- Ладно, - заговорил Арни. - Это произошло в январе, на самом пике демонстраций. Наше управление в полном составе было поднято на ноги. Мы находились там, в оцеплении, даже детективы, работали круглые сутки. Все совершенно измотались.
В общем, дело было так. На берег в Стреймсвике, возле алюминиевого завода, вынесло тело. Голое. Одежду нашли в десяти километрах выше по течению, у городского аэродрома, возле велосипедной дорожки, идущей вдоль берега. Это был Габриэль Орн Бергссон. Оказалось, что, перед тем как пойти купаться, он отправил два сообщения о самоубийстве: одно матери, сразу поднявшей тревогу, другое - бывшей любовнице, Харпе Эйнарсдоттир, но та не делала никаких заявлений до следующего утра.
Я отправился опросить Харпу. Она сказала, что должна была встретиться с Орном в баре, но тот не пришел.
- И ты не поверил ей?
- У Харпы было алиби. Ее видели в баре поджидающей кого-то. Собственно говоря, у нее там произошла какая-то ссора.
- Почему?
Арни поморщился, напустив на себя еще более хмурый вид.
- Не знаю. Ничего конкретного. Вот почему я и сказал, что здесь нет никакой связи.
- Было точно установлено, что это самоубийство?
- Кажется, у патологоанатома были какие-то сомнения. И у Бальдура тоже. Но на них сильно нажали сверху.
- Почему?
- Это был период революционных изменений, - вступила в разговор Вигдис. - И проходили они мирно. Если бы Габриэль Орн был убит во время тех демонстраций, это придало бы ситуации совершенно иной оттенок. Политики, комиссар полиции - все жутко боялись, что происходящее совершенно выйдет из-под контроля. Все мы боялись.
- Арни, позволь сказать тебе кое-что, - обратился к коллеге Магнус. - Если чутье тебе что-то подсказывает, прислушайся к нему. Оно, конечно, может и подвести, но зачастую укажет на такую козырную улику, о какой ты и не мог мечтать.
Арни вздохнул.
- Ладно.
- Где живет эта Харпа?
- В Селтьярнарнесе. Позвонить ей, узнать, дома ли?
- Нет, Арни. Нагрянем к ней неожиданно.
Глава восьмая
Харпа жила в ряду однотипных домов белого цвета, обращенных фасадом к бухте. "Маленький, но достаточно дорогой для периода подъема деловой активности, - подумал Магнус. - Однако в настоящее время его стоимость резко упала".
Когда Харпа открыла дверь и Магнус взглянул на нее, у него сразу создалось вполне определенное впечатление, что девушка ждала визита полицейских. На секунду испугалась, потом довольно скверно изобразила удивление.
Судя по всему, она неумолимо приближалась к сорока, бледная, со светло-голубыми глазами и темными вьющимися волосами до плеч. Некогда была хорошенькой и, несомненно, снова могла похорошеть, но в данный момент выглядела напряженной, усталой. От уголков рта шли глубокие складки, брови разделяли два глубоких пореза. Магнус подумал, что на лице у нее слишком много косметики, потом понял, что чернота вокруг глаз вызвана крайней физической усталостью.
Арни назвал себя и представил Магнуса. Они разулись, прошли на кухню и увидели седого мужчину, стоявшего на коленях перед кудрявым маленьким мальчиком. Они возились с игрушечными машинами и ярким пластиковым многоэтажным гаражом.
Мужчина поднялся на ноги, страдальчески кривясь при этом. Он был невысоким, с широким загрубелым лицом, пересеченным морщинами. На вид ему было под семьдесят.
- Что это значит? - спросил он грубым хрипловатым голосом и, расправив плечи, взглянул в лицо детективам.
- Мы расследуем убийство Оскара Гуннарссона, - ответил Арни.
- Вот как?
- Это мой отец, его зовут Эйнар, - пояснила Харпа.
Магнус обратился к нему:
- Эйнар, нам нужно побеседовать с вашей дочерью. Мы предпочли бы говорить с ней наедине.
- Я останусь, - упрямо проговорил старик.
- Она вполне совершеннолетняя. Присутствие родителя не обязательно.
Он почувствовал, как стоявшая рядом Харпа напряглась.
- Ее очень расстроил ваш прошлый допрос, - сказал Эйнар. - Я не хочу, чтобы это повторилось.
- Не волнуйся, папа, - попыталась унять отца Харпа. - На этот раз все обойдется. Может, прогуляешься с Маркусом к гавани?
Мальчик широко улыбнулся и запрыгал.
- Гавань! Гавань!
Хотя Эйнар силился подавить улыбку, взгляд его смягчился.
- Голубка, ты уверена?
- Да, папа, со мной все будет хорошо.
- Ладно, Маркус, тогда пошли.
Старик протянул свою ручищу, и в ней полностью скрылся кулачок мальчика. Магнус, Арни и Харпа, испытывая явную неловкость, ждали, пока они обувались, надевали куртки и выходили.
- Прошу прощения. Мой отец слишком уж заботлив.
- Славный мальчик, - заметил Магнус.
- Да. И дедушка, как видите, души в нем не чает. Когда спустятся к гавани, он будет рассказывать мальчику всевозможные истории о своем рыбацком прошлом. Маркус их любит, хотя, уверена, не понимает, о чем идет речь. Просто ему нравится его громыхающий голос.
Магнус и Арни сели за кухонный стол, Харпа налила им кофе и расположилась напротив них.
- Вы слышали, что Оскара застрелили в Лондоне? - спросил Арни.
- Да, - ответила Харпа, явно напрягшись. - Слышала по радио. Это было тяжелым потрясением.
- Вы его знали?
- Да, конечно. Он был моим начальником… вернее, начальником моего начальника. Я не знала его близко. Но за несколько лет часто встречалась с ним.
- Общались с ним в компании?
- Нет, - ответила Харпа твердо. Слишком твердо. - Не общалась.
Это нарочитое отрицание обострило интерес Магнуса. Он уже догадывался, что у Харпы есть свои проблемы, связанные с этим делом.
- Значит, вас ни разу не приглашали на его вечеринки?
- Мм… Да нет, приглашали. Да, я видела его на корпоративных сборищах в компании. Но приятелем его бы не назвала. И мы никогда не встречались вне работы.
- Когда видели его последний раз?
Харпа тяжело вздохнула.
- Во время прощальной речи к служащим перед своим уходом. - Улыбнулась. - Гудмундур Расмуссен, идиот, назначенный на смену Оскару после национализации банка, настоял на том, чтобы Оскар вышел через заднюю дверь. Тот спокойно обошел здание и вошел через парадный ход. Он все спланировал заранее, все мы ждали его в атриуме. - Улыбнулась снова. - Это была хорошая речь.
- Но с тех пор вы его не видели? - спросил Магнус.
- Нет. В газетах писали о том, что он сразу же направился в Лондон и никуда оттуда не уезжал. Думаю, он ни разу не возвращался в Исландию.
Магнус кивнул. Теперь объяснения Харпы звучали убедительнее.
- Я хотел расспросить вас о смерти Габриэля Орна Бергссона, - перешел Магнус к наиболее важному для него вопросу.
Харпа тут же снова напряглась.
- Зачем? Это было самоубийство. Какая тут может быть связь с Оскаром?
- Хороший вопрос. Так что вы думаете о возможной взаимосвязи этих событий?
На лице Харпы отразилась смесь замешательства и страха. Она опустила голову, пряча лицо за волнистыми прядями волос, потом раздраженно отбросила их. Затягивала время.
- Нет. Нет. Ее не может быть. Я знаю, что они оба работали в одном банке, но один покончил с собой, другого убили.
- Знаете, почему Габриэль Орн покончил с собой? - спросил Магнус.
- Не знаю. Но он был повинен во множестве непогашенных в срок кредитов, - ответила Харпа. - В больших убытках, ставших фатальными для "Одинсбанка".
- Но и многие другие служащие были повинны в убытках, понесенных банком в прошлом году. Они не кончали с собой. Почему Габриэль Орн оказался столь щепетильным?
- Не знаю.
- Вы находились с ним в близких отношениях. Удивило вас то, что он утопился?
Харпа вздохнула.
- Да. Удивило, - спокойно ответила она. - Габриэль всегда был совершенно уверен в своих талантах. Но может быть, в конце концов все-таки понял, каким мерзавцем он был. Может, не мог смотреться в зеркало.
- Он с вами скверно обходился?
- Скверно. Приписывал себе все заслуги за хорошую работу, выполняемую мной, получал большие премии, а я гроши. Винил меня за свои неудачные сделки. Это приводило меня в ярость. Я выступала против всех трех крупных сделок, в конце концов оказавшихся неудачными, но Габриэль выставил меня в невыгодном свете, сказал, что я недостаточно компетентна для того, чтобы видеть благоприятные возможности. Я была действительно виновата в том, что слушала его, вот в этом-то и заключалась проблема.
Но вот как-то он объявил мне о том, что в качестве особой награды за мои достижения на банковском поприще я введена в "золотой круг" привилегированных служащих, имеющих возможность покупать акции "Одинсбанка" на особых условиях и получать кредиты для этого под низкий процент. Я знала, что Габриэль таким образом нажил десятки миллионов крон за предыдущие несколько лет, а потому восприняла это как свой большой шанс и ухватилась за него. Но вот через полгода произошла катастрофа, цена акций упала почти до нуля, и банк национализировали. Но долги по кредитам, взятым мною, почему-то сохранились.
- Видимо, пострадали и все остальные?
Веселья в смехе Харпы не было, в нем звучала истеричная нотка.
- Пострадали многие. Но только не настоящий "золотой круг". В то время, когда мы покупали акции, они продавали. Габриэль продал три четверти своих и рассчитался по всем долгам.
- И вы бросили его? - спросил Магнус.
- Я тогда ничего не знала об этом. - Харпа вздохнула. - Он бросил меня. Некогда во всех банках существовали правила, запрещавшие сотрудникам, находящимся в тех или иных личных отношениях, работать вместе. После того как пришел Гудмундур, эти правила восстановили. Догадываетесь, кому пришлось уйти?
- Скверное дело, - должен был признать Магнус.
- Да. Однако после моего ухода подруги сказали мне, что у Габриэля был роман с двадцатитрехлетней стажеркой. Мой уход для него был очень кстати.
Горечь Харпы взяла верх над ее начальным замешательством.
- Можете рассказать мне о том, что произошло в тот, последний для него вечер?
- Вы хотите сказать - в тот вечер, когда он покончил с собой?
- Ушел из жизни, - уточнил формулировку Магнус.
- Но я в январе все рассказала вашему коллеге.
- Расскажите нам снова, - нетерпеливо проговорил Магнус, доставая блокнот. Записи Арни с первого допроса, просмотренные им по пути в Селтьярнарнес, были очень отрывочными.
Харпа поняла, что оказалась в безвыходной ситуации.
- В тот вечер я отправилась на демонстрацию, проходившую на площади Эйстюрвёллур перед зданием парламента. Познакомилась там с неким Бьёрном Хельгасоном. После того как демонстрацию разогнали слезоточивым газом, пошла к нему на квартиру.
- Где она находится? - спросил Магнус.
- На холме, у католического собора. Собственно говоря, это квартира его брата. Бьёрн живет в Грюндарфьордюре; он приезжал к брату, чтобы поучаствовать в демонстрации.
- Брат Бьёрна был там?
- Нет, куда-то уехал.
- Что было дальше?
- Мы выпили. Разговорились. Дошли до состояния, чреватого, как я думала, всякими нежелательными осложнениями. Но потом… потом, пожалуй, я струсила. Я была зла на Габриэля. Мне захотелось увидеться с ним. Я позвонила ему, сказала, чтобы он пришел на встречу со мной в бар "Би-пять" на Банкастрайти.
- Что подумал об этом Бьёрн?
- Он выглядел разочарованным, но держался по-джентльменски. Настоял на том, чтобы я записала номер его телефона.
- И что дальше?
- Я отправилась на Банкастрайти. Зашла в бар и принялась ждать. Габриэль все не появлялся. К тому времени я уже здорово подвыпила. Мне начал докучать какой-то студент. Я дала ему пощечину. Он ответил мне тем же. Несколько человек подошли, чтобы защитить меня. Бармен вышвырнул студента на улицу.
- Как звали студента? - спросил Магнус, зная ответ из записей Арни.
- Кажется, Исак, - ответила Харпа. - Не помню.
- Что потом?
- Я получила от Габриэля текстовое сообщение. Что-то вроде: "Пошел купаться. Извини. Прощай". Находясь под градусом, я толком не поняла, что он, собственно, хотел сказать. Пожалуй, сочла, что Габриэль просто издевается надо мной. И вообще я чувствовала себя обманутой в своих ожиданиях, поэтому позвонила Бьёрну и попросила встретиться со мной.
- В какое время это было?
- Не знаю. В полночь? В час ночи? В два? Я тогда сказала вашему коллеге.
"А мой коллега не записал", - подумал Магнус.
- Так. И куда вы пошли с Бьёрном?
- Вернулись на квартиру его брата, - ответила Харпа. - А о произошедшем потом можете догадаться.
- Видели вы его брата?
- Да, но только на следующее утро. Увидела, когда уходила.
- В какое время?
- Не представляю. Не помню. Но когда шла домой - я всю дорогу шла пешком, это я помню, - начала думать о сообщении, отправленном мне Габриэлем. Оно меня обеспокоило, и поэтому, придя домой, я позвонила в полицию.
Эта история была правдоподобной - маловероятной, но возможной. Но одна подробность показалась Магнусу лишенной какого-либо смысла.
- Чего ради вы ни с того ни с сего позвонили Габриэлю Орну? Вы несколько минут назад объяснили мне, что ненавидели его, и для этого существовали вполне основательные причины.
Магнус ждал, пока Харпа морщила лоб в раздумье. Ему казалось, что она силится что-то вспомнить, а не понять, словно главным для нее было повторить то, что уже говорила, а не сказать правду.
- Видимо, я все еще любила его.
- Да бросьте вы! - и не пытаясь сдерживаться, воскликнул Магнус. - Он отвратительно обошелся с вами.
- Да, - сказала Харпа. - Но я действительно тогда слегка перебрала. И потом, у меня не было мужчины после Габриэля Орна, я была нервозной, даже испуганной. Чувствовала себя виноватой.
Магнус покачал головой:
- Я не верю ничему из этого.
- Мне плевать, чему вы верите! - выкрикнула Харпа. - Теперь я сама не знаю, чему верю. После смерти Габриэля все изменилось. Я не помню, почему любила его, не помню, как относилась тогда к нему. Человек, которого я любила, покончил с собой! Да, я ненавижу его. Да, иногда я его люблю. И временами чувствую себя виноватой. Не знаю почему, но это так. - Она силилась овладеть собой. - Теперь я не представляю, почему позвонила ему. Тогда я была совсем другой.
Этому Магнус мог поверить. Конечно, трудно представить, что творится в душе у нормальной женщины, если ее бывший любовник покончил с собой, как бы отвратительно он ни обошелся с ней. Он понимал, что поведение в таких случаях отличается нелогичностью и непоследовательностью.
Но, так или иначе, напрашивалось предположение, не очень-то нравившееся Магнусу.
- Харпа. - Магнус подался вперед, глядя на нее через кухонный стол. - Как думаете, существует вероятность, что Габриэль Орн не покончил с собой?
- Нет, - ответила Харпа. - Ни малейшей. Это было самоубийство. Иначе не может быть. Вы же сами установили это.
- У Габриэля Орна были враги? - спросил Магнус. - Помимо вас, разумеется.
- На что вы намекаете?
- Я просто спрашиваю.
- Габриэля Орна недолюбливали многие. Он был, в сущности, жуликом.
- И мир без него стал лучше?
- Нет! - сказала Харпа. Казалось, она вот-вот заплачет. - Нет! Совершенно нет! Вы искажаете мои слова. Его смерть была ужасной, то же можно сказать и об Оскаре. Почему бы вам серьезно не взяться за это дело и не выяснить, кто их убил?
- Их? - переспросил Магнус с полуулыбкой.
- Его, черт бы вас побрал! Оскара! И не пытайтесь запутать меня, этим вы ничего не сможете доказать. Теперь, пожалуйста, уходите.
- Арни, твоя интуиция тебя не обманула, - заметил Магнус, когда они ехали обратно в центр города. - Понятно, почему Харпа захотела, чтобы отец ушел. Она ведь так и не сказала нам правды.
- Я так и подумал. Полагаешь, разговор следовало вести при Эйнаре?
- Нет, она бы тогда совсем замкнулась, - сказал Магнус. - Арни, записи нужно делать подробнее. То, что ты зафиксировал во время январского опроса, бесполезно. Ты должен заносить в блокнот конкретные вещи. Таким образом ты сможешь уличить людей, когда они путаются в показаниях.
- В то время это не казалось важным, - сказал Арни. - Мы тогда просто выполняли формальность. Большой Лосось ясно дал понять, что это самоубийство, и только. - Большим Лососем коллеги прозвали Снорри Гудмундссона, комиссара национальной полиции. - К тому же я был совершенно измотан после всех тех событий. Я ведь тоже был на демонстрации, и в меня бросали скиром. Мобилизовали всех, в том числе и ребят из уголовного розыска; мы охраняли здание парламента в шестнадцатичасовых сменах. Я, наверное, простоял двенадцать часов подряд, до того как получил приказание расследовать это дело.
Магнус хмыкнул, просматривая записи Арни с опроса Бьёрна Хельгасона. Они тоже не страдали длиннотами.
- Бьёрн подтвердил слова Харпы?
- Да, - ответил Арни. - И был гораздо более убедителен. А почему бы нам не проехать к нему в Грюндарфьордюр, а? Туда по меньшей мере два часа езды. Путь туда и обратно займет у нас целый день.
Магнус понимал, что следовало бы там побывать. В рассказе Харпы имелся пробел, и было бы естественно обратиться к Бьёрну, чтобы заполнить его. Но Грюндарфьордюр находился далеко, на полуострове Снейфеллс, на западе Исландии. И у Магнуса были личные причины не появляться в том районе.
- Может быть, потом, - сухо ответил он.