- Слишком мелкий шрифт, - сказал он. - Есть спички?
- Откуда! - воскликнул Зоргий.
- А у тебя? - спросил высокий у Обиходова.
- Не курю, - ответил Обиходов. - В машине есть фонарик. - Он сделал шаг назад.
- Стоять! - высокий схватил Обиходова за рукав. - Давай своими словами, - кивнул он коротышке.
Зоргий оправил плащ и откашлялся.
- Исполнительный комитет Великих Инквизиторов "Пурпурного Братства", - начал он с выражением, - на своем пленарном заседании рассмотрел вопрос о клеветнической статье журналиста Обиходова в газете "Мир Сенсаций" от восьмого апреля сего года. В данной статье говорится…
- Короче, - сказал высокий, оглядываясь по сторонам. - Статью мы все читали. Переходи к приговору.
Коротышка снова откашлялся:
- Комитет постановил приговорить вышеуказанного журналиста к десяти ударам кипагона. Решение принято единогласно.
- Вопросы есть? - поинтересовался высокий.
- Есть, - сказал Обиходов. - Что такое кипагон?
- Это проще показать, чем объяснить, - высокий, не ослабляя хватку, вытащил из-за пазухи короткую резиновую дубинку, похожую на длинный баклажан.
Обиходов попытался вырваться.
- Стоять! - сказал высокий. Коротышка схватил Обиходова за вторую руку. - Будешь знать, как писать гадости, - зашипел он злорадно.
- Мракобесы! - выкрикнул Обиходов. - Учтите! Я так просто не дамся!
- Тихо! - сквозь зубы сказал высокий, - Тихо! Иначе больнее будет!
Обиходов не собирался сдаваться, улучив момент, он лягнул коротышку под коленную чашечку.
- Ую! - взвыл коротышка, выпуская Обиходовскую руку. - Он пинается!
- Руку держи, болван! - сдавленно выкрикнул высокий.
Обиходову было неудобно действовать освободившейся рукой, мешал пакет с пивом. Все же ему удалось размахнуться и заехать пакетом высокому в живот. Громко звякнули разбившиеся бутылки.
- Ах, так! - взревел большой пурпурный брат. Он обхватил Обиходова двумя руками и стал яростно мотать из стороны в сторону, пытаясь свалить на землю.
- Кипагоном его! Кипагоном! - выкрикивал Зоргий, прыгая вокруг борющихся.
Вдруг площадка у входа в подъезд осветилась. Все трое замерли от неожиданности. У стоявшего рядом "опеля", того самого, что занял Обиходовское место парковки, включились фары дальнего света.
Дверца машины открылась, и из нее вышел человек. Он сделал несколько шагов вперед и встал перед машиной. В лучах света был виден только черный силуэт.
- А ну, отпустите его! - произнес человек.
- А ты еще кто такой? - выкрикнул высокий, слегка ослабив хватку.
Человек из "опеля" сунул руку в карман и достал небольшой предмет. Из-за слепящего света фар, было не очень хорошо видно, что это такое. Все сомнения отпали, когда человек из "опеля" оттянул затвор и с характерным щелчком дослал патрон в патронник.
- У него пистолет! - в панике зашептал брат Зоргий. - У него пистолет!
Высокий разомкнул руки.
- А мы что? - невинно пожал он плечами. - Мы ничего… Разговариваем.
Неожиданно он сорвался с места и в один гигантский прыжок исчез из освещенной зоны. Брат Зоргий рванул было в другую сторону, но остановился, развернулся и с повизгиваньем бросился вслед за большим братцем. Дробный топот их шагов растворился в ночной тишине двора.
Обиходов остался стоять в ослепительном свете фар.
- У вас из пакета что-то течет, - сказал человек из "опеля".
- Это пиво, - сказал Обиходов, не двигаясь с места. - Просто пиво, - добавил он, не сводя глаз с все еще направленного на него пистолета.
Человек из "опеля" спохватился, разрядил пистолет и спрятал его в карман.
- Вы меня не узнаете? - спросил он.
Обиходову показалась знакомой эта худощавая, несколько нескладная фигура, но точно вспомнить он не мог. Он лихорадочно перебирал в голове свои недавние материалы, из-за которых читатели могли явиться к нему с пистолетом.
- Вы из Армии "Алисы"? - осторожно предположил Обиходов.
- Я Коля, Николай Инаков. Я приходил к вам в редакцию, помните?
- А, - Обиходов облегченно перевел дух. - Послушай, ты не мог бы выключить этот свет?
- Конечно, извините… - Коля выключил свет.
Обиходов выбросил пакет с осколками в урну и принялся отряхивать пиджак и брюки.
- Ты чего здесь делаешь-то? - спросил он у подошедшего Коли.
- Вас дожидаюсь.
- Зачем?
- Спросить хотел кое-что.
Обиходов достал платок и промокнул пивное пятно на брюках.
- А откуда ты знаешь, где я живу? - он пристально посмотрел на Колю. - Следил за мной что ли?
- Зачем следить, просто адрес узнал, - пожал плечами Коля.
- Просто адрес узнал… - проворчал Обиходов. - А просто позвонить в редакцию ты не мог?
- Секретарша с вами не соединяет. Говорит, что нет на месте. А самому приходить вы запретили.
- И ты решил ко мне домой заявиться.
- Я только спросить хотел…
- Что спросить?
- По поводу "небесной милиции"… - Коля подошел ближе и понизил голос. - Как они определяют, кому сниться, а кому нет.
- Чего? - Обиходов отодвинулся.
- Ну, в этом своем отделении, - пояснил Коля, - как они решают, какому именно человеку должен сниться "небесный милиционер"?
Обиходов вздохнул:
- Слушай, Николай, ты вообще, чем занимаешься?
- В каком смысле?
- Ну, учишься или работаешь… есть у тебя какое-нибудь дело?
Молодой человек на секунду задумался.
- Я работаю.
- Ну и прекрасно! - воскликнул Обиходов. - Работай! Не забивай голову всякой ерундой. Далась тебе эта "небесная милиция".
- Мне это важно, - сказал Коля. - Я должен знать.
- Вот привязался! - проворчал Обиходов. - Ты про Терминатора фильм смотрел?
- Смотрел, - кивнул Коля.
- Ты по ночам к Камерону являлся? Ты спрашивал его, как Терминатор выбирает, кого мочить, а кого нет?
- Он же в Америке! - удивился Коля.
- А если бы он был в России, ты бы пришел к нему?
- "Терминатор" - это кино, - возразил Коля.
- А "Мир сенсаций" - это газета!
- Вы же сказали, что все это правда!
- Правда… - буркнул Обиходов. - Правда тоже разной бывает.
- То есть?
Обиходов потрогал свежую царапину на шее - след борьбы с "пурпурным братом".
- Послушай, дружище, у меня сегодня был очень трудный день. Я тебя умоляю, езжай домой. Завтра позвони мне в редакцию, и я тебе все расскажу. Как на духу. Договорились?
- Секретарша опять скажет, что вас нет.
- Не скажет. Я ее предупрежу. Ты только представься, скажи, что тебя зовут Николай Инаков, и она сразу соединит. Обещаю!
Коля почесал затылок и сказал:
- Ладно. Я завтра позвоню.
- Вот и хорошо! - обрадовался Обиходов. - Вот и замечательно! Спокойной ночи!
7
В тесном кафе на Ордынке было много народу и мало воздуху. Единственный потолочный вентилятор гонял из угла в угол запахи пота и подгоревшего масла.
Капустин, Воронков и Коля не спеша заканчивали обед.
- Раньше нас, по крайней мере, боялись, - разглагольствовал Капустин, доедая шашлык, - а теперь что? Смотреть противно!
Воронков сосредоточенно ковырял в зубах зубочисткой. Коля катал по столу хлебный мякиш. Капустин отхлебнул пива.
- Авторитета - ноль! - продолжил он. - Бывшие шестерки, те которые раньше в рот заглядывали, теперь самостоятельными стали, исподтишка тявкают, да еще и куснуть норовят. Это нормально, по-твоему?
Воронков вздохнул и достал сигарету. Капустин насадил на вилку новый кусок, но, не донеся до рта, опустил руку.
- Вот ты говоришь, империя! - сказал он, обращаясь к Воронкову. - Ну и что? Что в этом было плохого?
- Я ничего не говорю, - сказал Воронков, неторопливо закуривая.
- А кто говорил, что весь Советский Союз на голых понтах держался? - прищурил глаза Капустин. - Не отпирайся, я помню.
- Не говорил я такого, - Воронков выпустил тонкую струйку дыма.
- Студент, подтверди! - Капустин повернулся к Коле.
- Я не помню, - покачал головой Коля.
- Ты говорил, что армия у нас небоеспособная была! - наседал Капустин.
- Про армию говорил, - согласился Воронков, прикрывая рукой зевок.
- Ага! - произнес Капустин тоном адвоката, которому удалось уличить оппонента во лжи. - Про армию, значит, все-таки говорил!
- Ну и что? - равнодушно пожал плечами Воронков. - Туфтовая была армия…
- А ты-то, откуда знаешь? - спросил Капустин, с ударением на "ты".
- Я же служил, - ответил Воронков. - Видел.
- Что ты видел?
- Туфта одна, - Воронков выпустил колечко дыма и проводил его взглядом. - Траву красили, асфальт мылом мыли. Из автомата выстрелить всего один раз дали, перед присягой.
- Правильно! - согласился Капустин. - Кто же тебе, такому, автомат доверит? У тебя первая судимость-то, когда была? Лет в четырнадцать?
- Ну, давай, еще про БАМ нам расскажи, - усмехнулся Воронков. - Вон, студент наверное еще не слышал.
- А что БАМ? - сказал Воронков. - Да я строил БАМ. И этим, между прочим, горжусь.
- Еще скажи, что по своей воле, - ехидно вставил Воронков.
- Неважно по чьей воле! - ответил ему Капустин. - Ты по той же самой статье тапочки шил, в тепле и сухости, а я магистраль прокладывал от Байкала аж до самого Амура.
Воронков погасил сигарету.
- Ладно ты, строитель магистралей, доедай свой шашлык, и повалили отсюда!
- А ты не погоняй! - огрызнулся Капустин. - Не запряг еще! - Он хотел еще что-то добавить, но в это время у него на поясе зазвонил телефон. Капустин торопливо вытер рот и вытащил трубку. - Алло! Да, Иван, - он выпрямился и отодвинул тарелку. - Так… понятно… все понял… Кто со мной? Ворона. Не годится? Ясно… А Студент? Это наш молодой. Да, тот самый. Все понял, Иван. Все понял. Не беспокойся, Студент - парень сообразительный, не подкачает. Все сделаем… Давай!
Капустин сложил трубку и положил ее на стол.
- Ну, Студент, - торжественно произнес он, глядя на Николая. - Настал твой звездный час.
Коля заерзал на стуле:
- Что такое?
- Дело очень важное! - Капустин сделал знак рукой, чтобы он придвинулся ближе. - Значит так, сейчас берешь машину и едешь домой к шефу. Один. Адрес знаешь?
- Откуда?
- Записывай.
Коля вытащил из стаканчика салфетку и достал ручку.
- Подсосенский переулок, дом девять, корпус четыре, квартира 65, - продиктовал Капустин. - Записал? Слушай дальше. По пути купишь цветы, два букета. Подороже. Как приедешь на место, берешь один букет и поднимаешься в квартиру. Вручаешь букет его жене, Аделаиде Степановне. Запиши, "Аделаида Степановна".
- Я запомню.
- А я говорю, запиши! - сказал Капустин.
Коля написал на салфетке "Аделаида Степановна - жена".
- Говоришь ей, - продолжил Капустин, - "Аделаида Степановна, разрешите от имени коллег Иван Ивановича поздравить вас с днем рождения", как только отдал букет, сразу говоришь: "Иван Иванович, на таможне в Бутово проблемы с грузовиком", только чтобы она это слышала, понял? Скажешь: "Начальник терминала срочно хочет с вами встретиться". И все. Как только это сказал, сразу иди в машину и дожидайся шефа. Он тебе скажет, куда его отвезти.
- А второй букет? - спросил Коля.
- Что? - не понял Капустин.
- Ты же сказал купить два букета, а жене надо вручить только один.
- Делай, как тебе сказано и не задавай вопросов. Усек?
- Усек, - сказал Коля.
- Держи, - Капустин кинул через стол ключи от машины. - Смотри, не перепутай ничего. Головой отвечаешь.
* * *
Через сорок минут Коля с огромным шуршащим букетом в руках стоял перед дверью в квартиру номер шестьдесят пять дома девять по Подсосенскому переулку. Изнутри доносился гул голосов, музыка и звон посуды. Свободной рукой он наспех пригладил торчащие в разные стороны рыжие волосы, поправил воротник рубашки и позвонил. Долго ничего не происходило. По ту сторону двери по-прежнему играла музыка и звенела посуда. Он подумал, не позвонить ли еще раз и уже протянул руку, но тут услышал женский голос: "Это Семенов! Я сама открою" Потом неторопливые шаги, щелчок замка, и дверь приоткрылась. Перед Колей возникла высокая блондинка в длинном обтягивающем платье до пят, похожая на Ким Бесинджер в фильме "Привычка жениться". В ее руке, изящно отведенной в сторону, дымилась сигарета на длинном мундштуке. Блондинка молча посмотрела на Колю, чуть приподняв тонкую бровь.
Коля поймал себя на том, что стоит с открытым ртом. Он торопливо сглотнул слюну и произнес:
- Здравствуйте.
Блондинка коснулась губами мундштука и выпустила почти невидимую струйку дыма, потом грациозным толчком руки она распахнула дверь и посторонилась, давая Коле пройти. И все без единого слова.
Коля, затаив дыхание, проследовал в прихожую мимо выставленного вперед бюста.
Блондинка заперла дверь и повернулась к Коле.
- Я думала, ты Семенов, - произнесла она, наконец.
- Я Николай, - извиняющимся тоном сказал Коля.
- Это даже лучше, - равнодушно заметила блондинка. Она затянулась сигаретой и стала пристально рассматривать длинный крашенный ноготь на безымянном пальце.
Коля решил, что пора.
- Аделаида Степановна, - сказал он, - разрешите от имени коллег Ивана Ивановича поздравить вас с днем рождения.
Он протянул букет. Но дама не взяла цветов. Она смотрела на Колю, наклонив голову и сложив руки на груди.
- Трогательно, - сказала она, наконец. - Очень трогательно, молодцы. - И опять занялась рассматриванием маникюра.
Коля в полном недоумении стоял с протянутым букетом. Он пытался вспомнить, весь ли текст он произнес, или еще что- то осталось.
- Это вам, - решил добавить он от себя и тряхнул букетом.
Но блондинка не взяла цветов.
- Аделаида! - громко выкрикнула она в сторону гостиной. - Аделаида! К тебе пришли.
- Так вы не… - догадался Петр.
- Я - ее сестра, - сказала блондинка низким голосом. - Сводная, - добавила она совсем уже басом.
В прихожей появилась именинница, мощная, мужеподобная дама лет пятидесяти без отчетливых следов былой красоты. В своем платье леопардовой расцветки она походила на отставную амазонку. Следом за ней возник сам Иван Заморокин, крепкий шестидесятилетний мужчина с тонкими щегольскими усиками, выглядевший гораздо моложе своих лет. Судя по замедленным движениям и остекленевшим глазам, Заморокин был изрядно пьян.
Коля глубоко вздохнул, отбарабанил поздравительную речевку, быстро вручил цветы и сразу же, без всяких пауз, доложил Ивану Ивановичу о неприятностях на Бутовской таможне.
- Твою мать! - неожиданно взорвался Иван Иванович. - Хотя бы сегодня, в такой день, вы можете меня оставить в покое! Можете хоть что-то уладить сами?! Можете или нет? Я тебя спрашиваю!
Опешивший Коля попятился назад:
- Я… я не знал… - растерянно забормотал он.
- Что такое? - спросила Аделаида у мужа. - Какая такая таможня? В чем дело?
- Единственный день! - продолжал бушевать Иван Иванович. - Единственный день хотел провести в кругу семьи, как нормальный человек, среди любимых людей. Нет! Именно сегодня, надо было поставить под удар важнейшее дело!
- А кто это такой? - спросила Аделаида Степановна, пристально разглядывая Колю. - Что-то я его раньше не видела?
- А! - махнул рукой Заморокин. - Видишь, с кем приходится работать! Разве они могут что-нибудь? Дармоеды! Всех разгоню к чертовой матери!
- Не волнуйся, Иван, тебе вредно, - успокоила супруга Аделаида Степановна.
- Как же можно не волноваться! - всплеснул руками Заморокин. - Ты слышала? Ты видишь, что твориться? Ни на минуту оставить нельзя! Ты еще здесь? - заметил он вжавшегося в угол прихожей Колю. - Марш в машину и жди меня там! Прости меня, солнце мое! - повернулся он к Аделаиде и распахнул объятья. - Проклятая работа! Как только все улажу, мигом обратно!
Заморокин спустился через пять минут. Усевшись на пассажирское кресло, он повернул к себе салонное зеркало, достал из нагрудного кармана маленькую расческу и аккуратно расчесал щегольские усики.
- Тебя как зовут-то, я забыл, - спросил он рассеянно.
- Николай.
- Так ты и есть Студент! - хмыкнул он. - Давай, Студент, гони. Варшавское шоссе, дом сто семнадцать.
- Куда? - переспросил Коля, удивленно. Он только что по карте посмотрел, как быстрее всего проехать в Южное Бутово.
- Ты что, глухой, что ли? - рявкнул Заморокин. - Варшавское шоссе, дом сто семнадцать.
Коля запустил двигатель. Заморокин достал сотовый телефон и набрал номер.
- Тирлимбомчик! - проворковал он в трубку странно изменившимся, как-то вдруг помолодевшим голосом. - Это я, твой морячок. Буду через двадцать минут. - Да, да. - Приготовься.
Заморокин прикрыл трубку ладонью и спросил Колю:
- Ты цветы купил?
- Купил, - ответил Коля.
- Где они?
- В багажнике.
- Букет большой?
- Самый большой, какой был.
Заморокин удовлетворенно крякнул и пропел в трубку:
- И я соскучился по моей киске. Лечу, радость моя, на всех парусах. Что? Надолго. Сегодня на весь вечер. Честное слово. Клянусь. Только ты, радость моя. Только ты. Только ты. Конечно. И кое-что еще. Это секрет. Не скажу. Нет. Сама увидишь. Да. Ну, целую тебя. Да. Целую. Целую тебя. Да. Целую. Да. Целую.
8
- Обиходов, с этим Дудкиным вы должны что-то предпринять, - сразу, без приветствия, выпалил Главный, как только Обиходов снял трубку.
- В каком смысле? - поинтересовался Обиходов.
- Уймите его! Он мешает работать.
- Почему я его должен унимать?
- Это ваш кадр!
- Что?! - у Обиходова от возмущения перехватило дыхание.
- Да, и не спорьте! - сказал Главный. - Сделайте так, чтобы он больше не звонил. Скажите ему что-нибудь…
- Как же я ему скажу?
- Вот сейчас вас соединят, и скажите. Давайте, Татьяна!
- Постойте! - отчаянно выкрикнул Обиходов. Но в трубке, вместо голоса Главного, раздался знакомый сварливый фальцет:
- Кто это? Это Обиходов?
- Увы, - сказал Обиходов. - Это я.
- Очень хорошо. Дудкин беспокоит, Теодор Леопольдович.
- Душевно рад, - скривился Обиходов.
- Послушайте, Обиходов, что вы вытворяете? Во что вы превратили мой сюжет? Зачем вы превратили этого несчастного мальчишку в бандита? Он же совсем ребенок! У вас совесть есть?! Черт знает, что такое! Мыльная опера какая-то! Нет, написано неплохо. Этого у вас не отнять. Не скажу, что талантливо, но в целом неплохо. Но факты! Где вы взяли такие факты? Каким образом, капитан Рыков остался цел и невредим, когда в позапрошлом номере взорвалась машина. Он же не бессмертен! Наоборот, он в большей степени уязвим, чем нормальные люди. И потом, почему он просто так отпускает Мерзлякова? Он не мог этого сделать. Это не по правилам!
Послушайте, Обиходов, давайте работать вместе. Я буду вам предоставлять факты, а вы их литературно описывать. Я вам уже послал по почте кое-какие материалы. Вы их получили?