– Значит, пройдешь мимо телефонной лавки, завернешь направо по Глухой, пройдешь еще квартал, до овощного, тут тебе аккурат и будет твоя Резная…
– А что это – Глухая? – поинтересовалась Надежда. – Улица так называется?
– Ты что же, дочка, не здешняя? – Старушка неодобрительно посмотрела на Надежду поверх очков.
– Здешняя, – заверила ее Надежда, – только в этом районе редко бываю… знаю Чкаловский проспект, знаю Зеленину улицу…
– "Зеленину"! – передразнила ее Марусина хозяйка. – Она же не одна, их три Зелениных – Большая, значит, Зеленина, где мы с тобой стоим, Малая Зеленина, которая вон там начинается, и еще Глухая Зеленина, куда тебе сейчас надо…
Надежда Николаевна поблагодарила старушку и отправилась в указанном направлении.
Через пять минут она действительно оказалась на углу Глухой Зелениной и Резной улицы.
Найти на Резной улице четвертый дом не составило труда – он оказался на углу с Глухой Зелениной. Но вот шестую квартиру, в которой обитала тетка Сучкова, Надежде Николаевне пришлось поискать.
С улицы в нужном доме был всего один подъезд, в котором располагались квартиры от пятнадцатой до двадцать пятой, со двора удалось найти еще два подъезда – там были квартиры с первой по пятую и с восьмой по четырнадцатую. Квартиры номер шесть (как и номер семь) Надежде найти никак не удавалось.
Во дворе дома, неподалеку от подъезда, сутулый старик в меховой жилетке задумчиво кормил голубей. Когда Надежда третий раз с озабоченным видом прошла мимо него, старик проворчал:
– Ходют и ходют, а зачем ходют – и сами не знают! Как будто другого дела у них нету!
Надежда остановилась, посмотрела на старика и проговорила:
– Дедушка, никак не найду шестую квартиру! Вы ведь здесь все знаете… Не поможете ее отыскать?
– Может, и знаю, – старик преисполнился чувства собственного достоинства, – а только не всякому можно помогать. Может, ты, к примеру, шпионка или эта… террористка? Я тебе помогу, а меня после привлекут за соучастие!
– Разве я похожа на террористку? – удивилась Надежда. – Или уж тем более на шпионку?
– Похожа – не похожа, гражданочка, это роли не играет. У них, у шпионов, курсы специальные имеются, так их на этих курсах нарочно учат, как себя за порядочных людей выдавать. Я пятьдесят лет во вневедомственной охране отслужил, я в этих делах разбираюсь! Пятьдесят лет, как один день – с пистолетом в кобуре! – Старик гордо приосанился, вспомнив боевое прошлое, и добавил: – Мимо меня муха без пропуска не пролетала, не то что нарушитель! А ты говоришь – не похожа!
Надежда пригорюнилась и двинулась прочь.
Однако старик окликнул ее:
– А кто тебе, к примеру, нужен?
– Коробицына Евгения Ивановна! – выпалила Надежда имя сучковской тетки.
– А какое у тебя к ней дело, – не унимался бывший вохровец, – государственное или личное?
– Не то чтобы государственное, – замялась Надежда Николаевна, – но все же по работе…
– Ладно, если по работе – так и быть, помогу. Шестая квартира – это бывшая дворницкая, она вон там, под аркой…
Надежда проследила за взглядом старика и увидела, что в боковой стене арки, через которую она прошла во двор, действительно имеется маленькая железная дверка, которую она не заметила в темноте.
Поблагодарив бдительного аборигена, она устремилась к дверце, на которой и вправду была аккуратно нарисована масляной краской цифра шесть.
Надежда Николаевна нажала на кнопку звонка, однако вместо привычной трели или чего-нибудь более изысканного – птичьего пения или популярной музыкальной фразы – из-за двери донесся бодрый решительный голос, громко прокричавший:
– Кого там черти принесли?!
Надежда заинтересовалась и снова нажала на кнопку.
Голос за дверью выкрикнул точно ту же фразу с такой же интонацией. Надежда Николаевна поняла, что так необычно звучит дверной звонок в этой странной квартире.
– Я к Евгении Ивановне, из издательства! – сообщила она двери как можно громче.
Судя по всему, ответ был признан удовлетворительным. Во всяком случае, дверь плавно отворилась.
– Здравствуйте, Евгения Ивановна… – машинально проговорила Надежда в дверной проем и только после этого поняла, что перед ней никого нет. Дверь открылась сама по себе. За ней виднелись уходящие вниз крутые выщербленные ступеньки.
Ступеньки были плохо освещены, и Надежда замешкалась, опасливо приглядываясь – как бы не сверзиться с лестницы. Лестница была довольно крутая, и при падении можно было переломать себе все кости.
Вдруг прямо над ее головой вспыхнула яркая голубоватая лампа, осветившая лестницу. Надежда мысленно отметила, что это – та самая галогеновая энергосберегающая лампа, о которой шла речь в отредактированной брошюре.
– Спасибо! – машинально поблагодарила Надежда, оглядываясь по сторонам в поисках того, кто включил свет. Однако никого поблизости не было видно.
– Проходите, я вас жду! – отозвался женский голос, судя по всему, доносящийся из скрытого в стене микрофона.
В ту же секунду входная дверь за спиной Надежды с громким стуком захлопнулась.
"Сквозняк, наверное!" – подумала Надежда Николаевна, покосившись на дверь. Раздался щелчок замка, и на глазах удивленной Надежды сам собой задвинулся дверной засов.
"Нет, это не сквозняк!" – Надежда почувствовала себя неуютно, как мышь, за которой захлопнулась дверца мышеловки, и подумала, не зря ли приехала в этот странный дом.
– Да проходите же! – повторил невидимый голос. – Что вы там медлите? Не знаю, как вы, а я очень дорожу своим временем!
Надежда решилась. Она спустилась по лестнице и оказалась в просторной, почти пустой прихожей. Над ее головой тут же вспыхнула еще одна яркая галогеновая лампа, первая же, над лестницей, погасла.
Неожиданно в углу прихожей что-то зашуршало.
"Кот, наверное!" – подумала Надежда Николаевна с облегчением.
В доме, где живет кот, она не опасалась никаких неприятных сюрпризов.
Однако, повернувшись на шорох, она невольно попятилась.
Это был не кот.
Это была с виду самая обыкновенная деревянная полочка для обуви, проще говоря – галошница. Однако на самом деле не простая галошница, а самоходная. С негромким жужжанием, наподобие того, какое издают детские игрушечные автомобили с мотором, галошница ехала прямиком к Надежде.
– Ой! – негромко проговорила испуганная женщина и отступила к лестнице.
Галошница догнала ее и остановилась.
– Пожалуйста, выберите тапочки на свой вкус! – снова донесся голос из стены.
"И чего я так испугалась? – подумала Надежда Ни колаевна. – Обычная бытовая автоматика… ничего особенного…"
Тем не менее она с опаской протянула руку к галошнице, чтобы выбрать подходящие тапочки.
– Не бойтесь, она вас не укусит! – На этот раз голос звучал с явной насмешкой.
– И ничего я не боюсь! – Надежда торопливо схватила мягкие голубые тапочки с вышитыми на них веселенькими яркими ромашками. Она поняла, что за ней наблюдают через скрытую камеру, и постаралась придать себе независимый и решительный вид. В конце концов, она не какая-нибудь рядовая домохозяйка, а опытный, квалифицированный инженер с большим стажем!
– Проходите, проходите! – повторил голос. – Федя вас проводит!
– Кто? – переспросила Надежда.
Ответа не последовало, но, впрочем, он и не понадобился: из полутемного коридора выехало какое-то движущееся устройство на колесиках.
Впрочем, скорее это было не устройство, а живое существо из хромированных металлических деталей, что-то вроде небольшой собаки, скорее всего наподобие фокстерьера. Существо остановилось перед Надеждой, наклонило голову к плечу и приветливо мигнуло круглыми выпуклыми глазами (светодиоды, поняла Надежда Николаевна, которая как-никак много лет проработала с различной электронной техникой). Затем существо развернулось, повернувшись к Надежде аккуратным металлическим задом, и двинулось в глубину квартиры, приветливо виляя коротким хвостом и время от времени оглядываясь на нее своими светодиодами.
В ту же минуту в коридоре загорелся свет, а в прихожей, наоборот, погас, так что Надежде волей-неволей пришлось последовать за металлическим фокстерьером.
Они прошли длинным коридором (свет загорался при их приближении и гас, едва Надежда проходила дальше) и наконец оказались в большой, заставленной мебелью комнате.
Окна в этой комнате находились под самым потолком – ведь это был полуподвал, и в ней было включено яркое искусственное освещение. Прямо напротив двери в глубоком кресле сидела крупная величественная старуха с зажатой в зубах папиросой.
– Ну здравствуйте! – проговорила эта старуха, оглядев Надежду оценивающим взглядом. – По какому вопросу пожаловали?
Прежде чем ответить, Надежда Николаевна, в свою очередь, оглядела хозяйку и ее жилище.
Тетка Сучкова – а это, без сомнения, была она – казалась ожившим памятником самой себе: лицо ее было словно вырублено из гранита, причем вырублено грубо, немногочисленными сильными, точными ударами. Крупные складки, резкие глубокие морщины, в которых прятались маленькие, внимательные глаза. Тяжелые сильные руки лежали на подлокотниках кресла, к правому подлокотнику прислонена толстая суковатая палка.
Обстановка в комнате тоже была необычной.
В первый момент Надежде показалось, что комната, как у многих пожилых людей, заставлена мебелью, скопившейся за долгие годы. Она часто бывала в таких квартирах – тут и там продавленные диванчики, старые кресла и стулья с протертой и кое-где порванной обивкой, тумбочки и этажерки, заставленные пыльными стопками книг и старых журналов. Привести все это в порядок у хозяев нет ни сил, ни средств, а выбросить – не поднимается рука, потому что с каждой вещью связаны многочисленные воспоминания…
Однако в этой комнате при более внимательном рассмотрении все оказалось другим.
То, что сперва показалось Надежде мебелью, в действительности было лабораторным оборудованием – стеллажи и шкафы с электрическими приборами, осциллографами, вольтметрами и прочей техникой. На одном из столов стоял довольно современный компьютер, с системного блока которого был снят кожух.
В общем, Надежде Николаевне показалось, что она непонятным способом попала в лабораторию НИИ, вроде той, в какой сама она проработала многие годы.
– Итак, с чем пожаловали? – повторила хозяйка, поскольку молчание явно затянулось.
– Евгения Ивановна, – начала Надежда, – я редактировала брошюру о домашней экономии, и у меня возникло несколько вопросов. С этими вопросами я обратилась к вашему племяннику…
– К Толику? – переспросила старуха. – Но он балбес. Совершенный балбес!
– Абсолютно с вами согласна, – подтвердила Надежда. – Он не смог ответить ни на один мой вопрос, и поэтому я обратилась к вам, как к настоящему автору…
– Ну обратились так обратились. – Евгения Ивановна склонила свою величественную голову. – Давайте, какие у вас вопросы… Стул возьмите сами, я хожу с трудом!
Надежда взяла стул, подсела к хозяйке и разложила перед ней листки рукописи.
Через двадцать минут все вопросы были, к обоюдному удовольствию, разрешены.
– А вы, наверное, были неплохим инженером! – проговорила хозяйка, отодвигая рукопись. – Толковые вопросы задаете… понимаете с полуслова… Кофе хотите?
– Не откажусь… – Надежда Николаевна поднялась. – Только лучше я сама приготовлю, чтобы вас не беспокоить. Вы только скажите мне, где у вас кухонные принадлежности…
– А зачем? – переспросила Евгения Ивановна. – У меня есть кому приготовить и кофе, и все прочее…
Она хлопнула в ладоши и громко произнесла:
– Два эспрессо!
Тут же на одном из стеллажей послышался негромкий щелчок, и Надежда с удивлением увидела, как сама собой включилась красивая хромированная кофеварка. К ней подъехала на колесиках металлическая конструкция с выдвижной лапой, насыпала две ложки кофе, налила воды из большой бутыли, подставила под рожок две чашки. Через минуту в комнате запахло свежезаваренным кофе и в чашки потекли струйки горячего ароматного напитка.
Надежда встала, поставила чашки на круглый подносик и вернулась к хозяйке.
– Зря вы это, – не одобрила Евгения Ивановна, – Федя бы сам принес… нечего его баловать…
– Федя? – Надежда покосилась на механического фокстерьера, который тихонько сидел возле кресла хозяйки, время от времени виляя хвостом и поблескивая глазами.
– Ну да, он чего только не умеет!
– Это просто чудо! – воскликнула Надежда. – Как вы все замечательно продумали! И сделали всю эту автоматику сами, своими руками?
– Между прочим, дорогая, я – заслуженный изобретатель республики! – гордо сообщила Евгения Ивановна и показала висящий на стене диплом, подтверждающий это почетное звание. – Одно плохо – ноги болят, поэтому я мало хожу и практически не покидаю свою квартиру. Поэтому приходится просить Толика, хотя он и балбес… Не могу же я посылать в издательство Федю!
Услышав свое имя, фокстерьер завилял хвостом.
– Правда, Толик мне сказал, что в издательстве потребовали, чтобы он поставил на брошюре собственное имя… Сказали, что я для автора слишком стара…
– Глупости! – прервала ее Надежда. – Он все это выдумал!
– Вот как? – Старуха хмыкнула. – Вот балбес! И большую часть гонорара забирает, якобы за хлопоты. Но зато у меня свободного времени много, вот, эту брошюру написала, да и для нескольких других наметки есть…
– Но это же здорово! – обрадовалась Надежда. – Пошлите вы к черту своего племянника, я поговорю с издателем… будем печатать ваши брошюры под вашим настоящим именем, и гонорар полностью вы будете получать…
Примерно час Надежда провела у Евгении Ивановны, получив от общения с ней самое настоящее удовольствие.
Наконец она спохватилась, что нужно готовить обед для мужа, да и вообще накопилось домашних дел, и с сожалением распрощалась с пожилой изобретательницей, пообещав в ближайшее время навестить ее и обсудить дальнейшие издательские планы.
Фокстерьер Федя проводил ее до дверей, вежливо виляя хромированным хвостом и умильно заглядывая в глаза. Если бы он был живой собакой, Надежда могла бы подумать, что он намекает ей на сахарную косточку или кусочек колбасы, но механическую собаку такие лакомства вряд ли могли заинтересовать.
Надежда поднялась по ступенькам, дверь автоматически открылась перед ней, и она оказалась на улице.
Точнее, в полутемной арке, соединяющей двор дома с Резной улицей.
В нескольких метрах от Надежды, возле самого выхода на улицу, стояли двое мужчин.
В квартире Евгении Ивановны все механизмы были тщательно смазаны и действовали практически бесшумно. Так же тщательно смазана была входная дверь, поэтому двое незнакомцев не услышали, как она закрылась за Надеждой.
Надежда Николаевна рассеянно взглянула в их сторону… и замерла.
Эти два силуэта были ей удивительно знакомы. Надежда их уже видела, причем видела почти так же, как сейчас, – при слабом освещении и не в самом удобном ракурсе…
Она еще не сообразила, где видела этих двоих, но подсознание уже говорило об опасности. Эти двое были связаны с чем-то рискованным, с чем-то криминальным. Надежда ничуть не удивилась – так уж получилось, что она – приличная интеллигентная женщина среднего, скажем так, возраста, время от времени влезала в криминальные истории. Эти двое были ей знакомы – не близко, конечно, но она определенно была уверена, что видела их в неблагоприятной обстановке.
Впрочем, это было ясно даже по тому, как они держались – прижавшись к стене, воровато выглядывая на улицу.
"Жулики!" – уверилась Надежда и тут же вспомнила, где видела этих двоих: в маршрутном такси, наткнувшись на труп.
Это именно они вернулись, чтобы вытащить покойника из маршрутки и запихнуть его в багажник своей машины.
Конечно, сейчас Надежда видела их со спины, поэтому не сразу узнала – ей не были видны лица злодеев, не было видно родимое пятно на щеке одного из них, напоминающее формой то ли Сицилию, то ли Корсику на школьной географической карте, не были видны длинные, обвислые усы второго, но и того, что она видела, было вполне достаточно, чтобы вспомнить их. Те же осторожные, вкрадчивые движения, те же широкие покатые плечи…
Один из незнакомцев медленно двинулся вперед, свет упал на его голову, и Надежда увидела обширную красную лысину вислоусого. Лысина была знакома до боли. Все сомнения исчезли. Надежда замерла, прижалась к стене, и вся превратилась в зрение и слух.
– Сколько еще ждать? – спросил вислоусый у своего напарника, нетерпеливо переступив с ноги на ногу.
– Примерно полчаса, а может, и меньше, – отозвался тот. – Что, немножко подождать не можешь? В нашей с тобой профессии умение ждать – самое первое дело! Даже важнее умения драться!
– Мне бы отлить…
– Что, заранее не мог? Теперь терпи, я тебя отпустить не могу! Девчонка в любой момент может появиться!
– Да я пива пару кружек выпил…
– Ну и дурак!
Вислоусый что-то недовольно проворчал, а потом раздраженно спросил:
– А ты вообще-то уверен, что она придет? Может, зря мы тут обувь оттаптываем?
– Придет, никуда не денется! – Его напарник негромко засмеялся. – Ника хорошую наживку закинула, а она ее заглотила, так что придет как миленькая!
Злоумышленники ненадолго замолчали, а Надежда лихорадочно соображала.
Эти двое почти у нее на глазах убили человека, потом куда-то увезли его труп. И сейчас здесь, в этом глухом углу Петроградской стороны, они кого-то подстерегают, судя по их словам – какую-то девушку. Причем можно не сомневаться, что намерения у них самые что ни на есть кровожадные…
Еще Надежда вспомнила свой сон, вспомнила человека из маршрутки, который просил ее предупредить Вадима.
Она не сумела это сделать, и интуиция подсказывала ей, что теперь уже поздно, что она опоздала со своей помощью. Но она хотя бы может спасти от этих двоих злодеев неизвестную девушку, которую они караулят в темной подворотне…
– А вот и она! – довольным тоном сообщил главный из криминальной парочки. – Вот видишь, а ты сомневался! Ника – баба надежная, если сказала – значит, все так и будет, можно не сомневаться!
С этими словами он пригнулся и крадучись выбрался из подворотни. Вислоусый громила двинулся следом за ним, по-прежнему что-то недовольно бормоча.
Как только двое злодеев скрылись из виду, Надежда Николаевна тенью скользнула следом за ними и осторожно выглянула на улицу.