Маркиз не стал сопротивляться. Он послушно пригнулся и нырнул в тесное полутемное помещение - пристроенный к дому чулан или кладовку, откуда имелся выход на зады участка. Однако, когда Станислав захлопнул за ним дверцу чулана, Леня не вышел на огород, а прильнул к неплотно закрытой дверце и через щель заглянул в комнату.
Входная дверь распахнулась, и хозяин вернулся в комнату в сопровождении сутулого гостя. Тот откинул капюшон, и Маркиз увидел бритую наголо голову и оттопыренные уши Дракулы.
- Как жизнь? - осведомился бритоголовый, потирая руки и оглядывая комнату. - Все один кукуешь? Не женился? - И он разразился неприятным каркающим смехом.
- На черта мне эта жена! - раздраженным плаксивым голосом отозвался Станислав. - От этих баб одни неприятности! Была у меня жена, так при разводе как липку ободрала!
- Это ты верно говоришь, что от баб одни неприятности, - проговорил Дракула, понизив голос. - Кстати, моя-то подруга к тебе на днях заходила?
- А то ты не знаешь! - вскинулся Станислав. - Заходила и марку приносила… фальшивку, между прочим!
- Ты в этом уверен? - осведомился гость. - Ничего не путаешь?
- Ты говори, да не заговаривайся! - вскинулся Станислав. - Уж про марки-то я все знаю! Фальшивый твой "Маврикий", на все сто процентов! Бумага не та! У меня пальцы лучше всякого прибора! - Он поднял руки и пошевелил в воздухе длинными подвижными пальцами. - Это школьника можно обмануть, который на завтраках рубль сэкономил, чтобы "космическую серию" купить, а такого старого зубра, как я, на мякине не проведешь!
- Ну коли так - спорить не буду! - протянул Дракула. - Тебе виднее…
- Может, выпить хочешь? - суетливо предложил Станислав. - Огурчиком моим закусить? У меня огурчики хорошие, крепенькие…
- Не пью, - ухмыльнулся гость, - здоровье берегу… оно мне еще пригодится. Ты мне лучше вот что скажи, Стасик: ты про эту марку никому не говорил?
- Кому? - отмахнулся хозяин. - Ты же знаешь - в клуб я ни ногой, после того как они меня опозорили, и ко мне никто не ходит… живу один, сам видишь…
- Это хорошо, - удовлетворенно проговорил бритоголовый и поднялся из-за стола, - это очень хорошо. Как у тебя, шея не болит?
- Не жалуюсь… - Станислав удивленно покосился на гостя. - А что это ты задумал?
- Да ничего такого… - Тот медленно двинулся вокруг стола, приближаясь к хозяину. - Не болит, говоришь? Ну, все равно позвонки вправить не помешает…
С этими словами он вытянул вперед длинные руки с огромными, сильными ладонями.
- Эй, ты чего? - Станислав вскочил, опрокинув стул, и попятился, не сводя глаз со своего страшного гостя. - Ты что это собрался делать?
- Да ничего такого. - Дракула двигался вперед, не сводя с хозяина пристального, гипнотизирующего взгляда. - Ты, Стасик, не суетись, тебе же лучше будет. Я тебе больно не сделаю - раз, и готово. Как куренку шею сверну…
- За что?! - вскрикнул Станислав, отступая еще на шаг. - Что я тебе сделал?
- Ничего. - Дракула шагнул в сторону, отрезая путь к двери. - И не сделаешь, потому что не успеешь. Ты не обижайся на меня, Стасик, я к тебе не со зла… просто знаешь ты лишнее, вот и придется роток тебе закрыть…
Маркиз чуть заметно приоткрыл дверь чулана. Дракула уверенно наступал на Станислава, не глядя по сторонам, к тому же он стоял спиной к Лене. Воспользовавшись этим обстоятельством, Маркиз пригнулся и, выскользнув через низкую дверцу, бесшумно перебежал к столу и юркнул под него.
Отсюда ему были видны только ноги участников драмы. Ноги Станислава в разношенных шлепанцах пятились, отступая, ноги бритоголового убийцы в замшевых ботинках на толстой рубчатой подошве неотвратимо надвигались. Оба человека медленно двигались вокруг стола, словно исполняя сложный танец, и расстояние между ними неумолимо сокращалось.
Вдруг Маркиз заметил на полу закрытый люк подпола. Ноги в рубчатых ботинках прошли по этому люку, переступив через ржавое металлическое кольцо. Станислав снова попятился, при этом один разношенный тапок свалился с его ноги. Дракула наступил на этот тапок, сделал еще один шаг…
Леня высунул руку из-под стола, ухватился за кольцо и бесшумно откинул тяжелую крышку люка. Потом он достал из кармана шариковую ручку и бросил ее на пол за спиной бритоголового.
Ручка с сухим стуком упала на пол и покатилась.
Дракула резко развернулся на этот звук, шагнул… и рухнул в открытый проем люка.
Маркиз выскочил из-под стола, захлопнул крышку и поспешно подтащил комод, так что он своим весом наглухо заблокировал выход из подпола.
- Эй, парень, ты откуда взялся? - испуганно залепетал Станислав. - Я же тебе велел уходить!
- Это что - вместо благодарности? - осведомился Маркиз. - Кажется, я только что спас вам жизнь!
- Ну, это… да… того… спасибо, парень… - забормотал Станислав. - Все одно уходить надо отсюда… Он такой человек - в покое меня ни за что не оставит!
- Ну пока-то он неопасен, - Маркиз взглянул на придавленную комодом крышку люка, из-под которой не доносилось ни звука, - так что у нас есть несколько минут, чтобы поговорить.
- О чем это? - с прежней неприязнью воскликнул Станислав, но опомнился и понизил голос: - Ну, чего надо-то? Ладно, парень, спрашивай! Так и быть, поговорим…
- Расскажите-ка мне про "Розовый Маврикий"! - проговорил Маркиз, не сводя глаз с филателиста.
- Какой-такой Маврикий? - забормотал тот, пряча глаза. - Не знаю никакого Маврикия!
- Только что вы, кажется, утверждали, что знаете о марках все, что вы - старый зубр, великий филателист и на мякине вас не проведешь, а теперь утверждаете, что не знаете про одну из самых знаменитых марок в истории!
- Ну, не то что не знаю… - Станислав вздохнул. - Конечно, знаю! Кто же про нее не знает…
Остров Маврикий, расположенный в Индийском океане, к востоку от Мадагаскара, открыл в 1505 году португальский мореплаватель Маскарен. Португалия не смогла удержать за собой плодородный остров, его отбили французы, которые и владели им до 1810 года. Он даже назывался в то время Иль де Франс, то есть Французский остров. Однако потом ситуация переменилась, остров перешел в руки англичан, от которых и получил современное название. Маврикием этот остров был назван в честь знаменитого польского авантюриста Маурициуса Беневского, соратника великого Костюшко, который некоторое время был его правителем, а потом провозгласил себя императором Мадагаскара.
Население острова росло, хозяйство развивалось. Маврикий поставлял в Англию сахарный тростник, кофе и рис. Корабли постоянно посещали главный порт острова, город Порт-Луи. Разумеется, у острова было оживленное почтовое сообщение с метрополией и со всем остальным миром.
И вот в 1846 году губернатор острова решил по поводу дня рождения королевы Виктории выпустить памятные почтовые марки. Тем самым он хотел убить сразу двух зайцев - почтить обожаемую королеву и обеспечить свое почтовое ведомство знаками почтовой оплаты, в которых ощущался недостаток.
На всем острове нашелся единственный человек, который мог выполнить такую работу - ювелир и гравер Йозеф Бернард. Именно ему и поручил почтмейстер Браунриг изготовить клише для двух марок - достоинством в один пенс для внутренней корреспонденции и в два пенса для заграничных писем.
Ювелир оказался человеком рассеянным и неторопливым. Он почти год гравировал портрет королевы для заказанных марок. Ведь портрет королевы - работа серьезная и ответственная, спешка в таком деле недопустима. Когда наконец эта важная работа подошла к концу и оставалось выгравировать только номинал и обычный текст, он то ли от рассеянности, то ли спьяну вместо традиционной надписи "Post paid", что значит "почтовый сбор оплачен", вывел надпись "Post office", то есть "почтовая контора". Возможно, его сбила с толку вывеска почтовой конторы, которую он постоянно видел из своего окна.
Так или иначе, но рассеянность ювелира обеспечила ему почетное место в истории филателии.
Закончив изготовление клише, рассеянный ювелир отпечатал с него семьсот марок на бумаге двух цветов - голубоватой и светло-оранжевой - и отнес свое изделие заказчику.
Почтмейстер, увидев марки со странной надпечаткой, пришел в ужас. Но делать было нечего - марки были срочно нужны для функционирования островной почты. Тогда он распорядился допечатать еще триста марок для круглого счета, и тысяча марок с ошибкой отправилась в путешествие по всему миру.
Конечно, большая часть этих марок была вскоре безвозвратно утеряна, сгорела в печах и каминах адресатов или отправилась на свалку, и когда в Англии, а затем и во всем цивилизованном мире возникла мода на коллекционирование почтовых редкостей, в особенности же - марок с различными ошибками и опечатками, изделия рассеянного гравера Йозефа Бернарда оказались одними из самых редких, а потому и самых ценных марок в мире.
Среди филателистов они получили название соответственно "Голубой Маврикий" и "Розовый Маврикий" (розовыми называют те марки, которые в действительности отпечатаны на блекло-оранжевой бумаге).
Всего к началу двадцатого века сохранилось двадцать пять марок: тринадцать голубых и двенадцать розовых.
Еще в начале шестидесятых годов комплект из двух хорошо сохранившихся марок - голубой и розовой - был продан на аукционе за семьдесят тысяч долларов, уже в восьмидесятые годы за такой же комплект заплатили четверть миллиона, к нашему времени цена этих марок выросла еще в несколько раз.
Вот такая история… - закончил Станислав свой исторический экскурс.
- Вы мне прочитали очень интересную лекцию. Такие лекции по воскресеньям в клубах для пенсионеров можно читать, - проговорил Маркиз, когда филателист замолчал, - огромный успех обеспечен. Но я вас не про историю этих марок спрашивал. Я вас спрашивал про то, какое отношение имеете к "Розовому Маврикию" вы сами и этот мануальный терапевт с криминальными наклонностями. И не надо мне голову морочить! Если бы не я, лежать бы вам сейчас со сломанной шеей…
- Ну ладно, - Станислав вздохнул, - дело в том, что один "Розовый Маврикий" есть в нашем городе. У очень достойного человека… не чета этим наглецам из филателистического клуба! Настоящий знаток и большая знаменитость!
- Кто такой? - осведомился Маркиз.
- Вячеслав Леонардович Томашевский.
- Что, тот самый? Знаменитый дирижер?
- Именно. - Филателист кивнул. - Причем у него не простой "Маврикий", а единственный в своем роде: у него изначально не хватает двух зубчиков по верхнему краю. То есть это не повреждение марки в процессе хранения, а брак изготовления. А такие марки ценятся еще выше. Так что этот "Маврикий" - самый дорогой в мире. Он так и называется - "Розовый Маврикий Томашевского". И я эту марку один раз держал вот в этих самых руках!
Станислав замолчал, чтобы Маркиз смог по достоинству оценить его слова, и окинул собеседника горделивым взглядом.
- И вот два дня назад пришла ко мне одна дамочка и попросила оценить марку. Заплатила мне за консультацию, между прочим, хорошие деньги. И выложила на стол…
- "Маврикия Томашевского"? - выпалил Маркиз.
- Именно так я сначала и подумал! - усмехнулся филателист. - Вроде та самая марка. Рисунок, надпечатка, двух зубцов не хватает… У меня прямо руки затряслись. Думаю, второй раз в жизни такую редкость вижу! Однако я никогда с заключением не тороплюсь. Взял пинцет, увеличительное стекло, пригляделся к марке и понял, что это подделка. Фальшак.
- Что же вас навело на эту мысль?
- Во-первых - бумага. Она, конечно, старая, не меньше полутора веков, но чуть-чуть толще, чем должна быть. Обычному человеку разницу ни за что не заметить, но я же филателист, коллекционер! У меня пальцы точнее любого прибора! И кроме того - цвет. - Станислав сделал паузу, чтобы заинтриговать собеседника, и продолжил: - С лицевой стороны цвет такой, каким и должен быть у настоящего "Розового Маврикия", - бледно-оранжевый. Но с изнанки он немного другого оттенка. Можно сказать, действительно розовый. Ну, тут я, понятное дело, немного успокоился…
- Успокоились? - удивленно переспросил Маркиз.
- А ты как думаешь? Я ведь, когда эту марку увидел, что подумал? Что ее у Вячеслава Леонардовича украли… и это в лучшем случае. Ведь за такую баснословную ценность они его запросто и угробить могли!..
- Они? - перебил собеседника Леня.
- Ну да… дамочка и этот… чебурашка ушастый! - Станислав покосился на подпол. - Они ведь с ним подельники…
- Да что вы говорите! - Маркиз изобразил удивление. - И что, вы ее порадовали своим заключением?
- Сначала спросил, откуда у нее эта марка. Ну она мне на это сказала, что меня сие совершенно не касается. А тогда уже я ей сообщил, что у нее фальшивка. Она сначала верить не хотела… но у меня все-таки имеется в этих делах кое-какой опыт и авторитет. Если я сказал - фальшивка, значит, так и есть.
- И что она - здорово расстроилась? - поинтересовался Маркиз.
- Не то слово! Буквально в лице переменилась! Бледная стала, как привидение!
- А эта ваша знакомая… она блондинка, глаза голубые, с виду такая скромная тихоня?
- Так ты ее знаешь? - удивился Станислав. - Что же тогда сразу не сказал?
- Ладненько… - Леня поднялся с места, - пойду я, пожалуй. С этим что будешь делать? Милицию вызывать?
- Вот еще! - Стас пожал плечами. - Он мужик здоровый, очухается, поднатужится и шкафчик отодвинет. А мне, видно, придется манатки собирать да отваливать отсюда срочно. Хотя бы на время.
- Правильное решение! - одобрил Леня. - Телефончик для связи оставь на всякий пожарный…
Стас посмотрел ему в глаза и не посмел отказать.
Позвонил Ухо и сообщил, что объявился Комар, слезно благодарил за машину и умолял сделать поскорее, потому что у него якобы есть на нее уже покупатель.
- Спросил я у него, кто такие те ребята, что битый автобус ему отдали, так он даже с лица сбледнул, до того их боится, - посмеиваясь, сообщил Ухо. - Говорит, что главный у них некий Шершень, я про него слышал раньше, но ничего обнадеживающего. Надо бы от него подальше держаться, скверный тип, слову своему не хозяин - скажет одно и тут же все по-другому повернет. Оттого Комар и торопится с машиной, боится, как бы эти не передумали…
- Что, Шершень этот, - авторитетный, при деньгах? - спросил Маркиз, держа в голове мысль о дорогущей марке.
- В принципе да, - осторожно ответил Ухо, - то есть Комару-то и тыща баксов большие деньги. Шершень, конечно, птица более высокого полета, однако, понятно, не олигарх. Сейчас жутко злой, его ребята тоже землю носом роют, какого-то старого козла ищут. А когда найдут, мало ему не покажется.
- Кого ищут? - насторожился Леня. - Старика, говоришь?
- У них во время той аварии старикан сбежал. Кто такой - Комар не знает…
"Зато я, кажется, знаю, - подумал Маркиз, - ай да старичок Прохор Петрович! Силен, сумел от профессионалов сбежать. Впрочем, какие же они профессионалы, если позволили себя усыпить, как белых лабораторных мышей!"
- Слыхала? - спросил он попугаиху Марусю, высунувшую любопытный клюв из клетки. - Вот бы с твоим хозяином побеседовать, много интересного узнали бы! С виду такой приличный старичок - опера там, Верди-Пуччини, а сам…
- Вер-рди, Вер-рди! Тр-равиата! - заорала попугаиха. - Сопр-рано! Колор-ратура!
- Ну вот, опять ты за свое, - расстроился Леня, - хоть бы что полезное сказала.
- Пр-ремьер-ра! Пар-ртер-р! Галер-рка! Контр-рамарка! Р-римма Бор-рисовна!
- Постой-постой, - заинтересовалась появившаяся Лола, - говоришь, Римма Борисовна?
- Шедевр-р! - подтвердила Маруся.
- Ну надо же, как я раньше-то не догадалась! - обрадовалась Лола. - Ну конечно же, Римма Борисовна!
- Ты, случаем, не рехнулась? - осведомился Маркиз. - От попугая заразилась…
- Попугай, к твоему сведению, совершенно нормальный! - рассердилась Лола. - А сумасшествие незаразно, это врожденное, как и клинический дебилизм! У некоторых встречается… не будем, конечно, указывать пальцами…
Леня слишком хорошо знал свою боевую подругу, чтобы обижаться на ее слова, сказанные не всерьез, а мимолетом, - просто Лолка, как любая женщина, всегда норовит оставить за собой последнее слово. И еще он понял, что спорит Лола не просто так - имеется у нее в мыслях кое-что полезное.
- Ладно, - миролюбиво сказал он, - рассказывай про Римму Борисовну. Откуда ты ее знаешь?
- Римма Борисовна! - Лола закатила глаза. - Это такая женщина… не описать! Она связана с театром…
- Что, самая главная чиновница в управлении культуры?
- Бери выше!
- Что, неужели в Министерстве культуры? Откуда у тебя такие знакомства?
- Еще выше! Она билеты распространяет!
- Ну, сказала… - протянул Леня, - это раньше, во времена всеобщего дефицита, ее должность хлебная была, а теперь все в деньги упирается - заплати хоть вдесятеро, и любые билеты будут! Еще и на дом принесут за отдельную доплату…
- Ох, Ленька, - Лола не стала издеваться и презрительно морщиться, - ну какой же ты… Настоящих-то театралов с деньгами очень мало. А хороший спектакль поглядеть хочется… Вот Римма людям и помогает… Ты понимаешь, она по-настоящему влюблена в театр! Вот как раньше было - в прошлом, а то и в позапрошлом веке! Всех артистов по именам знает, со всеми знакома, все спектакли сама видела… Зрители у нее все наперечет, со всеми в контакте, сама позвонит, сама билеты на хороший спектакль отложит! А самое главное - именно она решает, какой спектакль в этом году нужно смотреть, а какой - ни в коем случае!
- Серьезно, что ли? А я-то думал, что это зависит от театральных критиков, от жюри конкурсов, наконец, от самих зрителей…
- Вот именно - от зрителей! А зрителям Римма Борисовна и такие, как она, вовремя подсказывают, на какой спектакль стоит пойти. То есть именно она создает общественное мнение. А без этого мнения не будет ни переполненных залов, ни горячего приема публики, ни, само собой, всех этих премий и хвалебных отзывов в прессе!
- Ну-ну, - хмыкнул Леня, - а ты ее откуда знаешь?
И тут же прикусил язык, потому что Лола посмотрела на него с глубокой обидой.
- Вот ты всегда так, - голос ее прерывался, - нарочно меня принижаешь! Нарочно делаешь вид, что я - никто! Я - актриса, настоящая! И если сейчас не работаю, то это только вопрос времени! И если ты будешь относиться ко мне по-свински…
Хотя в глубине души Леня был уверен, что Лола никогда не вернется в театр, потому что в свое время ей осточертели тамошние порядки и зависть коллег, к тому же Лолиной врожденной лени очень не нравилось подниматься утром и тащиться на многочасовые репетиции, сейчас он немного испугался. Вдруг и вправду Лолка взбрыкнет и поступит в какой-нибудь задрипанный театрик ему, Лене, назло? Разумеется, больше месяца она там не продержится, но за это время сумеет истрепать Лене и животным все нервы. Да и дело пострадает…
Разумеется, Леня испугался совсем чуть-чуть, но притворился, что испугался ужасно. Конечно, в отличие от Лолы он никогда не играл в театре, но при его профессии актерские способности просто необходимы. Он постарался измениться в лице и прижал руки к якобы колотившемуся сердцу, а потом с размаху плюхнулся на стул, как будто ноги его не держат. Стул при этом едва не сломался.