Глава двадцать первая
Февраль 1985 года
Бенедикт Йоханнессон, сидя на камне, смотрел поверх черной дамбы на маяк Гротта. Позади него сильный холодный ветер с Атлантики нес клубы серых туч, волны разбивались о гряду вулканического песка. Он снова был один.
Что же, тем лучше.
Ежась от холода в старой своей парке, Бенедикт открыл новую пачку сигарет. Прикурить на ветру удалось не сразу, отвык. Наконец сигарета зажглась, и он глубоко затянулся, подавляя кашель.
Ощущение было приятным.
Через шестнадцать часов после выхода из больницы он принял первое твердое решение - начать курить снова. Бросил он это дело почти восемь лет назад и с трудом обходился без курения. Теперь беречь легкие не имело смысла.
С непривычки от никотина у него закружилась голова, в ней пробудилась боль, возникшая от выпитого накануне бренди. Мозг превратился в кашу. Сегодня он не сможет работать. Будет ли он вообще в состоянии писать снова?
Он никому не скажет. Ни детям, ни друзьям. Конечно, мог бы поделиться с Лильей, но она два года назад умерла. Неожиданный сердечный приступ. Результат не диагностированной вовремя болезни сердца. Он был даже рад, что Лилье ничего не придется говорить.
Так как же быть с его писательской деятельностью? Едва он задался этим вопросом, как подсознание тут же возопило: да-да, сможет. Но за что взяться? Что значительного он сумеет создать за полгода? За пару лет, может быть, смог бы выдать великий исландский роман, достойный стоять в одном ряду с произведениями Халлдора Лакснесса, а это гарантировало бы то, что его имя не будет забыто.
Но кого он дурачит? Если бы он мог написать такую книгу, то уже написал бы.
Он даже и не заметил, как докурил сигарету. Холод колол щеки. Однако ветер принес ясность и развеял его сомнения.
"Болото и человек" неплохая книга. Возможно, даже его лучшая. У него будет время ее закончить. И возможно, написать еще рассказ-другой. Но что он сможет поведать миру в последние несколько месяцев жизни?
Внезапно его осенило. Он скажет правду. Сорок лет спустя наконец скажет правду.
Бенедикт загасил окурок, встал и с трудом пошел к своей машине. Нужно вернуться за письменный стол. Нельзя терять время.
Понедельник, 21 сентября 2009 года
- Ты видел в новостях сообщение о Джулиане Листере? - обратилась Вигдис к Магнусу, когда вошла в помещение отдела и поставила у своего стола сумку.
- Да, не повезло бедняге.
- Говорят, он вряд ли выживет.
- Похоже, так.
Магнус слушал и утренние новости. Листеру ночью делали операцию. Врачи оценили его шансы как весьма незначительные.
- Полагаешь, тут есть какая-то связь? - спросила Вигдис.
- С Оскаром? - Магнус пристально посмотрел на нее. - Я думал об этом.
- Кое-кто из исландцев очень обрадуется его смерти. Не большинство, даже не меньшинство, но по крайней мере один.
- Или двое, или трое.
- Ты имеешь в виду Бьёрна и Харпу?
- И возможно, Исака.
Вигдис вскинула брови.
- У нас нет ничего указывающего на наличие связи между ним и этими двумя.
- Ладно, если не Исак, то, может, кто-то еще.
- Тогда надо признать, что существует некая свора психов, самозабвенно занимающаяся отстрелом банкиров и политиков?
- Тех, кого они считают виновными в креппе.
Магнус и Вигдис уставились друг на друга.
- Если мы заявим об этом, неприятностей не оберешься, - заметила Вигдис.
- Знаю.
- Притом не только от Бальдура. От Торкелла. И от самого Большого Лосося.
- Знаю.
- У нас нет никаких доказательств. Совершенно никаких.
- Знаю.
- Ну и что будем делать?
- Давай пока что не принимать решения. Бальдур велел мне вернуться снова в полицейский колледж, в одиннадцать часов я читаю лекцию. Но у меня есть идея.
- Излагай.
- Полиция забрала кассеты из камер видеонаблюдения, монтировавших январские демонстрации?
- Конечно.
- Найди записи того дня, когда был убит Габриэль Орн. Поищи там Харпу. И Бьёрна. Посмотри, что они делали. С кем разговаривали. Может, удастся понять, действительно ли они встретились там впервые.
- Сделаем, - уверенным тоном проговорила Вигдис.
- Доложишь, когда что-нибудь выяснишь. Кстати, нельзя ли поднять дело об одном убийстве в восемьдесят пятом году?
- Какое дело?
- Бенедикта Йоханнессона.
- Писателя?
- Да. Знаешь что-нибудь об этом убийстве?
- Я в то время была еще ребенком. Но мы изучали это дело в полицейском колледже. Кажется, его закололи дома. Преступление так и не было раскрыто.
- Вот именно.
- Есть тут какая-то связь с Оскаром?
- Никакой.
Вигдис нахмурилась. Магнус остался бесстрастным. Вигдис решила не допытываться, зачем ему потребовался архивный материал.
- В базе данных оно вряд ли присутствует, но оригинал должен быть где-то в центральном депозитарии. Видимо, потребуется время, чтобы его отыскать.
- Заранее благодарю, Вигдис.
Пока Вигдис звонила по поводу кассет, Магнус отправил одному из друзей по убойному отделу в Бостоне сообщение по электронной почте с просьбой связаться со Службой натурализации и иммиграции на предмет получения сведений о въезде-выезде за июль шестьдесят шестого года. Потом позвонил в депозитарий.
Появился Арни.
- Доброе утро, Магнус. Хорошо провел выходные? Здесь все спокойно?
- Поговори с Вигдис, - ответил Магнус. - Вам предстоит работа.
Исак извлек гренки из тостера, намазал маслом и мармеладом. Эта английская традиция, кажется, нравилась ему все больше и больше. Он и еще четверо студентов, обитавших в доме рядом с Майл-Энд-роуд, жили на гренках. И на растворимом кофе. Чайник вскипел, и Исак заварил себе чашку.
- Привет.
Исак повернулся и увидел свою подружку Софи, входящую в кухню; на девушке были пижамные брюки и старая футболка с надписью "Спасите Дарфур".
- Я полагал, что до двенадцати часов у тебя нет лекций.
- Хочу заглянуть в библиотеку. Нельзя больше откладывать.
Трудно было понять, что имелось в виду; во всяком случае, она быстро села ему на колени и поцеловала.
- Доброе утро.
И поцеловала снова, уже покрепче.
Исак улыбнулся и провел ладонью по ее грудкам, не стесненным лифчиком.
Софи посидела так еще какое-то время, потом высвободилась и встала.
- Нет. Дисциплина. Дисциплина прежде всего.
Она открыла шкаф и занялась поисками хлеба. Исак прикончил буханку.
- Зак, хочешь еще гренок?
- Представь себе, хочу. Спасибо.
Раздался звонок в дверь.
- Я открою, - всполошилась Софи. Снова раздался звонок. - Хватит, хватит. Разбудите всех, - недовольно прошептала она.
Исак невольно вздрогнул, когда дверь открылась.
- Полиция, - послышался властный женский голос. - Детектив Пайпер, Кенсингтонский округ. Исак Самуэльссон здесь?
Исак напрягся.
- Мм… не знаю, - ответила пораженная Софи.
- Софи, все в порядке, - отозвался Исак, появляясь в коридоре. - Входите. - Он повел женщину-детектива на кухню. - Садитесь. Приготовить вам кофе?
- Спасибо, нет, - ответила Шарон, садясь на стул, еще не остывший после Софи.
Девушка, озабоченная судьбами Дарфура, примостилась рядом с ней и слегка насупилась.
- В чем дело? - спросил Исак как можно спокойнее.
- Вы не против, если я поговорю с Исаком наедине? - обратилась Пайпер к Софи.
- Еще как против, - вызывающе заявила Софи, внезапно оживляясь. - Вот только вас здесь не хватало. Это, между прочим, наша кухня.
Пайпер вздохнула.
- Соф, все в порядке, - успокоил подругу Исак. - В чем здесь дело, не знаю, но уверен: много времени оно не займет.
- Посмотрим, - хмыкнула Софи. - Только все-таки приготовлю гренок.
Когда она наконец покинула кухню, Исак улыбнулся.
- Извините. Мы сейчас проходим курс по правам человека в Европе. А Софи член организации "Международная амнистия". Ее очень волнуют такие вопросы.
- И это не умаляет, конечно, значение завтрака, - заметила Пайпер с улыбкой. - Я хочу расспросить вас о прошлой неделе.
- Я был в Рейкьявике.
- Мы знаем.
- Это по поводу Оскара Гуннарссона, так ведь? Мать говорила, что полицейские в Исландии расспрашивали обо мне.
Пайпер задала несколько вопросов о том, что он делал на прошлой неделе в Рейкьявике. Исак отвечал ясно, спокойно. Вечер среды он провел со школьными друзьями, в другие дни почти ни с кем не встречался. Пайпер записала время его прилета и вылета, имена и адреса.
- Знали вы Оскара Гуннарссона? - спросила она.
- Нет, - ответил Исак. - То есть я знаю, кем он был. Но ни разу с ним не встречался.
- Вы уверены? - спросила Пайпер, подавшись вперед.
- Кажется, я видел его на ежегодном Торраблоте Исландской общины здесь, в Лондоне. Но не разговаривал с ним.
- На Торраблоте?
- Это зимний праздник. Большой пир - множество традиционных блюд. Знаете, овечьи головы, ворвань, бараньи яйца, акула с душком. Для исландцев это большое событие.
- Звучит тошнотворно.
- Это благоприобретенный вкус. Поверьте, на лондонском Торраблоте еда отменная.
Пайпер пристально вгляделась в Исака.
- Вы не пытались что-то доставить ему две недели назад? В прошлую пятницу?
- Что-то доставить?
- Да. Один свидетель утверждает, что человек, похожий на вас, ходил в Онслоу-Гарденз от дома к дому, искал Гуннарссона.
- Это не я.
- Вы уверены?
Исак кивнул:
- Совершенно уверен.
Шарон ждала. Ни она, ни Исак с минуту ничего не говорили. Потом встала.
- Хорошо, это пока все. Спасибо, что ответили на вопросы.
Исак тоже встал.
- Не за что.
- Идете сегодня в колледж?
- Примерно через час у меня лекция. Скоро нужно уходить.
Пайпер протянула ему карточку.
- Ну что же, если вспомните что-нибудь об Оскаре Гуннарссоне, позвоните.
* * *
Едва Магнус, направляясь в Национальный полицейский колледж, свернул с шоссе, ведущего в Рейкьявик, на дорогу в сторону Арбайра, как зазвонил его телефон.
- Магнус, это Шарон.
- Привет. Как дела?
- Я только что разговаривала с Исаком.
- И что?
- Прошлую неделю он провел в Рейкьявике. Назвал несколько имен и телефонов тех, с кем виделся там. Почти все время он оставался дома, но вечер среды провел с друзьями.
- Сообщи мне имена по электронной почте, мы проверим этих людей. Он объяснил, почему вернулся домой?
- Сказал, что много занимался в университете и ему нужно было отдохнуть.
- Мне кажется, это ерунда. Слишком удобная отговорка. Он словно бы устраивал себе алиби.
- Возможно. Есть еще кое-что.
- Вот как?
- Он подходит под описание курьера, искавшего дом Гуннарссона. Двадцать с небольшим лет, рост пять футов девять дюймов, широкое лицо, голубые глаза, ямочка на подбородке.
- Интересно. Можешь устроить опознание с подтверждением?
- Я сейчас возле его дома. Ему скоро идти на лекцию, и я его сфотографирую. Покажу снимок нашей свидетельнице. Зрение у нее хорошее; если это он, она его узнает.
- Превосходно. Мм… Шарон?
- Да?
Магнус глубоко вздохнул.
- Можешь поговорить с ним снова?
- Думаю, что да. Могу зайти к нему после того, как сделаю снимок.
- Спроси-ка его, где он был вчера. Не выезжал ли из Лондона.
- Зачем? - Тут до нее дошло. - Ты имеешь в виду Джулиана Листера?
- Возможно, - ответил Магнус.
- Думаешь, он мог стрелять в Листера?
- Нет, маловероятно. Ты могла заметить, когда была здесь, что Листер очень непопулярен в Исландии.
- Есть у тебя какие-то улики?
- Нет. Никаких. Только интуиция; пожалуй, даже это слишком громко сказано. Пожалуйста, не говори об этом никому. Только если выяснится, что наш студент ездил на выходные во Францию, это станет по-своему интересно.
- Еще бы. - Шарон помолчала. - Послушай, если есть какая-то вероятность существования исландского следа, я доложу об этом здесь, у себя.
- Не надо, Шарон. Мы еще не на этой стадии. Если исландцы начнут думать, что британцы считают их террористами, начнется новая тресковая война, поверь мне.
- Не знаю.
- Послушай, нет ни улик, ни даже подозрений.
- Но ты хочешь, чтобы я поговорила с Исаком?
- Да.
Наступила пауза, и Магнус услышал, как Шарон тяжело вздохнула.
- Хорошо. Я сообщу тебе, что узнаю. Да, кстати. Оказывается, столичная полиция вложила тридцать миллионов фунтов в какой-то исландский банк.
- Интересно.
Не попрощавшись, Магнус прекратил разговор и въехал на автостоянку полицейского колледжа в Крокхальсе, используемую совместно с компанией по разработке программного обеспечения и магазином спорттоваров. Не успел он заглушить мотор, как телефон зазвонил снова. Это была Вигдис.
- Магнус, можешь вернуться в участок?
- Когда?
- Немедленно. Тебе нужно увидеть здесь кое-что.
Глава двадцать вторая
Магнус, Арни и Вигдис теснились у стола с монитором. Звук был выключен: им не хотелось привлекать ненужное внимание Бальдура.
Шло воспроизведение видеозаписи демонстраций. Эйстурвёллюр, площадь перед парламентом, заполняла толпа возбужденных людей, молодых и старых, мужчин и женщин, кричащих и колотящих в кухонную посуду. Сковородки и кастрюли были ясно видны, как и деревянные ложки, тамбурины, флаги и плакаты. Камера перемещалась от лица к лицу; все они были раскрасневшимися от гнева, раздражения и холода. Некоторые, правда, скрывали свои лица капюшонами и шарфами.
- Смотрите, вот Харпа, - прошептала Вигдис. И точно, Магнус узнал ее, усердно колотящую в кастрюлю. - А вот и Бьёрн.
Рыбак находился в нескольких метрах от Харпы, орал во весь голос и потрясал кулаком. На секунду камера задержалась на его лице. Бьёрн всегда казался Магнусу спокойным и уравновешенным, но сейчас лицо его было искажено неистовством, граничащим с ненавистью.
- Видите, они проходят в метре один от другого, но не узнают друг друга, - заметила Вигдис.
Действительно, Харпа прошла перед Бьёрном, колотя в кастрюлю, и не остановилась подле него.
- Значит, они и вправду познакомились там?
- Подожди, я тебе покажу еще одного знакомого.
Вигдис пустила запись в ускоренном темпе. Толпа надвигалась то быстрее, то медленнее, в полицейских, стоявших в оцеплении, летели метательные снаряды, в ответ шли в ход баллончики с перцовым аэрозолем.
- Арни, это ты? - спросил Магнус.
- Да.
Вигдис остановила запись, и они полюбовались Арни в черном мундире, с решительным лицом, поднимающим заляпанный йогуртом щит.
- Это не было развлечением, - урезонил коллег Магнус.
- Тем более что я знал мальчишку, бросающего скир, - пояснил Арни. - Это младший брат моей давней подружки. Он наверняка узнал меня.
- Начинаем распылять перечный аэрозоль, - прокомментировала Вигдис. - Харпа падает, и смотрите! Бьёрн поднимает ее. Потом они держатся вместе.
Даже при не очень качественном изображении было видно, что Бьёрн произвел на Харпу впечатление.
- Так, это примерно четверть часа спустя. Смотрите. Вот они.
- Ну и с кем на этот раз? - спросил Магнус.
Рядом шли Харпа, Бьёрн и рослый мужчина с косичкой, торчащей из-под широкополой шляпы. Этот новый фигурант обращался сразу ко всем вокруг, смеялся, а затем выкрикивал лозунги. Магнусу он показался знакомым.
- Это Синдри Пальссон.
- Кажется, я где-то слышал о нем.
- В Исландии он известен, - пояснила Вигдис.
- В Исландии все известны.
- Он был ведущим певцом в панк-рок-группе "Девастейшн" в начале восьмидесятых. Потом стал профессиональным бунтарем. Участником всех демонстраций. Анархист. Написал книгу о язвах капитализма. Активно участвовал в протестах против Карахнюкарской плотины, построенной, чтобы обеспечивать гидроэлектроэнергией завод по производству алюминия.
- Я знаю, - поспешил заметить Магнус, хотя это было не совсем так. Он слышал об этом дискуссионном проекте, но совершенно не знал подробностей. И снова должен был признаться себе в плохом знании своей страны.
- Синдри пытался превратить акцию протеста в экстремистское мероприятие, но организаторы воспротивились его подстрекательству и прогнали прочь.
- Состоит на криминальном учете?
- Только в связи с наркотиками.
- Но у вас есть на него досье?
- Есть. Он один из тех, кто пытается превратить любую демонстрацию в революцию, причем в самом ожесточенном ее виде.
- И здесь он сводит дружбу с Харпой и Бьёрном, - задумчиво проговорил Магнус.
Вигдис прокрутила завершающие эпизоды демонстрации. По мере того как сгущались сумерки, качество изображения снижалось. Но эти трое явно держались вместе.
- Потом был пущен слезоточивый газ. Это их последнее изображение, - продолжала комментировать Вигдис. Бьёрн, Харпа и Синдри стояли у статуи Ингольфура Арнарсона. Затем повернулись и пошли по Хверфисгате. Узнать их можно было только по очертаниям фигур, выглядевших действительно весьма своеобразно.
- Минутку, кто этот парень? - спросил Магнус, заметив шедшего следом за ними на небольшом расстоянии молодого человека.
- Не представляю, - ответила Вигдис. - Здесь не видно его лица. Но могу просмотреть другие кадры. Не исключено, что таким образом удастся вычислить его.
- Держу пари, это Исак! - забыв об осторожности, воскликнул Магнус. - Шарон сейчас фотографирует его в Лондоне. Я попрошу ее прислать фотографию.
- Фотография должна быть в регистратуре водительских прав, - снисходительно улыбаясь, проговорил Арни. - Я проверю.
Как они могли упустить из виду, что в базе данных полиции есть фотографии всех исландцев, имеющих водительские права? - подумал Магнус.
- Насколько я понимаю, у нас есть адрес этого Синдри?
- Хверфисгата, - уточнила всезнающая Вигдис. - Рядом с Теневым районом.
- Поехали, Вигдис, - заторопился Магнус. - Побеседуем с ним. Арни, продолжай работать над этими изображениями.
Выходя из отдела, они встретили Бальдура.
- Магнус? Я думал, ты в полицейском колледже.
- Только что приехал оттуда, - стараясь сохранять непринужденную естественность, проговорил Магнус с улыбкой. - Мы спешим.
И, сопровождаемый Вигдис, торопливо вышел на улицу.
В булочной было тихо. Когда открылась дверь, Харпа подняла взгляд и узнала вошедшую пару.
- Привет, Фрикки, - со сдержанным радушием обратилась она к тому, кого не особенно стремилась снова увидеть.