Решительным шагом Потап Мамай надвигался на стойку администратора.
За стеклом сидела толстая девица в оглушительно красной кофте. Девица вязала.
- Минутку внимания, - деликатно обратился к ней посетитель. - Сударыня, в этом приюте имеются приличные апартаменты?
- Местов нет, - прозвучал вечный ответ.
- Мне не нужно "местов", мне нужен люкс. Хотя бы трехкомнатный.
- Местов нет, - не поднимая головы, повторила девица.
- Ну хорошо, пусть будет из двух комнат.
- Местов нет.
- Ну, знаете ли! - возмутился Мамай. - Со мной такого даже в "Метрополе" не случалось!
За стеклом презрительно фыркнули. Мамай быстро соображал. По своему опыту он знал, что провинциалы - самый непредсказуемый народ. Находясь по социальному, географическому и прочим положениям где-то между городом и деревней, часть из них откровенно симпатизировала сельской романтике, другая часть категорически причисляла себя к цивилизации индустриальных центров. В критических ситуациях первых нужно разжалобить, вторых - подавлять значительностью. Обе категории одолеваются также измором.
- В конце концов, это дело принципа! - провозгласил Потап и направился к выходу. - Эй! - крикнул он на улицу - Эй, водитель! Поезжай! Багаж привезешь позже. Закажи ужин в ресторане и жди распоряжений! Пока все!
Отдав приказ, посетитель вернулся и сердито забарабанил пальцами по стойке, не давая администратору расслышать шум удаляющегося мотора.
Сцена произвела на девушку впечатление, и в ее глазах заиграло любопытство.
- Что это вы так смотрите и смотрите? - смягчилась она, глядя на невероятных размеров перстень. Вы что, гипнотизер, что ли?
- Что? - ужаснулся незнакомец. - Откуда вы знаете? Вас предупредили?
Спицы в руках вязальщицы замерли.
- Меня? Чего?
- Нет, это невыносимо! Даже в тишайший поселок нельзя проникнуть незаметно! Везде шум, пресса, телевидение и радио. Как мне это надоело! - пришелец горестно обхватил голову руками, но, опомнившись, одну спрятал. - Вы не поверите! Я одеваюсь как сирота, приезжаю инкогнито, вселяюсь в затрапезную гостиницу, но… Оказывается, что все всё знают, только делают вид, что ничего не знают. При этом даже разыгрывается спектакль, будто для меня не приготовили люкс.
- Но нас не…
- Можете так и передать, что я не намерен больше поселяться в заранее забронированные номера, где за мной будут подглядывать, подслушивать, записывать и совершенно не дадут помедитировать. Они думают, что если я магистр белой магии, то я не знаю черной…
Закусив губу, девица тужилась понять, с кем имеет дело: с обыкновенным проходимцем или с личностью мистической, от которой можно ожидать неизвестно чего.
Мамай в свою очередь давно осознал, что перед ним перезрелая дева, подозрительная и суеверная одновременно, любящая читать сентиментальные романы вприкуску с пряниками и гадать на картах.
Между тем раннее утро сменилось утром поздним и заведение "Роди" стало оживать. На верхнем этаже захлопали двери, в несколько голосов заговорили приемники. По лестнице спустился первый проснувшийся постоялец.
- Здравствуйте, Элеонора, - почтительно склонился он, с сочувствием покосившись на Потапа.
Когда постоялец скрылся, Потап мрачно изрек:
- Этот несчастный скончается.
- Что вы! - Элеонора приподняла свое тучное тело и испуганно посмотрела вслед обреченному.
- Безапеляционно, - подтвердил прорицатель. - Я это сразу понял, с первого взгляда. Есть такая наука - физиономистика. Так вот я и есть такой физиономист. Стоит мне осмотреть чью-либо физиономию - и я увижу все как на ладони. Хотите?
Элеонора смутилась. Она хотела. Ей не терпелось узнать, когда же наконец один ее знакомый мужчина исполнит свое обещание, кто это звонит ей на работу по ночам и страстно дышит в трубку, да мало ли чего хочется узнать одинокой девушке! Но правда страшила ее.
Слава богу, физиономист начал с прошлого.
- Вот я сейчас смотрю на вашу… на ваш… на ваше лицо, - заговорил он, - и сразу же вижу.
Девица напряглась. Грудь ее перестала вздыматься. Двойной подбородок задрожал. На усах выступила испарина.
- Вижу первая любовь у вас сложилась неудачно… Вторая… Ну-ка высуньте язык… о нет! Только кончик… Нy вот, сразу заметно, что со второй тоже было не все в порядке. Третья… Спрячьте, ради бога, ваш язык! Глаза вверх вниз в стороны… вместе… Ну, по глазам видно, что о третьей любви не могло быть и речи.
Элеонора всхлипнула.
- Не печальтесь, девушка. Вы еще будете любить и будете любимы. И доживете до самом смерти. По глазам я могу также определить фамилию клиента. Вам девичью или по мужу?
- Я пока не замужем.
- Вижу. Потому и уточняю. Дело в том, что если я назову фамилию вашего супруга, то участь его будет, так сказать, предопределена. А распоряжаться чужой судьбой, согласитесь, негуманно. Если же произнесу вашу девичью, то, сами понимаете, ее вам уже не удастся изменить. Но я могу…
- Не надо! - остановила пророка дева. - Заполняйте анкету. Даю вам двухместный номер с удобствами. В одиннадцать придет заведующая. Претензии по номеру - к ней.
Чтобы внести паспортные данные, Мамаю пришлось все-таки снять несгибаемую белую перчатку и перстень. В графе "Цель приезда" он не раздумывая записал "творческая командировка".
- Скажите, - не утерпела Элеонора. - Скажите, а его фамилия не Пиптик случайно?
- Чего? - не понял прорицатель.
- Супруга я имею в виду.
- Ах, этого. - Посетитель многозначительно улыбнулся.
"Разумеется" - казалось, шепнули его губы. "И не надейся, курица", - неумолимо говорили глаза.
Девушка тяжело вздохнула, но переспросить не решилась.
Удобства апартаментов включали: две разные кровати, три, также разных, стула, стол, тумбочку и мумию телевизора "Рекорд". Впрочем, в комнате еще стоял шкаф с забитыми наглухо дверцами, но к удобствам его можно было отнести весьма условно. Все прочие предметы интерьера отношения к удобствам не имели вообще. Единственное окно выходило на тихие задворки с заброшенными качелями и грудой битых кирпичей. Потап смотрел на сей убогий вид безучастным взглядом и чему-то загадочно улыбался. Из мусорного ящика вылез одноухий кот, и увидев в окне человека, неприятно удивился и сиганул через забор.
Ночь, проведенная в ортопедическом кресле, не прошла бесследно. О ней напоминали боль в бедре и общая усталость. Быстро раздевшись и отодвинув на несколько часов дела, пророк залез в постель и тут же провалился в сумбурный, без четкого сюжета сон. Потапу снились лошади, погоня, битвы с врагом, облезлые коты и просто всякая нечисть, встреча с которой всегда портит настроение.
Глава 2. Знак вопроса
Нeхороший сон Мамая начал сбываться уже к обеду того же дня. В дверь тяжело стукнули, и не дожидаясь приглашения, открыли ключом. На пороге, воинственно подбоченясь, стояла заведующая в купеческой лисьей шапке.
- Я вам не такая дура, - сразу предупредила она, клацнув золотыми зубами.
Потап почувствовал как на колене заныл древний шрам от собачьего укуса, и на всякий случай отступил.
- Я знаю, что не такая, - хладнокровно ответил он, принимая позу укротителя. - Прошу. Нам следует объясниться.
Такого зверя следовало бить наверняка, и в течение долгих двадцати минут Потап чистосердечно, хотя и несколько путано сознавался, что является полномочным представителем одного богатого иностранца.
- Сей господин, - втолковывал посланец, имея за плечами огромный исторический опыт, ищет в этих краях солидного партнера для создания специфического, но весьма рентабельного предприятия.
Не жалея красок, Потап обрисовал большое будущее захолустного ныне заведения, на базе которого планируется расплодить массажные кабинеты, педикюpныe залы, практико-теоретические курсы и службы остальных услуг. Ко всему сказанному он привязал права человека, демократию и прямо намекнул, что пора покончить с ханжеством.
В этом месте поверенный умолк и покосился на заведующую, готовый в любую секунду придушить ее подушкой за недоверчивость. Какое-то время она молчала, отведя обманчиво спокойный взгляд в угол.
- Так вы девками собрались спекулировать? - сообразила наконец она.
- Побойтесь бога! Почему сразу спекулировать! - попятился Потап, пытаясь предотвратить назревающий конфуз. - Вы не совсем правильно поняли…
- Так будете или не будете?
- Не будем! - торопливо заверил он. - Никакой спекуляции. Цены назначим самые божеские.
- Ты вот что, - отрубила заведующая, - передай своему начальству, чтоб голову не морочил. Тут народ простой и всяких там педикюров и прочих развратов не потерпит. Надо бордель - сделаем, а больше ничего не просите. Мне мое имя дороже. Так-то.
В ходе непродолжительных переговоров была достигнута договоренность о том, что весь нынешний трудовой коллектив сохранит за собой рабочие места. О благополучном исходе встречи представитель обещал телеграфировать начальству немедленно.
Потап почтительно вывел заведующую под руку из номера, назвал ее мамочкой и попросил обогреватель. В коридоре, в подозрительной близости от двери Мамая, возилась уборщица, усердно натирая и без того чистый пол. "Подслушивала" - догадался Мамай. Но эта догадка его только развеселила, ибо тайна, открывшаяся уборщице, была далека от той тайны, которую он с собой привез. Настоящую тайну Мамай держал при себе и не собирался ею ни с кем делиться.
Вскоре изголодавшийся устроитель борделей жевал пельмени в столовой "Шехерезада". Глядя в тарелку, он старался думать о деле, но в голову почему-то лезли фантазии самого вульгарного свойства. Сперва ему представилась Элеонора, натягивающая на мясистую ногу черный чулок. Затем с криком "Давай, работай давай!" вместо нее явилась и сама заведующая в неглиже…
Аппетит пропал. Гадливо отодвинув тарелку, Потап рассеянно посмотрел по сторонам. В столовой было скучно. Каждый был занят своими пельменями. Складывалось впечатление, что посетители сюда приходят не на обед, а на работу и, добросовестно пережевав положенную порцию, уходят отдыхать.
Вдруг Потап уловил на себе чей-то взгляд. Из-за соседней стойки, прячась за спинами едоков, за ним подглядывал полутораметровый человек в офицерской ушанке.
- Эй, пацан, поди сюда, - поманил его Мамай.
Мальчишке оказалось около пятидесяти. Он подошел чеканным шагом, отдал честь и подобострастно задрал подбородок. Потап почувствовал себя неловко. Заводить беседы с местным дурачком ему не хотелось.
- Извиняюсь, - буркнул Потап. - Обознался.
Мужичок понимающе улыбнулся и снял шапку, обнажая теплую плешь.
- Здравия желаю, - по-крестьянски склонился убогий.
- Ну, чего тебе? - грубовато спросил Мамай. А на, ешь пельмени и уходи. Иди, понимаешь? Ту-ту-у! Кушай и иди на улицу. Там Дедушка Мороз всем подарки раздает. Понимаешь?
Дурашка глупо поморгал глазами, но к угощению не притронулся.
- На работу не возьмете? - неожиданно попросил он.
- Извини, брат, не могу, - раздраженно ответил Потап, переходя к другой стойке.
Убогий не отставал. Вежливо подождав, пока Потап допил какао, он дернул его за рукав:
- А может, возьмете?
- Это опять ты? Я же сказал.
- А вы возьмите.
- Хорошо, возьму, возьму, - уступил Мамай, надеясь отделаться от слабоумного по-хорошему. Что ты умеешь делать?
- Ничего, - серьезно ответил убогий.
- Я имею в виду карандаши точить, подметать, клей намазывать - умеешь?
- Не умею. Я военный.
- Военный? Ну, тогда, брат, сложнее, для тебя только одна вакансия - директор советской власти. Будешь?
- А где?
- Да везде! - Потап сделал широкий жест и быстро направился к выходу.
Новоиспеченный директор советской власти преданно потрусил за ним.
- Так не пойдет, - блеял он. - Что это за работа. Я про такие должности никогда и не слышал. Вы все выдумываете, а мне не до шуток.
В душе Потапа зародилось сомнение. Он остановился и присмотрелся к убогому повнимательнее. Мужичок рассуждал вполне здраво, да и вид у него был почти как у нормального.
- Так ты что, - негромко спросил Потап, - не дурачок, что ли?
- Никак нет. Майор запаса Атамась. Майор - звание, Атамась - фамилия…
И в подтверждение своих слов Атамась предъявил фотографию, с которой на оторопевшего Мамая смотрел бравый вояка в майорских погонах, удивительно похожий на самого Атамася.
- Тьфу! - возмутился прозревший устроитель борделей. - Ну, ты, майор, даешь! Чего к гражданскому населению цепляешься?
- Насчет работы я.
- Какой такой работы! Как ты, такой бестолковый, до майора дослужился? С таким ростом в армию вообще не берут!
- Я ведь могу и швейцаром, - убежденно заявил отставник. - Дисциплину буду соблюдать и порядок. Да разве ж мы не понимаем!
Потап вновь вернулся к мысли, что перед ним сумасшедший, и, с трудом сдерживая себя, заговорил:
- Слушай сюда. Назначаю тебя швейцаром. Прямо сейчас. Стой здесь и никуда не уходи. Следи, чтоб двери громко не хлопали. Все. Завтра приду - проверю.
До хлебного магазина Потап добрался почти бегом, завернув за угол, перевел дух.
- Могу смотрителем быть, если доверите, - раздался за спиной уже знакомый голос.
Мамай метнул в преследователя многообещающий взгляд.
- Любезный, я кто, по-вашему? Председатель биржи труда? Работодатель из Бразилии? Или тебе просто в бубен дать?
Майор испуганно присел и стал от этого совсем крошечным.
- Вы бордель открываете или не открываете? _ взвизгнул он капризным голосом. - Мне сестра сказала, что вы там за управляющего будете! Я к вам на службу! Швейцаром. Или смотрителем. Или сторожем. Дисциплину соблюдать. Берете или нет?
Мамая поразила страшная догадка.
- Иди к черту, - зашипел он, наступая. Или я тебя…
На этот раз Атамась проявил завидную сообразительность. Он исчез так быстро, что у Потапа исчезла необходимость заканчивать начатую фразу.
Вторую половину дня Потап Мамай посвятил изучению города. Неутомимо вглядываясь в вывески учиреждений, он исследовал улицы и переулки центра, рисовал в блокноте топографические карты, загадочные знаки, делал пометки. При этом Потап действовал по какой-то ему одному известной системе и ни разу не повторял уже пройденный маршрут. Из архитектурных сооружений экскурсанта интересовали школы, детсады, торги и конторы. Но на их фасады он не обращал внимания. Обнаружив нужное заведение, Потап быстро проникал вовнутрь и вступал в деловую беседу с техническим персоналом в лице вахтеров и завхозов. Разговор длился недолго и чаще всего приносил визитеру чувство удовлетворения, после чего в его блокноте появлялся очередной жирный крест. Лишь иногда общение с вахтером делало Потапа серее тучи, и, озабоченно покусывая губу, он ставил на карте вопросительный знак.
К шести часам вечера, обзаведясь уймой новых знакомых, Потап вышел к площади Освобождения (бывшей Октябрьских Завоеваний). Экскурсия была окончена и подведя ее итоги, экскурсант мог покляться, что милее города он в жизни не встречал. Ни напыщенная Вена, ни романтический Париж, ни чопорный Лондон не произвели бы на него такого приятного впечатления, какое произвели Козяки. Конечно, районный центр заметно уступал центрам европейским в количестве дворцов в стиле барокко, костелов и соборов различных богоматерей. Но, с другой стороны, в тех же пресловутых столицах вряд ли можно было отыскать такие смешные улицы и неказистые домики, из которых, собственно, и строился архитектурный ансамбль Козяк. К тому же Потап был не настолько придирчив, чтобы обращать внимание на подобную чепуху. Эстетические удовольствия интересовали его мало. Ему хотелось большего. Он искал счастье.
Обойдя десять пыльных кварталов, Потап Мамай приблизился к счастью почти вплотную.
Козяки погрязли в сумерках. Но на площади в честь новогодних праздников горел фонарь, хорошо освещая общегородскую елку. В полной тиши было слышно, как скрипит ее каркас и шелестят бумажные игрушки, повешенные достаточно высоко, чтобы их нельзя было украсть. За елкой, далеко от дороги, обдуваемый всеми ветрами, из темноты выступал памятник вождю мирового пролетариата. Убедившись, что вокрут никого нет, Мамай направился к идолу.
Памятники Ленину при всей их схожести с оригиналом нередко отличаются друг от друга. Так, Ильича, воздвигнутого на вокзале города Астрахани, неведомый скульптор изобразил в виде коренастого крепыша, лицом похожего на степного кочевника. Ильичам Кавказа обычно ваяли гордый профиль. В Сибири на постаментах стоят плечистые богатыри с могучей грудной клеткой. Вождей Москвы и Петербурга отличает интелигентность и стройная осанка. Козякинский Ильич выделялся среди собратьев широким тазом и ехидной мордой. Но все-таки, вне всякого сомнения, это был он - В.И.Ульянов.
Налюбовавшись истуканом вдоволь, Потап расскрыл блокнот и нерешительно начертил в нем крест.
- Быть такого не может, - проговорил он, как бы убеждая самого себя, но, посмотрев на изваяние еще раз, резонно заметил: - А почему, собственно, не может?
Эта мысль понравилась ему настолько, что он быстро перечеркнул крест и поставил жирный знак вопроса. И хотя ни в облике вождя, ни в самом его присутствии не было ничего удивительного, по пути в гостиницу Потап еще долго на него оглядывался, будто не веря своим глазам, пока исполин окончательно не канул в темноту.
В коридоре с чашкой в руке его поджидала Элеонора Гаркушка, явившаяся по чрезвычайно важному делу. Тревогу в ее душе вызвали зловещие знаки, которые показывала кофейная гуща. Два часа кряду Элеонора пыталась разгадать засохшие узоры, но выходила какая-то ерунда. На дне чашки виднелась фигура мужчины, в котором Элеонора без труда узнавала учителя бальных танцев Пиптика. Раскинув крылья, предмет ее грез стоял на краю пропасти, намереваясь то ли в нее упасть, то ли взлететь. Но в любом случае было непонятно, собирается он в конце концов жениться, как и обещал, или не собирается. Не найдя утешительного ответа, Гаркушка бросилась за консультацией к пророку.
Отвлекшись от своих дум, Потап недовольно покосился на чашку и дал вразумительное разъяснение:
- Фигуру в виде бочки видите?
- Ну, - насторожилась девушка.
- Так это вы. А дятла с крыльями?
- Ну.
- Так это он.
- И что?
- Как - что! Вывод один: он в вас влюблен.
- Правда?
- Вы уж мне поверьте, - заверил Мамай и, не попрощавшись, сердито закрыл двери.
Утром Элеонора пришла показать новый узор, весьма напоминающий обычную фигу, но оказалось, что ясновидец, оплатив номер за неделю вперед, исчез из гостиницы.