В каждом населенном пункте или его отдельно взятой части всегда имеется как минимум один вездесущий житель, владеющий самыми свежими и противоречивыми новостями. Он появляется в самый неподходящий момент, имеет десять пар глаз и столько же ушей, впитывает в себя все слухи, витающие в эфире, и после некоторой обработки пускает их в людных местах, мутя воду и меняя подводные течения. Это тяжелая и кропотливая деятельность, для осуществления которой требуется уйма времени, жизненный опыт и крепкие ноги. Поэтому подобные эрудиты в большинстве своем - граждане пенсионного возраста, не страдающие ревматизмом и склерозом. Для заезжего следопыта такие агенты - просто находка. Умение находить с ними общий язык и выуживать информацию обеспечивает половину успеха любого начинания. Лучший способ добиться аудиенции с "языком" - поднять вокруг себя легкий шумок; "язык" объявится сам и будет умолять о встрече. Но, учитывая специфику старательской профессии, бригадир решил воздержаться от пресс-конференций и отловить всезнайку тихо.
Располагая лишь данными о кличке, но не зная "языка" в лицо, Мамай долго бродил по административно-хозяйственному центру, смотрел, как открывают магазины, и придирчиво оглядывал сонных прохожих, выискивая среди них особо подозрительных. Но подозрительных как-то не было. Все были одинаковые, хмурые и спешащие на службу.
Проскакав два квартала в задумчивости, Потап остановился у двухэтажного здания с окнами разной ширины. Строение несомненно являло собой местный храм культуры, на что указывали нежно-абрикосовый цвет его стен и две готические колонны. В подтверждение сей догадки справа от дверей имелась вывеска:
Дворец культуры
металлургов
"Литейщик"
Слева, ниже красной стрелки, были прибиты жестянки: "Кассы" и "Туалеты M Ж".
Оценив фасад, Потап счел Дворец вполне пригодным для проведения в нем зрелищных мероприятий и решительно переступил порог.
В холле было пусто и холодно. Потолок украшали шевелящиеся гирлянды, к которым на нитках были подвязаны куски ваты и капроновые снежинки. Пол скрипел и сверкал осколками елочных шаров. Сквозняки разносили по углам запах хвои и пива.
В поисках живой души Потап прошел в следующий зал, невнимательно осмотрел фотографии киноартистов. Вместо одного портрета на стене висела пустая рамка с подписью: "Балетмейстер Пиптик И.А." Прочитав фамилию, бригадир подумал, что где-то уже ее слышал. "Из классиков, должно быть", - заключил он, недолго покопавшись в памяти и удивляясь тому обстоятельству, что в Козяках обитают столь яростные поклонники балета, что похищают своих кумиров прямо из общественных дворцов.
За стендом "Наши края" таилась директорская дверь. Успев краем глаза заметить "Чаботарь О.В.", Потап повернул ручку.
За столом сидел стареющий сонливый мужчина в домашнем свитере и натуральной овчинной телогрейке, какие носят кладовщики хозяйственных складов и киношные командиры партизанских отрядов.
- Честь имею! Я экстрасенс. Согласен провести у вас один сеанс, - заявил Мамай с порога, нахально разглядывая ненастоящего партизана.
Чаботарь О.В. не выразил сколь-нибудь заметного удивления и продолжал читать газету.
Вошедший озадаченно помолчал, откашлялся и предпринял вторую попытку:
- Честь имею! Я экстрасенс! Могу устроить вам один сеанс.
На этот раз директор благодушно улыбнулся, как бы говоря: ну что уж тут поделаешь, экстрасенс так экстрасенс.
"Вполне можно было бы назваться принцем Датским, - подумал Потап, опуская в карман несгодившееся удостоверение. - Мужик вроде бы с понятием.
Чаботарь О.В., казалось, был тоже огорчен несостоявшейся встречей с отпрыском королевской фамилии. Он вздохнул и невесело спросил:
- Почему же только один сеанс?
- Мы с напарником у вас проездом, - быстро сообщил целитель, не ожидавший столь радушного приема. - Так что не имеем времени. Может, как нибудь… На обратном пути.
Олег Васильевич с пониманием кивнул и пригласил гостя подсесть поближе.
В доверительной беседе сразу выяснилось, что целители направляются на международный симпозиум магистров белой магии, а в захолустный городишко их привело, собственно, чувство сострадания к простому люду. Для пущей убедительности белый маг показал удостоверение в алой обложке. Больше предъявлять было нечего. Понятливый директор хотя ничего и не разобрал, но на всякий случай с уважением привстал.
- А давно ли к вам заглядывали наши младшие коллеги-экстрасенсы? - небрежно поинтересовался маг.
Чаботарь О.В. почесал лысую макушку и не сразу ответил:
- Да уж давненько. На моей памяти не было.
Оба тут же пришли к единодушному мнению, что это форменное безобразие. Просто ужасно. Народ нужно немедленно спасать.
- Это нехорошо, когда порча и сглазы безнаказанно косят ряды трудящихся, - говорил высокий гость.
- Да, упущения, - подтверждал директор. - Можете помочь? Замечательно! С нашей стороны будет полная поддержка. А то от этих дискотек одни убытки. Не молодежь, а варвары. Стекла бьют, стены царапают, имущество портят.
Олег Васильевич погрузился в свои беды. Раньше театры приезжали, трагедии ставили, а теперь… В прошлом году зверинец привозили, дети были рады. А вот старшему поколению просто нечего предложить. Вот хор бы цыганский! У высокого гостя случайно нет в этой сфере связей? Есть? Было бы замечательно. После симпозиума завезет? Ах, как хорошо!
- Даже не знаю, как вас и благодарить! - рассыпался Чаботарь О.В.
- Не стоит, не стоит, - стеснялся экстрасенс, ерзая на стуле, - я и сам не знаю.
- Простите, как вас будем представлять народу?
- Мамай Второй, - глазом не моргнув, сказал знаток цыганских хоров.
- Сын Мамая Первого?
- Ага, а вы откуда знаете?
- Да так, слышал краем уха. В детстве.
Директор помолчал, как бы отдавая дань почтения великим предкам гостя. Потом спросил:
- А ваш напарник?
- Учитель.
- Ну да, учитель. Как его?
- Абу- Малаку.
- Тоже Второй?
- Нет, Первый. Он тибетский старец, с самого Тибета. Очень мудрый человек.
- Ну так когда Гости смoгyт начинать?
- Хоть завтра! Но лучше в пятницу. Рекламу, надеюсь, вы возьмете на себя? Хорошо.
Целитель встал и рассеянно подал руку.
- Да, чуть не забыл, - спохватился он. - Понимаете ли… есть одна заминка. Так, дорожное недоразумение. Украли вещи. В том числе концертные фраки. Можете частично посодействовать?
Оказалось, что помочь может Ванька Пиптик из Кружка бальных танцев. Весь реквизит у него.
Стали прощаться.
"А хорошо бы уговорить их выступить цыганским хором, - мыслил директор "Литейщика", провожая экстрасенса. - Видно, безработные культпросветработники. Вот ведь до чего докатились! Экстрасенсы!"
Бригадир также уносил с собой самые теплые впечатления от встречи.
Обнаружив во дворе два черных хода, он пошел осваивать второй этаж. Там располагались библиотека, шахматно-шашечная секция, кладовые, костюмерные и еще три безымянные запертые комнаты. Четверть этажа занимал спортивно-танцевальный зал, к дверям которого было приклеено рукописное объявление:
"Учу танцевать танец рэп. С женщин-50 тыс., с мужчин - 80 тыс."
"Однако! - изумился Потап, открывая дверь. Мужчинам надо бастовать".
У зеркальной стены стоял человек в облегающем спортивном костюме и выдавливал на носу угри. Увидев отражение незнакомца, человек вздрогнул и повернул к нему страдальческую физиономию, истекающую слезами.
- Кто здесь? - спросил он слабым тенором. Как сюда вы ворвались?
Потап огляделся - в самом деле, кто это там врывается? - и, никого не найдя, пустился в обход по залу. Он шел точно по периметру, по-хозяйски проверяя на прочность шведскую стенку и трогая борцовские чучела. Поравнявшись с красноносым физкультурником, он обошел его вокруг и, оценив, неожиданнно рявкнул:
- Пиптик?
- Пиптик, - робко подтвердил учитель танцев, поставив ноги в первую позицию. - А вы за кого? За Хранцузову?
- Могу и за нее, - подыграл Мамай, хищно ухмыляясь.
- Тогда, значит, за Кострюкову? - Пиптик побледнел и зажмурился. - Ну что ж, приступайте. Только если хотите знать мое мнение, то вот оно: ваше поведение дико и некультурно! А все-таки вы за кого?
- Я ни за кого. Но если что - могу и навалять. Учитель танцев открыл один глаз.
- Как это? Вы не за Кострюкову?
- Я от директора.
- И бить не будете? - воспрянул Пиптик, открывая второй глаз.
- Пока нет. Хотя… Там видно будет.
- Тогда кто вы, собственно, такой?
Экстрасенс нехотя представился и вкратце объяснил суть дела. Показывать удостоверение он посчитал излишним.
Пиптик, чудом избежавший тумаков, несказанно обрадовался.
- А я Иоан Альбертович Пиптик. Балетмейстер международного класса, приглашался на роль Щелкунчика. А вы от Чаботаря? Были у него? Ну и как? Раскусили его? Раскусили? Как интеллигент интеллигенту советую с ним поменьше связываться. Пропащая личность, дикарь, из рабочих. Совершенно не разбирается в культуре.
И Ваня Пиптик принялся жаловаться на некультурного директора, бесцеремонно запрещающего вешать в холле портрет балетмейстера. И это несмотря на то, что Иоан Альбертович в свое время приглашался на рольЩелкунчика!
Из какого именно театра поступало предложение и чем это закончилось, танцор уточнять не стал, переметнувщись на другую, еще более болезненную тему.
Оказывается, в этих диких краях совершенно нет женщин. То есть кое-какие, конечно, водятся, но все они ужасно дикие и малообразованные. К тому же от скуки они рано выходят замуж и при знакомстве с культурными людьми не всегда об этом сообщают. А стоит лишь слегка уделить им внимание, как тут же являются их дикие необразованные мужья и начинают вести себя уж совсем дико и необразованно.
"А не Гаркушкин ли это хахаль? - сообразил Мамай, припомнив, что слышал фамилию танцора из уст ранимой администраторши. - Ба! Да это же Ромео!"
- …И вот они приходят прямо сюда и, видите ли, бьются, - завершил Иоан Альбертович свой скорбный монолог.
- Кто? - рассеянно спросил Потап.
- Мужья! Кто же еще! Иногда двоюродные братья, видите ли.
- Тоже бьются?
- Ну, те не так сильно, но тоже.
- Ничего, - заверил экстрасенс, сопоставив могучую борцовскую фигуру Элеоноры с тщедушным тельцем Пиптика, - ничего, скоро вас ожидает приятное исключение.
- Вы думаете? - с надеждой спросил балетмейстер.
- Несомненно. Я уже предвижу, как одна некультурная дама спешит к вам выразить два слова. Причем выражать она их будет без посторонней помощи и с подавляющим, я бы так сказал, успехом.
Пиптик, неверно истолковав пророчество, скверно захихикал и потер ладошки.
- С успехом, говорите? - оживился он. - Как вы хорошо сказали: с успехом! Я, кажется, догадываюсь, о ком вы говорите. Ходит тут ко мне одна, танцевать, видите ли, хочет. Но мы-то с вами знаем, чего она хочет. Я ее насквозь вижу, почти как вы. Скажите, а вы все предвидите? Все, все?
- Могу частями. Хотя мне уже пора. Так вы не забудьте о поручении.
- Конечно, конечно! - засуетился Иоан, провожая гостя к выходу. - С успехом! Это вы брависсимо сказали. Шепните мне на ушко, как интеллигент интеллигенту, эту особу не Клавдией зовут? А? Так ведь? А лучше молчите, пусть это будет для меня сюрпризом.
"Еще каким", - подумал Потап, загадочно подмигнув балетмейстеру. Его подмывало назвать истинное имя таинственной дамы и посмотреть, как Пиптика хватит удар, но нужда в концертных костюмах удерживала Потапа от подобного развлечения.
- Так я надеюсь! Я буду ждать! - бурлил заинтригованный танцор.
- Ожидайте, - подбодрил его пророк на прощание.
На лестнице он столкнулся со взмыленным молодым человеком. Человек остановился, сердито оглядел Мамая и ринулся дальше.
- Эй! - окликнул его пророк. - Вы, случаем, не за Кострюкову!
- За нее! - гаркнул мститель.
- Брат?
- Муж!
- У-у, совсем туго. Нехорошо, гражданин, опаздываете. Вам во вторую дверь направо. И поторопитесь! Там уж заждались!
Оценив вполне широкую спину гражданина, чекист понял, что с секунды на секунду в спортивно-танцевальном зале произойдет короткий, но драматический акт возмездия. Пиптик, уличенный в посягательстве на честь некой Кострюковой, получит два раза в одно и то же ухо, после чего будет хныкать и называть обидчика "видители, диким и некультурным".
Представив себе эту пошлую сцену, Мамай посчитал скучным возвращаться и наблюдать ее вторично, пусть и наяву.
Покинув Дворец культуры, бригадир взял курс на Дворец бракосочетания, справедливо полагая, что изловить "языка" в такую погоду можно либо на свадьбе, либо на похоронах. В ходе недолгих блужданий между загсом и бюро ритуальных услуг было установлено, что в Козяках за последние три дня по невыясненным причинам никто не умер. Что же касается браков, то таковые регистрировались в районном загсе исключительно по субботам. Оставалось лишь одно рыбное место - универмаг.
Очереди бывают разные. Есть очереди, которые выстраиваются за чем-нибудь нелимитированным. Например, к мавзолею Ленина или в ресторан "Макдональдс". В таких случаях очередники стоят стройной цепочкой и учтиво дышат в затылок впередистоящего. Они соблюдают порядок и полны спокойствия, ибо твердо знают, что чучело вождя никуда не убежит и покажет себя всем, а господин Мак Дональд, в свою очередь, из кожи вылезет вон, но обеспечит бесперебойную кормежку своих клиентов. Революционер, он на то и революционер, чтоб удовлетворять любопытство граждан. А капиталист, стало быть, на то и капиталист, чтобы утолять их голод.
Но есть и другие очереди. Томящиеся в них люди знают заранее, что отпускаемого товара на всех не хватит наверняка, и от этой мысли их нервная система портится. Отсутствие гарантий делает граждан обидчивыми. Они угрожающе сопят друг на друга, испепеляют взглядами и не узнают дальних родственников. Такие очереди комкаются, разбухают и нередко выливаются в стихийные митинги. Человек, еще вчера мирно стоящий за вами в кассу музея, сегодня может огреть вас портфелем или укусить за шею из-за какой-нибудь сосиски. И в этом он не виноват. Атмосфера в очереди зависит не от воспитанности граждан, а от соотношения спроса и предложения.
Носки, продаваемые по государственным расценкам и в ограниченном количестве, - вещь в хозяистве крайне нужная, из-за которой не грех и поскандалить.
Потап это понял, едва войдя в галантерейную секцию козякинского ЦУМа.
Стояла гнетущая тишина, предшествующая обычно кавалерийскому набегу. Все застыло в ожидании. Быстро сообразив, что промедление подобно если не смерти, то уж потере трех часов точно, Мамай затесался в гущу безносочников. По очереди покатился ропот - принесли носки. Граждане зашевелились подобно броуновским частицам. Потапа стали хватать за локти и, зло шипя, направлять в конец очереди. В ответ он выкатывал глаза и озабоченно спрашивал:
- Где здесь батарейки? Вы за носками? А батареек не видели?
Притупляя таким способом бдительность покyпателей, Потап успешно продвигался вперед.
Внезапно прошел слух, что товара хватит лишь на половину желающих. Стало жарче и теснее. Задние стали напирать. Загремели лозунги:
- Давать по одной паре в руки!
- Проверяйте паспорта!
- Заводите списки!
Передние злорадно заулыбались и потребовали не ущемлять прав человека.
- Сколько хотят - столько и отпyскайте! - кричали они. - Хоть даже три пары!
Замахнуться на четыре пары было бы, конечно, слишком.
Средние помалкивали и прикидывали, к кому примкнуть.
- Это последние в этом месяце, - просочился чей-то скрипучий, словно из старой шарманки, голос.
- Потом будут выдавать только по справкам покойникам и молодоженам.
- Значит, вам только одна пара полагается, - откликнулся кто-то, - можете идти домой, бабуля, вам принесут.
- Типун тебе на язык. Тебе они раньше понадобятся.
"Где-то здесь", - определил чекист, навострив уши.
- Носки от радиации сделанные, на случай войны, - вещала шарманка совсем рядом, - но лучше брать хоть такие, больше не будет, с первого числа удорожание произведут в десять разов.
Обыватели, как чумы боявшиеся первых чисел каждого месяца, дружно застонали.
"Так и есть - Кислыха. Где же она, ч-черт!" - искал Мамай, вращая во все стороны головой.
Невидимая старуха продолжала измываться уже откуда-то издалека. Бригадир рванулся, но было уже поздно. Тиски перепуганных безносочников сомкнулись намертво, и он оказался притиснутым к прилавку, за которым возвышались махрово-оранжевые горы. Покупатели восторженно пожирали их глазами, горящими оранжевым огнем.
- Какой размер? - закричала на Потапа продавщица.
Он растерялся. При мысли, что с завтрашнего дня по Козякам будут гулять сотни оранжевых щиколоток, ему стало не по себе.
- Глухой, что ли? - еще раз обратилась девушка.
- У вас есть другой цвет? - нашелся чекист. - Что-нибудь повеселее.
- Куда уж веселей?
Смирившись, Мамай протянул деньги, не подозревая, что уже выдал себя. Подобной дерзости стены универмага не слышали давно.
- Да он приезжий! - завопила толпа. - Цвет ему не такой. Еще перебирает! Не давать ему! Прописку проверьте!
Продавщица сжалилась и торопливо сунула ему сверток, после чего обладатель оранжевых носков был выброшен штормовой волной к секции грампластинок.
В океане всеобщего возмущения уловить знакомый голос оказалось сложнее. Мамай вновь ринулся по проторенному пути, отбиваясь от нервных граждан и предлагая им обменять носки на батарейки. Поиски ни к чему не привели, и, переругавшись со всей очередью, он вернулся на исходную позицию.
Но, как известно, на ловца и зверь бежит. "А если не бежит, то, значит, прячется где-то неподалеку", - размышлял Мамай, приближаясь к отряду старух, во главе которого стояла и сама Кислыха. Она стращала публику подорожанием и нашествием мафии.
- … Вчера вижу, как один мужчина в такой шляпе и красном галстуке из машины вылез, а в руках четыре лотка яиц и кусок мяса килограмма на три. Махвия вам.
Старухи одобрительно загудели:
- Где ж это видано, чтоб столько яиц жрать! Махвия! Махвия!
- А морда у него - во какая! Больше телевизора. Вот до чего страну, паразиты, довели. А на днях колдуны приехали, - продолжала Кислыха, - да, колдовать на нас будут. Одну женщину так заколдовали, что она аж почернела вся. Теперь она как негр ходит, те, что по Африке сигают.
- О, махвия какая!
- А самому главному из них - сто два года, борода до земли - белая, белая, а на глазу бельмо.
- О, махвия, а! - галдели бабушки.
"Это у кого бельмо на глазу? Это у меня бельмо на глазу?!" - возмущался бригадир, пробираясь в середину круга.