Первое что бросилось в глаза - он был маленький. Весь какой-то маленький и узловатый. Его покрытые седыми курчавыми волосами руки выглядывали из древней серой толстовки с надписью "ЕАД Астория" с оборванными рукавами. Лицо украшал крючковатый нос и заостренная козлиная бородка песочного цвета, а голову обрамляла жесткая мочалка волос. Все это в целом сильно напоминало этакого карманного Ленина. Или даже статуэтку Ленина из коллекции кукол на этажерке. Только вот у этого на лбу были тяжелые очки в темной оправе.
Теперь человечек разглядывал Дортмундера и когда нахмурился очки тут же спустились на нос.
- И кто вы, черт подери, такой? - глядя на Дортмундера через очки, спросил Отто.
- Я иногда хожу в "Бар и Гриль", и считаю, что вы обязаны знать, что там происходит.
- Но я здесь! И не надо мне знать, что там делается. За этим родственники смотрят.
- Нет, надо. Ваш племянник Рафаэль - признаюсь честно, я с ним встречался - и за булыжником в картонной коробке не в состоянии приглядеть.
- Ясно, вы его видели, - согласился Медрик. - Но есть же и остальная семья: его мамаша, дюжина кузенов.
- Никого. Чем бы они не были заняты, но точно не баром.
- Боже мой, по ходу все они бесполезные сукины дети, - воскликнул Медрик и вдруг более внимательно посмотрел на Дортмундера. - Бьюсь об заклад, ты один из жуликов с задней комнаты.
- Один из кого? - Дортмундер удивленно моргнул.
- Ну ты же в курсе - Ролло мой бармен.
- Естественно.
- Долгие годы он был моими глазами и ушами в этом заведении.
- Тогда он ослеп и оглох.
- Он ни в чем не виноват. Я сказал ему, что уезжаю и что все вопросы будет решать другой человек. У Ролло даже нет моего номера телефона. Ну так, что там происходит?
- Рафаэль передал контроль одному парню, гангстерскому сынку по имени Майки, а он играет нечестно.
Медрик задумался, потом попросил:
- Ну-ка, поподробней.
- Покупки в кредит. Все подряд: от выпивки до кассовых аппаратов. Используется весь кредитный лимит, затем в одну прекрасную ночь все вывозится, продается и заведение - банкрот.
- Мой бар?
- "Бар и Гриль" на Амстердам-авеню.
- Я в курсе где это! - буркнул Медрик, посмотрел мимо Дортмундера на свой дом, подумал секунду и спросил: - Как зовут?
- Джон.
Теперь Отто искоса взглянул на Дортмундера, и кивнул.
- Может и правда, - решил он. - Пойдем внутрь, тут воняет.
Воняло реально. Идя вслед за Медриком через стеклянные раздвижные двери в дом, Дортмундер поинтересовался:
- А что это такое на треноге? Если позволите спросить. И эта черная тряпка.
Медрик удивленно на него посмотрел и закрыл стеклянную дверь.
- Это мой фотоаппарат, - кивнул он на улицу.
- Да?
- Я делал крупный план, - Медрик снова указал на свой задний дворик. - Солнечных часов.
- Без шуток?
- "Я живу только солнечным временем", - процитировал он слова песни, изобразив кавычки пальцами. - Ха, а классно было бы уйти вот так. Проходите, садитесь. Воды со льдом?
Неожиданное предложение от владельца бара, но подумав, Дортмундер решил, что ему действительно хочется пить.
- Да, было бы отлично.
- Присаживайтесь, - махнул ему рукой Медрик и вышел.
Гостиная оказалась маленькой, чистой и совершенно безличной комнатой. Словно Медрик не прихватил с собой на юга ничего своего, и прикупил все заново по дешевке. Через минуту вернулся Медрик с двумя стаканами воды, но без льда. Он сел лицом к Дортмундеру и сказал:
- Этого не должно было случится.
- Вы думали, что семья поможет.
- Давно, еще когда все только начиналось, я спросил Джерри, а чего бы нам не сделать барчик?
- Джером Халви, - вспомнил Дортмундер. - Ваш партнер.
- А вы действительно хорошо подготовились. Вот так это и было. Сорок два года назад у меня был магазин фото-товаров на Бродвее, а у Джерри рядом химчистка. Именно он нашел этот кабак, узнал, что он продается со всем оборудованием, и документы все имеются, и цена приемлемая, просто открывай и работай.
- Я вас никогда там не видел.
- Вы там ни одного из нас не видели, - Медрик покачал головой. - Я отказывался туда приходить. Однако, следует признать теперь - Джерри оказался прав. Это место никогда не доставляло проблем. Но с другой стороны и денег много не приносило.
- Ну, у него большая клиентура.
- Если можно это назвать клиентурой, - пожал плечами Медрик. - Поначалу мы решили устроить там ресторан. Там такой район, кругом сплошь жилые дома. У нас были официанты, повара, столовые приборы всякие, все что требуется короче. Но не вышло. Вся клиентура, что была только для бара и годилась.
- Это точно.
- За все прошедшие годы никто не видел, чтобы наш посетитель там ел.
- Я тоже не видел.
- По-крайней мере не было и никаких проблем, - Медрик скривился. - Но теперь… Если все пойдет прахом, то аукнется не только одному Рафаэлю. Между нами соглашение, он мне выплачивает мою долю. Я все еще ответственное лицо. Эти гангстеры, как вы говорите обанкротят заведение и мне тоже прилетит. Вам бы понравилось, если бы к вам на порог заявились с десяток ньюйоркских оптовиков?
- Мне бы не понравилось.
- Эти люди не захотят возвращать бутылочный депозит, на котором зарабатывают свою копейку. От этих парней не скрыться во Флориде, для них и Марс не так уж далек. Они ежедневно будут откусывать от тебя по кусочку, пока не сожрут полностью.
- Тогда вам надо что-то делать.
- Я во Флориде, - заметил Медрик. - Рафаэль в киберпространстве. И что мне делать?
- Я в таких вещах не разбираюсь.
- У меня однажды была кошка, - вдруг принялся рассказывать Медрик. - Любила притаскивать в дом всякую мертвую дрянь - это когда мы переехали на Айленд - она тащила их ко мне, где бы я не находился, и бросала к ногам. Я типа такой: Эй, что это такое? Не нужны мне тут всякие кровавые трупы! Она смотрела на меня и вроде как отвечала: Не моя проблема. Выкинь на улицу. - Медрик недовольно поднял одну бровь и посмотрел на Дортмундера. - Вот теперь мне интересно, с чего это мне вспомнилась Лютик после стольких лет?
- Не знаете куда девать трупы?
Медрик сердито вздохнул, посмотрел на свои часы и сказал:
- Ролло по воскресеньям приходит в четыре. Я с ним говорил по домашнему, но с собой его номер не привез. Значит, позвоню позже, послушаю что он скажет. Вы обедали?
Вспоминая перелет, Дортмундер сказал:
- Нет.
- Я перекусил почти в двенадцать. Но мы могли бы поесть супа вместе.
- Почти в двенадцать?
- Когда вы сильно молоды или слишком стары вы кушаете когда бог на душу положит. То есть, когда ты стар это каждый день чуть раньше обычного. Шесть, пять сорок пять… Полагаю, в день когда сядешь ужинать в четыре, как раз с Богом и познакомишься. Ваша машина вместит двоих?
- Ну, вы же маленький.
Медрик показал ему какую-то безымянную кафешку в длинном одноэтажном полупустом торговом центре, где большинство припаркованных автомобилей были здоровенные Кадиллаки, выпущенные двенадцать лет назад. За обедом - в котором единственное, что Джон узнал был картофельное пюре - Медрик рассказал, что он уже шесть лет как вдовец.
- Эстер была прекрасной женщиной до самого конца, а в нем как раз ничего хорошего не было.
В последние два с половиной года у него отношения с одной вдовой по имени Альма.
- Вместе мы не живем, и женится не собираемся. Так просто встречаемся, по праздникам.
- А почему не поженитесь?
- Законы, - просто сказал Медрик. - Если вы находитесь на социальном обеспечении, то женитьба стоит денег из пособия. Вот и получите целый штат одиноких граждан, которые на закате жизни живут во грехе, потому что у правительства есть такие правила. Правительство. И эти люди, говорят о незыблемости брака! - Медрик потер большой палец об указательный. - Знаем, о какой неприкосновенности они заботятся в первую очередь.
Во время десерта - типа лаймовый пирог, но следует подать на них иск за вранье - Медрик рассказал о своем фотоаппарате на заднем дворе. Занимаясь продажей фото-товаров долгие годы, он в итоге сам стал любителем и повсюду начал фотографировать природу. Так он понял, что обзавелся отличным хобби, которое поможет скоротать его пенсионные годы.
- А потом появились цифровые, - недовольно скривил губы Медрик и покачал головой. - Что можно сделать цифровой камерой? В ней нет регулировки ни света, ни тени. Все великолепно и все картонно. Вы видели фотографии Мэтью Брэйди с Гражданской войны? А я давно говорил! И попробуйте сделать такие снимки с цифровой камерой. Знаете как они будут выглядеть?
- Нет, - честно признался Дортмундер.
- Кино со спецэффектами про Гражданскую войну! Люди смотрят и восклицают: - О это великолепно! Так реалистично! А вы знаете разницу между живой и реалистичный?
- Думаю, да.
- Нас теперь все меньше и меньше. Цифра меня в итоге выперла из бизнеса. Ну, я в любом случае ушел бы на покой, но цифровая аппаратура сделала это раньше на несколько месяцев.
Вот почему, в пику удобствам современной фото-аппаратуры, Медрик и отступал все дальше и дальше по времени, пока не остановил свой выбор на переносной фотокамере 1904 года Рочестер Оптикал Пиерлес 8x10 с корпусом из красного дерева, никелированной отделкой и черным кожаным гофром.
- Негатив выходит полноразмерный, никаких тебе расширений, полная детализация!
- Звучит круто, - поддакивал Дортмундер, которому до всего этого дела было чуть больше чем никакого.
В конце обеда Дортмундер каким-то непонятным образом умудрился оплатить их счет сам и полностью. А когда они вернулись к Медрику, Джон потерял счет времени на два с половиной часа за джином, криббиджем и скрабблом ровно до момента как стукнуло пять минут пятого.
- Пусть фартук свой наденет, - ухмыльнулся Медрик, выстраивая слово на двухочковом поле.
Наконец он позвонил в бар.
- Ролло? Медрик. Солнечно и жарко, а ты чего хотел?! Слушай, тут у меня один из тех парней с задней комнаты. Он говорит, что какие-то гангстеры убивают заведение. Ага… Да… Ага… Хмм… Ага… Да…
Дортмундер уже собрался было встать и выйти на задний двор полюбоваться на камеру пару часиков, но Медрик неожиданно закончил разговор.
- Пока, Ролло.
Дортмундер сел на место и уставился на Медрика, который мрачно смотрел в ответ.
- Ролло говорит они сегодня ночью все вывозят.
22
Стоял августовский ранний вечер, когда из Питтсбурга сначала на федеральную трассу 79, а потом на восток по 80-ой, огибая Пенсильванию, выехал большой грузовик.
Вместительный фургон был пуст, но трасса была хорошей, хоть и проходила через Аппалачи, так что его не сильно колыхало. Водитель в салоне сидел один. Это был широкоплечий парень в белой футболке и черной бейсболке. Он вел машину, придерживаясь стабильных восьмидесяти миль в час, что несколько превышало лимит скорости, однако его это совсем не беспокоило - он слушал кантри музыку, перескакивая с одной радиостанции на другую. Время от времени садящееся солнце слепило его в зеркале заднего вида, но движение на дороге было умеренным.
Ко времени, когда грузовик достиг границы Нью-Джерси, стало уже темно, и движение - в менее, чем ста милях от Нью-Йорка - оказалось гораздо плотнее, но водитель все еще большую часть доверял системе круиз-контроля. Станция из Бергена, Нью-Джерси, сообщила о том, что наступила полночь, и сразу после этого сообщения он уже въезжал на мост Джорджа Вашингтона над Гудзоном и дальше на Манхэттен, где и закончилась легкая дорога.
На улицах города проезд грузовиков не был предусмотрен, так что ему приходилось самостоятельно крутить руль, переключать передачи, сворачивать и тормозить, срезать углы и маневрировать; короче из кожи вон вылезать, только чтобы выбраться с федеральной трассы 95 на 168 улицу на Бродвее.
Оттуда путь уже был прямой, но по-прежнему не легкий. Этот водитель, всю жизнь водивший грузовики, практически никогда не заезжал в большой город, поэтому и ненавидел Манхэттен, впрочем, как и все водители грузовиков. Через каждые пятнадцать дюймов новый светофор и ты просто не успеваешь даже переключить передачу, как уже пора жать на тормоз!
К тому же невзирая на время суток в Нью-Йорке всегда было оживленное движение. Стремительные такси, развозки-фургоны и даже агрессивные провинциалы на своих провинциальных авто. В отличие от нормальных людей во всем мире, которые испытывали перед большим автофургоном на дороге некоторое уважение, даже граничащее со страхом, водители Нью-Йорка практически имели наглость даже противоречить ему. Его обгоняли, зажимали, и даже смели зайти так далеко, что сигналили ему. Эти люди на маленьких машинках, - думал про себя водитель грузовика, - наверное возят на заднем сиденье адвокатов.
Мучительно медленно водитель тащил свою фуру, которая теперь на городских разбитых улицах моталась из стороны в сторону как шарик на рулетке. Двигался он в юго-западном направлении вниз по длинному пищеводу Манхэттена, оставаясь на Бродвее до самой Девяносто Шестой улицы. К тому времени уже пробило почти два часа ночи, но на городских дорогах было все еще слишком много машин. С Девяносто Шестой он повернул налево, проехал длинный квартал до Амстердам-Авеню. Свернуть направо на Амстердам было не так уж трудно и улица была немного лучше будучи односторонней.
По Амстердам он двигался, не часто переключая передачи, так как тут стояли светофоры в шахматном порядке. Он порадовался этому, а еще тому, что светофоры были достаточно яркими, чтобы разглядеть номера пересекающихся улиц. Так он и добрался до цели - нужный адрес высветился впереди справа.
Когда он нажал на тормоза, грузовик издал забавный звук, похожий на пуканье бегемота. Этот звук предупредил гуляющих по тротуару людей, которые его как раз и ожидали.
Он припарковался с правой стороны, чуть выше этой группы, давая им возможность освободить ему место. Так как в дневное время парковка здесь была запрещена, но вечером ограничение снимается, то трое человек своими машинами застолбили место для грузовика, чтобы уж наверняка быть уверенными, что он встанет там, где надо. Сейчас же эта троица, взмахнув приветственно руками водителю, отогнали свои машины, и он аккуратно занял их место. Все три машины поехали искать место для парковки где-то в других кварталах, а водитель фуры заглушил мотор, открыл дверь и, впервые как выехал из Питтсбурга, вдохнул некондиционированного воздуха. Фу, какая гадость!
Ну, это не надолго. Он выпрыгнул из кабины, поправил пояс, немного размял затекшую шею и обошел грузовик спереди. Там на тротуаре собралось с дюжину парней, большинство мускулистые грузчики, чтобы таскать товар из бара в фургон. Но среди них должен был быть и командир.
- Мне нужен некто по имени Майки, - заговорил водитель.
- Это я, - сказал этакий дерзкий боксер-легковес, с такой пышной шапкой напомаженных, уложенных вверх от ушей, волнистых темных волос, будто на нем крылатый шлем Меркурия. В реальности же на нем была надета - хоть и стояла душная ночная жара - расстегнутая спортивная куртка из черного атласа с золотыми буквами Ml KEY на сердце; а для тех, кому есть дело и кто любит смотреть со спины, можно было сзади прочитать: КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ "СЪЕШЬ МЕНЯ" разноцветными буквами. Под курткой была белая футболка, на ногах отглаженные дизайнерские джинсы и завершали ансамбль огромные белые кроссовки.
Водитель кивнул этому Майки, совсем не удивившись его внешнему виду, и махнув рукой на грузовик сказал:
- В вашем распоряжении. Я просто открою фургон и пойду где-нибудь перекушу, и…
- Эй, мужик, - вдруг подал голос один из группы. - Твой грузовик едет.
- Что?
Мысленно перебирая - включенное сцепление, тормоз нажат, двигатель заглушен, я не-виноват! - он развернулся и, о боже, грузовик действительно двигался. И он ускорялся, толчками удаляясь от тротуара дальше по Амстердам-Авеню.
- Эй! - заорал водитель, но грузовик не услышал и продолжил движение все дальше и дальше.
Двое или трое парней из банды Майки побежали вслед за машиной, пытаясь ухватиться за ручку двери или за боковое зеркало, да хоть за что-нибудь, но безуспешно. Одному все же удалось зацепиться за засов на двери фургона, но грузовик уже ехал гораздо быстрее, чем тот бежал, так что парень вскоре упал, его протащило какое-то расстояние, пока он не разжал пальцы.
В это же время Майки орал на водителя:
- Кто там?
А водитель орал в ответ:
- Кто где? Я был один за рулем!
Затем, увидев, что грузовик мчится прямо на загоревшийся красный свет на следующем перекрестке, он уже орал вслед машине:
- Только не на красный свет!
Но, конечно же, эти крики грузовик проигнорировал.
Движение в эту воскресную ночь чудесным образом - однако не стоит рассчитывать на такие чудеса постоянно - оказалось не таким уж плотным, и в этот час перекресток никто не пересекал, и в бок грузовику не вмазался. Там был единственный фургон доставки газет "Нью-Йорк Пост", но учитывая правила почтовой лиги, скорость его была всего семь миль в час, так что у развозчика была уйма времени чтобы остановится, посигналить и громко и отчетливо выдать целую монографию про родословную понаехавших гадов.
Трое парней, отвозивших свои машины на другую парковку, как раз вернулись оттуда, но Майки крикнул им, чтобы они снова бежали за машинами и ставили их обратно к тротуару. В это же время два других молодца бежали к миниатюрной красной Ауди 900, припаркованной чуть дальше того места, где стоял грузовик. Майки кричал им вслед:
- За ним! Поймайте его! Поймайте этого мудака! Поймайте грузовик!
Все эти крики были совсем необязательны, так как именно этим ребята и занимались.
- С ума сойти! В этом Нью-Йорке украдут, что угодно! - возмутился водитель грузовика.
Один из парней, который стоял на месте и не носился с криками вокруг, одарил его взглядом истинного ньюйоркца.
- Хочешь поговорить об этом?