Подобного выпада Валманн не ожидал. И что хуже всего - слова Эдланда его задели. Неужели он действительно превращается в стареющего служаку, проживающего жизнь с одной и той же женщиной в просторном особняке за живой изгородью с лужайкой и цветочными клумбами? Ведь все множество форм современных половых отношений действительно кажется ему чем-то чужим, довольно отталкивающим и весьма пугающим…
И Валманн попытался дать сдачи.
- Как вы объясните тот факт, что у вас дома есть девятимиллиметровый пистолет системы "беретта", а также три коробки патронов и хранится все это, вопреки правилам, в незапертом ящике?
- Инспектор, я предъявлял вам разрешение на ношение оружия. И рассказывал, что состою в стрелковом клубе…
- Знаю! - перебил Валманн. - Я спрашиваю вовсе не про это. Меня интересует, для чего именно вы, находясь, по вашим же словам, в состоянии стресса, ходите в стрелковый клуб. Вас что, возбуждает процесс стрельбы по картонной мишени?
- То есть вы полагаете, что таким образом я выплескиваю желание убивать? Вы и правда так думаете? - На его губах вновь появилась усмешка. - Продолжайте изучать психологию, инспектор. Когда будет "горячо", я скажу. Между прочим, я просил бы вернуть мне оружие. Надеюсь, в вашей лаборатории уже достаточно изучили его. И правил ношения оружия я не нарушал. Я согласен заплатить штраф за неправильное хранение и обязуюсь впредь хранить его в сейфе. И позвольте также напомнить, что как вещественное доказательство моя "беретта" вам вряд ли пригодится, потому что ни один выстрел в этих двух убийствах не фигурирует.
- Откуда вам это известно?
- Если бы хоть одна из жертв оказалась застреленной, то я бы сейчас не сидел тут и не беседовал с вами, старший инспектор. Тогда меня сразу же упрятали бы в камеру предварительного заключения, вызвали бы адвоката и начали обсуждать с моим врачом условия заключения. Я не дурак, старший инспектор. И прекрасно понимаю, что происходит.
Валманн почувствовал себя обезоруженным. Перед ним сидел один из двух главных подозреваемых и не просто связно и разумно парировал любые обвинения, но и выставлял на посмешище версии, выдвинутые следователями!
- Как вы можете доказать, что не пробрались тайком в номер 414, не напали там на Лилиан Петтерсен и не удушили ее?
- А что, в ее комнате нашли хоть одно доказательство того, что я мог там побывать?
- Эдланд, вопросы здесь задаю я. И я не имею права объяснять вам стратегию полицейского расследования.
- То есть вы обнаружили?..
- Мы работаем над этим, будьте уверены. И делом занимается Управление уголовной полиции, сотрудники которого обследуют комнату миллиметр за миллиметром. Если вы побывали там, то непременно оставили следы - одного волоска будет для нас достаточно. Если вы хотите добавить что-либо к вашим показаниям, то сейчас самое время.
- Я же сказал, что не покидал холла! - Казалось, Эдланда раздражает не то, что его подозревают в убийстве, а то, что ему не верят. - Они сказали мне, что Лилиан нет в номере.
- Возможно, она просто попросила, чтобы ее не беспокоили. У нее мог быть клиент. И по-моему, именно так все и было, Эдланд! Когда вы постучались в дверь, она была в номере не одна. С ней был другой мужчина, и от этого у вас в голове помутилось.
- Ладно, инспектор, - вздохнул Эдланд, - хорошо.
Казалось, он во что бы то ни стало хочет, чтобы Валманн прекратил развивать эту тему. Он выглядел совсем изможденным. Опустив голову, Эдланд долго смотрел на свои руки. Подобное поведение Валманн наблюдал много раз: оно означало, что допрашиваемый вот-вот признается или что важный свидетель сломлен и готов изменить показания. Таково физическое проявление признания. Следователь давит фактами, и это изматывает свидетеля не только морально, но и физически - ведь он всеми силами пытается защитить ложь. Ложь, от которой зачастую зависит его собственная жизнь. Ложь, последствия которой калечат тебя. Которая застревает в горле и душит каждое слово, что ты пытаешься произнести в защиту своей жизни и своего вранья.
Однако когда Эдланд вновь поднял голову, на лице его не было и следа раскаяния, хотя он явно страдал, причем сильно, - он даже глаза прикрыл.
- Инспектор, у вас нет болеутоляющего? У вас здесь найдутся таблетки от головной боли?
- Да, думаю, найдем… - Валманн выдвинул ящик стола. - У меня здесь где-то был "парацетамол".
- Нет, мне нужно что-нибудь посильнее. У меня опять приступ… Жуткая боль… - Он прижал ладони к глазам, словно боясь увидеть что-то ужасное.
- Вроде "паралгина-форте"?
- Да, если у вас будет две-три таблетки. Или больше. - Теперь он говорил сквозь зубы, словно выплевывая слова. - Вы же забрали у меня таблетки… - Он засмеялся, но смех больше напоминал кашель.
Валманн позвонил на охрану, где хранилась аптечка первой помощи. Через минуту им уже принесли таблетки и стакан воды.
- Сп-пасибо…
Валманну показалось, что Эдланд принял сразу целую пригоршню таблеток. Совсем скоро ему стало лучше - Эдланд открыл глаза, и голос его звучал, как прежде.
- Простите. Эти приступы наступают все чаще и чаще.
- Вы это имеете в виду, когда говорите, что отключаетесь?
- Да. Боль не очень сильная, но я словно перестаю себя контролировать. После приступов я, можно сказать, ничего не помню. Сложно объяснить. Я поэтому и взял больничный.
- Ясно. - Хотя Валманну было ясно только то, что разговора с доктором Мёльхаусеном ему не избежать.
- Ладно, Валманн, - произнес наконец Эдланд после долгого молчания, когда он, пытаясь ровно дышать, разглядывал потолок, - сейчас вы получите всю историю целиком. На блюдечке. - Он выпрямился, а в его голосе появились теперь доверительные, почти приятельские нотки. - Но от этого вы меня сильнее любить не станете.
- Давайте рискнем. - Он наконец-то дождался момента, когда его главный свидетель, нет, главный противник больше не желал идти против него.
- На самом деле у меня алиби, - коротко сказал Эдланд.
- У вас алиби?
- Да такое, что лучше не придумаешь.
- Ну, выкладывайте. - Валманн старался говорить спокойно, но скулы у него свело, как бывает, когда пытаешься прожевать плохо прожаренный шашлык.
- Вы правильно догадались - когда я пришел, она была в номере с клиентом.
- Вот как?
- Но я об этом не знал, а просто сидел в холле и ждал. Я просидел там минут сорок пять. А потом я увидел, как они выходят из лифта.
- Эдланд, я тоже жду уже довольно долго. И пока ваш рассказ на алиби не потянет.
- Мое алиби может подтвердить ее клиент.
- Это каким же образом?
- Сказав что-то девушке за стойкой, они с Лилиан вышли из гостиницы. А я прикрыл лицо газетой. И если можно будет доказать, что он был там вместе с Лилиан именно в это время, то, следовательно, я тоже там был. Потому что видел их. Согласны? А если у Лилиан был он, значит, меня там быть не могло… Ну, а дальше сами подумайте. Вам все понятно?
Валманну было более чем понятно. Рассказ Эдланда подрывал все мыслимые основания для подозрений. Если, конечно, это можно доказать.
Однако Валманна прежде всего выводило себя то, как Эдланд разговаривал с ним - терпеливо, чуть снисходительно, словно перед ним не следователь, а детектив-самоучка, слабо представляющий себе, чем он вообще занимается. А ведь всего несколько минут назад Эдланд казался совсем сломленным каким-то неведомым недугом.
- А вам неизвестно, где мы можем отыскать этого мужчину? - Сам того не желая, Валманн заговорил громче и сам на себя рассердился: ведь таким образом он дал Эдланду понять, что его рассказ вызвал интерес и, возможно, необычайно важен для полиции.
- Ну конечно, - теперь Эдланд совершенно успокоился, - и его показания будут в высшей степени достоверными. Лучшего свидетеля вам не сыскать.
Он опять усмехается?
- Вы так в этом уверены…
- Да, уверен. Вообще-то он полицейский. И ваш близкий коллега, Валманн, - Эдланд не скрывал улыбки, - это тот задира с усами!
Ульф Эрик Энг…
Валманн молча смотрел на Эдланда. Слов для ответа он подобрать не мог.
- Поинтересуйтесь у него, не выходили ли они вместе с Лилиан Петтерсен из гостиницы вчера, около пяти часов вечера. Не знаю уж, куда они поехали, но я предпочел не дожидаться, пока он нарезвится с ней. В четверть шестого я был уже в спортзале. И там выплескивал "желание убивать", крутя педали тренажеров, - сейчас Эдланд уже в открытую смеялся, - и это вы сможете с легкостью проверить. Вы там уже практически свой.
4
Действовать нужно было в определенной последовательности. Тщательно соблюдать правила и процедуры. В расследовании уголовного преступления напряжение возрастает до предела, если один из следователей имеет прямое отношение к связанным с преступлением событиям или людям. А запутанное расследование лишь усложняет дело.
Валманн понимал, что о последних новостях нужно немедленно доложить Йертруд Моене, но все откладывал встречу с ней. Ее реакция будет непременно преувеличенной - такой, что от их отделения камня на камне не останется. Моене всегда теряет самообладание, если дело касается нравственности. Валманн решил, что, прежде чем поднимать шум, он соберет некоторые дополнительные сведения. Сейчас не помешало бы посоветоваться с Рюстеном, но старший следователь уехал на другое дело - проверять версию о поджоге на свечной фабрике в Лётене.
Сначала Валманну нужно серьезно поговорить с Энгом. Услышать его версию. Вполне вероятно, что существует какое-нибудь правдоподобное объяснение его связи с Лилиан Петтерсен. Возможно, Эдланд от волнения солгал или преувеличил, просто чтобы спасти собственную шкуру. Однако Валманн сам не верил в подобную версию. Эдланд далеко не глуп. Он осознавал, что такая ложь отсрочит его наказание самое большее на час или два, после чего его без промедления отправят за решетку, и врачебные предписания его не спасут.
Валманн с трудом удерживался, чтобы не вызвать к себе Энга, но не решался. Без особой на то причины он проникся идеями братства, которое, по мнению Энга, рождалось во время их совместных вылазок в пабы. Ведь лишь на этой неделе они три-четыре раза вместе пили, сидя плечом к плечу, как в рабочее время, так и после работы. И Валманн сам советовал Энгу исследовать ночную жизнь в Хамаре. И вовсе не сомневался в том, что Энг окажется профессионалом и сможет самостоятельно провести черту, через которую не следует переступать. До недавнего случая с юной Агнете Бломберг. И сейчас он, похоже, вновь допустил оплошность, причем на этот раз последствия будут серьезными не только для самого Энга, но и для всего полицейского управления.
Тем не менее Валманну казалось, что поведение Энга никак не связано с убийством Лилиан Петтерсен. Скорее здесь речь идет о безответственности и халатном отношении к работе, о бесшабашном следователе, который плевать хотел на правила и проехал на красный свет. Да, Энга нужно призвать к ответу - пусть он объяснится и, скорее всего, понесет наказание. Однако Валманна сейчас больше заботили другие, более важные вопросы.
Он вновь взял трубку. Его занимала личность Агнара И. Скарда. Куда он делся? Неужели он действительно сбежал? И возможно, им уже давно следовало объявить его в розыск? Обвинять его еще рано, но если эти два убийства взаимосвязаны, то, учитывая, что на вечер вторника у Эдланда алиби, поиски Скарда нужно усилить. Разумеется, журналисты вели собственное расследование и уже успели дать огромное количество советов, касающихся пропавшего супруга, но все их версии были высосаны из пальца. С другой стороны, никаких новых сведений полицейские не получали и никто не мог с уверенностью утверждать, что видел Скарда или его машину, - значит, он просто-напросто провалился под землю? Путешествующий проповедник, преследующий женщин. Их главный подозреваемый. Съездив в Тронхейм, Валманн понял, что преданные члены общины образовали целую тайную сеть, состоящую в основном из женщин, которые с радостью примут странствующего проповедника, хоть и порядочно в прошлом нагрешившего. А поиски Скарда уже превратились в настолько спутанный клубок, что такими темпами они не скоро смогут добраться до него.
Кронберга даже вызывать не потребовалось - вскоре он сам просунул голову в дверь.
- Я немного поковырялся в личности этих ребят.
- Ты о Скарде и Эдланде?
- Ага. Со Скардом все довольно ясно. Последние полтора года был зарегистрирован здесь, в Хамаре. Сначала проживал на нескольких съемных квартирах. А потом, на протяжении четырнадцати месяцев, - на улице Фритьофа Нансена. На соцобеспечении. Вид деятельности не указан. Несколько раз проходил курс лечения в психиатрической больнице в Сандеруде.
- Ладно… - Валманн с трудом сдерживал нетерпение. Во-первых, речь Кронберга отличалась обилием бюрократизмов, а во-вторых, все эти сведения они и сами давно собрали.
- А вот с Эдландом дела обстоят сложнее.
- Вот как?
- И интереснее. Его адрес засекречен.
- И что это означает?
- Что в графе адрес указано: "Не подлежит разглашению". Доступ к этой информации открыт лишь для Регистра населения, Службы социального обеспечения, Налоговой инспекции и Пенсионного фонда. Ну, и, конечно, для полиции.
- То есть тебе удалось до него добраться?
- Нет, не совсем. - Между бровями щуплого компьютерного гения пролегла морщинка. Валманн, наблюдавший за тем, как меняется лицо коллеги, понял, что это вовсе не от расстройства, - такое выражение лица бывает у затаившегося охотника, который слышит шаги приближающегося зверя. На этот раз перед Кронбергом стояла задача, которая действительно увлекла его. - Я попытался было, но тут же выяснилось, что его личные данные зарегистрированы под кодом "шесть".
- Под кодом "шесть"?
- "Совершенно секретно". Доступ можно получить, только напрямую связавшись с начальством в Регистре населения. А начальство там суровое и охраняет секретные адреса, как стая ястребов.
- И что все это означает?
- Насколько я понимаю… - Кронберг почесал карандашом лысеющую макушку, которую он тщательно пытался прикрыть редкими волосами. - Ну, насколько я могу судить, при помощи кода "шесть" засекречивают личные данные людей, жизнь и безопасность которых находится под постоянной угрозой. Вообще-то я и формулировку отыскал: "Личности, чья жизнь, здоровье или свобода находятся под угрозой со стороны преступного мира".
- Та-ак…
- Это может означать, что Эдланду покровительствуют в верхах - предположительно в полиции или службе безопасности.
- По-твоему, он шпион?
- Или важный свидетель. Он может быть связан с делом о международном наркотрафике или с государственной безопасностью. К примеру, с делом о терроризме.
- О Господи! - Валманн лишь покачал головой. - То есть он находится под защитой как свидетель?
- Похоже на то.
- Я и не знал, что в нашей стране подобное возможно.
- Еще как возможно, Валманн. Ты просто слишком редко смотришь телевизор.
- То есть к его личной информации нам никак не подобраться?
- Законно - никак. Только если мы начнем официально подозревать его в чем-то страшном.
- Страшнее государственной безопасности?
- Ну, вроде того.
- Но ведь… - внезапно Валманна осенило, - адрес-то мы нашли! И мы стучались к нему в дверь в тот же день, когда убили Карин Риис! Как ты это объяснишь?
- Никак. Это необъяснимо. Ты не помнишь, кто предоставил эти данные?
Валманн задумался.
- Скорее всего, Энг.
- Это тот трейдер с усами?
- Да.
- У него что, есть связи?
- Насколько я знаю, нет.
Теперь Валманн вспомнил, как Энг, с ликованием сообщив им адрес, заявил: "Поехали, ребята, возьмем этого парня за жабры!" Он сказал, что в мобильнике жертвы был записан телефон Эдланда. Но если верить Кронбергу, этого далеко не достаточно, чтобы узнать адрес. А не доверять Кронбергу у Валманна не было ни малейших оснований - к чему ему врать? Значит, Энг чего-то недоговаривает. Как ему удалось выяснить адрес Эдланда, если сам Кронберг зашел в тупик?
- То есть к личным данным Эдланда нам доступ закрыт?
- Я же сказал - законным путем до них не добраться… - Глаза Кронберга блеснули за стеклами очков. Валманн задумался было, не попросить ли Кронберга добыть сведения любым способом, но потом решительно покачал головой:
- Что ж, Кронберг, другой путь нам не нужен. До этого пока не дошло. Эдланд - не подозреваемый. Его адрес у нас есть. И если он вдруг нам понадобится, мы знаем, где его искать. Есть у нас и номер его паспорта, и если он вздумает сбежать, то у него ничего не выйдет. Я только что допрашивал его, и он готов сотрудничать. Нет, не будем пока рисковать.
Валманн ни словом не обмолвился про алиби Эдланда и о том, в чем оно заключалось. Если на свет Божий всплывут не только сомнительные связи Энга (что в высшей степени вероятно), но и то, что полиция незаконными методами добралась до совершенно секретных личных сведений, то не только его собственная карьера пойдет под откос, но и вся норвежская полиция предстанет перед общественностью в довольно неприглядном виде. Шумиха раздует их нарушения до невероятных размеров.
Энгу нужно устроить головомойку, причем срочно.
- Во всяком случае, с этим нужно подождать, - добавил Валманн, увидев, как потух блеск в глазах Кронберга.
- Как скажешь. - Кронберг пожал щуплыми плечами. В тесном кругу друзей он любил похвастаться, что однажды взламывал даже программу Пентагона по управлению разведывательными спутниками и никто ничего не заметил. В среде хакеров он запросто сделал бы себе имя и заработал кучу денег, взламывая сайты и запуская вирусы. Однако вместо этого он запер себя в тесной полицейской комнатушке и закапывал талант, разгадывая пароли на компьютерах мелких воришек и затравленных педофилов. Неудивительно, что сейчас он казался таким разочарованным. - А кстати, - неохотно проговорил он, - мобильник той убитой девушки… Ты сказал, это дело срочное…
- Да, и правда. - В суматохе из-за засекреченного адреса Эдланда Валманн совершенно позабыл о главном поручении, которое дал Кронбергу.
- Память восстановить оказалось парой пустяков. А вот чтобы восстановить то, что она стерла из памяти, мне еще понадобится время.
- Давай сначала то, что было в памяти. За последние дни.
- Там не очень много. Три исходящих звонка и два сообщения. Первое сообщение такое, - он взглянул на лист бумаги, - "Нам надо поговорить. Лолита". А вот второе: "Теперь я поняла, что ты за тип! Свинья! Больше не смей меня искать!" Потом четыре входящих звонка с того номера, на который отослано первое сообщение. Вот, я все записал, время тоже. - Он протянул листок Валманну.
- Спасибо тебе! - Валманн посмотрел на записи, сделав вид, что внимательно изучает их, но строчки расплывались перед глазами. Вчера вечером он был совершенно вымотан. В мобильниках он не разбирался и не подумал о том, что сообщение, отосланное ему Лилиан Петтерсен, тоже сохранится в памяти. Какой непрофессионализм! Даже больше - самый настоящий кошмар! - Очень хорошо. Проверь, что еще ты можешь выжать из этого мобильника. И обсудим.