Тевлоев неохотно подвинул к себе стул и, тяжело вздохнув, сел. У него было узкое лицо, прямой нос, тонкие губы; его глубоко посаженные глаза, казалось, смотрели откуда-то из бездны человеческого существа. Юдин в который уже раз разглядывал этого сорокалетнего ингуша, у которого, вероятно, там, на воле, было много женщин, ведь Асланбек Тевлоев был красив, а если и не красив, то по крайней мере очень выразителен - такие должны нравиться женщинам.
- Ну что, начнём нашу болтовню с самого начала? - лейтенант постучал пальцами по столу. - Или, может, ну это дело к чёрту?
- Не понимаю, гражданин начальник, - голос Асланбека звучал красиво, бархатисто.
Этот ингуш почти год не давал Юдину покоя.
Асланбека Тевлоева осудили за драку. Но причина, по которой он интересовал лейтенанта, крылась в другом. У Тевлоева имелось золото, почти двадцать пять килограммов золота в мелких самородках! Руководство поставило перед Юдиным ясную задачу - любым способом вытрясти информацию о месте, где спрятано это золото.
- Кури, - Юдин подтолкнул пачку с папиросами к Асланбеку.
Тот подозрительно посмотрел на лейтенанта, подумал, угрюмо кивнул, достал одну папиросу, размял её двумя пальцами и снова посмотрел на лейтенанта. Юдин криво улыбнулся и чиркнул спичкой. Асланбек привстал со стула и склонился над столом, потянувшись к горящей спичке, не сводя настороженных глаз с Юдина.
Тевлоев был, как говорится, крепкий орешек. Лейтенант испробовал все способы давления на него. Но Асланбек упорно отказывался говорить о золоте, отнекивался, мол, слыхом не слыхивал ни о каком тайнике. Несколько агентов вели его разработку, добились полного доверия Асланбека, но про золото он молчал.
Юдин помусолил губами намокшую папиросу и внимательно посмотрел на заключённого. Тевлоев отвёл глаза. Однажды лейтенант отправил его в камеру "пыток" будто бы за какую-то мелкую провинность, объяснив, что рецидивисты-"суки", сотрудничавшие с администрацией колонии, отобьют Асланбеку все внутренности; Тевлоев вернулся оттуда измученный, обессиленный, но продолжал молчать.
Сегодня лейтенант решил действовать иначе.
- Послушай, Асланбек, я хочу поговорить с тобой начистоту.
- Ну? Не знаю я ни про какое золото, гражданин начальник.
- Погодь, не рыпайся, - лейтенант достал папиросу и жадно закурил. Сквозь сизый дым он пристально посмотрел на Тевлоева. - Ты можешь не распрягаться, играть в несознанку и валять дурочку сколько тебе влезет. Но сегодня я скажу тебе то, чего раньше не хотел говорить. Может, это прочистит твои вонючие мозги.
- Чего ещё?
- Твой срок почти вышел, ты в общем-то ведёшь себя исправно, серьёзных нареканий у нас к тебе нет, ты расконвоирован, имеешь возможность выходить за территорию лагеря, работать в селе. Но послушай меня внимательно: ты не выйдешь отсюда в срок.
- Почему? Что такое, гражданин начальник? Что ещё?
- Тебя не выпустят. Тебе намотают ещё, - голос Юдина звучал вкрадчиво, и потому Тевлоеву сделалось не по себе, - а потом ещё… Ты ведь знаешь, повод найти не трудно. И ты будешь сидеть тут до тех пор, пока не расколешься насчёт твоего сраного золота… Хочешь анекдот? Ну, идёт, значит, зэк по лагерю, а навстречу ему начальник оперчасти и говорит радостно: "С Новым годом". Зэк не понимает: "Сейчас же июль, гражданин начальник. С каким же Новым годом?" А тот ему в ответ: "С новым годом, говорю. Тебе год добавили"… Смешно, да?
- Гражданин начальник, да я ведь…
- Хватит! - Юдин хлопнул ладонью по столу. - Ты мне горбатого не лепи! - лейтенант взмахнул рукой, пепел с папиросы упал на папку с личным делом Тевлоева. - Я с тобой сейчас говорю не как опер. Я по-человечески… Только ты вот в толк никак не хочешь взять…
- Кхм…
- Не веришь… Это я понимаю… Ну так вот что я тебе скажу… Я скажу, а ты покрепче заглотни то, что услышишь… Задолго до того, как ты вляпался в ту идиотскую драку, из-за которой загремел сюда, тебя плотно пасли гэбэшники. Да, да, не надо таращить глаза, тебя долго разрабатывали комитетчики. Пасли именно из-за твоего золота. У них была информация, что ты намылился уйти за границу. В КГБ знали даже, что ты наметил уйти в Турцию через Батуми, по воде…
Асланбек перестал курить, его руки задрожали.
- Не может быть, - прошептал он.
- Не может? Если это не так, то откуда я это знаю? Я ведь по заданию чекистов тебя мурыжу насчёт рыжья… Ты устроил прощальный банкет в ресторане, пригласил дружбанов, и тут на твою беду случилась драка… Если бы не она…
- А что драка? Её разве специально подстроили? - Тевлоев болезненно поморщился.
Юдин улыбнулся.
- Нет, это простая случайность, нелепая случайность. Впрочем, тебя всё равно взяли бы на границе, взяли бы вместе с твоим золотом. Но вот драка помешала. Ты не поверишь, Бек, но гэбэшники даже пытались отмазать тебя от бакланки.
- Меня? Зачем, гражданин начальник? Какая ж им выгода-то? Я не врубаюсь.
- Чтобы ты осуществил твой план и чтобы через это тебя можно было бы прищучить. Но на беду в той драке пострадал сын секретаря горкома партии, а с партийным руководством не связывается даже КГБ. И это привело тебя сюда. Вот такие пироги, Тевлоев… А ты, дурья башка, думал, что про твоё золото мне сорока на хвосте принесла. Нет, тут всё серьёзнее… Тебе отсюда не выйти.
- Но я веду себя исправно, гражданин начальник. Срок же заканчивается.
- Прочисти себе уши. Я, кажется, ясно сказал тебе: причина, чтобы тебе припаять новый срок, легко найдётся. Можешь сам выбрать, как тебе больше по душе забуриться - дурь, нахариус или подрезать кого-нибудь…
Лейтенант нервничал. Он ещё не произнёс главных слов, из-за которых, собственно, и затеял этот разговор. Он посмотрел на покрытый пятнами плесени потолок и перевёл взгляд на заключённого.
- Я хочу предложить тебе помощь, - медленно проговорил Юдин и, увидев в глазах ингуша непонимание, продолжил, заметно понизив голос. - Я готов помочь тебе уйти отсюда.
- Не понимаю, гражданин начальник, - ингуш отшатнулся, лоб его наморщился.
- Я хочу помочь тебе лопануться. Разумеется, есть на то у меня свои причины и свои условия…
- Какие такие причины? - глаза Тевлоева беспокойно шарили по полу.
- Твоё золото. Мне нужно твоё золото. Не всё. Я хочу получить половину. За свободу можно заплатить и больше. Помни, что я сказал тебе про новый срок, лось сохатый.
Асланбек стрельнул глазами на офицера и снова поспешно опустил их. Его папироса давно прогорела, и он беспрерывно вертел окурок грязными пальцами.
- Ты мне не веришь, я понимаю, - снова заговорил лейтенант.
- Как же можно верить, гражданин начальник? Как же можно… Если я Обрыв Петровича сделаю, мне новый срок будет. Я и слышать не хочу про это.
- Дурак.
Лейтенант покачал головой и встал из-за стола. Посмотрел в заснеженное окно, за которым метался на холодном ветру снег под жёлтым тусклым фонарём, заложил руки за спину и принялся шагать по комнате. Асланбек повернул к нему голову, смотрел исподлобья. Лейтенант молчал, напряжённо думал, и это напряжение было написано на его лице. Наконец он остановился перед Тевлоевым и заговорил.
- Наверное, думаешь, что ты один мечтаешь слинять из Союза? Кхм… Думаешь, ты один такой умный? Нет, Бек, ошибаешься. Я тоже хочу покинуть эту страну. Или ты думаешь, что офицер МВД не мечтает жить по-человечески? Или я по собственному желанию в этот кабинет припёрся? Ты думаешь, что я хочу сгнить в этой дыре? - Лейтенант медленно вернулся к столу и опустился на стул. Он угрюмо покачал головой. - Не хочу, не желаю этой вечной зоны. Я на днях имел разговор с одним уркой, и он мне сказал: "Я здесь только до конца срока, а вот ты, начальник, тут на всю жизнь. Так что кому из нас зону припаяли, ещё подумать надо", - лейтенант исподлобья взглянул на Тевлоева. - Что, смешно слушать откровения опера? А ты думал, что кум всего человеческого лишён? Думал, я только и умею, что допросы чинить? Или у меня кожа дубовая, раз я здесь работать вынужден? Нет, Бек, не хочу я больше этой жизни. Я свободы хочу не меньше, чем ты. И я не позволю моей жизни пропасть… Я выкладываю тебе всё это, чтобы ты понял меня. Я не душу изливаю, я раскладываю перед тобой карты. Ты должен поверить мне.
- Не хочу я никому верить, гражданин начальник. Отпустите меня.
Лейтенант рывком встал и решительно подошёл к ингушу. Лицо Юдина болезненно скривилось.
- Ты зависишь от меня, Тевлоев, - он несколько раз ткнул Асланбека указательным пальцем в грудь, - ты целиком зависишь от меня, а мои планы зависят от тебя… Послушай, Бек, я могу провернуть твоё исчезновение отсюда таким образом, что тебя хватятся не сразу. Но твой рывок интересует меня только в связи с твоим рыжьём… Если я помогаю тебе, то подставляю собственную башку. Но я готов подставить её ради того, чтобы навсегда распрощаться как с этой вонючей работой, так и с этой вонючей страной. Я дозрел. Мне здесь больше делать нечего. Но без денег сваливать за кордон нет никакого резона. Поэтому мне нужно твоё золото… Как видишь, я говорю открыто. Так что, - Юдин пощёлкал пальцами возле своего виска, - пораскинь мозгами, если тебе ещё их не все вышибли.
Асланбек не сводил глаз с лейтенанта. Услышанное было полной неожиданностью. Поверить в это было трудно. Возможно, Юдин говорил искренне, однако мог и хитрить… Мысли Тевлоева метались, противоречия распирали. Он тяжело вздохнул.
- Подумай над тем, что я сказал тебе, - проговорил лейтенант и отступил на пару шагов. - Подумай хорошенько.
Асланбек кивнул. Больше всего ему хотелось в ту минуту, чтобы лейтенант отпустил его из кабинета.
- И держи язык за зубами, - Юдин многозначительно свёл брови и вернулся за свой стол. - Если я узнаю, что ты сболтнул кому-либо, то я тебя сгною в этом лагере, - Юдин достал новую папиросу для себя и протянул пачку Тевлоеву. - Кури.
Асланбек осторожно приподнялся со стула и дотянулся до курева.
Пару минут они молча дымили, изучая друг друга, затем лейтенант резко поднялся и направился к двери.
- Костиков! - гаркнул он, выглянув в коридор. - Отведи этого на плаху. Пусть посидит и подумает о смысле жизни.
- Есть, - сержант лениво козырнул и мотнул головой, подзывая Тевлоева к себе. - Пошли.
Проходя мимо Юдина, Асланбек задержался и посмотрел лейтенанту прямо в глаза, пытаясь ещё раз определить, насколько можно было доверять всему услышанному.
- Идём, - сержант дёрнул ингуша за рукав, - чего топчешься…
- Костиков!
- Слушаю, товарищ лейтенант, - сержант обернулся.
- Когда потолок покрасят? - Юдин указал глазами на пятна плесени.
- Так ведь нечем, товарищ лейтенант, никак белила не подвезут, - бесцветным голосом сообщил сержант.
- Твою мать! - Юдин захлопнул дверь.
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ
Переодевшись в отделе в гражданскую одежду, Виктор побрёл в метро. При входе на станцию "Арбатская" толкались люди: какая-то фигура в стареньком чёрном пальто поскользнулась и сшибла при падении ещё кого-то, сразу образовав затор в дверях. В сером воздухе витали лёгкие снежинки.
- Пиво грохнули! Три бутылки коту под хвост! Твою мать!
- Мужчина, как вам не стыдно! Попридержите язык!
- Да пошла ты! Тоже мне учителка выискалась!
- Шапку ему подайте, затопчут же! Пропадёт шапка.
Наконец упавшие сумели подняться и, отпихивая друг друга локтями, протолкнулись в двери.
- А ну спокойнее, тише, не то милицию позовём! Вытрезвитель по тебе плачет!
- Ишь напугали!
Виктор осторожно обошёл осколки, утопавшие в шипучей пивной пене, и вместе с людским потоком попал внутрь здания. К кассам, где можно было разменять бумажные деньги на металлические, тянулись две очереди, третье окошко было закрыто. Уборщица со шваброй, не обращая внимания на людей, гнала по полу чёрную жижу талого снега и грязи. Виктор нащупал в кармане несколько монет и направился к разменным автоматам. Эти прямоугольные серые ящики стояли в фойе всех станций метро, на каждом было крупно написано, монету какого достоинства там можно было разменять (20 копеек, 15 копеек, 10 копеек). Виктор достал из кармана гривенник и бросил его в щель, в следующую секунду внизу аппарата загремело и в металлическую чашу вывалились два медных пятака. Как сотрудник милиции Виктор имел право на бесплатный проезд, но он ещё не получил удостоверение, так как оно было на оформлении в отделе кадров.
"Вот тут всё так просто - бросил и получил. Наработано, накатано. Можно ничего не понимать, а монета всё равно разменяется на пятаки. А как мне работать? У меня же ничего не получится! Им-то легко рассуждать, мол, научишься, Витя, всему научишься, но я-то чувствую… Невозможно овладеть всем этим, если ты не приспособлен к такой работе. У меня в глазах после этого поста рябит. А я, дурак, возомнил-то о себе! Надо отказываться… Но как можно?! Неужели я струсил? А оказанное мне доверие? Я ведь уже зачислен на службу".
Подбрасывая пятачки на ладони, он пошёл к турникету.
- Ну, о чём задумались, молодой человек? - строго поторопил его сзади взрослый женский голос. - Идите же, не задерживайте.
Он опустил монету в отверстие и прошёл сквозь турникет.
"А может, всё ещё не так плохо? Воронин ведь сказал, что с первого разу ни у кого не получается… Нас ведь будут учить…Нет, нет, я должен справиться".
Так, не переставая размышлять о себе и о минувшем дне, он добрался до общежития. Пятиэтажное кирпичное здание располагалось на Очаковском шоссе.
У общежития три подростка сидели на спинке заснеженной скамейки и нестройно тянули какую-то мелодию. Один из них самозабвенно бил по струнам гитары и с воодушевлением мотал головой. Все трое отбивали ритм ногами, их сильно расклешённые брюки давно смели весь снег со скамьи и сильно промокли внизу, но мальчишек это не тревожило.
Виктор улыбнулся и прошёл в подъезд.
В это общежитие он въехал всего неделю назад…
* * *
Армейская жизнь Виктора Смелякова прошла в 1-й отдельной бригаде по охране Министерства Обороны и Генерального Штаба. Месяца за два до демобилизации всех "дембелей" собрали в Ленинской комнате, и перед ними появился незнакомый милицейский полковник в сопровождении трёх младших офицеров. На груди полковника красовалось несколько рядов орденских планок, над которыми пылала медаль "Золотая Звезда" Героя Советского Союза.
- Ты глянь, - пробормотал сидевший возле Виктора его друг Андрей Сытин. - Герой Советского Союза. Охренеть можно!
- Кто это? Чего это они к нам? - послышался сзади чей-то шёпот.
Тут полковник заговорил:
- Здорово, ребята! - он стоял посреди сцены, спрятав руки за спину, голос звучал как-то не по-военному; лицом он напоминал добродушного дядьку, улыбчивого, с хитринкой в глазах, с множеством крупных складок на лбу. - Моя фамилия Зайцев, зовут Степан Харитонович. Ходить вокруг да около не стану, начну с главного. Я пришёл звать вас к нам на службу…
По залу пробежал ропот недоумения.
- Знаю, - полковник поднял руку, призывая солдат к тишине, - знаю, что армейская служба вам уже изрядно поднадоела, что по "гражданке" истосковались, по мамкиным пирогам и по девчонкам вашим соскучились. Это от вас никуда не денется. Я вас не на сверхсрочную службу зову, а работать.
- Где работать-то? Куда зовёте, товарищ полковник?
- В милицию зову, в Отдел по охране дипломатических представительств, коротко - ООДП. Вы про такую службу, конечно, ничего не слышали.
И полковник, который, как выяснилось, был заместителем начальника Отдела, вкратце поведал собравшимся о том, что представляет собой эта служба.
- Разумеется, придётся сперва кое-чему поучиться, - закончил свою недолгую речь полковник.
- А чему учиться-то?
- Будет специальная подготовка, будет огневая подготовка и физическая - овладеете приёмами самбо. Познакомитесь с административным, уголовным и гражданским правом. Вас обучат также основам криминалистики. Ну и кое-что ещё, в том числе этика и эстетика.
- А это ещё зачем, товарищ полковник? Эстетика-то? - громко удивился кто-то в заднем ряду.
- Затем, что милиционер должен быть человеком воспитанным, а не безграмотным хамом, умеющим только из пистолета палить и зуботычины давать при задержании, - улыбка сошла с лица полковника, во взгляде появилась жёсткость. - Милиция, товарищи, это профессия тонкая, вроде хирурга. Ошибка или просто неаккуратность милиционера может легко сломать жизнь невинному человеку. Так что, если надумаете идти к нам на службу, то не забывайте об этом никогда.
- Это постовой, что ли, вроде хирурга? - не унимался всё тот же голос сзади.
- Постовой - это лишь начало. Не всю ведь жизнь вам посольские ворота караулить. Будете расти и в звании, и в должности. Вы же после учёбы получите лейтенантские погоны… Ну, какие вопросы ко мне?
Все молчали, размышляли.
- Тогда будем считать, что на данный момент мы закончили. У меня пока больше нет для вас никакой информации. Мы привезли анкеты, - полковник указал на стол, за которым сидели сопровождавшие его офицеры. - Желающие могут заполнить их. Мы рассмотрим.
Смеляков не сводил глаз с полковника. Впервые в жизни он видел Героя Советского Союза. Таких на всю страну насчитывалось всего несколько сот человек. Людей мужественных и отважных было вокруг много, Виктор не сомневался в этом; некоторые их этих отважных, вероятно, совершили даже подвиги, но человек, официально удостоенный звания героя страны, наверняка был особенным.
Подходя к столу, чтобы взять анкету, Виктор ещё не принял окончательного решения (чёрт его знает, что там ждёт в этом неведомом ООДП), однако спокойная, ненавязчивая убеждённость, с которой говорил полковник, его простота в общении, отсутствие позы и бравурных слов - всё это будто соткалось в невидимую сеть, и Виктор в эту сеть попался…
- Посмотрим, что из этого выйдет, - проговорил он, заполняя анкету.