XVIII
Теперь на берегу Волги нас было трое. После обмена приветствиями, Сталин сказал, что ему здесь нравится, хотя и в Карпатах было ничуть не хуже.
- Что нового в мире, товарищ Сталин? - спросил я вождя. - Неделю не читаю газет, не вижу ящика, не слушаю радио…
- Счастливый человек, понимаешь, - проговорил Отец народов. - Я там мясо для шашлыков привез. Пусть твой Эрвин с моим Ермаком займутся.
- Хорошо, - сказал Адольф Алоисович и принялся подниматься на крутой берег.
- Много успели написать за эти саратовские дни? - спросил меня вождь. - Не даем вам спокойно работать, понимаешь… То Карпаты, то Памир. Хорошо хоть двойник выручает, славный он парень, этот Стас. Самураев, понимаешь, сбрасывает сегодня в океан. Не было бы его - вас туда послали бы, те места Станиславу Гагарину хорошо знакомы.
- Много читал, пребывая на даче, многое открыл для себя, передумал, переоценил, - поделился я с Иосифом Виссарионовичем. - И к вам, и к партайгеноссе Гитлеру накопилось вопросов…
- Вопросы - это хорошо! Когда у человека перестают возникать вопросы - это вовсе и не человек уже, понимаешь… Вы спрашивайте, не стесняйтесь, не думайте о том, что читателям романа "Страшный Суд" будут скучны, неинтересны наши с вами разговоры. Откуда российский и заграничный обыватель узнает о том, что думали о некоем событии и как оценивали его вожди советского и немецкого народов, если не из романов Станислава Гагарина?
Мы понимаем, что вы мастер остросюжетного развертывания повествования. И дай вам Бог! Но ведь "Страшный Суд" вовсе не боевик, которым убивают, понимаешь, время в метро и электричке. Это эпическая, если хотите, поэма Смутного Времени и философское, понимаешь, сочинение в одном лице.
- Читал книгу о Берии, английский ухарь ее написал, некий Алан Уильямс, - сказал я, переводя разговор в иную плоскость. - Сколько там явной бредятины, неприкрытых выпадов в сторону России, ее истории, попыток черное выдать за белое, и наоборот. Жуткое дерьмо!
Товарищ Сталин рассмеялся.
- Не берите в голову, - посоветовал он.
Станислав Гагарин неопределенно хмыкнул.
- Когда есть намерения кого-либо оболгать или опорочить, в ход идут любые, понимаешь, соображения, - сказал Иосиф Виссарионович. - Сейчас много разговоров о Катынской истории… Слыхали, конечно, товарищ письмéнник?
- Слыхал, - односложно ответил я. - Неприятная история.
- Куда уж неприятней, - проворчал товарищ Сталин. - И Геббельсу во время оно, и доморощенным правозаступникам нынче, и заокеанским гуманистам работы хватило, что называется, под завязку.
А версий, версий-то было! Как из рога изобилия, понимаешь… Хотите еще одну байку?
Рассказывают, что товарищ Сталин узнал, будто в Катынском лесу скопилось чересчур много пленных польских офицеров, а это, мол, угрожает безопасности и с этим необходимо покончить. А докладывал этот вопрос Лаврентий, который неожиданно перешел на грузинский язык, за что вождь не раз нещадно ругал Берию.
Машинально товарищ Сталин в этот раз ответил Лаврентию по-грузински и слово покончить произнес на родном, понимаешь, языке. Речь шла о том, чтобы рассредоточить, рассеять, сам лагерь, но слово рассеять служит в грузинском и в качестве глагола "покончить". И Берия отнес это на счет тех, кто содержался в лагере, покончил с несчастными поляками.
Особым умом Лаврентий не отличался, хотя нынче принято, понимаешь, писать, будто он, хотя и злодей, возвышался интеллектуально над остальными.
Не над кем было возвышаться, понимаешь, и сам Лаврентий, ни умом, ни мало-мальски сносной образованностью не отличался, Станислав Семенович.
- И что же, Иосиф Виссарионович, в вашем окружении не было достойных людей?
- А вы на себя поворотитесь, дорогой товарищ председатель и генеральный директор в одном лице! - сердито, мой вопрос явно задел его, проговорил товарищ Сталин. - Вы потеряли уже счет предательствам и изменам, понимаешь…
Был у вас один-единственный профессионал - Александр Сорокоумов, и тот предал… Остальные не годятся даже на роль помощников, а вы их милостиво именуете заместителями. И при том, понимаешь, что Станислав Гагарин не сатрап, не диктатор, не генсек и не вождь мирового пролетариата…
- Скромный сочинитель и издатель, - вклинил я собственную оценку.
- Ладно, ладно, - усмехнулся Иосиф Виссарионович, - тоже мне скромник. Небось, в младые годы любили повторять: скромность украшает большевика…
- Ну уж нет! - воспротивился Станислав Гагарин. - Всегда повторял, что сию максиму придумали, чтоб держать в узде незаурядных индивидов. Собственно, эта формула вполне нравственна, но вот как применяли ее - вопрос другой.
- Ладно, ладно вам, - поднял правую руку ладонью ко мне, как бы защищаясь. - Считайте сказанное мною безобидной дружеской подначкой. Сами же написали, будто товарищ Сталин любил розыгрыши, любил подшутить над товарищами.
Коль скоро вы заново создаете образ товарища Сталина, то считайтесь с особенностями написанного вами портрета.
Он замолчал, потом махнул рукой и грустно произнес:
- А новости хреновые, генацвале…
Товарищ Сталин сообщил мне, что Гражданская война в России полыхает уже повсюду.
В Ленинграде власть в городе взяли рабочие дружины Кировского завода и Электросилы, усиленные матросами военно-морской базы и курсантами училищ имени Фрунзе и Дзержинского.
Мэр Петербурга с небольшой свитой удрал на быстроходном катере в Хельсинки, но финны заявили, что если против бывшего правителя Ленинграда будет возбуждено уголовное дело, то они немедленно выдадут его питерским властям.
На территории Ленинградской области возникла Петроградская коммуна, в которую на правах национальной автономии постановили определиться Нарве с прилегающей территорией.
Газеты и информационные агентства всего мира наперебой завопили об аннексии Восточной Эстонии, на что председатель коммуны Александр Невзоров резонно ответил, что земля, на которой девять десятых населения составляют русские, не может находиться в чужом государстве, да еще в таком, где заправляет делами расистское правительство оборзевших от безнаказанности хуторян-чухонцев.
Главе белорусского государства Верховный Совет республики уже выразил абсолютное недоверие, на что высоколобый экс-профессор попросту, как говорят в народе, полóжил.
Образовавшийся в Минске Совет спасения республики и народа арестовал упрямившегося главу и выдворил через польскую границу. Рассказывают, будто бывший теперь белорусский правитель целовал руки польским пограничникам, валялся у них в ногах и повторял, как безумный: "Слава Богу, что не повесили… Слава Богу, что не повесили!"
При этом шустрый еще недавно деятель-демократ пытался неумело креститься.
Едва белоруссы выкинули беловежского козла за кордонные ворота, они тут же подняли перед Литвой вопрос о возвращении республике города Вильно, который до 1940 года принадлежал Белоруссии и был передан Сталиным Советской уже Литве в порядке подслащивания пилюли воссоединения в семье советских народов. Литовцы, естественно, встали на дыбы, хотя международное право было на стороне белоруссов, вмешались поляки и заявили, что раз пошла такая пьянка - режь последний огурец… Что ежели по-честному, то Вильно до 1939 года Речи Посполитой принадлежал, и если его у бульбоедов отбирать, то с немедленной передачей Польской республике, никак не иначе.
И в варшавском сейме такой начался ор, что его стало слышно и в Москве, и в Вашингтоне.
Депутаты-оппозиционеры в Российском парламенте тут же напомнили, что до 1917 года не только Вильно, но и Варшава со всякими там лодзями и краковыми входили в состав русской Империи, и тогда следует рассматривать спорный вопрос по историческому существу, на что поляки огрызнулись ссылкой на то, что ихняя шляхта в начале Семнадцатого века упорно и энергично гадила в храмах Великого и Святого Кремля, а также ретиво резала на форшмак разных там русских патриотов сусаниных.
Вашингтон, уже ранее объявивший о том, что Литва является зоной американских интересов, поступил по-деловому. Взял и ввел ракетные корабли в Балтийское море, блокировав Ленинград, Балтийск и Ригу с Ревелем и Клайпедой.
Командующий Балтийским флотом хотел выдворить чужеземцев, но получил грозный окрик из Москвы: "Не возникать!"
А НАТО объявил в войсках готовность номер один.
- Что же в Москве, Иосиф Виссарионович? Надо ведь остановить подобный беспредел! - воскликнул я, когда вождь, сделав паузу, замолчал и выразительно посмотрел на вернувшегося к нам Гитлера.
- Гражданская война в России уже по сути началась, ответил вместо Сталина фюрер. - События развиваются согласно прогнозу, который мы с Иосифом предсказали Совету Зодчих Мира. Не совпадают разве что детали…
- Мне от этого не легче, епона мать! Надо русским людям помогать, а не сочинять прогнозы… Пророки, туда их и сюда, а потом налево! Таких прогнозов я вагон и маленькую тележку вам накидаю! Действовать надо, товарищи вожди!
Честно говоря, не думал, что мне сойдет с рук подобная хохма, и боковым зрением я уже заметил, как засверкали глаза у товарища Сталина, но уж очень Станислав Гагарин разозлился. А ругался вовсе не в адрес фюреров - на ситуацию негодовал, ее и материл, в глубине души осознавая, что ситуацию не материть, а поправлять необходимо, но собственный пар выпускал, это точно…
Обстановку разрядил Гитлер.
Он мягко остановил Иосифа Виссарионовича, уже готового уничтожить меня резкой отповедью, а может быть, молнией из желто-зеленых тигриных глаз полоснуть, как проделывал он сие с монстрами в романе "Вторжение", и сказал, обращаясь ко мне:
- Мы всего лишь исполнители Зодчих Мира, партайгеноссе сочинитель. Конечно, обладаем сверхестественными способностями, это точно, но исход глобальных событий от нас не зависит. И если Зодчие Мира решили: быть Гражданской войне в России, война такая будет…
- Мне кажется, дружище Адольф и наш юный друг, - примирительным тоном заговорил товарищ Сталин, - что Зодчим Мира попросту надоели метания наших, понимаешь, соотечественников, которые в очередях талдычат "Нет"! а на референдуме голосуют "Да"!
С точки зрения богов Добра русским людям, а также и тем, кто с ними соседствует, надо определиться. Понимаю, звучит жестоко, но определенное кровопускание России не повредит. Под нашим контролем, конечно…
- Я хочу вернуться в Москву! - решительно заявил Станислав Гагарин.
- Нет проблем, - заявил Гитлер. - В пятницу и выезжайте…
- Но до того надо побывать в Таджикистане, - остановил его Иосиф Виссарионович. - Вселенская резня в том, параллельном мире уже началась!
XIX
И тут я решил применить излюбленный мною сюжетный ход: произвести остановку действия. Честно признаюсь, я порой устаю от высокопоставленных моих друзей с Того Света. Не верите?
Тогда я прошу желающего заявить о собственном намерении пообщаться часок-другой с вождем советского народа, или с Агасфером, Магометом и Иисусом, не говоря уже про Конфуция и Чингиз-хана, и я посмотрю сколько потов с желающих сойдет во время подобного толковища.
Есть желающие?
Нет желающих!
Конечно, это шутка, но и общаться с великими существами непросто, я зову их существами потому, что они, как ни крути, вовсе не люди, но представьте себе, какую энергию надо мобилизовать, чтобы рассуждать с посланцами Зодчих Мира о делах земных и о делах небесных!
Устаешь, естественно, надо ведь и в грязь лицом не ударить, интеллектуальный уровень сохранить, планку высоко держать… А как же!?
Вот и подумал я: не пора ли отвлечься и допустить в наш хор далеко не глупого парня, писателя Вячеслава Веселова? К вождям я его не пущу, не созрел духовно, но высказаться, сообщить, что Слава Веселов о героях моих думает, позволю.
…Зауральскую газету "Курган и курганцы" я получил с последней почтой, она пришла в те дни, когда я пребывал еще в Западной Украине. Это была последняя мирная весточка из российской глубинки, еще не охваченной пожаром Гражданской войны, но с удивительной, крайне раздражающей меня покорностью ждущей, когда кровавый вал братоубийственной бойни накроет ее леса и долы.
Статью "Помни имя твое, или Ломехузы среди нас" написал мой давний товарищ и приятель Вячеслав Веселов.
По сути это отзыв на мой роман "Вторжение", выполненный в обычной веселовской манере, несколько ёрнической, чуточку снобистской и выпендрёжной. Особенно сказалось сие в том, что мой зауральский коллега подписался именем одного из вождей первобытных племен, из которых гагаринский воплощенец сколачивал кооперацию для охоты на мамонтов.
Правда, в середине статьи Слава Веселов посерьезнел и довольно здраво принялся рассуждать о проблеме проблем Двадцатого века - замещенности сознания, чему, собственно говоря, и посвящен роман "Вторжение".
Бегло пробежав статью "Ломехузы среди нас", я подумал, что обязательно помешу ее в один из томов собственного собрания сочинений. Я никогда не боялся прежде и, тем более, не боюсь сейчас, когда нет в нашем мире ни газет, ни журналов, разносных и поносных рецензий. Впрочем, веселовскую хохму критическим материалом и не назовешь, как нельзя теперь полагать таковой и статью Ольги Кучкиной "Писатель с приветом от Сталина", помещенную в "Комсомольской правде" 9 июня 1993 года, когда газеты еще выходили.
Ольга Кучкина настрогала цитат из "Вторжения" и дневника, присовокупленного к роману, не поленилась выписать и откровенно исповедальную фразу "Офуел я от всего этого" - на том ее литературоведческая миссия и закончилась…
Словом, собрался я уже отдать курганскую газету Ирине Джахуа на перепечатку для очередного тома собственных опусов, но тут товарищ Сталин вызвал меня на срочное заседание Комитета национальной обороны по случаю высадки войск НАТО в Прибалтике и американской интервенции на побережье Баренцева и Белого морей, я сунул "Ломехузов среди нас" в кейс, чтобы показать Иосифу Виссарионовичу, передал ему в перерыве.
И теперь вот Отец народов, когда позади Гражданская война в России, завершилась Концом Света мировая заварушка и последнее сие сочинение мое переписывают вручную грамотные парни и девушки из ПТУ летописцев, вождь вернул мне столь давнишнюю работу Славы Веселова, и я решаю включить ее как курьез и примету Смутного Времени в завершающий мое творчество роман "Страшный Суд".
Итак, вот он, номер газеты.
№ 65 (224), от 8 июня 1993 года
"Курган и курганцы"
ПОМНИ ИМЯ СВОЕ, ИЛИ ЛОМЕХУЗЫ СРЕДИ НАС
Доколе вы будете налегать на человека? Вы будете низринуты, все вы, как наклонившаяся стена, как ограда пошатнувшаяся.
Псалом 61, 4.
Курганские подписчики - любители крутого чтения - получили двухтомный роман Станислава Гагарина "Вторжение". В послесловии критик Дмитрий Королев, не мудрствуя, назвал книгу обалденной. Обалдеть, в самом деле, есть от чего.
Товарищ Сталин прибывает на Землю с того - с того еще! - света, со Звезды Барнарда. Они там мирно коротают дни - Ильич, Троцкий, Бухарин, Гитлер. Эта публика, как и все сущее на нашей планете, воссоздана на далекой звезде внутри сложной системы с целью изучения на модели процессов, идущих на Земле естественным путем. Отец народов прибыл к нам в качестве посланца Зодчих Мира, олицетворяющих галактическое Добро (!). На кухне писателя Гагарина - автор пишет о себе в третьем лице - генералиссимус закусывает вчерашней картошкой с треской и гоняет чаи. Сталин отечески журит Солженицына и намерен сурово поговорить с Виталием Коротичем. Как быстро, однако, ветшает злоба дня: ну что нам сегодня Коротич!
Замечание Сталина: Писатель Веселов обязан был сообразить, что в явлении, именуемом "Коротич", вовсе нет феномена. Это рядовой, низкопробный и, к сожалению, широко распространенный случай предательства идеала, которого у подобных существ не бывает вообще.
После чая начинаются невероятные происшествия и фантасмагорические превращения. Вождь и сочинитель оказываются то муравьями, то ящерами мезозойской эры. Писатель не дрогнув, описывает, как, превратившись в ящера, становится объектом сексуальных домогательств огромной тираннозаврихи - жутковатое зрелище!
Дальше - круче. Заварушка в авиалайнере, в котором летят вождь и сочинитель, захват теплохода "Великая Русь", парни из морской пехоты, БТРы, функционеры из Лиги сексуальных меньшинств, "автоматные очереди и дудуканье тяжелого пулемета". Философские семинары, разговоры о Канте и князе Одоевском перемежаются перестрелками. Автор втягивает в повествование знакомых, жену, сына, дочь, зятя - всех под собственными именами! - и даже сообщает домашний адрес.
Когда первая оторопь проходит, начинаешь сознавать, что перед тобой, в сущности, архи и архисовременная форма "Вторжения" - роман-коллаж, отличительной чертой которого является бурлескное смешение эпизодов, где уживаются Секст Эмпирик и Диктаторша-лесбиянка. Короче, нормальный для новой классики ход. Кино и телевидение уже приучили нас к лихому монтажу эпизодов, а видеоклип стал чуть ли не самым популярным жанром. Вот и Станислав Гагарин, он работает в рамках существующей жанровой парадигмы - фантастического детектива - и откровенно играет детективной формой.
Но есть в романе серьезная и тревожная тема, которую не может заглушить пулеметное дудуканье. Это "ломехузы", на борьбу с которыми и прибывает к нам товарищ Сталин, как вы понимаете, посланец Зодчих Мира. Здесь нерв повествования.
Замечание Гитлера: Весьма сожалею о том, что образ жука Ломехуза не возник у меня, когда я работал над книгой "Моя борьба". В тогдашней Германии, как и в нынешней России, тема ломехузов была весьма актуальной.
Ну что ж, пусть пальма первенства достанется моему молодому, но более удачливому товарищу.
Примечание Иосифа Сталина к замечанию фюрера: Проблема ломехузов есть проблема планетарная, дорогой Адольф. Будь это иначе, Зодчие Мира предпочли бы поберечь командировочные и не посылать нас на Землю.
Словечко "ломехузы" перекочевало в обиход из зоологии. Пока оно является своим для узкого круга литераторов и усердных читателей фантастики - "Жук в муравейнике" братьев Стругацких, но, кажется, имеет все шансы стать популярным. Этот зоологический персонаж - богатый по возможностям образ. По нему, как по канве, мы можем вышивать собственные фантазии, что и сделал Станислав Гагарин, первым, как ты тут ни крути, в русской и мировой литературе.