Лицо человека мигом потемнело. Напоминание обдало болью. Ведь вот его сына сбила машина на дороге. Без самоката, пешего, - невольно опустились руки, и в памяти опять всплыл свой Колька, в траве, на обочине, уже мертвый, неподвижный, он лежал смятым комком и впервые не мог встать, сказать хоть слово. Он ни перед кем и ни в чем не был виноват. За что у него отняли жизнь?
Феде долго не верилось в смерть сына.
Тоня поняла, что творится с мужиком и, накрыв на стол, подошла к человеку:
- Пошли поужинаем с нами. С тобой, глядишь, Коля поест, тебя он послушается, потому что уважает. Помоги мне накормить мальца! - потянула за локоть.
Федя глянул на стол и удивился:
- Когда успела? - вырвалось невольное. И глянув на Кольку, позвал:
- Иди сюда! Садись рядом, давай вместе заправимся. Иначе сил не будет. А без них камин не сделать. Это я тебе точно говорю, как мужик мужику! В нашем деле слабому не место. Чем плотней поешь, тем скорее вырастешь. Мужчины должны быть сильными…
- А ты сильный? - оглядел Колька мужика.
- Слабаком никто не считал. Иначе не дожил бы до сегодняшнего дня…
Тонька взглядом поблагодарила соседа. Сын впервые поел все без капризов и уговоров.
- Расскажи смешную сказку! - попросил мальчишка, забравшись после ужина на колени к мужчине.
- Я смешных не знаю, а страшные на ночь нельзя рассказывать.
- Почему?
- В постели обоссышься, - шепнул на ухо пацану, тот звонко рассмеялся.
- Я уже большой! Давно не ссусь!
- Ну, что рассказать про Колыму?
- А она чего такое? Тетка?
- Нет, Коля, это место, где живут только черти и заключенные, какие в тюрьме сидят.
- А разве чертей тоже садют в тюрьму? - удивился Колька.
- Эти везде появляются, где человеку лихо.
- Ты их видел?
- Ну да! От начальника тюрьмы до последнего охранника сплошные черти!
- А ведьмов с ними много было?
- Колька, про ведьм я тебе расскажу, ты в деревне с двумя жил. Слава Богу забыл про них. И не вспоминай, не то и впрямь к утру в постель навалишь. Не проси сказок про Колыму. Лучше что-нибудь полеплю на сон, маленький ты еще. Пощади его, Федя, не пугай мальца, - попросила Тонька, и мужик предложил:
- Вот когда зима закончится, мы с тобой пойдем на рыбалку.
- А почему не теперь?
- Холодно. Вон даже лиса пошла зимой рыбу ловить на свой хвост и вмерзла в лед. Лиса дергала, хотела вырваться, но не повезло, оборвала хвост. С тех пор рыжие не ловят в реке рыбу.
- И не смешно! - надулся Колька.
- А знаешь, на Колыме много волков водится. И когда становится совсем холодно, они приходят к тюрьме.
- Зачем? Разве в тюрьму волков забирают? - открыл рот мальчонка.
- Тюрьму собаки охраняют. Но им тоже зона не по кайфу и они иногда срываются и убегают на волю. Волки их ждут… Даже зовут к себе, особо когда холодно.
- А как зовут?
- Воют по особому, будто поют.
- Про чего?
- О воле, о снегах, где нет заборов и колючей проволоки, где можно побегать по сугробам наперегонки и поваляться в снегу вдоволь. Там деревья стонут и звенят на морозе. А если прислушаться, кажется, они плачут хором. Просят тепла у неба. Но на Колыме зимы долгие, а лето совсем короткое. Не успевают деревья согреться, как снова холода наступают. И опять лишь волки рыщут по сугробам, ловят зайцев иль зазевавшихся куропаток.
- А ты видел тех волков?
- Доводилось. Пошел за дровишками для костра, и только нагнулся к сломанной ветром ветке на меня сзади кто-то наскочил. Я подумал, что охранник вздумал в сугробе приморить, ну и забазарил, отворил варежку. А тот зверюга уже телогрейку рвет. Я как оглянулся, мигом про топор в руке вспомнил. Но у волка зубы и клыки. Он видно очень жрать хотел. А мне сдыхать в его пасти за падло было. Ну и схватились, кто кого одолеет, кто из нас сильней другого? Зверюга попался коварный, ловкий, опытный. Видать ни одного беглого зэка припутал в сугробе и сожрал. Глаза зелеными огнями полыхают, с клыков слюни капают. А мне жить вдруг захотелось. И только он опять сиганул, хотел сшибить с ног ударом в грудь, я и вмазал ему топором по башке. Попал! Рассек пополам. Но зверюга даже мертвый царапал снег когтями. Никак не хотел сдыхать. Приволок его к мужикам. Как своим трофеем, охотничьей удачей гордился.
- А вы его съели? - спросил Колька.
- Конечно! Что там один волк на полсотню зэков? Даже распробовать не удалось. Мясо, конечно, жесткое, мочой и псиной воняло, но все ж лучше баланды. Конечно, на воле никто б эту гадость жрать не стал бы. А тогда подарком посчитали. Правда охрана долго надо мной глумилась. Смеялись, для чего меня волк в коромысло загнул? Выходит, видели, но помочь, выручить и не подумали. Вот и пойми, чем они отличались от зверюг? То-то и оно, что морды малость разные, а хватка одна - враз за горло!
- А ты боялся их?
- Поначалу да! Потом за десять лет привык.
- Я и собаков боюсь. Только не смейся, ладно. Меня Бобик хотел за ногу попробовать, я на него как упал, и укусил за ухо. Он как закричал! Выскочил из- под меня и орет на всю улицу, на меня брешет. Тетка Степановна с палкой выскочила, это ее пес был, знаешь, как грозилась ухи мне оборвать и в жопу вставить. А зачем они в заднице нужны?
- Не поймала она тебя? - хохотал Федька.
- Куда ей? Я быстрей Бобика домой прибежал. Зато теперь он как увидит, сразу под крыльцом прячется и оттуда брешет. Знает, что я туда за ним не полезу.
- Я тоже не люблю собак. Особо овчарок. Раньше мы с отцом держали во дворе всяких псов. Теперь
не выношу собачий брех. Слишком много их развелось, слишком мало людей осталось…
Тонька тихо слушала их разговор. Она то улыбалась, то хмурилась.
- А я вчера с петухом своим подрался! - вспомнил Колька.
- Это за что? - не понял человек.
- Мамка велела яйцы из корзинок взять. Ну какие куры народили. Сунулся в кошелку, а петух как укусил меня, в самую жопу, так больно стало. Я аж заплакал. Потом словил и весь хвост его вырвал. Все перья с головы пощипал. Пусть куры над ним смеются. Он нынче уже не ходит по сараю хозяином. Прячется в корзинке. Тоже несется. На меня уже не скачет. Когда зашел в сарай, он все ворчал, ругался. Я ему пообещал, что в другой раз в сарай с рогаткой приду, и тогда ему круто достанется, - хвалился Колька.
- Своих бить нельзя. Ведь ты хозяин в доме, а петух в хозяйстве первый помощник, - объяснил Кольке, зачем нужны петухи.
- Непременно помирись с ним и дружи. В своем доме всех любить нужно.
Колька долго думал над сказанным. А Федя пообещал Тоньке, что хоть ненадолго, но каждый день заходить будет.
- Доброму нашего мальца учишь, спасибо тебе, - говорила женщина.
- Я еще был на Колыме, когда слово дал, если выйду живым на волю, всякий день стану делать хоть что-то доброе…
- А кому пообещал такое?
- Богу…Кому ж еще? Человек человеку соврать может. А Господь все видит и знает. Его даже в мыслях не проведешь. Ему все ведомо. Поверишь, после того много легче стало мне. С ремонтных работ на трассе меня перевели в хлеборезы. Господь от многих бед уберег.
- А ты до тюрьмы верил в Бога?
- Трудно сказать. Конечно, слышал много о Нем, но не молился, не обращался и праздники святые не признавал. Все на Колыме пришло.
- Люди подсказали?
- И они, да и сама жизнь научила многому. Вот я сегодня Коле рассказал, как одолел волка. А ведь не просто так все приключилось. Зверюга уже одолевал. Вот тогда впервые крикнул:
- Господи! Помоги! Спаси мою душу! - вспомнил человек давнее.
- И откуда силы взялись? Ведь сколько раз пытался волку голову раскроить, да все мимо. Тут же враз попал! И был спасен…
- Значит, виден Господу, не иначе, - тихо сказала Тонька.
- Все видны. И я выходит, еще нужен, коль вывел Господь живым с самой Колымы…
Федька погладил Кольку по голове, светло и чисто улыбнулся бабе. Пожелав всем спокойной ночи, вышел во двор, пошел к калитке. А Тонька все смотрела ему вслед. Сегодня она увидела в нем совсем другого человека, какой прятал свою душу от чужих глаз. В нем баба невольно узнавала себя, деда и даже сына. И удивлялась, сколь похожими друг на друга бывают совсем чужие люди.
Федьке, едва он вышел из дома Петровича, стало не до размышлений о высоких материях. Вспомнил, что утром ему нужно идти на другой конец города к новым русским, ставить там английский камин, за какой обещали хорошо заплатить, а человеку так хотелось хоть немного приодеться после зоны, чтоб выглядеть не хуже других горожан. И уже утром, едва рассвело, он встал, наскоро перекусив, взял сумку с инструментом, пошел по названному адресу.
Двери ему открыла моложавая женщина и, оглядев Федора с головы до ног, ввела в дом.
- Проходите! - позвала за собою улыбчиво.
- Вот здесь хотим камин сделать! - указала вглубь гостиной - мрачной большой комнаты.
Федор огляделся:
- А где хозяин? С кем могу поговорить? Обсудить сюит все, ваши и мои условия!
- Я хозяйка! Сама справляюсь. О чем базар, говори! - ответила резко и, указав Федьке на кресло, предложила присесть.
- Как вас зовут? - спросил человек.
- Елена! Ну, а тебя? - поинтересовалась тут же.
- Федор! - ответил человек и предложил:
- Давайте обсудим, где я камин поставлю. Оно, конечно, решать вам. Но зачем прятать камин вглубь гостиной - в дальний, темный угол. Он украшеньем комнаты станет, все вечера возле него станете проводить. А как туда в угол поставите кресла, столик или диван?
- Ну не выносить же его на середину! - не соглашалась хозяйка.
- Я этого и не предлагаю. Но вот здесь. Тут и дымоход рядом и камин будет на виду. Сколько места он займет, давайте примерно глянем, - предложил Елене.
Когда все вымеряли, обсудили, хозяйка согласилась, Федор взялся за работу. Вначале стал готовить основание, фундамент для камина, потом принес кирпичи, помочь было некому. Женщина жила в коттедже вместе с матерью и предупредила сразу:
- Берите напарника, если у вас он есть. Но цена камина останется прежней, ни копейки больше не дам. И постарайтесь уложиться в неделю.
- Управлюсь, - ответил подумав.
- Мы не любим грязь в доме. Ну, а тут будет такое, хоть убегай,- сморщилась заранее.
Федька ничего не ответил. Но попросил аванс и, получив, взялся за работу. Он чувствовал, что за ним постоянно следили. Двери во все другие комнаты были плотно закрыты.
- У нас аллергия на пыль, - объяснила Елена, человек понятливо усмехнулся и работал без оглядки. Уже через два дня стал ложить камин, тщательно выводил его, подгонял кирпич к кирпичу по уровню. Он не спешил. Елена частенько Появлялась за его спиной тенью. Федор невольно чувствовал ее присутствие. Целых два дня они почти не общались. Человек заканчивал свою работу к полуночи, а спозаранок уже возвращался в коттедж.
Елена лишь на третий день разговорилась с человеком и, узнав, где живет, смутилась, предложила ночевать у нее.
- Зачем ходить так далеко! Вот диван, оставайтесь здесь. Сил для работы больше останется. Тем более что тут же все есть: и душ, и ужин. Или вас дома жена и дети ждут?
- Никого кроме отца нет. Ему нынче тоже ни до меня. Заканчивает ремонт дома. Если б ни это, мы с ним вместе пришли б, - ответил простодушно.
- Никто не ждет? Тогда все проще! А я думала, что у вас большая семья, как у печников. Оказалось, мы одинаковы. Правда, у меня есть сын, но у него своя семья. Мы с ним почти не видимся. У всех свои заботы. Только на Новый год звонит, иногда приезжает на часок. Даже на день рожденья забывает поздравить. Так вот и живем с матерью.
- А муж куда делся? - сорвалось любопытное.
- Да я давно его забыла. Разве теперь есть мужчины? Сплошное недоразумение! Даже говорить неохота! Они не только жену, а и детей на водку променяют. Вот и мой бывший не лучше. Вернется с работы, весь в грязи, блевотине, да еще с бранью на всех нас. Ну, терпели, сколько могли, потом выкинула взашей. Зачем мне такое отребье? Сын его стыдиться стал. Ну, а мне он и вовсе ни к чему. Как мужчина иссяк вконец. Лечиться не хотел. Да и человечье растерял, - жаловалась женщина.
- Он работал? - поинтересовался Федор.
- Иждивенствовал целых шесть лет. На моей шее сидел. Я и не выдержала. Теперь он в бомжах обретается. Там все такие. Иногда приходил, брал жратву, потом исчезал на месяцы. Но уже с год не появляется. Наверно умер. Мне его не жаль. Ушел и ладно, меньше мороки. К сожаленью ничем добрым не вспомнить. Зря время потратила, вот это жаль. Лучше иметь хорошего любовника, чем плохого мужа, - улыбнулась откровенно и спросила:
- А у вас есть женщина?
- Нет. Не обзавелся.
- Почему? Иль есть проблемы по мужской части?
- Дело в другом, Лена! Я не умею с наскока. Возраст не тот, все присматриваюсь, а пока пригляжусь, бабу уже увел другой. Я ведь не любовницу, жену ищу. А это сложнее. Жена должна быть как печка, одна на всю жизнь, теплая и добрая, хорошая хозяйка. Нынче таких уже нет, - вздохнул человек.
- Это почему же? Плохо ищите! - обидчиво поджала губы и добавила:
- Не все ж из нас никчемки! Вот я, к примеру, сама всего добилась. И работаю, и коттедж довела, дача и машина есть, живу, не зная нужды. Но… Кругом одна…
- Так и поверю! Небось вздыхателей полно? - оглядел женщину, та рассмеялась.
- Я не о том! Конечно, под монашку "не кошу". Поклонников хоть отбавляй. Но вот единственного, самого хорошего, такого, чтоб ждала, а может, и полюбила б, пока нет…
Федька невольно усмехнулся, подумав:
- Тебе еще и любовь подай в твои годы, престарелая лягушка. Вот и отпусти комплимент бабе, она и хвост распушила…
Женщина будто прочла его мысли:
- В моем возрасте только жить начинают Ведь! я в молодости ничего не видела. Жили трудно, в нужде. Где ж там радоваться жизни. Кругом непруха заедала.
- Как же удалось вырваться?
- Добрый человек помог - спонсор, пожалел, поддержал! Жаль, что рано умер. Он практически на ноги поставил. Теперь у меня свое дело и я сама хозяйка фирмы. Перевозкой грузов занимаюсь по всему свету. Тьма водителей, экспедиторов, охраны, работы много. Без дела не сижу.
- Наверное, и сын помогает?
- Нет, он далек от моего бизнеса. Военный. Уже, капитан. Молодой еще. Ему мое дело не по душе.
- Это плохо. Единственный наследник, что ж он так бездумно? - посочувствовал Елене.
- Тебе тоже тяжко и свое уменье передать тоже некому. Выходит, одинаково невезучие мы с тобой? - подошла совсем близко. Заглянула в глаза. Федор приметил сверкнувшие в них огоньки. И в душе человека словно серебряные колокольчики зазвенели. Ведь вот приметила его женщина, первая после зоны намек дала. Ну, а если услышит, что я недавно из зоны, небось с воплем вышибет. Хотя, какое ей дело, почему должен перед нею душу наизнанку выворачивать? Бабе совсем другое надо. К чему такой много знать? Она мужиков меняет чаще, чем я носки. Вот закончу камин и больше никогда с ней не увижусь. Коли хочет баба, зачем ей отказывать? Ишь как вырядилась! Сиськи того гляди вывалятся наружу. Задницу обтянула так, что ходить тяжко. А духами от нее за версту несет. И зачем так-то облилась ими?
- Федь, неужели я тебе не понравилась? - спросила в лоб, когда человек, закончив кладку камина, сел передохнуть. Он положил дрова в топку, разжег их и теперь смотрел в огонь. Вопрос женщины застал: врасплох.
- Ты мне? Я даже не думал ни о чем таком.
- А почему?
- Ну, где ты и кто я? - ответил уклончиво и спросил:
- Как тебе камин?
- Доведи до конца, тогда скажу, - улыбнулась загадочно.
- Плитку только утром класть стану. Сегодня хорошенько протоплю, чтоб подсох…
- Ты что, лопух, или косишь под него?
- Не врубился!
- Тогда пошевели мозгами, если ты не вовсе отморозок! - сказала смеясь.
Федька все понял. Да и куда доходчивей? Мужик подошел к хозяйке, сел рядом на диван, обнял Елену, та придвинулась поближе, сидела перед камином тихая, покорная, задумчивая.
- Лен, а когда закончу камин и уйду, ты будешь меня вспоминать?
- Если ты заслужишь это, - ответила смеясь.
Вскоре Федька понял, что он у бабы далеко не второй и она не из тех, кто за короткие ночные часы теряет голову. А потому, встав ранним утром, не обольщался продолжением отношений с женщиной, видавшей виды. Она тоже не горела и всем своим видом показывала, что между ними ничего особенного не произошло.
Человек облицовывал камин плиткой и не оглядывался по сторонам, хотя слышал, что к Елене приходят люди, о чем-то говорят. Федора они не интересовали. В эту ночь он хотел войти в спальню Елены, но она, увидев его в дверях, спросила:
- Что нужно?
- Я к тебе! - ответил растеряно.
- А разве я звала? Мало что тебе взбредет в голову! Ишь какой самоуверенный! На словах все вы гиганты, а в постели, тьфу! Горсть соплей! Сплошная морока! Отваливай ко всем чертям и закрой двери за собою!
- Во врубила! Отшила как придурка! Ну и ладно. Ни за тем сюда возник! - все же посетовал на облом и сказал сам себе:
- Попила бы эта бабонька, как я, чаек с содой с десяток лет, посмотрел бы, как ее на секс потянуло б! Забыла б вовсе, что у нее меж ног что-то имеется…
Уже на следующий день он протер камин, позвал; хозяйку, чтоб приняла работу:
- Готово! Заказ выполнил!
- И что? - удивленно смотрела на человека.
- А расчет? Ведь мы договаривались! Мне еще: причитается! - напомнил бабе.
- Я считаю, что ты мне должен.
- За что?
- Или забыл?
- Это было твоим желанием! Если доплатишь, не откажусь. Ведь я из зоны, прибарахлиться хочу. Сама понимаешь, на халяву не вкалываю. Так что отслюнивай как договаривались. Не заводи меня! - понял человек, как решила наколоть его баба.
- Ты из зоны? Судимый? Что же молчал? Я никогда не пустила бы тебя в дом! - округлились глаза бабы.
- Тебе нужен был камин или мужик? Если камин, он готов! Ну а за кобелями в другую фирму обращайся. Меня ты не наколешь. Двое в одном патроне не бывают. У меня своя работа, я ее выполнил, попутно тебя ублажил, как мог. Короче, не заходись. Давай "бабки" и будь здорова, пока я добрый, - посерел с лица, нахмурился.
- Да разве ты мужик? - кричала Ленка.
- Ах так? Ну, держись! - схватил бабу грубо и, затолкав в спальню, толкнул в постель, сорвал с нее все тряпки и как был в грязной робе завалился на нее мигом. Нет, он даже не думал доставить Ленке удовольствие, он насиловал бабу грубо, долго, не лаская, ничуть не думая о ней.
- Федя, что ж ты только теперь осмелел? Почему не сразу! Да я о таком мечтала! - лепетала обессилено. Мужик отворачивался.
Когда Ленка встала, она полностью рассчиталась с Федькой и даже вышла проводить до крыльца:
- Ты заходи ко мне. Слышь, не обижайся. Все мы бабы одинаковы. Цветем, когда нас любят. Конечно, не без своих наворотов каждая. Но ты не забывай меня, хоть иногда сворачивай на мою тропинку!
Мужик ушел не оглядываясь. Чертыхал бабу, ругал ее зло и, конечно, даже не думал когда-нибудь заглянуть к Ленке на огонек. Понял, почему сбежал от нее муж, от чего до сих пор живет одна, от чего не навещает сын, а старая мать живет затворницей, не желая общаться с дочкой.