Нет, с Фрэнком действительно творилось что-то неладное. Обычно он весел и разговорчив, сыплет анекдотами, а тут молча попыхивает сигарой, весь какой-то полуотрешенный, отстраненный…
- Фрэнк… - начала было Энни, но тут же запнулась на полуслове.
Нет, она уже спрашивала его впрямую, и он не захотел отвечать. Теперь нужно просто подождать, чтобы сказал сам - если пожелает, конечно.
- Что, Энни? - встрепенулся Фрэнк, вырываясь из плена тягостных раздумий.
- Ничего-ничего… Я просто хотела еще раз похвалить твой новый коктейль.
- Наш, - поправил он.
- Наш… - улыбнулась она.
Фрэнк стряхнул пепел с сигары и пристально взглянул в глаза Энни.
- Вот что, крошка, - сказал он, - я хочу попросить тебя об одном одолжении…
"Так-так, наверняка это что-то такое, о чем он думает так напряженно", - подсказала Энни ее женская интуиция.
- Да, милый?
- А ты выполнишь мою просьбу?
- Ну, я подумаю, - сказала Энни кокетливо. - Я ведь не знаю, о чем идет речь…
- Это очень простая просьба. И очень важная - для меня, во всяком случае…
- Я постараюсь.
- Нет, ты обещай.
- Фрэнк, ну ты прямо как ребенок… Зачем ты ставишь такое смешное условие? Я все сделаю, что ты попросишь, если это, конечно, в моих силах…
- Нет, обещай.
- Ладно, обещаю.
Фрэнк помедлил и наконец решился:
- Скорее всего, моя просьба покажется тебе несколько странной…
- Чего уж теперь - говори как есть.
- Понимаешь, - с расстановкой продолжал Фрэнк, - мне нужно будет покинуть этот дом на некоторое время…
- Ты куда-то уезжаешь?
- Вроде того… В общем, меня не будет. И вот я прошу… Поверь, это всего лишь несколько дней - три или четыре… И я прошу тебя пожить эти дни здесь, у меня. Дождаться меня в моем доме.
- И все?
- Да, все. Только это.
Энни звонко расхохоталась:
- Господи, и из-за такого пустяка ты морочил мне голову, милый?
- Это не пустяк, - серьезно сказал Фрэнк. - Совсем не пустяк.
И было в его голосе нечто такое, отчего она сразу посерьезнела.
- Подожди-ка, но куда ты все-таки едешь? - с тревогой спросила она.
- Я же тебе сказал: никуда.
- Это правда?
- Да, это абсолютно чистая правда. Я не собираюсь покидать пределы Рино.
- Так в чем же дело? Рино - не такой уж большой город, чтобы не успеть вернуться домой на ночь.
- Тем не менее бывает так, что такой возможности не предоставляется…
- Это связано с твоей работой?
- Да, - кивнул Фрэнк.
И тут внезапно ее осенило:
- Скажи мне, Фрэнк: это как-то связано с Мак-Реди? Да или нет?
Фрэнк молчал.
- Нет, ты отвечай!
- Да. Мак-Реди.
- Лаборатория? - с ужасом спросила Энни.
"Боже, только бы не это…" - подумала она в полном смятении.
Но он сказал:
- Да.
Она обессиленно выдохнула. Фрэнк сосредоточенно раскуривал погасшую сигару.
- Он купил тебя, Фрэнк? - в недоумении спросила Энни. - Неужели ты способен продаться такому типу как Мак-Реди? Никогда бы не подумала…
- Ну уж и купил… - поморщился Фрэнк. - Точнее будет сказать: поймал. Зацепил.
- И ты никак не можешь отказаться?
- Наверное, я бы отказался, если бы имелся такой шанс! - взорвался вдруг Фрэнк.
- Прости, я не хотела…
- Ты и сама работала в системе Мак-Реди и знаешь, что это такое, - уже спокойно сказал он.
- Излишне громко звучит: работала в системе, - заметила Энни. - Я ведь была лишь рядовым клерком, одной из сотен. Но что такое система Мак-Реди, я знаю…
- Ну вот… И поверь, у него есть очень сильное оружие против меня.
- Шантаж?
- Да, - нехотя сказал Фрэнк. - Но я и сам виноват, конечно, что вляпался в этакую дрянь… Но теперь уже ничего не поделаешь.
Янтарно-лазоревый коктейль по-прежнему переливался под светом торшера, но душа Энни постепенно погружалась во мрак.
- Фрэнк, милый, они же тебя не отпустят… Это не те люди, которые соблюдают какие-либо правила, условия соглашения…
Он только развел руками:
- Я бессилен.
Энни подавленно молчала.
- Вот поэтому, Энни, я и прошу тебя пожить здесь, - твердо сказал Фрэнк.
- Зачем? Какой смысл?
- Для меня - очень даже большой смысл. Всегда легче, когда знаешь, что дома кто-то тебя ждет. И я загадал: если ты будешь ждать меня здесь - все обойдется хорошо. И я вернусь…
Неожиданно в Энни пробудилась ревность: слепая, бессмысленная…
- Так ты говоришь - когда дома кто-то ждет? - резко сказала она. - Ведь тебя уже когда-то так ждали, да?
- Энни…
- Нет-нет, не перебивай!
Она резко поставила стакан, и на стол плеснулось немного коктейля "Эй-Эф".
- Ты хочешь, чтобы она тебя ждала по-прежнему, а ее нет! И меня используешь просто в качестве замены, суррогата, имитации! И все еще любишь ее!
- Помилуй Господи, Энни…
Но ее понесло:
- Ты специально подбирал нечто похожее, хотя бы слегка! Опять блондинка, только у той волосы длиннее: я помню - ты показывал мне фотографию! Рост, наверное, одинаковый, да? Вот только я, извини, очки ношу, но что поделаешь! Зато послушная, тихая…
- Ничего себе тихая… - покрутил головой Фрэнк. - Тише некуда.
- Так что ты только используешь меня - вот и все! - заключила Энни.
"Что же я такое говорю!" - ужаснулась она про себя.
Фрэнк сунул сигару в пепельницу.
- Вот что, Энни, - спокойно сказал он. - Я уж не знаю, что тебе такое мерещится… Но я точно знаю то, чего хочу я. Я вернусь…
- Да-да, - перебила она Фрэнка, - а я тут как дура буду ждать тебя!
- Да! - сказал он уже резче. - Как дура. Как умная. Как хочешь. Ждать в этом доме. И когда я вернусь, тебе не придется уходить из него никуда. Вот и все.
- Фрэнк…
- Сними очки.
- Фрэнк, но…
И тогда он снял их сам. И исчез в тумане, растаял, растворился…
13
- Льет как из ведра, надо же…
Ник Паркер и Билли вышли из здания автобусной стоянки, где они только что перекусили, и стояли под навесом, зябко поеживаясь: с ночного неба хлестали отвесные потоки воды. Ливень был похож на радостного буйно-помешанного, которого выпустили из сумасшедшего дома после доброго десятка лет заточения, и вот он разгулялся, развеселился на вольном просторе, не обращая ровным счетом никакого внимания на то, понравится это окружающим или нет.
Окружающим его поведение абсолютно не нравилось. В том числе Нику и Билли.
- Ну что - пошли? - предложил Ник, говоря погромче, чтобы одолеть шум дождя.
Билли смерил взглядом расстояние до их автобуса. Предстояло пересечь довольно обширный водный поток по щиколотку глубиной.
- Дядя Ник, давайте-ка вы первый…
Втянув голову в шею, Ник неуверенно зашлепал через импровизированный ручей. Асфальт, на который намыло глины с обочины, представлял собою далеко не идеальную почву для передвижения, а потому, одолев полпути, он поскользнулся, потерял равновесие и, безуспешно пытаясь помочь себе тростью, рухнул во весь рост в дождевую купель.
Билли расхохотался во все горло:
- Ну и как вам там - не мокро, дядя Ник?
Ник возился в воде, как краб, пытаясь подняться на ноги.
- Вот как надо, дядя Ник! - крикнул Билли и широкими скачками кинулся к автобусу.
Мгновение спустя шумный мокрый шлепок возвестил о бесславной развязке его попытки. Теперь настала очередь Ника хохотать.
Сидя на асфальте, Билли возмущенно закричал:
- Это же вовсе не смешно - я ногу подвернул! Жутко больно, я идти не могу!
Но Ник продолжал веселиться:
- Все нормально, малыш, все нормально: мы вызовем подводную лодку, чтобы она тебя вытащила!
Нашарив в воде аккуратную круглую гальку, Билли подковылял к Нику и, мстительно улыбаясь, подал ему камешек:
- Вот, дядя Ник, я вам конфетку купил. Угощайтесь на здоровье.
- Спасибо, - сказал Ник, - я всегда знал, что ты отличный парень.
Он положил "конфетку" в рот и попытался разгрызть. Билли злорадно захихикал.
Тогда Ник скорчил смешную физиономию и выплюнул гальку, угодив Билли точно в лоб.
- В твоей конфетке оказалась сливовая косточка, - невинно пояснил Ник.
Промокшие до нитки, они устроились на сиденьях. Автобус двинулся дальше сквозь ливень и ночь.
Вскоре Ник задремал. А вот Билли никак не спалось. За окном не было видно ни зги, ровный шум мотора навевал скуку.
Тот, казалось, мирно спал. Из кармана его пиджака торчал уголок бумажника. Немного поразмыслив, Билли придумал себе занятие. Как-то он читал книжку про то, как мальчишек-бродяжек учили воровать: вешали костюм со всякими колокольчиками и бубенчиками, и нужно было вытащить кошелек из кармана так, чтобы ничего не звякнуло. Билли решил поиграть в такого маленького воришку.
Он осторожно потянул бумажник к себе, пристально вглядываясь в лицо Ника. Тот не реагировал. Еще, еще немного - и вот уже бумажник перешел в собственность Билли. Ура, удалось!
- Ну что, - послышался вдруг ясный голос Ника, - теперь у тебя два бумажника?
Билли вздрогнул от неожиданности и ужасно смутился. Ой, а вдруг дядя Ник подумает, что он и впрямь воришка?
- Он просто выпал у вас из кармана…
- Ну да, конечно-конечно…
Билли вернул Нику бумажник и спросил удивленно:
- Так что же, дядя Ник, значит, вы все-таки можете видеть?
- Разумеется. Раньше ты этого не замечал? - тихонько, чтобы не разбудить спящих соседей, рассмеялся Ник.
- Ой, ну зачем вы мне голову дурите, дядя Ник? Ведь я же знаю, что вы на самом деле…
Билли запнулся.
- Понимаешь, малыш, - мягко сказал Ник, - можно видеть не только глазами…
Мальчик не понял, что имел в виду Ник, но переспрашивать постеснялся. Но ему не давал покоя другой вопрос, который он и решился наконец задать:
- Дядя Ник, а вы воевали, да?
- Точно.
- И… Это случилось с вами там, на войне? - уточнил Билли.
- Там много чего случилось… Например, именно там, во Вьетнаме, мы подружились с твоим отцом.
- Ну да? - удивился Билли.
- Да-да… Мы совсем молодые парни были тогда. И твой отец нравился мне больше всех других ребят из взвода, - а у нас там было много отличных парней. Я так радовался всегда, когда видел его, мы подолгу разговаривали, смеялись. И всегда старались держаться поближе друг к другу. Мы там много возились со всякой взрывчаткой… И вот в конце концов пришло нам время возвращаться домой. Ну и мы, конечно, решили отпраздновать предстоящее возвращение. Было так здорово, весело… И тут вдруг противник совершил на нас налет. Мы схватили свои винтовки и бросились в бой. Мы с твоим отцом должны были отвлечь врага на себя - раньше тоже такие штуки делали. И вот мы с ним пошли вдвоем по ночным джунглям…
Ник остановился, не зная, как рассказывать дальше. Врать мальчишке не хотелось, а говорить правду тем более не стоило.
- А потом, дядя Ник? - нетерпеливо спросил Билли, глядя на него широко открытыми глазами.
- Потом был бой, - скупо сказал Ник. - Вот тогда я и потерял зрение. Попал в плен. И больше с тех пор никогда не видел твоего отца.
Билли показалось странным, что Ник так быстро закончил рассказ: чего-то как будто бы не хватало.
- А отец - с ним все в порядке было?
- Твой отец отличный парень был, просто отличный. Ладно, малыш, давай-ка спать… Тебе не холодно?
- Нет, дядя Ник. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Билли.
Ник затих, а Билли долго еще лежал в темноте, для пущего уюта подвернув под себя ноги, и думал об отце.
Он плохо помнил его. Запах крепкого табака, прикосновение сильных рук… Вот отец подбрасывает его высоко к потолку, ловит, снова подбрасывает, а он, дурачок, плачет со страху… Вот они сидят во дворе и вместе пускают мыльные пузыри… Вот Билли бежит навстречу отцу, спотыкается, падает, расшибает в кровь коленку, ревет ("Ой, неужели я таким плаксой был?"), а тот совсем не утешает его и только говорит: "Вставай-вставай, ты же мужчина", а коленка болит ужас как, и так хочется пожаловаться… Какая-то странная песенка, которую пел ему папа, - про маленьких бегемотиков, живущих на деревьях, и про леопардов, летающих по небу… Какая-то ссора между мамой и папой, они кричат друг на друга, а он, Билли, опять плачет…
И самое приятное воспоминание - поездка на океан. Огромные волны, накрывающие Билли с головой, густая горькая вода, залезающая в рот, в нос, в уши, щиплет глаза и разбитую в очередной раз коленку… Билли сидит на горячем песке, завернутый в большое розовое полотенце, а папа принес сахарной ваты на палочке и большие желтые плоды… А вот он учит Билли плавать, понарошку топит его и все время твердит одно: "Не бойся, никогда не бойся" - это запомнилось очень хорошо…
"Он, наверное, очень храбрый, мой отец, - думает Билли. - И на войне такой был, и вообще".
Хорошо, что мама решила отпустить его к папе вместе с дядей Ником. Папа, конечно, такое знает, чего не знает никто, и научит чему-нибудь интересному… И они будут гулять все вместе, втроем: Билли, папа и дядя Ник, и все будут думать, что у него целых два папы, и пусть думают, ведь дядя Ник тоже очень хороший и добрый, и веселый такой, и не жадный, вот только жалко его, что слепой, а может, он все-таки видит что-нибудь, ну хоть немножко, вот бы хорошо…
Автобус отмерял милю за милей, а Билли уже спал, положив голову на плечо Ника.
14
Слушать, как распекает тебя шеф не очень-то приятно даже по телефону, но куда деваться? Пролопушил - так и лопай теперь свое собственное вонючее дерьмо, браток. Но уж слишком босс разошелся…
- Извините, мистер Мак-Реди, но если бы не этот чертов слепой…
- Я не хочу больше слушать об этом слепом, ты понял, Ибаньес? Три сраных балбеса не могут сладить с одним калекой - что за бред? Если ни на что не способен - нечего и оправдываться? Убили, придурки, эту бабу - ладно, черт с ней, хватило бы нам и мальчишки. Но ты и его упустил, олух!
- Но, мистер Мак-Реди…
- Заткнись! Свои объяснения ты можешь засунуть себе в задницу или в манду какой-нибудь девке! А мне нужен сын Дэвероу!..
Ибаньес только поскрипывал зубами. Что ж, так мир устроен: кто круче - тот и прав. Собака не может позволить себе оскалиться на хозяина. И как ты по ступенькам ни поднимайся - всегда кто-то будет располагаться выше тебя. И поплевывать оттуда, и покрикивать… Спорить, доказывать - бесполезно: раз ты ниже - ты всегда виноват.
- Ну что ты там заглох? Язык проглотил?
- Мистер Мак-Реди, все будет путем, не беспокойтесь. Им от меня уйти не удастся: их следа я не потерял. Я уже поджидаю их в одном местечке, где у меня имеются подходящие ребята для такой работенки. Так что им деваться просто некуда, поверьте. Малец завтра будет у вас, а этому проклятому слепому я…
- Опять слепой! Твою мать, довольно! Короче, если не доставишь мне щенка, то будешь сам и слепой, и косой, и хромой! Работай, бездарь, работай! Всё!
На том конце провода бросили трубку.
- Козел… - злобно процедил чернобородый Ибаньес и в бессильной ярости плюнул на телефон.
15
- Альмавиль, - объявил водитель автобуса в микрофон. - Стоять здесь будем десять минут, так что не задерживайтесь.
Потягиваясь спросонок, Ник и Билли выбрались наружу. Ярко светило солнышко, было сухо и жарко - и до чего же приятно по контрасту с минувшей дождливой ночью.
Автобусная станция располагалась на самой окраине Альмавиля. Пыльная пустынная улочка уходила в глубь этого затрапезного городишки, а по другую сторону раскинулись бескрайние кукурузные плантации.
Пассажиры автобуса потянулись в здание станции, и маленькая площадь перед нею опустела, если не считать обшарпанного открытого джипа, в котором подремывали на солнцепеке несколько мужчин.
- Ну и дыра! - воскликнул Билли. - И как только люди здесь живут?
- А может, им тут нравится? - отозвался Ник, подставляя лицо солнечным лучам.
"Он совсем не зажмуривается, в упор глядя на солнце, - констатировал про себя Билли. - Нет, он точно слепой, зря я чего-то сомневался…"
- Ой, ну вы и скажете, дядя Ник, нравится! Что же может тут нравиться?
- А что - солнце ведь везде одно и то же. А тут такое славное тихонькое местечко…
- Нет уж, - решительно сказал Билли, - я, когда вырасту, уеду в какой-нибудь большой-большой город. В Чикаго или даже прямо в Нью-Йорк!
- Кому что нравится, - не стал спорить Ник. - Валяй - я ничего против не имею.
Билли поразмышлял минутку и, видимо, пришел к какому-то решению.
- Дядя Ник! Я схожу куплю водички, ладно?
Ник благодушно кивнул.
Билли заскочил в здание станции и, быстренько оглянувшись по сторонам, увидел телефонную кабинку. Нашарил в кармане монетки, начал набирать номер. И вдруг чья-то рука резко легла на рычаг телефона.
Мальчик вздрогнул и испуганно обернулся. Перед ним стоял Ник.
- В чем дело, дядя Ник? Я просто домой хочу позвонить, маме…
- Не надо, Билли, не стоит, - мягко сказал Ник. - Честное слово, не стоит…
- Это еще почему? - возмутился Билли. - Разве мне нельзя с мамой поговорить?
- Ты не можешь поговорить с нею, Билли, - покачал головой Ник.
- Но почему, почему я не могу! Что это еще за новости?! - продолжал ерепениться Билли.
Мысли вихрем пронеслись у него в мозгу: "Я тогда упал? Я не помню… Мама со мной не попрощалась… Почему? Она куда-то уехала? Куда? Почему так неожиданно?.. Дядя Ник такой странный… Почему он так смотрит? Ой, он не смотрит, он же не может смотреть, но у него такое лицо… Он что-то знает… Но что, что же случилось?.."
Маленькое сердце Билли сжалось от какого-то жуткого предчувствия.
- Почему я не могу позвонить маме? - упавшим голосом повторил он.
- Видишь ли, Билли, - мягко сказал Ник, - есть кое-что такое, что ты должен узнать…
Билли в упор смотрел на него.
- Пойдем-ка на улицу, - легонько подтолкнул Ник мальчика, - мне нужно сказать тебе одну вещь…
На непослушных ногах Билли вышел вслед за Ником на знойную площадь.
- Говорите, дядя Ник…
- Билли, малыш… Будь мужчиной…
Мальчик напряженно ждал.
- Мне очень трудно говорить об этом, Билли, - но ты должен это знать… Твоей мамы больше нет, Билли. Какие-то негодяи убили ее, - с трудом проговорил Ник.
Билли не верил своим ушам. Маму? Убили? Мамы больше нет?..
- Это правда, дядя Ник? - едва шевеля губами, спросил Билли.
- Да, Билли. Это ужасно, но это так, - печально подтвердил Ник.
Билли показалось, что небо раскололось и на землю внезапно опустилась глухая ночь. Не помня себя от отчаяния, он бросился бежать, рыдания рвались из его худенькой груди. Он летел, не разбирая дороги, прямиком по кукурузному полю, не обращая внимания на жесткие листья, которые секли его по лицу.
- Билли! Стой, Билли! - закричал ему вслед Ник.
Но мальчик не останавливался, все дальше углубляясь в кукурузные заросли, которые способны были скрыть с головой взрослого мужчину.