Я тогда молодой был, реально, восемнадцать лет всего. Жизни, конкретно, не нюхал. В армии служил, в воздушно-десантных войсках, Сорок четвертая краснознаменная дивизия. Стою ночью на часах, охраняю, конкретно, родную десантную часть. Сам понимаешь – время ночное, спать охота, есть охота, пить охота и все остальное в том же духе. А с места сойти не моги – часовой! Темень – хоть глаз выколи. Я-то стою под грибком, сам освещенный, как в клубе на сцене, а вокруг – тьма египетская! Чуть вперед шагнешь – кусты, и в них вовсе черно. На плече у меня, сам понимаешь, автомат Калашникова, облегченная десантная модель, с полным боекомплектом.
Второй час ночи, самое то время. Стою, думаю про свою молодую жизнь. Всякое, понимаешь, в голову лезет. И вдруг это в кустах, прямо напротив меня, что-то зашевелилось. Я молодой был, пугливый по жизни. Это сейчас уж ничего конкретно не боюсь, а тогда – совсем другое дело!
"Стой! – кричу. – Стрелять буду!"
Все, как по уставу положено.
А тот, в кустах, на мое предупреждение – ноль внимания и прет конкретно в мою сторону. Я ему – еще одно предупреждение, а он лезет, только кусты трещат! И видно, что огромный он, ровно слон!
Ну, я уже всерьез перетрусил и начал по кустам из "калаша" палить. Все тридцать патронов конкретно выпустил, а палец на спуске наглухо заклинило. Не разогнуть, и все! Только когда патроны в магазине кончились, стрелять перестал. И тут в тишине слышно стало, как в кустах кто-то – шмяк! – и упал. Ясно только, что огромный кто-то.
Тут ко мне майор подбежал, дежурный по части. Так и так, что за дела, почему стрельба? Я ему – нарушитель, на предупреждение не ответил, пришлось стрелять на поражение согласно уставу.
Майор мне: "Молодец! Все правильно сделал! Все по уставу, все как положено! Поскольку ты есть часовой, существо неприкосновенное, хоть там, к примеру, сам министр обороны припрется и не ответит тебе как положено, ты по уставу должен и в министра стрелять! Только ты автомат-то лучше отдай, а то вцепился, как собака в кость…"
Я еще больше перепугался:
"Неужели там правда министр?"
"Да какой министр! – Майор отвечает. – Откуда здесь министр возьмется, в два часа ночи! Корова заблудилась, ну, ты ее и уложил! Одной пулей, прямо в голову. Ну, наповал, разумеется. Пуля-то – со смещенным центром. А остальные – в белый свет, как в копеечку".
Короче, всей ротой потом эту корову ели – боевой трофей, не шутки! Законная добыча! Как говорится, чужого нам не надо, а свое никому не отдадим! А мне, конкретно, все лучшие куски доставались, как непосредственному виновнику. Я это, значит, ем, только за ушами трещит, а майор подойдет, посмотрит и непременно скажет:
"Ешь, сынок! Пятнадцать лет у меня такого хорошего бойца не было!"
Халява ухмыльнулся и добавил:
– Между прочим, и хозяин коровы очень довольный был. Ему компенсацию заплатили, хорошие, между прочим, деньги, а корова уже так и так молока не давала. Он ко мне потом подходил, папиросами угощал, спрашивал, когда я еще на часах стоять буду.
"Я, – говорит, – тогда подгадаю, тещу свою выведу погулять. А интересно, за тещу тоже компенсация положена, или это только за корову, как за полезную в хозяйстве животину?"
За разговором Халява незаметно расправился с мясом. Он отставил пустую тарелку, сыто отдуваясь, и спросил:
– Ну, короче, чего ты у меня спросить-то хотел?
– А вот три дня назад перед театром машину рванули, так ты вроде в курсах, кто это подсуетился.
– Машину, говоришь? – Халява помрачнел и теперь явно тянул время. – Да я про это ничего не знаю. Какая такая машина?
– Вот что, – Леня перегнулся через стол и угрожающе уставился на своего собеседника, – ты лучше Ваньку не валяй! Это Полукопченому не понравится! Лучше выкладывай сразу, что знаешь!
– Да ничего я не знаю! – мялся Халява. – И вообще, я в чужие дела никогда не мешаюсь! Мало ли, у кого какие разборки! Кто много знает – мало живет, а я покуда на тот свет не тороплюсь!
– Оно и видно! – криво усмехнулся Маркиз. – Так конкретно и передать Полукопченому – мол, Халява что-то знает, да помалкивает? Сам понимаешь, что с тобой будет после этого!
– Да подожди ты, – Халява опасливо огляделся, – ну, чего ты сразу на принцип идешь? Я ведь правда ничего не знаю…
– А Сиплому ты в тот день другое говорил! – Леня почувствовал, что еще немного – и Халява выложит все, что знает.
– У, Сиплый, падла болтливая! – пригорюнился Ленин собеседник. – Да я разве отказываюсь? Я и правда почти ничего не знаю! Так, пацаны кое-что болтали, да разве ж этому можно верить?
– А ты расскажи, что болтали, – поощрительно проговорил Маркиз, – а уж что там правда, а что брехня – Полукопченый сам разберется!
Халява снова опасливо огляделся, перегнулся через стол и заговорил, понизив голос:
– Есть такой корешок, кликуха ему – Молоко. За что ему такое прилепили, все знают: типа, если будет он по мишени стрелять, даже с пяти шагов – непременно в молоко все пули уйдут. Не то что он стрелять не умеет, а просто такое уж ему от бога счастье. Короче, всегда все у него наперекосяк, все не как у людей. С ним никто уже и на дело не идет, потому что даже самый верняк обязательно провалится, полный облом случится. Так что теперь он в одиночку работает. А в одиночку много ли настрогаешь? Ну, в общем, пробовал он разную, типа, работу, и все у него не получалось, пока не стал он заказы брать…
– На людей заказы? – переспросил Маркиз. – Киллером, что ли, заделался?
– Ну да, – кивнул Халява.
– Какой же из него киллер, если он, сам говоришь, с двух шагов в молоко попадает?
– То-то и оно! Он заказ возьмет, аванс получит, а дальше – как повезет. Бывает, что и справится, если дело не очень сложное. Один раз у него как получилось. Взял заказ – телка одна мужа заказала, сама в соку, а муж – старый пень, еле ходит, но богатый. Ей ждать, пока муж помрет, надоело, она одному пацану, с которым любовь крутила, и говорит – хорошо бы мне для мужа киллера нанять. А пацан и назвал ей Молоко. Вроде подшутить хотел, да и лишний грех на душу не брать, короче, расхвалил – киллер, говорит, каких мало. Она с ним сторговалась, все обговорили. Короче, жена уехала в санаторий какой-то – не для здоровья, а для алиби. Молоко ночью к мужу вошел, ключи у него были, заказчица дала. Вошел, конкретно, в спальню, пистолет достал, глушитель навернул, прицелился – осечка! Еще раз – и опять осечка! А этот-то, старый пень, проснулся, смотрит – в спальне у него мужик с пистолетом, и от страха окочурился. Жена довольна: смерть от сердечного приступа, к ней никаких претензий, стала богатой вдовой, чего еще желать! В общем, среди подруг такую рекламу Молоку сделала – лучше не надо! Типа, так может старого мужа убрать, что комар носа не подточит! К нему богатые дамочки в очередь стояли!
– Так при чем здесь взорванная машина? – прервал Леня увлекательный рассказ.
– А притом, что это Молока работа, не иначе! – убежденно проговорил Халява. – Зуб даю, что это он!
– Откуда такая уверенность?
– В тот день возле театра машина Тудыкина стояла…
– Это который бензином торгует?
– Он самый. На него последний месяц просто охота идет, три раза уже убить пытались. А тут ко мне пацан знакомый подошел и предупредил, чтобы я тихо сидел и ни во что не вмешивался. То есть понятно – у больших людей разборки, так как бы щепкой не зашибло. А потом я этого самого киллера-неудачника заметил, Молоко. Вертелся он возле стоянки.
Халява оглянулся, как будто почувствовал спиной чей-то взгляд, и продолжил еще тише:
– Я уж делаю вид, что ничего не замечаю, и вообще, типа, меня здесь нет, раз уж пацаны предупредили, а только смотрю, что Молоко возится, как слон в казино, вокруг какого-то "жигуленка". Ну, я думаю – чего не бывает, может, такой у него заказ. Ладно, покрутился он на стоянке и отошел, сидит в своей машине в сторонке, типа, наблюдает. Нормальный бы человек как сделал? Раз заложил подарок – уматывай скорее, типа, ты здесь вообще не при делах. А он, видно, убедиться хотел, что все в порядке – уж больно часто осечки у него случались. Потом Сева Жук пришел, хотел уехать – а прямо перед ним этот "жигуленок" стоит, который с начинкой. Я уж хотел Севу предупредить, но не успел. Он парень горячий, шарахнул бампером по "Жигулям", ну тут и рвануло! А в это время как раз Тудыкин вышел. При нем, ясное дело, охрана. Парни, как взрыв увидели, по всем правилам рассредоточились, босса взяли в кольцо и повели к машине. Тут, смотрю, Молоко выскочил, рожа красная, глазами хлопает и глядит то на Тудыкина, то на "Жигули" догорающие. Типа, мы не ждали вас, а вы приперлися. Морда у него такая смешная была! Поглядел, матом запустил, очень художественно, в машину сел и укатил. И правильно сделал, а то бы еще немножко – и тудыкинская охрана его бы прихватила. В общем, как ты хочешь, а дело ясное: заказали ему Тудыкина, а этот орел машины перепутал…
Леня взглянул на часы. У него были еще дела возле театра, так что приятную беседу с Халявой пора было заканчивать. Кое-какую информацию он из нее почерпнул, и в вопросе со взорванными "Жигулями" наступила почти полная ясность. Бывают в жизни совпадения и похуже!
– Ну ладно, – сказал он деловым и озабоченным тоном, – пора двигать, труба зовет. Спасибо тебе за информацию, за нами не заржавеет.
– Полукопченому привет передай, – уважительно проговорил вслед Маркизу Халява.
Как только за Леней закрылась дверь шашлычной, браток махнул рукой пробегавшему мимо Махмуду.
– Слышь, Махмуд, ты такого, типа, знаешь – Полукопченого?
– Кого? – удивленно переспросил хозяин шашлычной.
– Полукопченого, – повторил Халява, – вроде он, типа, в авторитете.
– Не слыхал, – Махмуд пожал плечами.
– Вот и я вроде не слыхал… а какого же черта я тут соловьем разливался?
Две девицы, нанятые Леней Маркизом, прогуливались по фойе и наблюдали, как невысокий полноватый мужичок усиленно клеит девицу самого идиотского вида, всю увешанную бриллиантами. Собственно, учитывая задание, порученное им, непонятно было, кто кого клеит. Впрочем, разбитных девиц это не интересовало. Им обещали хорошие деньги за пустяковое, в общем, дело, так что когда они заметили, как полноватый ловелас предложил чувырле в бриллиантах руку, то сочли свое задание выполненным и отправились на выход. Досматривать выступление Выскочковой им было неинтересно, подклеить же тут кавалеров явно не светило – не тот уровень был у девиц. Да и место не то – каждый индивидуум, посетивший театр в этот вечер, имел при себе жену или любовницу. Либо же племянницу или троюродную сестру, которые иногда бывают опаснее, чем жены.
Так что девицы быстренько вытряхнулись из театра и, оживленно болтая, пошли к стоянке машин, где Маркиз назначил им встречу. Он сам увидел их и окликнул, потому что был в легком гриме, что, конечно, затрудняло его узнавание.
– Ну, как там? – спросил Леня, приобнимая первую попавшуюся ему под руку девушку, Машу.
– Да все отлично! Эти двое уже воркуют как голубки, толстяк окучивает твою знакомую по высшему разряду! – отрапортовала Маша. – Уж мы ее так расписали!
– Она уж поплыла, только глазами хлопает, – добавила вторая девица, Даша, и, в свою очередь, прижалась к Лениному боку.
– Ну, мои красавицы, как договаривались, – Леня выдал каждой условленную сумму денег, – а теперь, как говорится, спасибо за компанию.
– Ленчик, – защебетали девицы в унисон, – а давай куда-нибудь закатимся! Посидим, оттянемся…
– Не могу, милые, – притворно вздохнул Леня, – на работе нахожусь.
– Неужели ты и вправду к этой мымре бриллиантовой шофером нанялся? – вскричала Маша. – Ни в жизнь не поверю!
– Это вас не касается, – строго ответил Леня, но тут же, чтобы разрядить обстановку, чмокнул Машу в щечку.
Потом, чтобы не обиделась Даша, он укусил ее в ушко. Потом пощекотал Машу за шейку и сказал, что подвезет их до метро. Но отчего-то все они трое вскоре оказались на заднем сиденье. Девицы возились и визжали, но не слишком громко, чтобы не привлечь внимания сторожа на стоянке. Основная масса посетителей театра еще не вышла, так что на стоянке было тихо. Леня Маркиз с удовольствием коротал время с веселыми покладистыми девицами, потому что торчать одному в машине было невыносимо скучно.
Лолу так скоро он не ждал, поэтому не заметил, как на стоянке появились двое – Лола в шикарной норковой шубе и Зайкин.
Лола издалека увидела, какое безобразие творится в машине, и дико разозлилась. Конечно, она понимала, что Ленька с девицами только дурачится, не полный же он идиот, чтобы устраивать группсекс на стоянке перед театром. Но вид слишком довольного лица компаньона привел Лолу в неописуемую ярость.
Что делать? Можно, конечно, заорать, устроить скандал Леньке, как ее шоферу, надавать ему по щекам и сказать, что он уволен. Но, во-первых, девицы, если их назвать теми, кто они есть на самом деле, могут обидеться и высказать Лоле все, что они о ней думают. Могут и накостылять, их все-таки двое, и, судя по всему, девицы весьма тертые. Василий же, если и не поймет, что на самом деле Лола вовсе не дочка богатого папочки Сигильдеева, то все же предпочтет с ней не связываться – в его положении скандалы ни к чему. Следовало также признать, что Леня на Лолу страшно рассердится, потому что в их положении скандал тоже ни к чему. Скандал привлечет внимание охранника на стоянке, не дай бог, милицию вызовут. Конечно, от ментов они все отмажутся, но на операции придется поставить крест, а Маркиз ей этого никогда не простит. Когда дело касается его работы, он становится необычайно строг.
Лола скосила глаза на заднее сиденье машины. Девицы развлекались вовсю. Одна теребила Леньку за волосы, другая щекотала. Лола заметила, что негодяй сопротивляется только для вида, а сам щиплет девиц за мягкие места и вообще дает волю рукам.
Лола даже задохнулась от желания рвануть на себя дверцу машины, а потом лупить чем ни попадя эти наглые морды. Ее будут останавливать, хватать за руки, а она будет вырываться, кусаться и царапаться. Но тогда вообще все раскроется, то есть Василий Зайкин поймет, что на него идет охота. Операция провалится с еще большим треском, пострадает Ленина репутация, и уж тогда-то он устроит Лоле веселую жизнь. А точнее, он просто расторгнет их трудовое соглашение и выгонит ее из дому. То есть Лола и сама может его выгнать, но так или иначе их плодотворное сотрудничество на этом закончится навсегда.
Лола глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
– Что с вами? – спросил чуткий Вася.
– Ах, я вспомнила, что отпустила шофера с машиной, – тихо сказала Лола, – он приедет только к окончанию спектакля.
– Так это же замечательно! – бурно обрадовался Василий. – Поедем на моей машине.
И хотя Лола знала, что радость его фальшива, ей стало легче на душе. Они свернули в сторону, и Лола с необъяснимым злорадством подумала, что Ленька не заметил ее ухода из театра, так что потом, после окончания второго отделения, он сильно обеспокоится, куда это она подевалась, да еще в чужих бриллиантах. То есть, конечно, не совсем бриллиантах, но ведь их же все равно нужно вернуть. Так ему и надо!
Василий ездил теперь не на синем "Фольксвагене", принадлежавшем легкомысленному профессору Россомахину, а на вполне приличном темно-зеленом "Ниссане". Лола готова была поклясться, что эту машину прохиндей Вася тоже у кого-то позаимствовал на время, причем владелец машины и знать об этом не знает. На всякий случай Лола сделала вид, что внимательно приглядывается к машине и даже немного пошевелила губами, якобы запоминая номер. Ей показалось, что Василий чуть усмехнулся, но, отпирая машину, он поглядел на Лолу снизу вверх таким проникновенным взглядом, каким кот Аскольд смотрел лишь изредка. Этим особенным взглядом Аскольд давал понять хозяевам, что он, конечно, в курсе того, что время завтрака давно прошло, а время обеда еще не наступило, но не будут ли дорогие хозяева столь любезны, чтобы положить ему в мисочку дополнительную порцию чего-нибудь вкусного просто так, из хорошего отношения к животному. На Маркиза такой взгляд кота действовал безотказно, Лоле же удавалось иногда избежать гипнотического воздействия.
В случае с Василием это оказалось очень трудно, потому что на Лолу снова и весьма ощутимо повеяло теплым ласковым ветром семейного счастья. Привиделась ей светлая, уютная кухня, где на окнах – кружевные занавески, а на стене красиво вывешены разноцветные прихваточки и полотенчики. На другой стене висят блестящие поварешки и целое семейство тефлоновых сковородок. А на самом почетном месте у стола сидит Василий в малиновом халате и пьет чай из большой кружки с ярким петухом на боку. Там даже есть еще надпись, что-то типа "Пей кофе-чай и пятерки получай!". На столе перед Васей стоит большое блюдо булочек с корицей, только что испеченных Лолой. Она выбирает самую поджаристую и подает мужу, отщипнув ненароком кусочек, а он, заметив это, шутливо бьет ее по рукам, и оба они смеются.
На шум прибегает на кухню краснощекий полненький мальчишка, как две капли воды похожий на Васю, хватает на бегу плюшку и уносится прочь, забыв на стуле клетку с хомяком…
Тут Лола подумала, что хомяк – это уже перебор. Она ни за что не потерпит в доме всяких хомяков и морских свинок. Им дай волю, они еще крыс и мышей приволокут! И что с того, что они белые? Крысы, они и есть крысы, Лола их ужасно боится.
– О чем вы задумались? – услышала она вкрадчивый голос Василия совсем рядом.
Оказывается, они давно уже едут в машине, и музыка играет что-то медленное и приятное.
– Куда мы едем? – спросила Лола.
– В тихое место, – загадочно ответил Василий, и Лола слегка забеспокоилась.
Не везет ли он ее куда-нибудь в уединенный уголок парка, где по темному зимнему времени нет ни души, и не собирается ли там под шумок снять с нее шубу? Судя по рассказам подлеца Леньки, Вася – большой специалист по дорогим шубам. Убить он Лолу, конечно, не убьет, но шубу снимет запросто. А шуба эта дорога Лоле как память, поскольку подарена в свое время Лолиной последней большой любовью – банкиром Ангеловым. И хоть Лола может купить себе хоть двадцать шуб, именно эта ей отчего-то очень нравится, так что дарить ее за здорово живешь какому-то брачному аферисту Лола не хочет.
Она беспокойно завертела головой и обнаружила, что они находятся в центре. "Тихое место" оказалось большим полутемным кафе под названием "Селена". Там действительно было тихо и мало народа. Подавали очень дорогой кофе и еще более дорогой чай, а также пирожные и всевозможные десерты. Лола хотела было заказать зеленый чай с лепестками жасмина, но вовремя сообразила, что она сейчас в образе недалекой полноватой девицы, которая должна очень любить сладкое. Лола искусственно оживилась при виде меню и заказала три кремовых пирожных и десерт с фруктами и взбитыми сливками.