И то ладно. Хоть кое-что прояснилось. Настино объяснение этих непонятных записей и цифр на дне ведерка начинало обретать конкретный смысл.
Этот разговор состоялся у нас с Настей на следующий день, когда с утра спозаранку она прискакала к нам.
А пока автомобиль приближался к избушке, в которой жили Данила с бабкой. По сравнению с выстроенным Владлен Петровичем дворцом она смотрелась собачьим закутком.
– Я у вас в городе еще не была, куда править? – спрашивала Данилу африканская, черная жемчужина.
– Налево!..Направо!...Еще раз налево!
Было часов десять вечера, когда мы подъехали. Натруженное июльское солнце нижним краем еще скоблило край горизонта, но силы его иссякали на глазах. Черная ночь готовилась накинуть звездную шаль на плечи теплого вечера. Во дворе, на скамейке, как куры на насесте, рядком, сидели четыре древние старухи. Одна из них была Данилина бабка. Когда она увидала, что ее внука подвозит к дому негритянка с подбитой губой, а сам он опух до неузнаваемости, бабка охнула и села:
– Кто тебя так?
– Ас…са!
– Какой еще асса?
– Может генацвале! – подсказала продвинутая старуха.
Данила поставил всех на место.
– Чего раскудахтались беззубые! На меня напал осиный или пчелиный рой, я разглядеть не успел.
Продвинутая снова вылезла вперед, указывая на ее королевское величество:
– А она кто?… Врачи без границ?.. На красной машине разъезжает!.. А где крест?
Вот тут для Данилы наступил тяжелый момент. Ему нужно было внятно объяснить своей бабке и всем остальным, что она его приемная мать. В двух словах это не сделаешь, а в трех запутаешься. Мой дружок с надеждой посмотрел на меня. Выручай! Пока я собирался с мыслями, чистейшей воды черный африканский бриллиант осчастливил старух сногсшибательным заявлением:
– Я королева Банту, принцесса племени зулу! Приехала лично засвидетельствовать вам свое расположение и готова, хоть сегодня забрать Данилу на воспитание.
Первой напряглась бабка Меланья. Вдобавок к тому, что она плохо слышала, еще и подступающий старческий маразм делал обрывочным сознание.
– В банду говоришь, хочешь его забрать?
– Она и есть та черная банда? – спросила вторая.
– А ты что не видишь? – подтвердила первая. – Ты только на ее губу глянь, с утра с кем-то уже подралась.
И только четвертая, самая продвинутая оказалась и самой понятливой.
– Она хочет его усыновить, правильно я понимаю?
Банту, которой не предложили ни сесть, ни пройти в дом, обрадовано закивала головой и пообещала:
– Я могу похвастаться хорошими традициями в нашей семье, мы всем детям стремимся дать первоклассное образование. Данила у нас поедет в Швейцарию учиться, мы с папиком так решили.
Растерявшаяся сначала Данилина бабка, наконец, пришла в себя.
– Ты милая, кто будешь, чтобы решать такие вопросы?
Банту не соизмерив хорошо, весомость срывающихся с ее губ слов, заявила:
– Если у него нету матери, я ему заменю настоящую мать.
Теперь четыре старушки загалдели в один голос.
– Это как же нам понять?
– Ты ему, какая мать?
– Ты его в какую банду собираешься забрать?
– Говоришь, ты принцесса?
– Цеце! – сдуру ляпнул Данила, вспомнив Вадькино представление.
Разговора не получалось. Данила суетился, стараясь наладить хоть какой контакт и старался обозначить свой новый статус члена непонятно какой королевской семьи. Древние старухи исподтишка крестились, а самая продвинутая сделала научное открытие:
– Если бы ты была ему мать, то он должен был быть мулатом. Шоколадным!
– О господи Исусе!
– Милицию надо вызвать!
Вот чего Данила совсем не хотел, так это милиции. Он рассвирепел и погнал старух со двора.
– Идите! Идите старые по домам, неча чужому счастью завидовать.
Обстановка немного разрядилась. Данилина бабка без посторонней поддержки присмирела и отдала инициативу в руки приехавшей королевы. Данила приказал бабке ставить самовар, а сам, по просьбе гостьи стал показывать свое хозяйство. В небольшом закутке стояла загнанная на ночь коза, в курятнике кудахтали куры, в загородке хрюкала свинья.
– А это наш сарай, – с гордостью сказал Данила, показывая на приземистое строение из почернелых бревен. Он распахнул ворота. Первое, что бросилось в глаза, так это надутая резиновая лодка, рядом пара бамбуковых удочек, и дареный спиннинг. Дальше стояла развернутая палатка. Когда Банту увидала эту снасть, у нее загорелись глаза.
– Это же лодка Владлена и его спиннинг, а это наша палатка, – обрадовано заявила она. – И давно они у тебя?
Я думал Данила скажет, с утра, а он по своей идиотской привычке привирать возьми и брякни:
– Да я уже и не помню, с год наверно, как он поселился здесь. Да, да, с год, если не больше! С лодки такие судаки попадаются!
Я обрадовался, что он хоть попал в тот временной промежуток, что был обозначен на паспортах лодки и палатки. А куплены они были в позапрошлом году. Банту перебила его:
– А еще ведерко должно было быть под золотую рыбку. Он брал его на рыбалку, как талисман. Всегда говорил, что без него рыбалка, не рыбалка. Неужели, потерял? Он тебе ведерко не передал вместе с лодкой?
Вот и выплыл интерес черной красавицы. Не в дом первым делом пошла, не в сад направилась, а стала выяснять судьбу загадочного ведра с колонками непонятных цифр. Нет господа хорошие, не надо принимать нас с Данилой за круглых идиотов. Мой дружок сориентировался мгновенно.
– Как не передал, передал!
От следующего вопроса много зависело. Если сейчас жемчужина Африки не прекратит расспросы, значит, действительно ведерко представляет для нее определенную ценность. А ведь, по хорошему говоря, к комплекту рыбацкого снаряжения, ведерко не должно иметь никакого отношения. Мало ли кто, что берет на рыбалку как талисман?
Чему должно быть сейчас уделено все ее внимание? Новым членам семьи: Даниле, бабке, все расспросы должны крутиться вокруг них, а не вокруг ведра. Ведерко, должно быть, так, мелкий, несущественный эпизод, штрих в разговоре и не более того. О нем вообще забыть надо. Следующий ее вопрос не рассеял наши подозрения, а наоборот усилил их.
– А я почему-то не вижу его. А так хотелось на него взглянуть!
Мой дружок под внешней простоватостью скрывал известную долю крестьянской хитрости. Его ответ, был продиктован дальновидной предусмотрительностью. Чтобы напрочь пресечь последующие расспросы, он заявил, что ведерко упало с борта лодки и затонуло.
– И никак его достать невозможно?
– Да кто ж его знает, там посередине озера глубоко.
Мы видели, как Банту искренне расстроилась. Она только и смогла вымолвить:
– Ты его специально утопил? А я ведь хорошо ныряю. Пока его не достанем, я отсюда не уеду!
В это время бабка пригласила всех в дом. Я откланялся. Пусть поговорят между собою. Завтра Данила и так доложит результаты.
Домой я возвращался расстроенный. Эта неправдоподобная история переворачивала жизнь не только моего самого лучшего друга, но касалась и меня. Я терял Данилу навсегда. Завтра определятся с ним, уедет он учиться за границу, и конец нашей дружбе. А даже если он вернется на следующий год на лето, то это будет совершенно другой человек, скроенный на западный манер.
Надменный взгляд, английская чопорность, отутюженный черный фрак, котелок и трость. Вот мой дружок стягивает с руки белую перчатку и холодно здоровается со мною.
– Хау ду ю ду!
Без всякого настроения я вошел к себе во двор.
Глава 7. Смысл бытия
Прекрасны мгновения юности. Тебя не давят житейские заботы и хлопоты, их неимоверная тяжесть ложится на плечи родных и близких. В начале твоего жизненного пути они выступают в роли вьючного осла. У них болит голова. Они приносят в клюве корм, хлопочут, согревают. Но вот птенец в гнезде подрос, начинает расправлять крылья, делает пробные махи. Скоро в самостоятельный полет, туда, где на далеком горизонте ходят розовые фламинго, а жизнь кажется, не имеет ни конца, ни края. Наконец наступает, тот единственный день, когда превратившийся в молодого орла птенец, первый раз покидает родовое гнездо. Когда-нибудь это случается со всеми.
Когда я с утра зашел к Даниле, он смотрелся не молодым, гордым орлом, а ощипанным петухом. Настя его клевала и клевала. Она старалась убедить его в собственной правоте, в правильности расшифровки цифр и слов на ведерке. Данила не знал, как от нее отделаться.
– Может быть ты и правильно расшифровала, – отбивался он от нее, – но теперь это не имеет никакого значения. Владлен Петрович мой отец, и это наши деньги. Не буду я его грабить среди бела дня. Я не разбойник с большой дороги. Он меня в Швейцарию посылает учиться, а я ему здесь подлянку приготовлю.
Однако он забыл, с кем имеет дело, Настя вцепилась в него мертвой хваткой.
– Никакая это не подлянка, а нормальные буржуазные отношения. Таких, как ты сыночков у него может быть пол Африки бегает. Пусть он сыновний контракт подписывает, и не капает тебе на мозги.
– Что за сыновний контракт? – не понял я.
Настя обрадовалась, увидев меня. Уповая на мою разумность она стала объяснять:
– Сегодня правоотношения членов семьи должны быть зафиксированы в отдельном договоре и заверены нотариусом. А так, что толку, что он объявил его своим сыном. Сегодня объявил, а завтра откажется, и что ты с ним сделаешь? Ничего! А вот если в договоре будет записано, что он его, как сына посылает учиться в Швейцарию, покупает ему то, се, и объявляет наследником первой очереди, тогда Данила может спать спокойно. А то вчера объявил, что он его сын, дал ему сахарную косточку погрызть за обедом, а наш дурачок и рад до беспамятства!
– Я ел суп претаньер, и мосидуан жилей, а не кость грыз, – обиделся Данила. Обидеться обиделся, а к ее словам начал прислушиваться. Действительно, управляющий банка объявил его своим сыном, и на этом усыновление закончилось. А по-хорошему, надо бы вдвоем с Данилой на людях показаться, всенародно объявить его своей кровиночкой, бабке в ноги поклониться, столб во дворе вкопать, забор подправить, то есть сформировать положительное общественное мнение. Ничего этого он пока не сделал, его молодая жена и то больше рвения выказала.
– А с чего он, Петрович взял, что ты его сынок? – кусала и кусала Настя Данилу. – Поставил тебя перед зеркалом и решил, что ты его отпрыск, а он сам себе двойник? Как у него эта бредовая мысль в голове появилась? Ты не знаешь?
– Похож я на него очень, – чуть не плача сказал Данила. – Чего вы ко мне пристали? Я никому в сыновья не набивался, он сам меня признал.
– Что-то тут нечисто! – посыпала щепоткой подозрений на открытую Данилину рану наша подружка. – А с ведром что? Узнали что-нибудь?
– Узнали!
Пришлось ей рассказать, что на единственном дубе, в дупле поселился рой пчел и теперь к нему особенно не подберешься. Но не это главное. Мы рассказали Насте, что ведерком заинтересовалась принцесса Цеце, а Данила соврал ей, что утопил его по неосторожности в озере.
– Придется теперь ведро от греха подальше туда бросить, в озеро, в нашу яму.
Я рассмеялся, представив эту картину.
– А если она действительно ведерко достанет, а на нем нет никаких записей, что тогда делать? Восстанавливать?
– Ты что с ума сошел? – Настя смотрела на Данилу, как на ненормального. – Пишите новые. Долго, что ли?
Такого изощренного ума, как у нашей подружки, я ни у кого не встречал. Вот что значит женская натура. Сильный пол еще и подумать не успеет, как выкрутиться из непростой ситуации, а у слабого уже готов ответ.
– Давай свою секретную записку с цифрами, – приказала Настя.
Данила и ухом не повел. Он, похоже, окончательно определился, с кем он; с нами, или с новой семьей.
– Перебьешься, нечего тебе знать номера банковских счетов.
Настя свела воедино надбровные дуги и выпустила в его сторону несколько колючих стрел.
– Мне твои номера, как собаке пятая нога. Я хочу знать количество цифр напротив каждого слова. Мы сейчас другие суммы напишем, и номера счетов другие поставим. Вот тогда не ты от них всех будешь зависеть, а они от тебя, понял? Ты их всех будешь держать на коротком поводке. А то дали ему обглоданную кость погрызть, а он и рад.
Ее идея была бесхитростно проста, она предлагала конкретный выход в этой непростой ситуации.
– Ведро жалко в озере топить! – попробовал отговориться Данила, но его ноги сами, противу воли несли его в избу. Когда за ним закрылась дверь, я спросил Настю, зачем ей все это нужно?
– Как зачем? Жалко его. Зашпыняют малого! Что он, как бедный родственник, будет у них доедать объедки. Пусть с первого дня входит в курс дел. И еще…Ему надо будет достать план алмазных копей!
– Чего, чего?
– Алмазных копей! – Настя победно посмотрела на меня. – В городе так говорят…Ты думаешь Владлен Петрович зря женился на принцессе Цеце? Он что получше, никого не мог найти?
– Она же красавица!
– Да ты только на ее губу посмотри!
– Это ее пчелы покусали!
Из дома с огромной книгой под мышкой вышел Данила. Мне он передал остро заточенное шило.
– Царапай! – приказал он, – 840 ЯМА – дальше семь цифр. ДУБ – шесть цифр. РИМ – семь цифр и потом еще десять.
– А какие цифры писать?
– Любые!
Через пятнадцать минут трудов дно ведра было испещрено совершенно другими суммами и номерами счетов. Мы не стали менять только их местонахождение. А то уж очень липа будет бросаться в глаза. Теперь запись выглядела следующим образом. Круглые денежные суммы и другие номера счетов.
840.. ЯМА ..8 ..000 ..000
..........ДУБ .......200 ..000
..........РИМ ..6 ..000 ..000 .....903 ..2 ..555 ..666
978 ..ЦЮР ..4 ..000 ..000 .....916 ..1 ..222 ..333 .....КЭШ Банк
Довольный проделанной работой, я передал ведерко Насте и ожидал похвалы. Дождался, называется.
– Ты бы хоть спросил, что писать! – стала она возмущаться. – Ничего вам мужикам поручить нельзя. Все испортите! Ты что тут накалякал?
Я выхватил у нее ведерко из рук и стал пересчитывать количество цифр.
– Все правильно, – взорвался я. – Что здесь не так?
– Ты зачем суммы округлил? Кто тебя просил?
– А как надо было?
– Что не так? – испуганно заглянул через плечо Данила. А так как мы с ним смотрели на Настю, как два барана на новые ворота, она нам, бескопытным стала втолковывать истинное значение цифр.
– У него здесь на дне ведерка обозначены суммы уже с процентами. Например, он в Цюрихе положил в КЭШ банк два миллиона долларов, а них накапало еще 555 434 доллара. Вот он остатки по счетам и записал здесь с процентами.
Логика, какая то была в ее словах. Действительно, я тоже до этого ломал себе голову над странными хвостами у денежных сумм. Кладут-то в банк на хранение их обычно без копеек. Разгадка, оказывается, на поверхности лежала, неровные окончания у них потому, что на вклады были начислены проценты.
– Не могла раньше об этом сказать? – вызверился я на нее.
– И так сойдет! – успокоил меня Данила. – Так даже лучше запоминается. Не переживай.
Но у меня внутри все нарывало. Давно меня не выставляли на всеобщее обозрение глупцом.
И тут я заглянув через плечо Данилы в его записи и увидел что сумма спрятанная в яме тоже не круглая. Напротив ЯМЫ, стояла цифра 5 000 005. Я обрадовался. Пусть теперь она мне объяснит ее происхождение. Я ехидно ее спросил:
– А что, в ЯМЕ тоже проценты натекли? Там ведь – 5 000 005 раньше записано было. Пятерка откуда появилась? Яма – не банк! Там только черти могут проценты начислить!
Данила уважительно посмотрел на меня. В его глазах я восстановил, пошатнувшийся было свой авторитет. Мы ждали, что ответит Настя. А она не стала себя долго утруждать с поиском ответа.
– Когда он пришел прятать деньги в ЯМУ, то пока зарывал их, потерял наверно пятирублевую монету. У них, у банкиров, каждая копейка на учете.
– Так ты думаешь, что в ЯМЕ спрятаны рубли, а не доллары? – разочарованно спросил Данила.
– Если монета была достоинством в пять рублей, и он ее уронил, значит, там спрятаны рубли. Пятидолларовой монеты не бывает, – сказала она, как отрезала. – Эту яму еще надо найти.
– Я ее и искать не буду! – заявил Данила.
– Ну и дурак!
Каждый из них остался при своем мнении. Взяв лодку, мы с Данилой, понесли топить в озере ведерко.
– Жалко, как Муму, – причитал всю дорогу Данила. – А может быть оно все-таки золотое? Макс, его на зуб попробовать нельзя?
– Попробуй! Только зубы не сломай! А то придется тебе тогда к моему деду бегать.
– Зачем?
– За вставной челюстью. Есть захочешь, а жевать нечем. Вот и будешь перед обедом ее взаймы просить!
Не оценил он моей шутки. Поплохело у него с юмором в последнее время. Спустив лодку на воду, мы выгребли к нашей заветной яме. Данила посмотрел по сторонам, проверяя, не подглядывает ли кто за нами? Никого! Одна Настя с берега наблюдала за двумя недоумками. Красивое ведерко напившись воды медленно пошло ко дну.
– Греби обратно!
Когда мы вышли на берег, Настя нас обрадовала.
– Поторопились вы!
На Данилу жалко было смотреть.
– Почему?
– Лучше бы я свое ведерко из-под шампанского принесла. Оно похуже.
Бой двух гладиаторов не состоялся. На берег озера медленно спускалась красная "Альфа Ромео". Принцесса Цеце приветливо помахала нам рукою.
– Здравствуйте мальчики. Припозднилась я сегодня. Ездила в город, хотела купить акваланг, а здесь только маски продают…Но ничего, я и так хорошо ныряю, вы только покажите, где оно у вас утонуло.
– А Владлен Петрович…папа… он с вами не приехал? – спросил Данила.
– Нет, он мне ничего не говорил. У него дома дела… Что-нибудь случилось?
Настя с восхищением рассматривала спортивную машину с откидным верхом. Рядом смущенный Данила постукивал ногой по хромированному колесу.
– А…он знает, что мы ведро будем со дна озера доставать? – как бы между прочим спросил мой дружок.
Управляющего банка, он больше не стал называть папой. Принцесса Цеце отрицательно покачала головой. Еще одно подтверждение необыкновенной ценности ведерка сорвалось с ее уст. Она нехорошо сузила глаза.
– Мы ему сюрприз преподнесем. Как я раньше не догадалась про фокус с ведром. Ох, мне бы только его со дна озера достать. Вот он у меня, где будет, – и принцесса Цеце сжала кулак.