- И вы все время были вместе, пока ему не пришлось сегодня уехать обратно?
- Да… то есть более или менее. Знаешь, он постоянно встречается с людьми и выступает перед общинами. Многие в нем нуждаются. Я бы никогда не смогла выдержать такого темпа, хотя я намного моложе.
- Ну конечно. А в четверг? Вы были вместе?
- В четверг? Тогда он был в Мельхюсе. Недалеко отсюда. Я почти не видела его в этот день.
- Именно это я хотел знать, - сказал Валманн и встал. - Спасибо.
- Я даже здесь в городе не хожу на все встречи, - добавила она, как будто хотела объяснить, почему не поехала со Скардом в Мельхюс. - Здесь все на меня смотрят, потому что знают папу с мамой.
- Да, нелегко тебе.
- Плевать мне на них! - буркнула она.
Валманн хотел было ответить, что она, по-видимому, устроила свою жизнь, но что-то его удержало. Мысль о трупе молодой женщины, изуродованной до неузнаваемости в своем собственном доме, удерживала его.
- А что мама? - вдруг спросила она.
- Она очень обрадовалась твоему звонку. Они боялись за тебя. Сходи к ним.
- Я знаю. Но все так трудно. Они только и делают, что думают о моих отношениях с Ильей, и, когда я прихожу, ничего хорошего не получается. Им в голову лезут только грех и стыд. Они не понимают, что у нас с Ильей все так чисто и красиво, по-настоящему! Этого они не могут понять своим мелким умишком.
- Ну конечно.
- Лишь у Бога надо спрашивать совета насчет любви. Ибо Он и есть любовь! - Ее голос звучал убедительно, как у школьницы, твердо выучившей урок.
- Ну конечно.
- Ты ведь неверующий, правда? - Ее взгляд был открытым, без тени иронии. Валманну пришлось хорошенько подумать, прежде чем ответить.
- Здесь твоя взяла, - сказал он наконец, - но это не значит, что я плохой человек.
- Это я сразу поняла, - ответила она и вновь одарила его улыбкой.
14
Энг едва успел на самолет. И выглядел он довольно потрепанным, когда бухнулся на сиденье рядом с Валманном.
- Раненько ты домой сбежал вчера. - Ухмылка, которую он старался изобразить, как-то не вязалась с небритой с похмелья физиономией.
- Я устал. А кроме того, понял, что мне далеко до тебя и твоих друзей. - Валманн отметил про себя, что произносит эти невинные слова почти железным тоном. Его раздражал вид коллеги.
- Жаль, вечер получился отличный. Я так думаю… - Энг потер глаза рукой и загоготал. - Должен признаться, что конец я так и не понял. Но мне сдается, что я забил пулю! - Он пихнул Валманна в бок локтем.
- Забил пулю?..
- Я ее отымел по полной. Такая девчонка! Молодая, симпатичная…
- Поздравляю.
- Ты и сам мог это сделать. Оттар сказал мне, что ты долго с ней сидел и разговаривал, а потом вдруг ушел.
Валманн тупо уставился на спинку переднего кресла. Самолет выкатил на дорожку.
- Ты не помнишь, как ее зовут?
Энг призадумался:
- Нет… Честно говоря, не помню. Мне кажется, она и не хотела этого говорить. Но она была чертовски хороша, такая стройная брюнеточка… Фигура что надо!
- Но имени не помнишь?
- Нет, ни черта не помню… - Энг доверительно наклонился к своему коллеге и посмотрел ему в глаза. На лице у него играла приклеенная улыбка. - Но я помню, что у нее пирсинг на одном соске. И такая молодая! О Господи, как же мне повезло!
- Сколько ты заплатил? - спросил Валманн.
- Что?
- Я спросил, сколько ты ей заплатил.
- Какого черта?.. - Улыбку вдруг как ветром сдуло. - Ты на что, собственно, намекаешь?
- Только на то, что она, по всей видимости, в этом деле профи, расчетливая маленькая дамочка, которая не допустила бы до себя такого типа, как ты, без, скажем, небольшой компенсации?
- Черт тебя подери, Валманн… - Энг тяжело задышал. Его лицо выражало целый спектр чувств по мере того, как возмущение сменялось полным замешательством. - Поверь, я действительно не помню ни черта, как это все кончилось. Ты должен мне поверить, - пробормотал он.
Самолет взлетел и быстро набрал высоту. Снежный пейзаж с черными и серыми пятнами исчез за облаками. Энг расстегнул ремень безопасности, откинул кресло и устроился поудобнее.
- Попробую вздремнуть немного. Все-таки еще рабочий день не кончился. Я полагаю, что ты из Гардермуена домой поедешь? - Он попытался изобразить на лице приятельскую улыбку, что ему не совсем удалось.
У Валманна самого гудело в голове, но не от излишеств накануне вечером. Он размышлял о том, как будет отчитываться о поездке в Тронхейм перед Моене, которая всегда обращала самое пристальное внимание на графу расходов. Ведь им даже не удалось допросить главного подозреваемого Агнара Скарда или раздобыть точные сведения о его местонахождении. Рано утром он послал по телефону сообщение дежурному в Хамар, чтобы они отправили патруль на улицу Руаля Амундсена и узнали, не вернулся ли домой Агнар Скард. Однако ответа он не получил, а внутренний голос подсказывал ему, что Скард не собирается облегчать задачу для полиции. Вероятнее всего, брат Илья прочитал во вчерашнем номере "ВГ" сообщение о том, что разыскивается бывший супруг убитой, собрал пожитки и просто-напросто смылся. А последнее, что мог желать Валманн в этом деле, - это бегство Агнара Скарда.
Конкретный результат поездки обнаружился во время беседы с Агнете Бломберг, подтвердившей, что во время пребывания Агнара Скарда в Тронхейме она вовсе не находилась все время вместе с ним. Многое, однако, предстоит сделать, прежде чем они смогут с уверенностью сказать, что Скард в четверг вместо встречи с общиной в Мельхюсе отправился обратно в Хамар. И даже если его алиби пошатнется, нет свидетелей, видевших его на месте преступления на улице Фритьофа Нансена в ту роковую ночь.
Все было вилами по воде писано. Двое подозреваемых по делу то и дело менялись местами по степени подозрения. Ни того, ни другого нельзя было сбрасывать со счетов. Человек-загадка Эдланд постоянно вызывал головную боль, но они никак не могли решить, следует ли выдвинуть против него обвинение, прежде чем доберутся до Скарда и допросят его.
Валманн поймал себя на том, что сидит и рассчитывает свои силы для выполнения этой задачи.
15
- Я получила твое сообщение, - сказала Анита. - Ты же мог позвонить.
- Никак не получилось. Мы весь день носились по городу.
За последние шесть дней они впервые сидели за кухонным столом друг напротив друга и уничтожали наспех приготовленное жаркое, заедая опаленным багетом, лежавшим в корзинке для хлеба на салфетке в клеточку.
- И вечером тоже?
- В городе были, - ответил Валманн с напускным равнодушием. - Работали. И не зря потрудились, - быстро добавил он, подняв голову над тарелкой и увидев выражение ее лица. - Мы разыскали новую подружку этого Скарда, он же брат Илья. Она подтвердила, что он широко развернул свою деятельность проповедника и спасителя душ, а заодно и соблазнителя. Она сама полностью под его влиянием. - Он и словом не упомянул интрижку Энга с Агнете Бломберг. Ему показалось, что это могло бы отрицательно сказаться на отношении к Энгу его коллег.
- Ну и что она собой представляет?
- Красотка двадцати лет от роду. С молодых лет в загуле, слыла заблудшей овечкой в общине, и родители потеряли всякую надежду на ее спасение. И что ты думаешь? Наш брат Илья вернул ее на путь истинный!
- Пора кричать "аллилуйя"?
- Но, как я полагаю, самое страшное в том, что он ее использует просто-напросто как проститутку.
- Да что ты говоришь!
- Так же, как он использовал Карин Риис. Стоматолог признался, что спал со своей обаятельной ассистенткой и давал ей деньги. Он - член этой общины в Хамаре, а познакомил их брат Илья. Впрочем, зубной врач назвал это "скромными подарками".
- Сутенер поднебесный! Прямо чистейший Кнутби.
- Я думаю, ты права. Религия придает всему этому делу особый смак. Представь, что будет, когда пресса разнюхает…
- Но… - Анита отломила кусочек багета. - Если она действительно на него работала, зачем ему было ее убивать, зачем он изрубил в капусту источник своего дохода?
- И так сильно изрубил! - Перед Валманном снова возникла картина места преступления. Он зажмурился и покачал головой, как бы стряхивая это зрелище. - Во всяком случае, он живет вместе с этой девушкой, когда приезжает в Трёнделаг и проповедует. Ее папаша сердится, но община принимает это, их считают супругами перед ликом Божьим или что-то в этом роде. У Скарда там огромная толпа поклонников. Он прямо как поп-звезда.
- Так она подтвердила его алиби?
- Не совсем. Она сказала, что они вовсе не все время проводили вместе. Он все-таки мог вернуться в Хамар в тот вечер.
- Шесть часов туда и столько же обратно на своем старом "саабе"?
- Признаю, это чересчур. Но подумай о том, что он одержимый. Или одухотворенный, как это, очевидно, называется на языке пятидесятников.
- Какая жуткая сумятица! - Анита собралась было положить себе еще одну порцию жаркого, но раздумала.
- Невероятно, что все это происходит в среде, которая кажется во многих отношениях отделенной от остального мира. Я даже не пытался объяснить тем, с кем разговаривал, что Скард разыскивается как главный свидетель по делу об убийстве его сожительницы. Я думаю, они ни за что не поверили бы, что он и впрямь такой многоженец.
- Тем не менее… - Анита пыталась разжевать совершенно засохший кусок багета. - Тем не менее столкновение этих двух миров может иметь чертовски сильные последствия.
- Ну и завернула ты… - Валманн все еще не мог отделаться от преследовавшего его воспоминания об изуродованном теле Карин Риис.
- Да, впрочем, я выяснила, что бывшая жена Скарда, настоящая бывшая жена, по всей видимости, уцелела и живет под чужим именем.
- И как же, черт возьми, ты это разузнала?
- Хорошая работа полиции, - быстро отпарировала она. - Как ты считаешь, не выпить ли нам по стаканчику красного вина, чтобы легче было все это переварить?
16
Я взяла больничный. В последнее время напряжение лишь увеличилось, и для работы у меня не осталось никаких сил. Распорядок дня я тоже изменила. Теперь каждое утро я встаю пораньше и отправляюсь на прогулку. Гуляю я около часа по одному и тому же маршруту - вверх по Грённегата, потом по Скулегата, вокруг кладбища, по рощице Анкерскуген, затем перехожу улицу Ринггата и иду до конца по улице Фритьофа Нансена, где сворачиваю направо и выхожу на тропинку в парке Клюкхаген. Для возвращения у меня определенного маршрута нет. В хорошую погоду я могу пройтись подальше, спускаюсь на улицу Ника Хелланда, а там срезаю, повернув направо, и по чудесной улице Стафсбергвеген иду к центру. По утрам сейчас светает все позже, но меня это не останавливает. Я не боюсь гулять в одиночестве. Лив Марит Скард больше не трусиха.
Тот дом вызывает у меня тяжелые чувства, но я стараюсь себя перебороть. Ленты полицейского заграждения все еще висят там, протянутые между столбиками ворот, и дверь входная тоже опечатана. Я больше не схожу с ума от горя и печали, когда вижу это. Сейчас я реже о ней вспоминаю и все чаще думаю о нем. Я чувствую, как это с каждым днем придает мне сил. Шагая, я прислушиваюсь к растущей во мне ненависти. А с ней растет и решительность. У меня появился план - сначала было просто озарение, причудливый поворот мысли, сумасшедшая задумка. А потом вдруг сложился план, и теперь он все сильнее и сильнее меня захватывает. Пешие прогулки идут мне на пользу. Они хороши для здоровья. И для уверенности в себе - тоже. Его необходимо найти и обезвредить. И займусь этим я. Первые шаги уже сделаны. Полицейские и пальцем пошевелить не желают. О возможном допросе еще не упоминалось ни в одной газете. А ведь он мастерски умеет уходить от правосудия. И в этот раз его тоже не остановишь. Но от меня ему не уйти. Я уже приступила к исполнению своего плана и хорошо представляю, что именно буду делать. Конечно, от меня потребуется самопожертвование. Пусть он на собственной шкуре испытает гнев и мстительность Лив Марит, которая так долго и мучительно пыталась подавить в себе эти чувства! Но превыше всего моя цель: уничтожить Агнара И. Скарда. Мой палач сам идет навстречу своей гибели!
Продрогнув под пронизывающим зимним ветром, я принимаю душ - сначала обжигающе горячий, а потом ледяной. Тело нужно закалять. Тело, которое он всеми силами пытался искалечить. А еще - дух, гордость, уверенность в себе и достоинство. У меня ушло немало времени, чтобы возродить их, но теперь пора пришла. Чтобы достичь поставленной цели, мне потребуются все мои силы.
Я тайком скопировала все файлы, имеющие отношение к его социальному пособию, - то есть все личные и медицинские данные. Я могу изучать их, когда вздумается, сидя дома за компьютером. Рассматривать его, словно в микроскоп. Мне страшно и мерзко, но я борюсь с собой. Это тоже помогает мне готовиться. Я могу разобрать его по кирпичикам, добираясь до самых потайных элементов, составляющих сущность больного самца. Я изучаю курс лечения, лекарства и историю болезни, записанную разными лечащими врачами, - в их записях порой чувствуется осторожная радость, а иногда, когда болезнь прогрессировала, - отчаяние. Я изучаю частотность приступов рыданий и вспышек ярости и читаю отчеты о его попытках самоубийства и болезненном пристрастии к порнографической литературе. У меня перед глазами заметки о его религиозных размышлениях. Во многих записях я нахожу собственное имя. Там написано, что он сожалеет о своих поступках и действиях, но по меньшей мере в трех беседах с врачами утверждает, что я сама подтолкнула его к насилию, ведь он - по его собственным словам - никакой не насильник. Мое исчезновение породило в нем неуверенность, которая осложняет положение и способствует ухудшению его психического состояния. Иногда ему кажется, будто я умерла, и он принимается укорять себя (надо заметить, вполне справедливо!). А порой он убеждает себя, что я жива, и тогда припоминает нанесенные мне увечья и сожалеет, что не может попросить прощения. А бывает, его начинает мучить страх перед возмездием, что к нему явится "ангел мести" (в моем лице!) и потребует расплаты за "злые дела". Ну, что касается последнего, то я уж позабочусь, чтобы его предчувствия сбылись. Он искупит свои грехи, причем довольно скоро. Я избавлю его от мучений раз и навсегда.
17
Валманн внезапно вспомнил о мобильнике, который выключил в аэропорту Вернее при посадке в самолет во вторник утром. Сейчас уже среда, а мобильник так и пролежал выключенный в кармане его куртки больше суток. Мобильником Валманн пользовался нечасто. Вот и сейчас ему пришло только одно сообщение: "Надо поговорить. Лолита".
Девушка из бара "Виктория", Лилиан Петтерсен. Странствующая ночная бабочка. Неужели он настолько полон предрассудков, что не может назвать шлюхой сообразительную женщину, рассказавшую ему столько полезного? Он попросил Лилиан сообщить, если она что-нибудь припомнит. Вот, очевидно, она и попыталась. Вчера…
Валманн немедленно позвонил по указанному номеру, но услышал лишь автоответчик. Телефон выключен… Он с раздражением посмотрел на мобильник, который вечно подводил его, когда не следовало. Ну ничего. Она, скорее всего, на работе. Валманн решил перезвонить попозже. А сейчас у него и так куча дел. Зарегистрировать и оформить результаты обыска в доме Дага Эдланда - это займет день или два. Их следственная группа ведет наблюдение за трассой Тронхейм - Хамар в районе Гюдбрандсдалена и Эстердалена. Местные патрульные уже начали просматривать видеозаписи, снятые камерами наблюдения на заправках в этом районе. Те записи, которые можно было скопировать, переписывались для дальнейшего изучения в Хамаре. Работа эта требовала тщательности и занимала много времени. Они просидели, не разгибаясь, до обеда, но необработанного материала по данным бензоколонок осталось в три раза больше. И пока еще ничего не обнаружили. Ребята уже начали жаловаться, но Валманн стоял на своем: времени у них в обрез, а каждую запись нужно изучить досконально. Одновременно с этим он обзванивал ленсманов, отвечающих за этот регион. Необходимо было удостовериться, что в четверг "сааб" Агнара И. Скарда уехал в южном направлении, и тогда они смогут начать более детальный поиск. Валманна постоянно тревожила мысль, что этот человек все еще разгуливает на свободе.
В половине четвертого Валманн вновь позвонил Лилиан Петтерсен, но ее телефон по-прежнему был выключен. К тому времени они уже изучили больше половины видеозаписей, и Валманн заглянул к Аните, чтобы предупредить, что задержится допоздна, пока не просмотрит все записи. Анита попросила освободить ее от этой работы, чтобы изучить другие материалы по делу. Сидя за столом, она недовольно разглядывала гору документов.
- Это дело похоже на собаку, которая крутится, пытаясь ухватить зубами собственный хвост, - вздохнула Анита. - Чем больше мы узнаем о Скарде, тем точнее его образ совпадает с портретом преступника. Он идеально подходит для роли домашнего насильника. Не подозреваемый, а самый настоящий клад! Вот только мы не можем доказать, что он находился в интересующий нас день здесь, в городе.
- Ну, это мы еще посмотрим, - ответил Валманн, - мы еще не добрались до конца видеозаписей. - Валманн никак не мог смириться с мыслью, что Скард по-прежнему на свободе.
- А вот Эдланд, наоборот…
Валманн перебил ее:
- Не подозреваемый, а настоящий клад. Вот только половина полицейского управления видела его в баре в полном одиночестве, и просидел он там до двенадцати.
- Однако судебный медик склонен дать ему еще немного времени.
- Которого недостаточно. Ты не представляешь, как адвокаты защиты могут истолковать подобные временные рамки в пользу обвиняемого.
- Представляю… - Она снова вздохнула.
- Но ты все равно права - он странный тип. Ведь когда я рассказал ему, что Карен Риис занималась проституцией, он, похоже, ничуть не удивился. Казалось, он чего-то подобного и ожидал.
- Возможно, он просто из таких! - Анита насторожилась.
- Из каких?..
- Из таких мужчин, которые ходят к проституткам. У которых получается, только когда они платят. Они платят за секс и тем самым подогревают чувство собственной значимости. А глубоко в душе они боятся и ненавидят женщин.
Валманн тут же ухватился за это описание:
- Эдланд не производит впечатление человека властного. И на насильника не похож. Энг полагает, что он "голубой".
- Энг принадлежит к тому типу альфа-самцов, которые даже спят с сигаретой. Он наверняка половину нашего отделения считает педиками.
- Ты действительно полагаешь, что Энг именно такой?
- Я пару раз перехватила его взгляд. Мне этого было достаточно.
Валманн тоже обратил внимание на выражение лица Энга, когда спросил его, сколько тот заплатил за приключение с Агнете Бломберг. И он ничуть не сомневался, что Энг ходит к проституткам.
- А еще ты рассказывал, что Эдланд ходит в качалку.
- Возможно, просто для того, чтобы оказаться поближе к накаченным мужикам. - Валманн отметил, что он, сам того не желая и не имея на то ни малейших оснований, начал защищать Эдланда.