Шумной разборкой в московском ресторане никого не удивишь. Студентка Алиса Фомина не удивилась стрельбе в заведении, где она подрабатывала официанткой. Но каково же было ее изумление, когда в руках у нее оказался кейс, в котором… без малого полмиллиона долларов и какая-то видеокассета! Это добро теперь целиком и полностью ее, уверена Алиса. Но подруга Надежда Боткина считает иначе - надо немедленно сдать незаконно присвоенное в милицию. Алиса с деньгами устремляется вон из Москвы навстречу счастью, а за Надей начинается охота, потому что денежки эти очень нужны неким криминальным субъектам. Что делать честной девушке - "сдать" подругу или продолжать ее выгораживать? Пока у Нади, этого юного гения математических наук, непростая задача - и самой выжить, и подругу спасти, и восстановить справедливость…
Содержание:
-
Глава 1 1
-
Глава 2 5
-
Глава 3 7
-
Глава 4 8
-
Глава 5 11
-
Глава 6 12
-
Глава 7 15
-
Глава 8 16
-
Глава 9 19
-
Глава 10 21
Оксана Обухова
Танцуют все!
Глава 1
Прежде чем вскрыть "дипломат", Алиса плотно задвинула шторы и прислушалась к звукам заcыпающего дома. Прокрутив в голове с десяток тревожных мыслей, она вернулась к письменному столу, склонилась над "дипломатом" и стала напоминать хирурга, готового залезть в чрево распластанного перед ним больного.
Чрево было запечатано шифровым замком.
- Где бы молоток и долото раздобыть? - пробормотала Алиса и подняла на меня глаза. В них плескался хищный блеск охотника за сокровищами. - У Ванны долото есть?
Я пожала плечами и забилась в угол дивана. Вскрытие чужих кейсов - занятие мерзкое, энтузиазм подруги раздражал, и я выдала текст. Совершенно серьезно.
- Послушай, там не тикает? Вдруг ты бомбу стащила?
Алиса отнеслась к реплике не менее серьезно и приложила ухо к гладкой кожаной поверхности.
- Тихо.
- На кафедре есть счетчик Гейгера, - едко заметила я. - Советую дождаться утра… - Алиса задумалась, и я продолжила страшилку: - Гляди, подруга… облысеешь.
Подруга машинально пригладила шевелюру и обвела взглядом нашу длинную, словно пенал, комнату. Похоже, прикидывала, как будет смотреться миниатюрный ядерный взрыв в помещении размером 9 на 3,2.
- Пойду у Ванны пошарю, - задумчиво сказала Алиска и, напевая:
"Анна Ванна, наш отряд хочет видеть поросят", вышла.
Анна Ивановна - наша квартирная хозяйка и очень милая старушка. Первое время Алиса звала ее "Анна Ванна", потом и этого показалось много, и в приватных беседах Фомина сократила имя хозяйки до краткого - "Ванна".
Три с половиной года назад у Анны Ивановны умерла сестра, и старушка осталась наедине с равнодушным кастрированным котом Арнольдом и древним разросшимся фикусом.
Мы пришли по объявлению: "Пожилая дама сдаст комнату двум аккуратным девушкам-студенткам". Плату Анна Ивановна попросила символическую, но поставила одно условие - летом, пока она гостит на даче брата Мити, мы должны приглядывать за квартирой и поливать фикус.
Комната в центре Москвы за охрану и фикус - сказочная удача. К этому мы пообещали быть аккуратными, не водить мужчин, убираться в местах общего пользования, бегать по магазинам и в аптеку, не шуметь после одиннадцати, иногда читать письма родственников с неразборчивым почерком и, главное, - беречь электроэнергию.
За это нас регулярно угощали борщом и стихами Сергея Есенина. Их наша Ванна декламировала с придыханием и слезой. Особенно забавно звучали в ее исполнении строки о московских кабаках и пьяницах.
Впрочем, если быть справедливой, в юности Ванна была редкой красавицей и вполне монтировалась с богемным стилем жизни.
- Каждое утро дребезжащим голоском Анна Ивановна напевала романсы (не только на стихи Есенина) и ностальгировала по ночам бессонным не от старости. Мы пили на кухне кофе и медленно просыпались под воспоминания хозяйки, звучавшие складно и романтично.
Иногда в устных мемуарах проскальзывали имена знаменитостей начала прошлого века. Мы несколько раз пытались вычислить действительный возраст нашей Ванны, но на хитрые наводящие вопросы хозяйка взмахивала сухонькой лапкой в росчерке голубых вен, звенела перстнями, ставшими великоватыми для цепких подагрических пальчиков:
- Ах, детоньки, я живу столь долго… - кокетливо вздыхала и, пока два чистых листа бумаги не убежали в институт, переходила в воспоминаниях на очередного поклонника. Иногда генерала, иногда стоматолога, иногда артиста императорского театра.
Впрочем, в остальном наша Ванна маршировала вполне в ногу - ела пророщенные бобовые и пшеницу, следила за содержанием холестерина и ходила на митинги и "в мюзиклы", Нового президента она называла "душкой" и верила в Будущее Великой России.
Долото Алиса не нашла и вместе с молотком принесла массивный кухонный нож для разделки мяса. Я демонстративно легла, накрылась одеялом и отвернулась к стене и знакомому цветку на обоях.
Замки "дипломата" хрустели и скрежетали под железом, Фомина долбила молотком по ручке ножа и стонала:
- Крепкие, заразы.
Трудилась подруга с полной самоотдачей.
Наконец последний удар, звук падающего на пол молотка, тихий свист и молчание, разреженное легким шелестом.
- У кого бы десять штук "зелени" до полумиллиона занять? - громко спросила Алиса. - Наденька, у тебя не найдется?
- Ты о чем? - начиная догадываться, я развернулась.
Фомина сидела на полу перед раскрытым "дипломатом" и любовно гладила пачки долларов, забивающие его вспоротую внутренность. Аборт прошел удачно.
- Фальшивые? - с надеждой спросила я.
- Не похоже, - сурово ответила подруга. Ее лоб покрыли мелкие капельки пота, и Алиса смахнула их тыльной стороной ладони. - Интересно, Гуля дома?
Гуля - толстый лысый мужик из соседней коммуналки. Он копил деньги на отдельную квартиру, некоторое время назад подвизался в кидальном бизнесе и о валюте знал все. Недавно Гулю до обморока напугали органы, обманывать граждан он завязал, но ночью разбуди - фальшивку от настоящей купюры отличит.
- Пойду, предложу соседу сотенную, - сказала Алиса, поправила перед зеркалом прическу и выскользнула из комнаты.
Медленно, словно во сне, я спустила ноги с дивана, промахнулась мимо левой тапки, и, приволакивая правую, подошла, нет, подползла к "дипломату".
Пересчитывать пачки долларов в банковской упаковке не имело смысла - в математике Алиса ошибок не дает. Ровными рядами в кейсе лежало 490 тысяч зеленых американских Франклинов.
Трясущимися пальцами я обшарила кожаные и матерчатые карманы на крышке "дипломата". В одном лежала дорогая электробритва, в другом зубная щетка с полупустым тюбиком пасты, бутылочка жидкости для полоскания рта и нитка для чистки зубов. Еще нашлась пара чистых носков размера сорок первого и пакет одноразовых салфеток.
Набор джентльмена в коротком путешествии.
Носки и предметы гигиены меня интересовали мало. Я искала записную книжку, визитку, любой клочок бумаги, дающий информацию о владельце. Пока подруга не наделала глупостей, "дипломат" следует вернуть.
Вероятно, за возвращение придется выдержать бой, но если Алиса не понимает, что большие деньги - большие неприятности, придется обратиться к примеру многочисленных покойных олигархов первой волны.
И в момент, когда подруга носилась по дому, проверяя купюру, я предавалась тягостным раздумьям. Оказалось, мир делится на две неравные части: первая сходит с ума от счастья, найдя чемодан с миллионами; вторая того же пугается до смерти. Я относилась к последней, здравомыслящей категории населения. Вид "дипломата", полного денег, вызывал у меня приступ тошноты и ужаса, переходящего в панику. Меня начинало колотить от одного вида чужих, многочисленных денег.
Алиса, пьянея, дышала ими, как чистым кислородом. Отними "дипломат", и девушка умрет от удушья.
Толстый Гуля подтвердил подлинность купюры, и Фомина стала на страже чужой собственности, как Илья Муромец у стен стольного града.
Я опустила забрало и пешим порядком перла на приступ:
- Деньги надо вернуть!
- Ни за что.
- Ты дура самонадеянная… Идиотка!!
- Сама такая…
- Тюрьма по тебе плачет!
- Рыдает, - согласилась Алиса.
В подобном разрезе мы ругались минут десять. Достучаться до Алискиной совести мне не удалось, я плюнула в их сторону, вышла в коридор и нашарила за зеркалом ключ от комнаты Ванны. В старинном резном серванте наша старушка держала бутылку хорошего красного вина, коньяк на донышке и бутыль дешевой водки, как денежный эквивалент для взятки сантехникам, электромонтерам и прочим работникам соцкультбыта.
Пройдя в комнату и машинально полив фикус, я откупорила вино и до краев наполнила им причудливый фужер с чьим-то вензелем. "Надо не забыть к приезду Анны Ивановны купить такого же вина", - я сделала засечку на память и медленно отпила прохладной терпкой прелести.
В дверь комнаты поскреблись.
- Надя, открой.
- Пошла в задницу, Фомина.
- Я лучше в душ, - раздалось из-за двери, и спустя пять минут до меня донесся звук льющейся воды.
Фомина знала меня отлично - если впадаю в раж, единственным лекарством становится вакуум, тишина и одиночество. Компания фикуса допускается, ему тоже хреново без Ванны.
Потягивая красное вино, сквозь тюль я смотрела на яркое закатное небо середины лета и выстраивала аргументы по степени убедительности, бронебойности и очевидности. Доказать подруге справедливость моих выводов будет не просто.
Алиса Фомина называла себя моральной нудисткой. Комплексы, как тесную одежду, она скинула еще в детстве, но предупредить общественность о тонком душевном порыве забыла. Продвинутая часть студенческой молодежи называла Алису "безбашенной"; отсталая часть общежития МВТУ им. Баумана обзывала Фомину "шалавой".
Моей подруге везде было тесно. Она любила маргинальные кабачки со странной публикой; московские тусовки, где непонятно кто-с-кем-откуда-взялся; гремящие кислотные дискотеки и иногда слезы над случайно подвернувшимся дамским романом в мягкой обложке.
Власти Алиса не признавала - ни духовной, ни политической, ни экономической. Если бы не страх перед болью и эстетические принципы, сделала бы на груди татуировку - "Анархия - Мать Порядка". Над ее кроватью висел портрет Прудона, на полке стоял его труд "Что есть собственность?". Основная теза данного произведения - любая крупная собственность является воровством; и акцию по изъятию "дипломата" Алиска, вполне возможно, наречет "экспроприацией".
Деньги Фомина презирала. "Нельзя принадлежать бумаге и болезням". Подруга могла остановить такси и, "не замечая" станции метро в трех шагах, доехать до дому на последнюю сотню.
- Надежда, выходи. У меня мало времени. Надо поговорить, - голос из-за двери звучал сухо и деловито, я подчинилась и вышла в коридор.
Алиса в моем халате стояла перед зеркалом прихожей и вытирала полотенцем волосы.
- Сегодня уезжаю в Питер, - доложила подруга и включила фен.
- Зачем? - сквозь гудение прибора спросила я.
- Возьму Кира, и поедем в Амстердам, - спокойно объяснила Алиска.
Кир, или Кирилл Поздняков, - первая любовь Фоминой. Талантливый художник, наркоман и сумасшедший. Из-за него Алиска уехала из Петербурга в Москву, в яростном исступлении поступила в Бауманку и три года, стиснув зубы, ждет, когда позовут обратно.
Кир писал жуткие, притягательные картины. Маслом детально выписывал свои кошмары и звать Алиску назад не торопился.
Фомина моталась в Санкт-Петербург каждую свободную минуту, напоминала любимому о своем существовании, но того интересовали лишь фламандцы, марихуана и собственная гениальность.
Жить в Амстердаме - голубая наркотическая мечта художника Позднякова. Алиса, презирающая деньги, подарит ему мечту.
Красиво.
- Ты хорошо подумала? - крикнула я в ухо Фоминой.
Она кивнула, перекинула волосы на лицо и принялась сушить затылок.
Я вернулась в нашу комнату. Следы поспешных сборов, раскиданные трусы и носки, брошенная косметика, из которой Алиса выбрала самую необходимую, и стопка долларов на моей кровати, пять пачек.
- Это тебе, - входя, пояснила подруга.
Я молча засунула деньги в ее сумку, села на стул у компьютерного столика и сказала:
- Ты должна вернуть деньги владельцу.
- Его нет, - кратко ответила Фомина и сосредоточенно наморщила лоб. - Ты не знаешь, где мой заграничный паспорт?
- Знаю. Алиса, почему ты говоришь, что владельца нет? До этого ты утверждала, что нашла "дипломат" в дамском туалете…
- Я наврала, - невозмутимо произнесла подруга, натягивая носки.
Я схватила ее за руку и рывком заставила остановиться:
- Хватит! Перестань одеваться! Говори.
- Не ори, - осадила Алиса. - Я и так хотела все рассказать.
В свободное от учебы и работы (мы обе подвизались официантками в казино) время Алиса шлялась по занюханным кабакам. Возможно, обстановка бардака напоминала ей студию любимого Кира, возможно, в Питере они с друзьями собирались в таких местах, не знаю, в чем дело, но из всех точек общепита столицы Фомина выбирала самые подозрительные.
Чаще всего она сидела в "Яме" - полуподвальном баре с двумя рядами столиков: правый ряд от стойки - у стены с окнами, выходящими на тротуар; левый - "кабинеты". Высокие диванчики в форме подковы со столиками, прикрытыми клетчатыми скатертями и стоящими на них вазочками с искусственными цветами.
Сегодня Алиса пришла в кабак раньше обычного. Никого из знакомых в "Яме" не было, и, взяв бокал пива, Фомина села в дальнем от двери кабинете.
Минут через десять в подвал забежал высокий, прилично одетый брюнет. Спросив что-то у бармена, он дернулся было к выходу, но, передумав, медленно побрел по залу.
Фомина тут же приняла живописную позу и сделала на брюнета стойку.
Ничего не заказывая, парень прошел сквозь длинное помещение и сел за столик Алисы, не выпуская из рук черного кожаного кейса. Странно съежившись, он вперил в соседку испуганный взгляд. Потом, ни слова не говоря, опустил кейс на пол, пододвинул "дипломат" ногой под Алису, и, не отрывая потерянных глаз, не разгибая спины, буквально переполз в соседний кабинет.
И только он успел застыть на диване "подковы", в бар зашла пара крепких мрачных мужиков. Не обращая внимания на немногочисленных посетителей, парочка дотопала до брюнета, и один из них склонился, полуобнимая, над несчастным парнем.
Из-за высоких спинок дивана Алиса не разглядела, каким именно образом мужчины заставили бедолагу подняться и выйти с ними, но Фомина голову давала на отсечение, к боку брюнета, прикрытый полой пиджака, был прижат пистолет.
Шатаясь, брюнет двинулся на выход.
Алиса пяткой задвинула "дипломат" поглубже к стене и расправила над ним складки платья-балахона. Фомина обожала длинную бесформенную одежду, этакие рубища, вериги, завешанные бусами, амулетами, странными кулонами. Ее запястья до локтя покрывали мулечки, фенечки и бисерные браслеты. Иногда Алиса вставляла в нос кольцо. Здесь ее вид указывал на безобидную сдвинутую богему.
Спустя несколько секунд после выхода троицы улицы раздались четыре выстрела, крики, топот у окон, выходящих на тротуар, взвизгнули шины, и в кабак забежал Алискин знакомец Капа.
- Серега, звони ментам! - крикнул Капа. - Там мужика замочили…
Бармен Серега и без того уже судорожно набирал номер соседнего отделения милиции.
Посетители трусливо сидели по своим местам, придавленные звуками пистолетных выстрелов и тяготами столичной жизни.
Капа залпом выпил стакан чужого пива и, трясясь от возбуждения, принялся докладывать:
- Иду. Смотрю. Двое ведут третьего. А он, ка-ак дернется! Как выхватит ствол! И давай палить. Одного ранил, другой ему в спину две маслины…
- Насмерть? - спокойно спросил бармен.
- Иди проверь, - буркнул тот.
- А те где?
- Уехали. Сразу.
- Номер машины запомнил?
- Я чо, дурак?! - очень искренне возмутился.
Внимание кабака было приковано к нервному Капе, Алиса невозмутимо достала из-под дивана "дипломат", засунула его под балахон и, обойдя кучку ошалевших мужчин, вышла.
В нескольких метрах от спуска в "Яму", раскинув руки, на спине лежал брюнет. Пиджака на нем не было. Тонкие белые руки беззащитно торчали из коротких рукавов бежевой сорочки. Невдалеке от тела какая-то машина оставила на асфальте злые черные росчерки шин. Меж этих темных полосок валялся яркий прямоугольник авиабилета с надписью "Люфтганза". Алисе очень хотелось поднять авиабилет, но за ее спиной из "Ямы" раздались голоса - мужики смело спешили поглазеть на происшествие.
Когда она завернула за угол дома, в переулке замяукали милицейские сирены.
- Тебя найдут, - уверенно произнесла я.
- Интересно, как?
Золотым правилом моей бесшабашной подруги было - никогда, никому не оставлять свои координаты. Ее мир, не смешиваясь, четко делился на институт, работу и развлечения. В кабаках она была Алисой, Фомой, девушкой из профтехучилища. Называть Бауманку училищем было принято. Забавно и интригующе.
- Мужика с зонтом помнишь? - бросила я.
Алиса задумалась. Полгода назад в "Яму" с кем-то из завсегдатаев явился солидный дядька. Фоминой новичок понравился, и она решила подцепить его "на зонт". Дело было поздней мокрой осенью, Алиска выпросила у дядьки зонт добежать до метро и оставила взамен номер домашнего телефона нашей Ванны (в то время у Фоминой внезапно закончились деньги, и сотовый ей отключили).
Владелец зонта позвонил на следующий день, Алиса пару раз сбегала на свидания, потом обозвала его старым козлом и благополучно забыла.
- Это было давно, - уныло сказала подруга.
- За пол-"лимона" заставят вспомнить.
- Кого?! Капа меня даже не заметил!
- А бармен?
Возразить было трудно, и подруга успокоила себя следующим:
- Делать Сереге нечего, как только за моими ухажерами следить…
- Деньги надо вернуть.
- Кому?! Парня убили!
- Отнеси в милицию…
- Ха-ха-ха, браво, - Алиса похлопала в ладоши и достала из своей сумочки пять пачек долларов. - Бери.
От денег я отстранилась, как от банки с анализами зачумленного.
- Спасибо. Я еще жить хочу. Лучше скажи, почему с тела брюнета сняли пиджак? Что ты об этом думаешь?
Фомина вздохнула, опять дотянулась до сумки и, покопавшись в косметичке, вынула маленькую видеокассету.
- Думаю, из-за этого. Кассета лежала вместе с долларами в кейсе. Шарить по карманам трупа мужикам некогда было, они просто содрали пиджак… видимо, тогда и авиабилет вывалился.
- Н-да, - крякнула я. - Что на ней?
- А я знаю?! - взвилась Алиса. - Ходила к Гуле, спросила видак на время… говорит, сломан. Врет, жмот!
Я подошла к "дипломату", взглянула на набор джентльмена-путешественника и сказала: