Эта история - попытка показать систему сыска, существовавшую в СССР в 70-х годах минувшего столетия.
Несмотря на некоторый негатив, присущий тому времени, там было и много положительного, в частности в работе правоохранительных органов и спецслужб, что утрачено и чего не хватает в наше неспокойное время.
В том обществе жили и работали люди с разными судьбами, характерами и убеждениями. Каждый из них вносил свою лепту в укрепление или разложение (а порой и в то, и в другое) этого сложного инструмента власти. Но, несмотря на это, система сыска существовала и работала весьма эффективно. Пока не была бездумно, в пьяном угаре 90-х годов, разрушена.
Книга во многом основана на реальных событиях.
Перед вами - первая часть трилогии, над которой работают авторы.
Содержание:
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 1
-
ИТК № 1. СЕЛО ЧЕРНОКОЗОВО. ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКАЯ АССР 2
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 4
-
СЕЛО ЧЕРНОКОЗОВО. АНТОН ЮДИН 6
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ. ПОСОЛЬСТВО ФИНЛЯНДИИ 9
-
ИТК № 1. АСЛАНБЕК ТЕВЛОЕВ 10
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 12
-
ИТК№ 1. АСЛАНБЕК ТЕВЛОЕВ 14
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 15
-
ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКАЯ АССР. АНТОН ЮДИН И АСЛАНБЕК ТЕВЛОЕВ 16
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 18
-
РОСТОВ-НА-ДОНУ. АНТОН ЮДИН 19
-
ОПЕРАТИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ 21
-
ПЕТРОЗАВОДСК. КАПИТАН ТАМАЕВ 21
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 23
-
МОСКВА. ПРАЗДНИК 23
-
ГРОЗНЫЙ. КАПИТАН ТАМАЕВ 26
-
МОСКВА. СМЕЛЯКОВ. КОНЕЦ ЗАНЯТИЙ 27
-
МОСКВА. ВЛАДИМИР НАГИБИН 28
-
РОСТОВ-НА-ДОНУ. АНТОН ЮДИН 33
-
МОСКВА. СМЕЛЯКОВ. ПОСОЛЬСТВО ФИНЛЯНДИИ 34
-
РОСТОВ-НА-ДОНУ. АНТОН ЮДИН 37
-
МОСКВА. СМЕЛЯКОВ. КАБАНЬЯ ОХОТА 37
-
МОСКВА. НАГИБИНЫ 39
-
РОСТОВ-НА-ДОНУ. АНТОН ЮДИН 39
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ. ЛЮБОВЬ 41
-
МОСКВА. НИКОЛАЙ ЖУКОВ И ВЛАДИМИР НАГИБИН 43
-
РОСТОВ-НА-ДОНУ. АНТОН ЮДИН 45
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ И АНДРЕЙ СЫТИН 46
-
МОСКВА. ВЛАДИМИР НАГИБИН 50
-
МОСКВА. СТЕПАН БОНДАРЧУК 51
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ. ЭКЗАМЕНЫ 51
-
МОСКВА. СМЕЛЯКОВ. СТРАСТЬ 52
-
МОСКВА. АНТОН ЮДИН 53
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 55
-
МОСКВА. АНТОН ЮДИН 57
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 58
-
МОСКВА. АНТОН ЮДИН. КРОПОТКИНСКИЙ ПЕРЕУЛОК 59
-
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ. ПОСОЛЬСТВО ФИНЛЯНДИИ 59
-
МОСКВА. ПРАЗДНИК ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ 60
-
МОСКВА. ЛУБЯНСКАЯ ПЛОЩАДЬ. ПОЛКОВНИК МАКАРОВ 62
-
МОСКВА. АНТОН ЮДИН. ВЫСТРЕЛЫ 62
-
МОСКВА. ВЛАДИМИР НАГИБИН 63
-
МОСКВА. АНТОН ЮДИН 64
-
МОСКВА. ПОСОЛЬСТВО ФИНЛЯНДИИ. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ 65
-
Примечания 66
Андрей Ветер
Валерий Стрелецкий
Случай в Кропоткинском переулке
(первая книга трилогии)
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ
- Смена! Выходи строиться!
Виктор поднялся из-за стола и быстрым шагом прошёл в коридор, где, шаркая валенками, толпились одетые в чёрные тулупы милиционеры. Под потолком гудели две длинные лампы дневного света, иногда одна из них слегка подмаргивала раз-другой, но не гасла. Возле двери на стене красовался лист ватмана, с него таращился нарисованный гуашью розовощёкий Дед Мороз под зелёной новогодней ёлкой, пышные ветви которой были увешаны вырезанными из журнала "Крокодил" анекдотами. В левом углу ватмана красовалась закреплённая булавками настоящая еловая ветка. Чуть дальше висела доска объявлений и график дежурств, на котором болтался приколотый кнопкой тетрадный листок со старательно выведенными словами: "Лейтенанта Железнова Николая Петровича поздравляем с днём рождения". Висевший рядом календарь показывал 13 января 1975 года. Это был первый рабочий день Виктора Смелякова в Отделе по охране дипломатических представительств, вернее сказать, день знакомства с будущей работой.
- Смена! Равняйсь! Смирно! - замполит окинул цепким взглядом милицейскую шеренгу. За его спиной виднелся большой красный плакат с профилем Ленина и крупной надписью: "Партия - ум, честь и совесть нашей эпохи". - Приказываю! Выступить на охрану дипломатических представительств и общественного порядка в городе-герое Москве! При несении службы соблюдать: бдительность, конспирацию, культуру в работе, внимательное и вежливое отношение к гражданам, - замполит говорил неторопливо, будто это диктор зачитывал текст, произнося каждое слово очень отчётливо, с какой-то неповторимой интонацией, от которой по коже Виктора побежали мурашки. - Смена! Напра-а-во! По машинам!
На улице было ещё темно, жёлтые квадраты окон уютно освещали небольшой двор, усыпанный ночным снегом и исполосованный тиснёными следами машин. Громко затарахтели двигатели стоявших во дворе двух микроавтобусов.
Лейтенант Воронин, выступавший в тот день в роли наставника Виктора Смелякова, остановился перед ближайшей машиной. Вдоль серого борта тянулась синяя полоска с белыми буквами: "Милиция". Воронин закурил сигарету и торопливо сделал пару затяжек.
- Генка, не бросай, дай-ка и мне разок, - попросил кто-то из-за спины Смелякова.
Воронин не глядя протянул сигарету.
Через минуту все погрузились.
Фары осветили облупившуюся стену дома, размытыми лучами скользнули по зелёным железным воротам, "рафики" выехали, натужно гудя, на проспект Калинина и сразу свернули на бульварное кольцо.
Виктор потёр рукавицей замёрзшее стекло и расчистил небольшое пространство. Стали видны спящие улицы Москвы. Глядя на припорошённые снегом фигуры редких прохожих и тусклые пятна света под фонарными столбами, Виктор всё больше волновался. Сидевшие рядом с ним милиционеры смеялись, вспоминая какой-то недавний случай, но Смеляков слышал байки бывалых сотрудников будто сквозь ватную прослойку сна. В голове его роились слова, прозвучавшие во время инструктажа, они вселяли чувство ответственности и гордости за дело, которым предстояло заниматься, но вдруг начинали пугать этой же ответственностью и давить, словно щупальца мощного гигантского осьминога.
Никогда прежде он не слышал столько информации о разыскиваемых преступниках, оперативная сводка по Москве потрясла его. Виктор даже предположить не мог, что в Советском Союзе, который был для него страной спокойной, надёжной и непоколебимой, по улицам, оказывается, бродили сотни опаснейших рецидивистов, совершались разбои, грабежи, убийства. Всё это никак не укладывалось в голове. Конечно, Смеляков знал, что существовали тюрьмы и исправительные колонии, но ему, как и большинству рядовых граждан, казалось, что число преступников было невелико и что милиция достаточно быстро ловила всех правонарушителей. И вот он впервые услышал сводку по городу, услышал ориентировки, обилие которых привело его в полное замешательство. Он и представить не мог, что придётся удерживать в голове разом такую массу информации: приметы бежавших из мест заключения, людей, совершивших преступления, сотрудников посольств, чьи передвижения следовало обязательно фиксировать, людей, чьё появление в посольстве или возле него надо было отслеживать.
Глядя в окно на редких прохожих, он с ужасом думал, что каждый из них мог, оказывается, быть рецидивистом или агентом иностранной разведки, в каждого нужно было вглядеться, чтобы определить, соответствуют ли его приметы указанным в ориентировках. За время инструктажа мир успел превратиться из простого и понятного существования в змеиное гнездо недоброжелателей, непролазную топь подозрительности, океан непредсказуемых подводных течений, грозивших размыть основы привычной жизни. Нормальные люди разом перестали существовать. Каждое лицо отныне могло быть просто маской, за которой скрывался враг.
Чем ближе было к посту, тем невозможнее казалось выполнение поставленных задач. Виктор остро почувствовал, что страна имела две стороны жизни: одна из них была хорошо знакома всем рядовым гражданам, о другой же знали только специалисты, активная работа которых всегда оставалась невидимой для подавляющего большинства людей. И его работа теперь навсегда связывала его с этой второй стороной жизни.
- Ты что? Засыпаешь? - сидевший рядом лейтенант Воронин легонько толкнул его локтем и вернул Виктора к действительности.
- Нет, - отозвался Смеляков, - размышляю.
- Понимаю, - лейтенант улыбнулся, - нервничаешь… Сам проходил через это.
Воронин подбадривающе похлопал Смелякова по плечу:
- Не дрейфь, Витюха! Столько забавного увидишь! Ахнешь.
- Забавного? Какие ж на посту забавы? - удивился Виктор.
- Разные, всего сразу не перечислишь… Вот, например, у меня летом был случай на одном из африканских посольств. Дипломат привёл к себе нашу девчонку. Она слегка выпившая была, похоже, по глупости с тем африканцем пошла. Стоим мы с напарником, беседуем, на улице спокойно, тихо, прохожих вообще нет. Минут через пятнадцать вдруг слышу истошный крик и визг. Гляжу - из дверей посольства вылетает эта девчонка, платье разодрано, глаза бешеные, орёт благим матом и во все лопатки мчится к ограде. Почему уж она не к воротам побежала, не знаю. А за ней следом несётся тот африканец, абсолютно голый.
- Голый?
- Ну да, голый и чёрный, как и положено настоящему африканцу. Девчонка с разбегу шмякнулась о решётку ограды и попыталась пролезть, а расстояние между прутьями довольно-таки узкое. Она и застряла. Подбежал негр и давай тащить её обратно. Мы с напарником кинулись к ней со стороны улицы. И вот тебе сценка: полуголая девчонка висит между прутьями ограды, а её в разные стороны тянут изо всех сил мужики - мы за руки, а негр за ногу тащит. Такого ни в какой кинокомедии не увидишь!
- Вытащили?
- Да, с трудом… Димка, мой напарник, бросился в будку, хватил чайник и примчался с этим чайником назад. Я ещё сообразить не успел, а он давай из чайника в того негритоса плескать. Тот оторопел, отпустил девчонку, вот тут-то мы и выдернули её к нам… Потом сидели и долго хохотали.
- А девочка?
- Плакала. Испугана, исцарапана, изорвана. Молодая совсем, глупая. Думала, что у дипломатов на уме только торжественные приёмы, никак не предполагала, что он хотел ей пистон поставить… Опыт на всю оставшуюся жизнь. Думаю, она всех африканцев после этой истории обходит за версту и про дружбу между народами навсегда забыла.
- Слышь, Фадеев! - позвал кто-то из угла машины. - Это правда, что у тебя на прошлом дежурстве труп был?
- Был, - отозвался худенький младший лейтенант, сидевший напротив Смелякова. - Пьяного зарезали.
- А того, кто пырнул, взяли?
- Нет. Вообще-то я их обоих видел, когда они улицу переходили, оба под хорошими градусами были. А когда свернули за угол, у них, видать, произошла размолвка. Наутро прохожий сказал мне, что в тылу посольства Индонезии, которое через дорогу напротив меня, кто-то в крови лежит, вроде мёртвый. Я пошёл глянуть, а там и вправду труп. Вся грудь ножом истыкана. Я по одежде сразу узнал одного из тех пьяных.
- Врач не потребовался?
- Смеёшься! Какой там врач! Если бы он не от ран кончился, то просто замёрз бы. Ему бы, дураку, сразу выйти из того переулка, на помощь позвать, а он затаился, вот и умер.
Машина остановилась в Кропоткинском переулке. Воронин толкнул Смелякова:
- На выход.
Пригибая голову, Виктор поспешил к двери. Спускаясь на тротуар, он едва не упал - подвернулась нога.
- Чёрт! - с досадой пробормотал Виктор.
Подняв глаза, он увидел золотистую табличку посольства Финляндии.
* * *
Поначалу, пока улица ещё не проснулась, Виктор чувствовал себя вполне уверенно.
- Вот смотри, - глядя куда-то в сторону, говорил Воронин, - идёт женщина.
- Где женщина? - Смеляков завертел головой.
- Ты башкой не крути, стой спокойно. Справа по улице, в нашу сторону направляется. Да ты не пялься так откровенно.
- Но как же я тогда увижу её, если я в другую сторону смотрю?
- Научишься. Стой спокойно. Ты должен краем глаза всё видеть.
- Я же не рыба.
- Ты не рыба, ты - постовой… Ну вот теперь, когда она прошла, расскажи мне, что ты видел.
- Ну, - Смеляков замялся, - собственно, неприметная женщина, обычная.
- И всё?
- Всё.
- Она же несла что-то.
- Вроде того. Сумка, кажется.
- А в сумке что?
- Как что? Откуда ж мне знать?
- Ты должен видеть всё. Сумка же открытая была, застёжка-молния порвана. Батон белого хлеба высовывался.
- Разве это важно? - поникшим голосом спросил Виктор.
- Когда ты на посту, для тебя всё важно. Ненужных вещей нет. Ты никогда не знаешь наверняка, кто приближается к посольству и с какой целью. Ты обязан фиксировать абсолютно всё. И в первую очередь - кто и когда выезжает из посольства, фиксировать номера машин и фамилии людей в машинах… Попытайся сейчас определить, сколько пройдёт времени, пока не будет следующего движения.
Виктор взглянул на часы.
"Девять пятнадцать".
В следующую минуту на территории посольства послышался звук зашелестевших по расчищенному от снега асфальту новеньких покрышек, донёсся мягкий гул двигателя. Виктор повернул голову, посмотрел за ограду и сразу поднёс к лицу часы.
"Девять шестнадцать".
- Не так откровенно, Витя, - сказал с улыбкой Воронин. Он по-прежнему стоял спиной к посольству. - Они сейчас выедут, тогда и посмотришь, чья машина, номер зафиксируешь.
- Понял… А номер как фиксировать?
- В блокнотик чирканёшь, но только не сразу. Сначала запоминай, держи в голове.
- А если машин две, три?
- И ещё может незнакомый "мотор" остановиться неподалёку, - добавил Воронин, - его ты тоже должен запомнить. И одновременно с этим кто-то может въехать сюда. И группа посетителей придёт в посольство. И всё это в пределах полутора минут. А через минуту ещё автомобиль, ещё посетители. Но ты ничего не должен сразу записывать, только запоминать.
- Разве возможно всё удержать в голове?
- Научишься, всему научишься. Уверяю тебя, что сможешь в течение пятнадцати минут стоять и только запоминать, а потом зайдёшь в будку и выложишь на бумагу и все двадцать номеров автомобилей, и сколько в какой машине человек сидело, и сколько подозрительных прохожих топталось возле ворот, и всё остальное…
- Ёлки-палки! Это какие ж мозги надо иметь.
- Натренируешься, - спокойно ответил Воронин. - Сейчас ты просто должен понять, в чём заключается эта работа.
По мере того, как улица просыпалась, движение становилось оживлённее. Воронин изредка заходил в будку на минуту, делал пометки в своём блокноте и опять выходил наружу. Лейтенант стоял с невозмутимым лицом, ни на кого не глядя, пританцовывал на месте, постукивая валенком о валенок, и продолжал рассказывать, не умолкая ни на минуту. Смелякову казалось, что Воронин вообще не вёл наблюдения. Но через некоторое время тот снова заходил в будку и что-то записывал.
"Что он пишет? Я ничего не заметил. Ничего же не произошло. Что он помечает?"
К обеду Виктор совершенно ясно понял, что он не помнил ровным счётом ничего. От постоянного усилия фиксировать всё он не мог зафиксировать ничего. Голова кружилась от напряжения. Все люди стали казаться на одно лицо.
"Нет, нет, у меня ни фига не получается! Я просто бездарь! Надо поговорить с начальником отделения начистоту, надо признаться, что у меня ничего не получается".
К нему подошёл Воронин.
- Утомился?
- Не в этом дело, - промямлил Виктор. В голове его был туман.
- Ты можешь считать, что тебе повезло, что начинаешь с этого поста. Я стажировался у сенегальского посольства. Вот уж где у меня полная каша в голове получилась.
- Почему?
- Негры. Они мне все на одно лицо казались, я никак не мог научиться различать их, - засмеялся Воронин, вспомнив что-то. - Поначалу только по номерам машин ориентировался, но потом привык. Но зато там было очень спокойно. В этом смысле тут, на Финляндии, просто бешеное движение…
ИТК № 1. СЕЛО ЧЕРНОКОЗОВО. ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКАЯ АССР
- Товарищ лейтенант!
Лейтенант Юдин, задумавшись, смотрел в окно. За окном раскинулась территория исправительно-трудовой колонии: высокий забор, колючая проволока в несколько рядов, линия малозаметных препятствий, наблюдательные вышки с неподвижными фигурами автоматчиков и сотни заключённых в тёмных фуфайках. День был морозный. Сквозь мутный воздух проглядывалась резная гряда далёкого горного хребта. Где-то там, чуть в стороне, дышал нормальной жизнью город Грозный, пусть не шикарный, но всё-таки настоящий город, третий по величине после Ростова-на-Дону и Краснодара на Северном Кавказе; здесь же была зона, где не было ничего, кроме сломанных судеб, отчаянья и лютой злобы, впитавшейся в каждую клеточку человеческого тела; здесь не было ничего, кроме беспросветности и беспощадности уголовного мира.
- Товарищ лейтенант! - снова раздался голос за спиной Юдина.
Он обернулся на голос и окинул равнодушным взглядом стоявшего в дверях сержанта.
- Чего тебе, Костиков? - спросил Юдин. Он был среднего роста, круглолицый, светловолосый, его голубые глаза смотрели равнодушно, будто лейтенанта Юдина ничто не интересовало.
- Заключённый Тевлоев доставлен, - доложил солдат.
- Давай его сюда, - лейтенант кивнул и прошёл к своему столу, громко стуча сапогами по дощатому полу, выкрашенному масляной коричневой краской. Опустившись на скрипнувший стул, он взял со стола пачку папирос "Беломорканал", задумчиво повертел её и бросил обратно. Поверхность тяжёлого конторского стола, стоявшего в этой комнате лет двадцать, давно потеряла свою полировку, во многих местах потрескалась, шелушилась, кое-где темнели фиолетовые чернильные пятна и круглые следы стаканов.
Дверь открылась. На пороге снова возник сержант Костиков, но теперь рядом с ним стоял высокий худощавый ингуш.
- Входи, Тевлоев, - лейтенант встретился глазами с сержантом и махнул рукой, давая ему понять, чтобы вышел. Костиков лениво кивнул и плотно прикрыл за собой дверь. - Возьми стул, устраивайся.