Я мысленно подумал, что зря она радуется раньше времени. Даже если достанет ведерко со дна озера, воспользоваться информацией все равно не сможет. Вовремя мы переправили цифры. Принцесса Цеце оказалась деятельной натурой. Открыв багажник, она достала приспособление похожее на ручную газонокосилку. Положив его в лодку, она и нам предложила принять участие в поисках утонувших сокровищ. Данила сел на весла.
– Куда править?
– Как куда? Туда, где утопили его!
Оставшаяся на берегу Настя подавала нам какие-то знаки. Данила потом оправдывался, что не понял ее. Он чудак правил к тому месту, где мы только что были. Потом до него видно что-то дошло. Не доплыв до места схрона метров тридцать, он опустил весла в воду.
– По-моему здесь!
Я облегченно вздохнул. А принцесса Цеце взяла в руки странную газонокосилку, приладила на уши микрофончики и опустила ее в воду. Поводя ею за бортом лодки в разные стороны, она стала командовать:
– Подайте лодку немного вперед. Здесь ничего нет.
Данила нехотя взялся за весла. Мы сдвинулись на несколько метров.
– Что это за прибор? – спросил меня Данила.
– Подводный миноискатель.
– А…а…а!
И вдруг она приказала нам:
– Стойте здесь. Кажется, нашла.
Сняв наушники, она разделась, приладила маску для подводного плавания и как заправский ныряльщик вывалилась из лодки спиной в воду. Потекли томительные минуты ожидания. Данила восхищенно цокнул языком.
– Красивая!
Мы уже начали с Данилой томиться и переживать, когда за бортом показалась голова принцессы Цеце.
– Ошиблась!
Данила сочувственно кивнул головой, протягивая ей руку и помогая взобраться в лодку.
– Бывает!
Мы отплыли еще на несколько метров. Прибор снова прореагировал на металл под водой. Принцесса Цеце нырнула. На этот раз она долго, минуты две была под водой, а когда, наконец, появилась на поверхности, радостный возглас разнесся над озером.
– Уря..г..х! Нашла! Достала! Перед вами я в неоплатном долгу. Поплыли к берегу! Проверим одну догадку.
– А это то самое ведерко? – осторожно спросил Данила. Принцесса Цеце недоуменно на него посмотрела и взяла в руки вожделенный предмет, поднятый со дна озера. А я разозлился на своего приятеля. Кто его тянул за язык? Какая ему разница то оно или нет. Даже если то, то все равно на нем нет уже тех цифр, что были ранее обозначены.
– Ведерко-то… То! Вот и зарубка на нем. – задумчиво сказала принцесса Цеце, внимательно осмотрев его со всех сторон и увидела на дне наши записи. Когда она подняла глаза на меня, я увидел в них боль. – Так вот, за какой золотой рыбкой он обычно ездил по ночам на рыбалку! Подозревала я, но не верила. Поехали, мальчики домой.
Пока мы плыли к берегу, принцесса Цеце была задумчива и печальна. Она еще раз внимательно посмотрела на цифры выведенные мною. Я помнил, что почти везде округлил первоначальные суммы и прибавил к ним по миллиону, а то и увеличил их вдвое, за что и ругала меня Настя. Была кучка – стала тучка. Принцесса Цеце горько усмехнулась, подняла голову к небу и, раскачиваясь из стороны в сторону, протяжно запела:
"Обманщик, лжец, ловчила, вор,
Забыл наш давний уговор,
Делить беду и радость.
О, господи, какой позор,
Увидеть лживым милый взор,
Какая боже гадость!
Вот так всегда! Придет беда!
В руке ослабнет лишь узда
И конь почует волю!
Но если буду я мудра,
Проценты молча из ведра,
Себе извлечь позволю!"
Лодка пристала к берегу. Первым из нее выскочил я, и как истый джентльмен, подал руку расстроенной Банту. А у той закончился цивильный период горя и песнопений. На берегу она начала нетерпеливо подгонять нас с Данилой.
– Вы мальчики, если вам не составит большого труда, отнесите лодку домой, а потом окажите мне честь, соблаговолите сопроводить меня домой. Буду вам очень обязана.
Принцесса Цеце одарила нас восхитительной улыбкой, обнажившей ряд мраморно белых зубов.
– Почтим своим долгом, ваше величество!
– Мы мигом, одна нога тут, другая там, – Данила тоже дал свое согласие.
А в это время Настя с самым независимым видом уже два раза прошла мимо нас. Даниле бы представить ее чернокожей принцессе, своей приемной матери, а он лапоть возился с лодкой. Когда мы ушли, Настя не пошла с нами, а осталась на берегу. У нее не хватило смелости подойти к красавице Банту. Как потом она рассказывала, после нашего ухода, та взяла в руки поднятое со дна озера ведерко и стала внимательно изучать начертанные на нем цифры. Губы ее кривились в беззащитно-горькой и одновременно брезгливой улыбке. Затем она зло бросила ведерко на заднее сиденье автомобиля и стала бросать нетерпеливые взгляды в сторону калитки, за которой мы исчезли.
Еще когда мы шли с Данилой по огороду, то обменялись с ним мнениями о том, что Настя права; и насчет банковских счетов, и насчет сумм, и самое главное насчет процентов.
– Как она сказала, – подметил мой дружок, – "Проценты молча из ведра, себе извлечь позволю". А мы что, лыком шиты? Руки у нас не оттуда растут? И мы себе позволим!
– Ты не о том говоришь! – перебил я его.
– А о чем надо? – не понял Данила.
– Козу сейчас повезешь, пока оказия есть или потом своим ходом погонишь?
– Пожалуй, потом! – он всерьез обсуждал мою неудачную шутку. – Да, да, лучше потом! Машина открытая! Коза может на ходу выпрыгнуть!
Во дворе нам встретилась его бабка. Данила, коршуном на нее налетел.
– Брюки мои погладила?
– Куда собрался на этот раз? К Настёне на "дневной сок"?
– Съезжу…к нему… договор составлю!
– О чем?
– Что он меня признаёт…Брюки давай!
Бабка не торопилась выполнять просьбу внука. Ее мучил другой вопрос, более существенный. Его она и задала:
– Ты домой вернешься?
– А что?
Бабка надолго ушла в дом. Наконец, она появилась на крыльце с большим узлом, перетянутым посередине ремнем.
– Что это? – недовольно спросил Данила.
– Постель! Перина пуховая и одеяло шерстяное…Приданное тебе готовила…Думала, может быть на Настене когда женишься. А теперь, не знаю, чего и ждать? Вдруг внучку Чомбы присмотришь?
За воротами начали собираться соседки. Бабка Меланья уронила непритворную слезу.
– Куда ж ты милой с имя едешь? Завезут тебя в Африке за Кудыкину гору и бросят там, на съедение крокодилам!
– Львам! – поправила старая перечница, вчерашняя грамотейка.
– Что б голову не откусили, мотоциклетный шлем возьми!
– Если папуасы в котле начнут варить, шлем не поможет.
– О господи Исуси.
А на берегу озера, в это время Настя нашла контакт с темнокожей принцессой Банту. Она столько вертелась у той под ногами, что удостоилась королевского внимания.
– Разве Данила не в этом доме живет? – спросила темнокожая красавица Настю.
– Он такой копуша! Такой копуша! – Настя вплотную подошла к автомобилю, предлагая услуги штурмана. – Заезд во двор у них с другой стороны. С этой, только козу загоняют… Я, если надо, туда самый короткий путь могу показать!
– Сделай одолжение!
Так наша подружка попала на переднее, персикового цвета, кожаное сидение спортивного автомобиля "Альфа-Ромео". Выкурить теперь ее оттуда никто бы больше не смог. Когда автомобиль с принцессой Цеце за рулем и нашей подружкой подрулил к покосившемуся забору, из машины раздался нетерпеливый Настин возглас:
– Данила, ты долго копаться будешь, мы тебя уже заждались!
– Мы… – недовольно пробурчал он, – ты то, с какого боку-припеку здесь?
Настя благоразумно промолчала, но и не подумала вылезть из машины. А Данила грузил в спортивный автомобиль постельное белье и поучал бабку.
– За остальным я потом приеду, вещи в чемодан сложи, как следует. Не помни!
– Кальсоны тебе класть?
Я ухмыльнулся, а мой дружок сделал вид, что не слышит вопроса. Одни бабки у калитки легко разделались с этой ерундовой проблемой.
– В Африке жара, зачем ему кальсоны!
Самая древняя посоветовала.
– Если будешь класть, положи ему дедовы с завязками, чтобы ужак не залез.
Глава 8. Дуб
Как на пожар гнала автомобиль через город Банту. Наш городок, это вам не ухоженная Москва, здесь ям и кочек хоть отбавляй. Одним словом с шиком, мы промчались до загородной усадьбы управляющего банка Дуста. На этот раз никто нас не встречал, один Вадька торчал перед домом. Банту, как тигрица выскочила из машины и спросила сонного Вадика, жующего банан:
– Где Владлен Петрович?
– А я откуда знаю! Сами спите вместе, а меня спрашиваете!
Когда не выспавшийся Вадик увидел в ее руках ведерко, сон с него моментально слетел. Банту размахивая ведерком скрылась в доме, а он оглянувшись по сторонам, нахмурил лоб и спросил Данилу:
– Ты что ли ей это ведро отдал?
– Она сама его со дна озера достала, – стал оправдываться Данила, – А что не надо было отдавать?
– Конечно, не надо, там кое-что записано, что ей совсем не нужно было бы знать.
– А тебе нужно?
– И мне не нужно!.. Зря, зря вы его отдали! Теперь если она доглядит, что там на донышке, грандиозный скандал будет.
Вадик доел банан и забросил шкурку подальше в кусты. Озверевший от одиночества на этой усадьбе, он во все глаза таращился на Настю. А она, заметив такое неподдельное внимание со стороны сводного Данилина брата, скромно вышла из машины. Ревность, крапивой обожгла мне грудь. Я вспомнил, что должен этого оболтуса подтянуть по математике и строго его спросил:
– Ты задачник и тетради подготовил?
– Успокойся! Сегодня будет не до уроков. Сегодня в центре внимания будет ваше ведро. Боюсь, как бы эта черная пантера в гневе, его отцу на голову не одела.
– А что на нем написано? – лисьим голоском спросила Настя.
Глаза у Вадика стали маслянисто-кошачьими, он блудливо улыбнулся и отвел их в сторону.
– У отца память плохая. Чтобы не забыть, он на нем кое-что нацарапал.
– А что?
– Да так, семейная тайна!
Данила до этого молчащий показал на узел с постельным бельем.
– Вот бабка перину навязала, куда с ней теперь?
Вадик озадаченно смотрел на узел.
– Тебе отдельную комнату отвели! Там все есть! Въезжай и живи. Зачем тебе перина?
Настя изображавшая до этого скромницу, тут же вставила шпильку.
– Он, после обеда, когда наестся до отвала, любит на перине под деревом поспать. Под дубом… А нельзя ли территорию посмотреть?
Вадька был сама галантность. Он забежал сначала с одной стороны, потом с другой, и скорей увел Настю показывать старый парк с вековыми деревьями. На нас с Данилой они чихать хотели. Да бог с вами, делайте что хотите, подумал я. Данила чесал затылок, оглядывая огромный узел с постелью, так некстати навязанный бабкой. Из дома вышел вчерашний мажордом. Бесстрастное его лицо как всегда ничего не выражало.
– Вас, обоих Владлен Петрович приглашает к себе.
– Постель брать?
Мажордом кинул снисходительный взгляд на цыганский узел моего приятеля.
– Твоя комната, на третьем этаже, оставь, я сам занесу!
По парадной лестнице мы поднялись на второй этаж. Из гостиной доносились возбужденные голоса, крик Банту тонул в рокочущем басе Владлен Петровича. Данила с опаской открыл дверь в огромную гостиную.
– Ну…у…у! Рассказывай! – сразу взяла в оборот моего дружка Банту. С нее, как штукатурка со старой стены, слетел аристократический налет. В руках вверх дном она держала злополучное ведерко. – А ты пока, пожалуйста, помолчи! – приказала она Владлен Петровичу. – Посмотрим, насколько стыкуется то, что ты говоришь, с его рассказом. – В голосе Банту снова зазвенели серебряные колокольчики. Воркующей голубицей, сменив гнев на ласку, она спросила Данилу?
– Скажи мне мой хороший, зачем ты утопил в озере это ведерко? Оно ведь не просто так у тебя из рук выпало? Ты нарочно это сделал?
– Конечно нарочно!
Владлен Петрович крякнул от досады. Такой подлянки от родного сыночка он не ожидал. А Банту задала второй, не менее каверзный вопрос.
– Ты знал, под что он его приспособил?
– Знал! И поэтому утопил!
Банту повернулась к своему мужу, отводящему глаза в сторону.
– Видишь, даже ребенок думает о нас всех, как о единой семье, один ты эгоист! Я подозревала, конечно, но подозрения к делу не пришьешь. А вот теперь с детских уст срывается истина.
Она снова подвесила Данилу на дыбу.
– А как ты догадался об этом? Или это все при тебе происходило?
– Когда при мне, а когда и на берегу, в кустах или под деревьями!
Владлен Петрович схватился за голову:
– Ты что плетешь, когда это было?
Данила пожевал губами и, размазав во времени и пространстве непонятное действо, медленно выдавил из себя:
– Когда! Когда! Когда ты отрывался по полной программе. Я не вытерпел и утопил это ведро. Меру надо знать. Он, ваше величество, выпивал такое количество... Нальет полное ведро шампанского, и пока мы с ним к камышам доплывем, цедит его как лошадь. И все приговаривает, что ведерко это у него заветное, связано с каким то памятным событием, и пьет он за банду… А я же не знал, что он пил за ваше здоровье, но даже если за ваше, зачем же пить целое ведерко? Алкоголь, он и есть алкоголь, хоть и шампанское! Вот я его нечаянно и обронил! А что не надо было? Пусть спивается, да?
Данила поднял невинные глаза на Владлен Петровича, проверяя, понравилась ли тому сочиненная им байка. Принцесса Цеце изучающе смотрела на Данилу, не врет ли он. Нашла кого проверять без детектора лжи. Да ему соврать, раз плюнуть! Мой дружок, сообразив, что он угодил обоим, решил расцветить собственный рассказ.
– Разве это рыбалка, я ловлю, а он под кусточком пьяный дрыхнет.
– А как ты объяснишь, происхождение этих цифр, что на дне ведерка нарисованы? – не поверила ему принцесса Цеце. – Что они означают, пьяный бред? Ты кого защищаешь? Что это такое, я у вас обоих спрашиваю!
У Данилы перед носом появилась запись сделанная его собственной рукой.
840.. ЯМА ..8 ..000 ..000
..........ДУБ .......200 ..000
..........РИМ ..6 ..000 ..000 .....903 ..2 ..555 ..666
978 ..ЦЮР ..4 ..000 ..000 .....916 ..1 ..222 ..333 .....КЭШ Банк
Он вопросительно посмотрел на Владлен Петровича, испрашивая разрешения на раскрытие тайны. Тот, огорченно развел руками, как бы говоря, что, мол, поделаешь, раз попались, выкладывай все как есть. Данила приободрился, он ведь не за глаза, не где-нибудь за углом нашептывает на ухо принцессе Цеце на ее благоверного, а сдает ей Владлен Петровича, с его же с молчаливого согласия.
– А тут вообще все просто, – нахально заявил Данила. – Наша жизнь так непредсказуема, в ней столько хаоса, врагов и оврагов, что человек упаду…упада…упады…упадо…
– Куда упадо? – не поняла принцесса Цеце.
– Человек уподоб…ляется бурундуку. Вот оттуда и эти записи. Это тот сундук, где бурундук, для всех для нас, сложил запас. Я понятно выражаюсь?
Принцесса королевских кровей снова забыла про великосветский этикет и, отбросив в сторону высокопарный слог, мертвой хваткой вцепилась в Данилу. Ярость в ней так и клокотала.
– Вы мне оба зубы не заговаривайте, а объясните их значение.
Данила посмотрел на Банту, перевел взгляд на меня и многозначительно заявил:.
– Внутрисемейные проблемы, рассматривать при посторонних, неудобно вроде бы. Но если вы настаиваете…
Банту топнула ногой.
– Да настаиваю, пусть я услышу горькую правду, как меня обманывали.
Она непритворно всхлипнула. Данила скривился как от зубной боли, тяжело вздохнул и сказал:
– Хорошо! Будем считать, что Макс тоже член семьи, хотя он только паж, но я думаю при нем можно говорить. Так вот, эти записи показывают, сколько денег из банка пропало и …того, в сундук попало, и где они спрятаны. ЯМА – значит в яме восемь миллионов. ЦЮР – значит в Цюрихе в КЭШ Банке четыре миллиона на счете – 916 1 222 333. Как бурундук тащит орешки в свою кладовку, так и здесь деньги рассованы по разным сундукам. Понятно?
Принцесса Банту расхохоталась.
– Кто это тебе сказал?
– Я же не дундук, сам догадался про сундук! А что разве не так?
Банту посерьезнела, теперь только Владлен Петрович улыбался. Он похлопал Данилу по плечу и подтолкнул его к двери.
– Гуляй пока. Чуть-чуть приукрасил, но в общем правильно. Ты через часок зайди, у меня к тебе есть серьезный разговор. Я кое-что хотел дополнительно уточнить.
В доме нам делать было нечего. Мы вышли на лужайку перед домом. Неожиданно Данила стал тревожиться.
– Что он хочет уточнить, как ты думаешь?
– Да ладно, не переживай раньше времени! Наверно хочет узнать, когда ты жениться будешь!
Моей шутки он не поддержал. Мы пошли по территории усадьбы искать пропавших Вадьку и Настю. Нашли их мы с большим трудом. Настя заговорщически нам подмигнула, а Вадька стал ругаться на Данилу.
– Ты чего принцессе Цеце отца сдал? Кто так делает?
– Чего сдал? – не понял Данила.
– Того и сдал!
Но договорить они не успели. За Данилой пришел мажордом и позвал его в дом. На лужайке перед домом остались мы втроем: Настя, я и Вадька. Данилин брательник стал перед Настей распускать павлиний хвост. Обычно, когда у человека одна извилина и та прямая, он начинает хвастаться тем, к чему сам не имеет никакого отношения, титулом родителей, их достатком.
– А хочешь Настя я тебя научу на автомобиле ездить? – предложил галантный кавалер, увидев в замке "Альфа-Ромео" забытый впопыхах принцессой Цеце ключ зажигания. Я еще постарался их отговорить, но кто меня будет слушать, если они оба лучились счастьем. Будь на лужайке перед домом хоть звездолет, и в него бы они залезли. Настя, обворожительно улыбнувшись, заявила, что на такой крутой машине она еще не ездила. Вадька усадил ее за водительское сидение и стал объяснять.
– Здесь автоматическая коробка передач, и всего две педали, одна – тормоз, вторая – газ. Заводи! На ход я сам переставлю.
Хорошо, что я не полез вместе с ними в машину. Когда взревел движок, Вадька передвинул ручку скоростей всего на одно деление. Боже мой, вот это был старт. Спортивный автомобиль ракетой сорвался с места. Настя завизжала и со страху видно еще сильней вдавила в пол педаль газа. Из под колес брызнул гравий. Не успел я рот открыть, как раздался ужасный треск. Они приехали! Автомобиль врезался в ствол огромной липы росшей метрах в пятидесяти, а незадачливых водителей прижало к сиденьям подушками безопасности. Это их и спасло. Когда я подбежал к ним, они выкарабкивались из автомобиля. От "Альфа-Ромео" осталось одно название. Вадька ошарашено смотрел на дело рук своих.
– Газ сильно дала! – только и смог он промолвить.
– Ну, мы пойдем! – заявила Настя беря меня под руку. – Ты приходи к нам в гости!
Уйти нам далеко не удалось. Из дома вышел мажордом и направился в нашу сторону.
– Сама поехала! – стал оправдываться Вадька. Мажордом был спокоен, как скала.
– Не разбились?
– Нет!
– Ну и слава богу. В гараже еще две стоят.