Ну, что там? – прошептала Липочка.
– Ой, подружка, мне кажется, ходит кто-то вокруг нашего дома.
Она шёпотом взвизгнула. Шуршание прекратилось.
Я птицей метнулась к ней и зашептала в самое ухо:
– Помолчи, ладно? И даже не дыши, если можешь.
Она послушно кивнула. Дышать, я думаю, она перестала уже давно. Просто от страха.
Я снова подкралась к окну и прислушалась. Под окном уже было тихо, но на душе всё равно стало как-то тревожно. Опять киллер? Или нас просто хотят ограбить? Впрочем, может статься, это под домом коты беспризорные бродят, потому что – ночные животные. Но не зря же говорят: пуганая ворона куста боится!
Я снова вернулась к кровати и зашептала Липе прямо в ухо:
– Думаю, мне надо спуститься на первый этаж и посмотреть из окна гостиной, что там такое.
– Я с тобой!
– Ты же боишься!
– Но я могу тебе пригодиться! Мы же – партнёры! То есть напарники…
Мне показалось, что ей просто страшно оставаться здесь в одиночестве. Я махнула рукой, приглашая: пошли!
На цыпочках мы стали спускаться по лестнице. Тщетная предосторожность! Можно было топать по-слоновьи; за молодецким храпом, доносящимся сразу из двух комнат, наши шаги были просто не слышны.
Крадучись и зачем-то пригибаясь, мы вошли в гостиную и остановились, прислушиваясь. Потом я подошла к окну и стала выглядывать, стараясь, чтобы шторы не колыхались. Липа стояла посреди комнаты каменным изваянием. Я немножко помучилась, пытаясь что-нибудь разглядеть за окном. Лучше всего, конечно, было бы отдёрнуть шторы, распахнуть окно настежь и свесить голову: ау, кто там? Но это, конечно, сейчас было невозможно. Ну, хотя бы потому, что, свесив из окна голову, я рисковала получить в неё пулю. Случай с киллером в трикотажной шапочке многому меня научил.
Господи, да что же это делается! В доме – двое мужиков, молодых, здоровых и где-то даже крутых, а толку от них – ноль. Хоть бы до утра проспались… И где, интересно мне знать, Феликс и его наружка?!
Я решила, что дом надо обойти по периметру и выглянуть во все окна по очереди. Объяснив своё намерение Липе шёпотом и на пальцах, я двинулась в сторону кухни, но решила сначала заглянуть в кабинет.
Кабинет встретил меня музейной тишиной. Никакого киллера на этот раз здесь не было, но в нос ударил резкий запах. Я несколько секунд принюхивалась и лихорадочно соображала, что бы это могло быть. Бензин, что ли… Да, точно, бензин.
Бензин!!!
Я поняла, что нас сейчас подожгут, и, кажется, со всех сторон сразу. Медлить было нельзя ни секунды. Какая к чёрту осторожность, какая там маскировка! Я бросилась к окну, распахнула его, высунулась – никого. Но теперь бензиновый запах так шибанул в нос, что исчезли последние сомнения.
С дверными замками возиться времени не было, я сиганула в окно и побежала вокруг дома.
У входной двери боролись две тени: большая и маленькая. Я поняла, что один – друг, второй – враг. Но кто есть кто?
Большая тень победила, как и следовало ожидать. Схватив маленького за шиворот, большой тихо спросил:
– Ещё кто-то с тобой есть?
– Пусти, придурок! – вполголоса запищал маленький.
Однако, получив подзатыльник, тут же затих.
– Где бензин взял?
Молчание.
– Кто подослал тебя?
Снова молчание.
Этот диалог, перешедший в монолог, позволил мне разобраться, где свои, а где чужие. Я подошла к ним вплотную и грозным шёпотом спросила:
– А что здесь происходит?
Никто из них не ответил. На траве валялась пустая пластиковая бутылка. От неё сильно разило бензином.
– Ты бензин разливал? – грозно спросила я мальчишку.
Он совсем сник в руках мужика.
Я сказала им:
– Стойте тут, я сейчас дверь открою.
Мне пришлось вернуться к кабинетному окну, потому что только оно было открыто. Окно, правда, высоковато находится. Это оттуда прыгать удобно, а назад как?
Подойдя к окну, я обнаружила, что под ним сложена поленница неплохих дровишек. Поленница была сложена далеко не идеально, некоторые поленца валялись рядом. Всё ясно. Это я, когда выпрыгивала, разметала их и даже не заметила. Ну, в тот момент до того ли мне было?
Присев на корточки, я взяла одно поленце и попыталась рассмотреть. Ночь была не слишком лунная и видно было плохо, но резкий бензиновый запах сомнений не вызывал: изжарить нас должны были по всем правилам.
Забравшись на поленницу, я влезла в окно, прошла в холл, открыла дверь и впустила мужика. Мальца он всё так же крепко держал за шиворот.
Больше не было смысла таиться, и я включила свет. Заглянув в гостиную, я обнаружила там Липочку, которая так и стояла, как фигура из музея мадам Тюссо.
– Липа, иди наверх, буди мальчиков. Не будут вставать – бей ногами. Нас только что чуть не сожгли заживо.
Вместо того чтобы тут же ринуться выполнять поручение, Липа тихо пискнула и рухнула в обморок. Ещё не хватало! Партнёр, тоже мне…
Приводить её в чувство мне было некогда. Я жестом показала мужику, чтобы он шёл в гостиную, а сама метнулась наверх.
"Мальчики", вопреки ожиданиям, особых хлопот не доставили. Правда, Кириллу мне всё-таки пришлось заехать пяткой в голень. Я на собственном опыте знаю, насколько это больно, но зато и настолько же эффективно. Игната я пожалела, изуверствовать не стала, только вылила на него немного холодной воды. Одного стакана вполне хватило.
Конечно, они спросонья ничего не могли понять, но послушно побежали за мной, подгоняемые моим зычным воплем: "Пожар! Пожар!"
И по лестнице они спустились достаточно быстро, почти ни разу не упав. Правда, кто-то из них умудрился всё-таки грохнуться на бегу, но я даже не обернулась посмотреть, кто именно.
У двери в гостиную я их остановила и строгим голосом сказала:
– Кирилл, там на полу валяется Липа. Её не убили, она жива, так что ты в обморок не падай. Достаточно нам её обморока.
Кирилл смотрел на меня диким взглядом. Игнат тряс головой, как будто ему в ухо вода попала.
Но когда мы вошли в гостиную, сердце моё возрадовалось. Липа уже не лежала на полу, а благопристойно сидела на стуле. На диване сидел мужчина, не выпускающий из цепких рук пойманного мальчонку бомжеватого вида. Господи, опять бомж, и опять малолетний!
Пришлось снова вызывать милицию. В ожидании наряда мы разговорились.
Разговор у нас вышел долгий. Мужчина объяснил, что он представляет охранное агентство, службу наружного наблюдения. Стал подробно рассказывать, как он следил за домом, как увидел мальца с охапкой дров. Дрова были из супермаркета. Их обычно берут для шашлыков.
Я спохватилась, что у мальчонки может быть сообщник, который теперь, когда мы все находимся внутри, как раз и чиркнет зажигалкой. Такая перспектива мне совсем не улыбалась, и я рысцой побежала на улицу.
Ах, стервец! Под всеми окнами лежали дрова, политые бензином. Вот бы мы заполыхали!..
Я стала собирать эти дрова в охапку и оттаскивать их подальше от дома. За этим благородным занятием меня и застали милиционеры.
Старшим наряда снова был тот пожилой капитан, который брал киллера из нашей кладовки. Правда, желторотики с ним были сегодня другие.
Первое дознание опять-таки свелось к стандартному набору бесполезной информации: какой-то дяденька поручил бомжонку разложить под всеми окнами и входной дверью дрова, облить их бензином и поджечь. Дал и дрова, и бензин, и пятьдесят долларов в придачу. Посулил ещё пятьдесят, если тот всё сделает как надо.
– И ты согласился поджечь дом ради денег? – пожурил мальца мент.
– Да я всех этих богачей ненавижу! – ответил пацан и сплюнул на пол.
Очень хорошо! Теперь мне ещё и плевки с пола оттирать придётся…
В общем, с пацаном было всё понятно. Для него пятьдесят долларов – деньги серьёзные. А уж сотня – вообще состояние! Но как поймать загадочного "дядю", который с таким упорством желает погубить Игната? Впрочем, не только Игната. В последнее время я наравне с Игнатом жизнью рискую. А сегодня здесь ещё две невинные души могли бы отлететь в мир иной. И то, что преступник не знал, что у нас сегодня гости, никак его не оправдывает.
А ведь трагедия могла бы произойти нешуточная. Дом у нас, слава богу, каменный, он так просто не сгорит, но начали бы плавиться пластиковые окна, потом бы загорелись портьеры, потом – мебель, стал бы тлеть паркет… В общем, мы бы все отравились продуктами горения, задохнулись бы в дыму. Перспективка, что и говорить…
Чем больше я думала над поведением загадочного человека, с маниакальным упорством делающего гадости Игнату, тем больше убеждалась, что человек этот – псих. Или, может быть, группа психов.
Вернувшись в дом, я спросила бомжика:
– А чего ты дрова не поджёг? Не успел?
Он молчал, с независимым видом глядя в чёрное окно. Как будто и не к нему обращаются.
Капитан со вздохом показал мне коробок спичек:
– Вот, изъяли. Спички он случайно в лужу выронил, вот и не зажигались они.
Я так и не поняла, что меня так обеспокоило, когда мы с Липой находились в спальне – то ли шорох складываемых дров, то ли бесполезное чирканье спичек по коробку. Но, глядя на отсыревший коробок, я пробормотала:
– Спички – детям не игрушка. Покупайте им зажигалки!
Менты отбыли. Бомжонка увезли с собой. Игнату разрешили для написания заявления явиться только утром. Конечно, какие заявления среди ночи, да ещё и в состоянии, которое абсолютно трезвым не назовёшь. Мужик из охранного агентства тоже ушёл в ночь – наблюдать за домом дальше. Мы остались сугубо своим кругом: Липа, я, Игнат и Кирилл.
Я предложила сделать чай, однако охотников чаёвничать после таких событий не нашлось. Игнат, верный роли гостеприимного хозяина, предложил водки. Мы с Липой гневно сверкнули очами. Игнат стушевался, а Кирилл сделал вид, что не расслышал предложения.
Мы снова разошлись по комнатам. Конечно, каждый из нас понимал, что уснуть вряд ли удастся, но дожидаться утра всё-таки лучше не на стуле, а в кровати. Как-то уютнее.
Я лежала в постели, закинув руки за голову, и бесцельно пялилась в потолок. По потолку изредка проплывали отсветы далёких фар. И куда люди могут ехать в три часа ночи? Рядом неслышно дышала Липа. Я хотела спросить, спит ли она, да передумала. Завяжется разговор, эта трусиха начнёт заново переживать весь ночной кошмар, успокаивай её, уговаривай… Лучше и не начинать.
Жалко, что в доме нет никаких растений. Говорят, они хорошо стресс снимают. Завести, что ли, какой-нибудь рододендрон? Или герань… А лучше всего – пальму. А чего мелочиться? Дом большой, места много, гостиная не так чтобы очень сильно заставлена мебелью. Пальму сейчас можно купить уже готовую, взрослую. И кадушка чтобы стильная была. А что, это мысль! На Новый год пальму эту можно будет ёлочными игрушками украшать – очень удобно. Надо будет предложить Игнату подумать о "живом уголке".
Меня эта мысль увлекла чрезвычайно. Я сначала загорелась, но как-то очень быстро потухла. Мы в ответе за тех, кого приручили… Не век же я буду здесь в домработницах! Уйду, а пальму кто поливать будет? Из Игната юннат вовсе никакой. А если нас здесь всех постреляют? Засохнет ведь пальма! Будет ещё одна невинная жертва.
Липочка мерно сопела у меня под боком. Так размеренно, так уютно, что постепенно и меня убаюкала. Я была уверена, что не засну до самого утра, но когда открыла глаза, солнце уже было достаточно высоко.
И всё равно я проснулась раньше всех. Прошлась по всему дому. Тишина и порядок, и даже бензином уже почти не пахнет.
Липу я решила не будить, потому что спешить ей некуда. А к Игнату я поцарапалась в дверь, но ответа не получила. И храпа не было слышно. Мне стало нехорошо. Сейчас окажется, что он либо умер, либо его похитили…
Томимая плохим предчувствием, я толкнула дверь в его комнату – и…
Да, правильно, Игната на месте не было. Кровать с отброшенным одеялом выглядела сиротливо. Но ведь и в доме его тоже нигде не было, я же только что прошлась по первому этажу, проверила, всё ли в порядке. Порядок там был, а вот Игната не было.
Я присела на краешек кровати и задумалась. Что за чертовщина? В окно он вылетел, что ли?..
Я прошла к окну, распахнула его, выглянула наружу. Никакого Игната внизу не было, и это было не так уж плохо, потому что я вполне ведь могла обнаружить его лежащим на земле с вывернутой шеей. Бр-р-р…
– Аня, это ты там шаркаешь? – донёсся его голос из ванной.
Фу ты, господи…
– Что ты там делаешь?!
– А что можно здесь делать? Ванну принимаю. Хочу окончательно хмель выгнать.
– А я пришла спросить, когда тебя будить. На работу не опоздаешь?
– Да какая к чёрту сегодня работа! В милицию надо съездить, потом к Феликсу, с бомжонком этим разобраться, попытаться что-нибудь у него всё-таки выяснить…
Разговаривать через дверь было не слишком удобно, поэтому я сказала:
– Вниз пойду. Тебе что на завтрак приготовить?
– Только кофе. Покрепче. Есть не хочу совсем.
– А друга твоего будить?
– Зачем? Пусть себе спит. А как встанет, пускай проваливает к чёртовой матери и сестрёнку свою заодно прихватит.
На мой взгляд, это он зря, но я не стала спорить. Просто пошла вниз.
Эх, жаль, не спросила, долго ли ещё он намерен лежать кверху пузом в ванне. Когда ему кофе понадобится – сейчас или через час? Да ладно, когда выйдет на кухню, тогда кофе и сделаю. Что там его варить, полминуты…
А пока что я решила вплотную заняться приготовлением завтрака. Его светлость хозяин сказали, что "кушать не хочут", да и бог с ним. У меня же ещё люди есть, полон дом гостей…
Не мудрствуя лукаво, я решила разогреть вчерашний не то плов, не то кускус – в общем, кашу с бараниной. Только вот салатик овощной нарежу, и будет полное впечатление, что завтрак новенький, свеженький!
Если вчерашнюю кашу греть прямо в кастрюле, она может подгореть. Поэтому я вывалила кашу из кастрюли в глиняную супницу и сунула греться в микроволновку, а сама принялась нарезать салат.
Тут в кухню заглянул Игнат. Волосы его были влажными после мытья, и держался он уже молодцом.
– Давай, накладывай.
Я удивилась:
– Что накладывать? Ты же сказал, что будешь только кофе. Я сейчас сварю.
– Ага, ладно. Ты кофе вари, а я пока каши поем. Сама виновата, так вкусно распахлась на весь дом!
Пришлось кормить его полноценным завтраком.
Слава богу, у гостей хватило такта дождаться ухода хозяина. Пока Игнат собирался, никто из них даже носа не высунул.
Проводив работодателя, я поднялась в свою комнату, тихонько заглянула. Липа безмятежно спала, разметавшись по всей кровати. Ну, пускай отсыпается после бурной ночи, полной страхов и переживаний. К тому же она – гость, ей можно…
Потом я так же тихонько заглянула в гостевую спальню. Кирилла на месте не было, но я уже знала, что это может значить. Прислушалась: точно, из ванной комнаты долетал мерный шум воды. В гостевой комнате есть только душевая кабина, и отлежаться в тишине, как это сделал Игнат, у Кирилла не получилось. Плеск воды его выдал.
Успокоенная, я спустилась вниз и снова занялась нарезкой салата. Предыдущий салат съел Игнатушка – тот, который ну совсем кушать не хотел!
За этим занятием меня застал Кирилл. Буркнул мне утреннее приветствие и уселся за стол. Я ответила и спросила, что он хочет на завтрак. Он высказался в том духе, что ему, собственно, всё равно, он неприхотливый и будет есть то, что дадут.
Поставив перед ним полную тарелку вчерашней каши, я уселась напротив, подперла щеку ладошкой и спросила:
– Ну, как вчера прошла судьбоносная встреча с Павлом Александровичем, Сашуркиным папой?
– Чего?.. А-а, нормально прошла. Нормальный он мужик. А ты чего спрашиваешь? Какое тебе дело?
– Ничего себе "какое дело"! – возмутилась я. – Осмелюсь напомнить: я вчера полдня по колясочным магазинам моталась не для собственного удовольствия, а чтобы Ярошенко тебя не растерзал! Или растерзал, но не сразу… Между прочим, с Маней и Сашенькой я общаюсь каждый день, и мне надобно знать: мы с ними ещё дружим домами или уже враждуем?
– Нет, – пожал он плечами, – никакой вражды. Но если бы даже я с ним и поссорился, так ты-то тут при чём?
– Вовсе даже ни при чём, – согласилась я. – Но ты расскажи мне всё по порядку, мне же интересно! Раньше Машкин хозяин был для меня личностью мифической, что-то вроде Волшебника Изумрудного Города. Вроде бы он есть, но никто его не видел. А тебе вот выпало счастье…
– Ага, точно, бо-о-ольшое счастье. А чего это ты меня с утра пораньше пытать вздумала?
– Так ведь пока Липа не встала… Я ей вчера ничего не говорила о твоих приключениях-злоключениях.
– Ну, что я могу о нём сказать… – вздохнул Киря. – Нормальный он мужик, женился только по-глупому. Жена шалопутная попалась…
– Зато, кажется, красивая. И с большим творческим потенциалом. По крайней мере, сама она уверена в своём обалденном успехе в самое ближайшее время.
– Это она сама тебе сказала?
– Откуда сама-то? Я и не видела её ни разу. Маша рассказывала.
– Ох, это ваше сарафанное радио… Всё-то вы про всех знаете…
– Ну, не всё, да и не про всех… Но так хочется – именно всё, именно про всех! Может, тогда бы перестали нас взрывать каждый божий день…
– Да, кстати, расскажи, что ночью было-то? А то я спросонья ничего толком и не понял…
– Потому что выпивши был крепко. А пьянству – бой! – наставительно подняла я палец. – Если бы не мы с Олимпиадой, вас бы, пьяниц, сегодня бы опознавали для протокола! Так что сестре своей спасибо скажи. Ну, и мне заодно…
Легка на помине, в кухню вошла Липочка.
– Слышь, Ёлка, расскажи, что ночью-то было, – попросил любящий братец.