Что возьмешь с нувориша? Два поколения, говорят, должно пройти, прежде чем аристократизм въестся в кровь и в плоть. Барин, джентльмен – это образ жизни и мышления. А тут за несколько лет из грязи, да в князи. Замашки их ничем не вытравишь, ни хлоркой, ни карболкой.
Любопытно было наблюдать, как мужчины рассчитывались за ужин. Карл Мюллер начал скрупулезно изучать счет, поданный официантом, а Вячеслав небрежно бросил:
– Сколько?
– Три тысячи сто!
Официант оставив счет повернулся, чтобы уйти.
– Постой! – остановил его Вячеслав Туркин. – Мне третья слева, в вашем кордебалете понравилась. Пусть сойдет ко мне в машину. А это тебе! – отсчитав со скоростью автомата сорок сотенных бумажек, он небрежно сунул их официанту.
Карл Мюллер ничего не понял. Он даже хотел сказать, что Вячеслав дал слишком большие чаевые, но, увидев, как твердо берет его под руку Лона, предпочел промолчать. Он тяготился обществом своего московского знакомого. Между тем простились на выходе из ресторана достаточно вежливо. Вячеслав напомнил, что позвонит своему финансовому директору в Пятигорск и он их там встретит.
Тимур, названный братец Лоны и по совместительству теперь телохранитель, уже профессионально открывал дверь автомобиля. Быстро, дав круг почета по ночной Москве вокруг Кремля, доехали до Барвихи. Обслуга их заждалась. В столовой был накрыт стол почему-то на две персоны. Горели свечи. Лона поднялась к себе. Вслед за Карлом Мюллером в дом вошел и Тимур. Карл не успел спросить Лону, спустится ли она к полуночному ужину, и задумчиво оглядывал обеденный стол. Он теперь пожалел, что несколько переусердствовал в Национале. Есть ему совсем не хотелось. Разве что выпить? А тут еще названный братец Лоны, глотая слюнки с издевкой спросил:
– Пища может быть отравленной! Не попробовать мне сначала?
И в это время сверху, со второго этажа, Лона Штерн объявила, что она идет спать.
– Пробуй! – разрешил Карл Мюллер и сел напротив молодого нахала. Тимур поманил пальцем официантов, стоящих в ожидании распоряжений в отдалении.
– Заждались ребята? Ну ничего! Мы сейчас быстро управимся.
Карл Мюллер заказал себе чашечку кофе и чашку чая. Выпив почти залпом и то и другое, он поспешно поднялся наверх. А молодой абрек начал с салата джонжоли. Затем перешел на салат из крабов, затем на комбинированный салат. А затем пошло и поехало хрустеть на молодых зубах: лососина отварная с луком, телятина заливная, язык с гарниром, рассольник московский с почками, плов с бараниной и овощами, блинчики с творогом, трюфели в мадере и многое другое. Насытив молодой, безразмерный желудок он отвалился от стола и рыгнул. Официант его спросил, что он будет пить?
– Ничего! Я не пью!
– Может чаю или кофе? Сливки взбитые?
– А пиво есть?
Пива почему то оказалось только самых дешевых сортов. Московское.
– А немецкого нет?
– Наши клиенты пиво не пьют! – гордо заявил Вася Пупкин. Он как из-под земли вырос за спиной Тимура.
– А я что, не ваш клиент? – неприязненно спросил Тимур. – Думаешь мне заплатить тебе нечем?
Вася Пупкин пожалел что открыл рот, потому что в руках Тимура вновь оказался нож-убийца. Тимур подозвал Васю Пупкина, на лезвие ножа вылил красный соус и затем вытер нож об полу его персикового цвета пиджака.
– Счет за пиджак выставишь Мюллеру, понял? Скажешь, я тебе его измазал. Специально измазал!
– Да ладно, чего там! Мы привыкли! У нас заранее все в счет включено.
– А это будет сверх счета, скажешь ему!
– Хорошо, скажу! – быстро согласился Вася Пупкин. Он не совсем уютно чувствовал себя рядом с гостем, у которого в руках был огромный тесак.
– Ты знаешь, я никого на этой земле не боюсь. – медленно произнес Тимур пробуя пальцем остроту лезвия.
– Знаю! – сказал Вася Пупкин.
Тимур показал на стул напротив себя.
– Садись!
Вася Пупкин с неприятным чувством, именуемым холодком, появившимся между лопаток, молча сел.
– А ты я смотрю, смерти боишься! – с презрением заявил Тимур. – Или не боишься?
Любопытные глаза, холодные как у удава глаза, глаза молодого двадцатилетнего парня неприязненно сверлили Васю Пупкина.
– Я, пожалуй, налью себе немного! – сказал Вася Пупкин и в пустой бокал плеснул себе коньяку Камю. Сделав большой глоток, и чуть-чуть прикрыв глаза, он стал думать о том, что будет если он сейчас опрокинет стол на Тимура. Можно ли будет того уломать вместе с двумя официантами, Лешей и Гошей, или они не полезут на тесак? Пожалуй, не полезут, а вырубать Тимура слезоточивым газом, пока нет причин. Не давал он повода на применение крайних мер. Мало ли что может клиент болтать, тем более, что он вообще не пьян. Да и нож, если спросят, чей? Их нож! Уволю завтра же этого Самеда. Почему он выполнил распоряжение Тимура? Что в нем такое есть, гипнотическое? А ведь правда есть! Абрек, натуральный абрек. Зарежет и не поморщиться! Что же делать?
– Правильно делаешь, что боишься меня! – с удовлетворением заявил Тимур. – Успокойся, никого здесь резать я не буду. Завтра мы уезжаем. Потерпи как-нибудь до завтра.
– Потерплю! – Вася Пупкин облизал пересохшие губы. Тимур понятливо улыбнулся и спросил:
– А теперь скажи мне Пауль, у тебя есть запасной ключ от той спальни, где скрылась моя сестренка?
Вася Пупкин утвердительно кивнул головой.
– Есть то, он есть! Только там изнутри тяжелый, дубовый засов. Захочет откроет, не захочет, ничем дверь не сломаешь. У нас все предусмотрено для безопасности гостей.
Полученным ответом Тимур видимо был удовлетворен.
– Ладно, можете убирать со стола. Оставьте только фрукты и воду. Я может быть спущусь ночью вниз.
– "Чтобы ты себе шею сломал, когда будешь спускаться", – со злостью подумал струхнувший Вася Пупкин и вслух сказал:
– Я и пару бутылок пива оставлю.
– Оставь! Оставь!
Тимур, наконец, встал из-за стола и тоже пошел на второй этаж. Из-под двери Карла Мюллера пробивался едва видимый огонек, а комната Лоны Штерн была погружена в тишину и мрак. Тимур тихо надавил плечом на ее дверь. Не врал Вася Пупкин. Дверь даже не скрипнула, и не подалась. Удовлетворенный Тимур вошел в свой номер. На постели лежала бледно-розовая пижама. Он отбросил ее в кресло и в башмаках улегся на огромную кровать. Можно было подумать о собственных делах, о том, что он тут делает.
Месть, ежедневно, ежесуточно изматывавшая его, не дававшая ни есть, ни спать, здесь, в чужой стране несколько поблекла.
Тимур понял, что подливало масла в огонь испепеляющий его душу – это его неустроенность в Германии, работа мусорщиком. Ощущать в себе огромные духовные силы и быть начальником метлы! Чем он Тимур хуже того же Карла Мюллера? Да ничем! Ему бы только попасть на хороший стартовый трамплин. Но именно этого он и был лишен. Языковой барьер – раз, низкий социальный статус его приемных родителей – два, и самое существенное – обнулявшийся каждый месяц подчистую банковский счет.
А Лона Штерн, эта красивая девушка, неужели действительно поехала в далекую Россию только из-за него? Тимур потряс головой. Наваждение спало. Не верю. Тимур прислушался. Ему показалось, что по коридору кто-то прошел, а затем рядом скрипнула дверь. Тимур осторожно выглянул. Никого. Из комнаты Лоны не доносилось ни звука, а вот в спальне Карла Мюллера до сих пор горел свет и неслись непонятные звуки, похожие на речь. Снедаемый ревностью Тимур подошел и прильнул ухом к двери. Неужели Лона сама пришла к этому старому пню? Тимур услышал голос Карла Мюллера речитативом растягивающего слова.
– О бледнолицая, о Лона Штерн… Нет бледнолицая не пойдет… Я ведь не индеец. И так начнем сначала… О бриллиант души моей, о Лона Штерн, ты кровь мою не пей, ее и так немного…желание мое тебе легко исполнить…дай мне собою сердца ковш наполнить…Стоп, стоп! Кому кого наполнить, мне ее ковш или наоборот? О господи…Не унижай меня, ты Лона Штерн, перед соперником моим, борзым абреком…Стоп…Запишем!
Тимур отошел от двери Карла Мюллера. Ему все стало понятно. Свихнувшийся от страсти бизнесмен заносил на бумагу удручающую пошлость, свидетельствующую лишь о напрасной ревности к нему. Никакой Лоны в его спальне не было. Успокоившийся Тимур собрался идти спать, как вдруг ему показалось, что из комнаты Лоны доносятся приглушенные голоса и смех.
Тимур от неожиданности вздрогнул. Кто, кроме него и Карла Мюллера в столь поздний час может посетить молодую женщину в ее спальне? Прислуга? Чушь! Но из комнаты явно, доносился смех. Тимур подумал, что у него нет абсолютно никаких причин ломиться в дверь. Никто не зовет на помощь, не слышны придушенные крики. Чем он объяснит свое вторжение? Жгучее любопытство и непонятный страх, погнали его в свою комнату. Тимур оставил дверь чуть приоткрытой. Минут через десять, он услышал легкие шаги в коридоре. Когда они удались Тимур выглянул в коридор. Дверь в спальню Лоны была закрыта, а по лестнице ведущей на первый этаж спускался давешний повар, что принес ему нож-тесак.
Мысли понеслись вскачь. Что общего у Лоны с обслугой этого дома? Неужели ему сели на хвост? Где он мог проколоться? А с другой стороны, Мюллер с Лоной только вчера прилетели из Германии. Не может быть чтобы две контртеррористические службы вели его. Тут что-то не так. Он не Бен Ладен.
Додумать он не успел. Снова в коридоре послышались шаги и легкий стук. Тимур подошел к двери и тихонько выглянул. Карл Мюллер стоял перед спальней Лоны.
– Лона!
– Кто там?
– Уважаемая Лона! Я вам хочу прочитать стихи!
– Я сплю! Прочитайте сначала их Тимуру, он большой любитель поэзии. – последовал ответ. Тимур резко распахнул дверь.
– Герр Мюллер, никак вы ошиблись дверью? – спросил он незадачливого воздыхателя. Карл Мюллер побагровел. Он исподлобья смотрел на ухмыляющегося соперника поигрывающего тесаком.
– Спать надо молодой человек в столь позднее время. – зло процедил Карл Мюллер. – А вы…а вы…
– У вас бессонница?
– Бессонница!
Карл Мюллер резко повернулся и направился к себе в спальню. Можно было быть уверенным, что до самого утра он больше не откроет свою дверь. Тимур немного постоял и тихо поскребся в дверь, за которой прятались земные радости.
– Лона!
– Кто там? – раздался сонный голос.
– Это я Тимур!
– Что-нибудь случилось?
– Нет, но…чаю не хотите?
– Спасибо. Мне только что приносил чай повар Самед.
В это время выглянул Карл Мюллер и злорадно заявил:
– Молодой человек. Я, пожалуй, выпью чаю. Принесите мне. И с лимоном, если модно.
– Лимоны закончились! – грубо ответил Тимур и направился к себе в спальню. Подозрения, минуту назад ввергшие его в панику, растаяли легкими облаками. Через пять минут, из его спальни послышалось ровное дыхание.
Холодные звезды, как и миллионы лет назад равнодушно смотрели на далекую Землю. Копошитесь люди – не объять еще вам своим приземленным разумом Вселенную. Мир вам и покой.
Лона еще долго не могла уснуть, вспоминая рассказ, старого знакомца по пустыне. Самед ей рассказал, как шейх сначала заплатил им с Мамедом мешочек с золотом за пленницу, а когда ничего у него не выгорело, отобрал его обратно. Рассчитался он из той турфирмы. И теперь обретается здесь, на даче у сбежавшего от московской прокуратуры олигарха.
– И он вам разрешил ее сдавать?
– Нет!
– А как же вы…?
– Это Васи Пупкина задумка. Только вы не выдавайте меня. Я по старой дружбе…Он оставался в доме сторожем. А что? Они с этим олигархом два сапога пара. Оба авантюристы. А Вася Пупкин так вообще, мне кажется умней. Хотя, если умный, то почему не богатый?
– О…хо…хо!
Вот этот смех и услышал Тимур. Самед продолжал рассказывать:
– И Мерседес шестисотый его! И Майбах в гараже стоит. Раньше в бассейне плавали стерляди, но мы их поели! Дай бог чтобы он никогда не вернулся! Так и живем!
– Круто вы развели нас.
– А что делать? Василий Иванович у нас голова! Могу, чем помочь фройлян Лона?
– Можешь! Если вдруг наш молодой спутник соберется уходить, сообщи сразу мне.
– Никуда он не соберется без вас.
– Почему ты так думаешь?
– Вижу!
– Ну ладно, иди!
Прежде чем открыть дверь, Самед дал один ценный совет:
– Вы уезжайте поскорее.
– А что может случиться?
– Вас могут принять за друзей опального олигарха. Приедут! То, да се. Пока разберутся… Ботинки…уж очень тяжелые!
Лона Штерн быстро уснула, и лишь Карл Мюллер до самого утра рифмовал слова: любовь-кровь, несравненная Лона – отдельное купе вагона. В мыслях красочная картина получалась, а вот на бумаге…Бррр. Но и он, в конце-концов отложил в сторону ручку.
Глава 10
Утром, мужчины поздно встали. Пока Лона плескалась в бассейне, под руководством Васи Пупкина, в беседке накрывался стол.
– Как спали? – невозмутимо спросила Лона вышедших, хмурых мужчин. Карл Мюллер сверкал синевой выбритых щек, а Тимур меланхолично ковырял в зубах зубочисткой.
– Если он едет с нами, то пусть платит сам за себя. – сказал Мюллер имея в виду названного братца Лоны.
– Естественно! – сказал Тимур и презрительно улыбнулся. Карл Мюллер еще не догадывался, что стоит за его словами и явной насмешкой. Тимур подал Лоне, выходящей из бассейна, руку. Повторилась вчерашняя картина. Мужчины не могли отвести глаз от ее умопомрачительной фигуры. Белый, шелковый купальник спорил с белизной ее тела. Тонкая, лебединая шея подчеркивала гордый посад головы. Самый лучший скульптор Древнего Рима не мог бы изваять ничего более прекрасного, чем смогла создать природа. Лона смотрелась богиней..
– Супер приз для настоящего мужчины! – негромко сказал один официантов другому. Тимур одобрительно хмыкнул.
– Золотые слова!
Пауль Пупкин показал Карлу Мюллеру бутылку вина, которую собирался ставить на стол:
– Шато Лафит – выдержанный вкус. Могу предложить коньяк – Луи Тринадцатый. У нас великолепный винный погреб.
Лона мысленно улыбнулась. Она совсем не удивилась бы, если бы ей вчера Самед сказал, что они в пустые бутылки заливают армянский коньяк и молдавское вино. А почему бы и нет, стерлядей поели, почему коньяк и вино не могли выпить?
Карл Мюллер благосклонно махнул рукой. Валяйте ребята. Он решил отступить от своей многолетней привычки, с утра ни грамма спиртного. Но сегодня, он ведь почти как Генрих Гейне всю ночь упражнялся в стихосложении. И теперь лишь страх быть осмеянным молодым оболтусом, сдерживал его от прочтения собственных виршей.
А Вася Пупкин был весь в движении. Поставив вино на стол, он взял в руки красную папку.
– Вас скоро отвезут на вокзал господин Мюллер. Вот билеты. Оркестр будет вас ждать на перроне. Я подготовил вам счета для бухгалтерии. Как будем рассчитываться? Наличными или… по пластиковой карте?
– По кредитной карте!
– Вот и отлично! У вас какая карта – Виза, Еврокард/Мастеркард?
– У меня золотая карта!
Правильный момент он выбрал. Не будет Карл Мюллер мелочиться при Лоне Штерн. Заплатит тот за все услуги, не скопидомничая.
– Мы можем прямо здесь авторизовать ваш перевод! – нахально заявил он Мюллеру. У того вытянулось лицо.
– Как?
– Банковский автомат стоит на первом этаже. Персональное отделение Траст-Баст-банка для наших ВИР клиентов. Супер услуги. Наша фирма веников не вяжет.
– Но я должен сначала посмотреть счета! – опешил от оперативности Пупкина Карл Мюллер.
– Естественно! Естественно!
Мюллер открыл поданную ему тяжеленную папку и удивленно поднял глаза. У него наверно в годовой отчет главный бухгалтер приносил меньше бумаг. Счета, спецификации, накладные, кассовые ордера, какие-то таблицы, все это было красиво отпечатано на компьютере и заверено печатью. А в конце папки красовались фотографии.
– У вас через четыре часа поезд. Поторопится надо, если не хотите опоздать! – дожимал Пупкин богатого клиента.
Карл Мюллер хотел отложить в сторону отчет, но фотографии его заинтересовали. На одной из них он воровато стучался в чужую спальню. На другой он был снят в тот момент, когда облизывал губы, а в это время Лона выходила из бассейна и ласково улыбалась ему. На третьей, а на третьей он в трусах, декламировал на кровати стихи.
Карл Мюллер задохнулся от возмущения.
– Щенок! Я тебя упеку в Сибирь.
Вася Пупкин невозмутимо парировал его выпад.
– Зачем обижаться. Это полный комплект наших услуг. Вы факсом своим подтвердили полный перечень. А факс сегодня признается за документ. – Пупкин постарался подсластить горькую пилюлю. – Мы никого не собираемся шантажировать или как-либо фотографии использовать. Вот вам все фотопленки, и аудио кассеты. На досуге я думаю, вы получите большое удовольствие, просмотрев и прослушав их.
– Можно глянуть? – протянул руку Тимур. Карл Мюллер спрятал папку за спину. Он оценил пудовый труд гостеприимных хозяев. Наверно не спали всю ночь, готовились к утру. Когда Лона вышла к завтраку, потный Карл Мюллер все еще торговался с Васей Пупкиным. Он напрочь забыл про завтрак. Зато Тимур уплетал за обе щеки. При приближении Лоны он вскочил и придвинул ей стул. Карл Мюллер даже не заметил этого.
– А это что за отдельный счет? – грозно вопрошал он Пупкина. Однако чувствовалось, давление пара в котлах уже не то.
– Это вам еда на дорогу!
– Там что, фаршированный нильский крокодил? Почему так дорого?
Вася Пупкин стал перечислять.
– Осетр фаршированный, фазаны жареные, поросенок, гусь в соусе с маринадом, сморчки в масле…
– Прекрати! – перебил говорливого хозяина Карл Мюллер. Со зла он хлопнул полный бокал коньяка и поморщился.
– Это Луи Тринадцатый?
– Так, на бутылке написано! – развел в сторону руками Вася Пупкин. – Вы не волнуйтесь, сами дегустировали.
Добил он, наконец, немца бизнесмена. Тот, со вздохом, спросил:
– Сколько в итоге?
– Вашей золотой карточки хватит. Надеюсь, у вас и другие есть! Я видел! Гулять, так гулять. Один раз живем.
Пока Лону обслуживал официант. Карл Мюллер с Васей Пупкиным удались в дом. Через минуту они вышли обратно. Карл Мюллер шел усталой походкой, а у Васи Пупкина выросли за спиной крылья. Он махнул рукой Самеду, возившемуся у мангалов.
– А это! – широко махнул рукой Вася подзывая шеф-повара, – персонально от меня в знак глубокого уважения к нашему дорогому гостю.
На большом подносе, который нес Самед, что-то было накрыто салфеткой. Карл Мюллер с тревогой ожидал очередного сюрприза. И облегченно вздохнул. Когда Самед сдернул салфетку на Карла Мюллера смотрела матрешка, до удивительности похожая на него. Лоне досталось ожерелье из янтаря. Тимуру ножны к тесаку.
Вася Пупкин чуть не насильно выпроваживал гостей.
– Поехали! Панораму Москвы посмотрим.
Пока гости укладывали наверху свои вещи, Самед носил и носил в Жигули, коробки, ящики со спиртным, глиняные поросятницы, кастрюльки, аккуратно упакованные свертки, пока не забил багажник и салон машины до самого верху. По всему было видно, что золотую карту Мюллера основательно пошерстили. Иначе откуда такая прыть.
Через час шестисотый Мерседес выехал за ворота. Вася Пупкин, изображая почетный эскорт, сопровождал его на десятке вишневого цвета. Он ехал с включенными фарами.