- Я думаю, лишь немногие из них были религиозными фанатиками. А большинство - наемниками. В те времена многие рыцари оставались без средств к существованию. Вступить в сильный и богатый орден - чем не выход? Но все ли искренне проникались духом и буквой орденского устава? Просто я прошел через несколько войн, профессор, и так или иначе, а их причины были прозаическими - деньги. Вряд ли Крестовые походы сильно отличались от других войн. Возьмем, к примеру, эти замки. Разве их строили для того, чтобы защищать пилигримов на пути к Гробу Господнему? Нет, их возвели, чтобы Европа обрела точку опоры на Ближнем Востоке. Как компания Гудзонова залива в Канаде или американские кавалерийские форты на Диком Западе. Крестоносцы не стремились освободить Иерусалим от мусульман и прочих иноверцев. Они хотели попросту его завоевать. - Холлидей вздохнул и продолжил: - Тамплиеры называли себя бедными рыцарями Иисуса из Храма Соломона. Подчеркиваю - бедными! Но к тому времени, когда орден объявили вне закона и расформировали, достояние братьев-храмовников сравнялось с богатством Римско-католической церкви и превзошло многие государства. Например, Францию, которой они фактически владели за счет займов и кредитов, набранных королем Филиппом Красивым. Они построили огромную крепость - Новый Тампль - в Париже… Где тут благочестие, профессор? Только жадность. Жажда денег и власти.
- Но это не мешает вам искать их сокровище.
Джон остановился и повернулся к Вануну.
- Это не просто сокровище, - сказал он, сдерживая рвущийся наружу гнев. - Это что-то большее. Нечто, заставившее моего дядю в возрасте восьмидесяти шести лет сорваться с места, бросить научные изыскания и ехать в Европу. Нечто, касающееся и многих других образованных и неглупых людей, которые долго искали разгадку меча. Нечто, ради чего кое-кто готов жечь дома и убивать.
- Тогда мы просто обязаны найти это, - сказал Раффи, начисто игнорируя негодование в голосе подполковника. - Правда, Пэгги?
- Правда, - сказала она, сжимая локоть Холлидея. - Не нужно больше лекций, хорошо? И помиритесь с профессором. - Девушка снова сжала локоть кузена.
- Я не враг вам, полковник Холлидей, - добавил Вануну. - Ведь я согласился помогать вам, не так ли? - Он протянул рейнджеру руку. - Shalu shalom Yerushalayim, хорошо?
Холлидей пожал его ладонь.
- Зовите меня Док.
И они направились к разрушенной часовне.
19
Рядом с овалом вросших в землю камней, отмечающих фундамент старинной церкви, они остановились. Вануну еще раз сверился с картой.
- Сто шестьдесят футов в длину и сорок футов в ширину, - сказал он. - Ротонды по обоим концам. В северном - алтарь нефом на юг. Раньше был еще проход, соединяющий часовню с главным залом. - Профессор указал на отдельную линию огромных блоков известняка, больших, чем камни, из которых, по обыкновению, возводили стены внутренних построек. - Это остатки финикийских сооружений, - пояснил он. - Помните, я говорил - они был и здесь до Пелерина. Кстати, любопытный факт: в часовне все архитектурные формы кратны восьми. Восемь колонн в нефе, шестнадцать колонн в алтаре и восемь арок в проходе.
- Почему именно восемь? - удивилась Пэгги.
- Восемь - магическое число у тамплиеров. Достаточно посмотреть на крест, который они носили на плащах. У него восемь концов. То есть у привычного нам христианского каждый конец раздвоен.
- Какой в этом смысл?
- Главным образом религиозный. Семь плюс один равняется восьми. Бог создавал землю шесть дней, отдохнул на седьмой, а на восьмой день ввел человека в рай. У человека двадцать четыре ребра. Если разделить на восемь, получается три - Святая Троица. У Ноя на ковчеге было восемь человек. Сам ковчег в длину триста пятьдесят локтей. Три плюс пять - тоже восемь. Иисус Христос воскресил Лазаря через восемь дней после его смерти. Если двойку возвести в куб, будет восемь. И так можно продолжать до бесконечности.
- Почему это может быть важно для нас? - Пэгги разглядывала остатки фундамента под ногами.
- Думаю, то, что мы ищем, будет иметь некоторое отношение к числу восемь. Или числу, кратному восьми, - сказал Холлидей.
Он принялся измерять шагами длину одной стены, тогда как Вануну пошел в другую сторону.
- И все же, что мы ищем? - недоверчиво проговорила Пэгги.
- В черных водах твердыни Паломника нужно отыскать серебряный свиток, - рассуждал вслух Холлидей. - "Черные воды" предполагают, что наша цель кроется в темноте. Может быть, под землей, ниже часовни. Или даже еще ниже, чем подземный склеп под нею.
- Не исключено, что это пещера! - поддержал его профессор. - Здешние скалы - сплошной известняк. Грунтовые воды, стекающие с гор, размывают его. Я уверен - тут множество карстовых пещер. Как дырок в сыре.
- У меня клаустрофобия! - предупредила Пэгги. - Когда фотографировала Карлсбадские пещеры для "Нэшнл джиографик", думала, что сойду с ума от ужаса.
- Мы вас защитим, не бойтесь, - рассмеялся Вануну.
- Кажется, я что-то нашел, - сказал подполковник.
- По-моему, слишком быстро, - заметил профессор, поднимая голову.
Вместе с Пэгги они подошли к Холлидею, который стоял рядом с остатками алтаря.
- Вы скептически настроены, - усмехнулась журналистка.
- Труд археолога не бывает легким, а находки - быстрыми, - ответил Раффи. - Большинство из нас ничего никогда не находит, хоть и ищут всю жизнь.
- А я слышала, что парень, разыскавший Трою, был любителем. И свитки Мертвого моря нашел козопас или вроде того…
- Откуда вы это взяли?
- Мы с Доком беседовали за ланчем. Вчера в кафе. Он объяснил мне, что большинство важных археологических находок случайны.
- По-моему, Доку я не слишком-то нравлюсь, - прошептал Вануну, чтобы Холлидей не услышал.
- Не только вы, - весело отозвалась Пэгги. - Ему не нравятся все, кому нравлюсь я. Он очень ответственный.
- Кажется, вы дурачитесь… - задумчиво произнес профессор.
- Вы это о чем? - спросил Холлидей, расслышавший последнюю фразу.
Но Вануну сделал вид, будто заинтересован другим.
- Что вы нашли?
- Камень! - Подполковник указал себе под ноги.
- О! - воскликнула Пэгги. - Именно то, что мы ищем! И чем же этот камень отличается от сотен других?
- Он восьмиугольный. - Раффи присел на корточки, теряя всякую насмешливость.
Ладонью сгреб песок, открывая находку Джона целиком.
Серый булыжник три на три фута выглядел так, будто когда-то на нем была высечена надпись, стершаяся с годами.
- Часть церковного пола. В храме Гроба Господня примерно в этом месте находится вершина Голгофы.
- Итак, мы нашли восьмиугольный камень, - торжественно прокомментировала Пэгги. - Что из этого следует? Какие практические выводы?
- Все остальные камни - квадратные. - Вануну поднялся, отряхнул ладони. - И все расходятся от него. Это явно центр чего-то… Но чего? Я возвращаюсь к грузовику - нам нужны инструменты.
- Я с вами! - быстро сказала девушка.
Холлидей открыл было рот, но передумал и попросил настолько равнодушно, насколько смог:
- Не задерживайтесь особо.
- Постараемся, - ответил Вануну.
Джон какое-то время наблюдал, как парочка шагала через развалины к оставленному за воротами "лендкрузеру", склонив друг к дружке головы, будто были знакомы сто лет, иногда "случайно" сталкиваясь плечами, а когда они скрылись за выступом крепостной стены, присел и принялся разгребать песок и мусор с вымощенного пола. Судя по выступающим внутрь церкви из разрушенного фундамента камням, восьмиугольная плита находилась напротив вспомогательной часовни, возможно даже, алтаря Скорбящей Богоматери - отличительная особенность каждого храма, возведенного тамплиерами. Из дальнего детства, когда мальчишкой Холлидей прислуживал в алтаре, пришли строки латинского гимна, написанные ритмичным четырехстопным хореем:
Stabat mater dolorosa
iuxta Crucem lacrimosa
dum pendebat Filius.Cuius animam gementem,
contristabam et dolentem
pertansivit gladius.
Pertansivit gladius. Еще один меч…
Алтарь Скорбящей Богоматери в церкви Гроба Господня представлял собой каменную нишу, где стояла статуя плачущей Девы Марии и еще оставалось место для свечей. Наверняка, решил подполковник, алтарь Богоматери в Пелерине сооружен так же. Тогда восьмиугольный булыжник был расположен точно перед статуей.
Полуденное солнце припекало. От раскаленных камней шел ровный жар, как в очаге. Холлидей продолжал работать. В небе мельтешили крикливые желтоногие чайки, скользя с воздушных горок, как в парке аттракционов. Со стороны моря доносились глухие и монотонные удары прибоя о скалы.
К тому времени, как возвратились Пэгги и Вануну, Джон расчистил площадку двенадцать на двенадцать камней. Квадратные булыжники расходились веером от восьмиугольного. Кем бы ни был строитель, задумавший и выложивший пол, кое-что в геометрии он смыслил.
Пэгги и профессор принесли добротный набор инструментов, который Раффи, как истинный археолог, держал под рукой в багажнике "лендкрузера" просто так, на всякий случай. Геологический молоток, лопата с укороченным черенком, три совка, разного размера щеточки и кисти, а еще железки, вызвавшие у Холлидея устойчивую ассоциацию со стоматологическим кабинетом, и два мощных фонаря. А кроме того, Вануну притащил сумку-холодильник, забитую минеральной водой "Невиот", термос с охлажденным чаем и пластиковый судок с бутербродами.
- Вы хорошо потрудились, - сказал он, уважительно покивав.
- Я старался, - улыбнулся подполковник, смахивая пот со лба.
Профессор решительно раздал всем по бутерброду и уселся на фундамент церкви. Холлидей присел рядом, заглянул между двумя кусками хлеба и не сумел сдержать смешок:
- Где вы находите сэндвичи с ветчиной и сыром в Израиле?
- У меня есть свои источники, - подмигнул Вануну.
- Что будем делать дальше? - спросила Пэгги, отпивая из горлышка ледяной воды.
- Я, кажется, догадался… - ответил Холлидей, поднялся и с бутылкой подошел к центральному камню.
От вылитой воды поверхность булыжника потемнела, на ней проступили черточки, образовавшие рисунок.
- Будь я проклят… - прошептал израильский археолог, заглядывающий рейнджеру через плечо.
Два квадрата накладывались друг на друга и образовывали восьмиконечную звезду. В центре ее древние мастера выгравировали латинские буквы: Р и G.
- Что это? - охнула Пэгги, заглядывая через другое плечо.
- Звезда Лакшми, - объяснил Холлидей. - Ученые предполагают, что она символизирует восемь принятых в индуизме типов добродетели. Александр Македонский, прозванный Великим, привез этот знак из Индии, а позже вольные каменщики присвоили его себе.
- Это еще и арабский символ, - добавил Вануну. - Он ставится, как отметка, в конце каждой суры Корана. Кстати, несколько лет назад было сломано много копий, когда мусульмане захотели поменять клавиатуру на пишущих машинках и компьютерах. В западной раскладке используется шестиконечная звездочка, которую исламисты связывают со звездой Давида. Они требовали поменять звездочки на восьмиконечные.
- Какая глупость! - усмехнулась Пэгги.
- Таких глупостей хватает на Ближнем Востоке, - пожал плечами Раффи. - Могу сказать, что израильские учебники по математике не используют символа "плюс". А все потому, что он похож на крест - христианский символ. Вместо него вставляют знак подчеркивания. Да и у вас, насколько я знаю, не принято украшать рождественскую елку звездой Давида, несмотря на то что по рождению Иисус Христос был евреем.
- Мир погряз в глупости, - вздохнул Холлидей. - Именно из-за нее начинаются все войны.
- А что значит "PG"? - не унималась Пэгги.
- Понятия не имею, - ответил профессор.
- А я знаю. Вернее, догадываюсь, - сказал Холлидей.
На раскаленном камне вода быстро высыхала, рисунок исчезал.
- Ну так скажите! - потребовала журналистка.
- Pertansivit gladius. Пронзающий меч.
Вануну, присев около булыжника, принялся сноровисто работать двухдюймовой кистью и совком. Тщательно прошелся по всем восьми сторонам, вычищая набившиеся в шов песок и частицы земли. По случайности или по замыслу строителей между камнями не обнаружилось ни малейшего признака связующего раствора.
Подполковник налил немного воды в зазор. Она ушла без остатка.
- Интересно, - заметил Холлидей.
- Дайте-ка мне лом! - попросил профессор.
Пэгги вложила ему в ладонь затребованный инструмент. Археолог сунул плоский конец лома в узкую щель между камнями, надавил…
Булыжник приподнялся на дюйм. Вануну ловко переместил лом и снова налег.
Камень приподнялся еще на пару дюймов, и Холлидей заклинил его обломком известняка, не давая вернуться на место.
- "Обряд дома Месгрейвов", - сказала Пэгги, наблюдая за их стараниями.
- Прошу прощения? - не понял Вануну.
- Это из рассказов о Шерлоке Холмсе, - улыбнулся подполковник. - Дворецкий, служащий в английской семье, разгадывает код, заключенный в старинном обряде, который веками передавался от отца к сыну в семье его лорда. Он и его подруга, горничная, находят клад, закрытый плитой, поднимают ее рычагом. Но горничная, догадываясь, что ее хотят обмануть, заманивает дворецкого под плиту и выбивает подпорку. Там он и задохнулся…
- Оказывается, англичанкам нельзя доверять, - покачал головой археолог. Повернулся к Пэгги. - Надеюсь, вы не выбьете подпорку, когда я полезу под камень?
- Если вы не попытаетесь меня обмануть, - лукаво усмехнулась она.
- Давайте продолжим, - прервал их обмен любезностями Холлидей.
Они с Вануну взялись за камень.
- На счет "три"! Раз… Два… Три!
С трудом преодолевая тяжесть булыжника, они приподняли его, сдвинули в сторону и, не сговариваясь, уселись тут же, пытаясь успокоить дыхание. От напряжения руки подполковника мелко дрожали.
Пэгги заглянула в открывшееся восьмиугольное отверстие.
- И что там видно? - окликнул ее Холлидей.
- Лестница, - замирающим голосом ответила журналистка. - Каменная винтовая лестница.
20
- Ненавижу, ненавижу, ненавижу… - бормотала Пэгги, спускаясь вниз по ужасно узкой лестнице с опасно сглаженными ступенями, освещенной лишь лучом света от фонаря в руке Вануну.
В спертом воздухе витали запахи плесени, сырой земли и мокрого камня, плечи цеплялись за гладкие известняковые стены.
Проход становился все уже. Пэгги, казалось, чувствовала огромный вес скал над головой. Она дышала часто и глубоко, страдая от недостатка кислорода.
- По-моему, это очень плохая идея… - судорожно озираясь и поеживаясь, сказала журналистка.
- Вы всегда можете вернуться, - ответил Холлидей, не в силах сдержать улыбку, которую кузина, к счастью, не заметила из-за темноты.
Израильский профессор шагал первым с фонарем в одной руке и ломом в другой, а подполковник с геологическим молотком и вторым фонарем прикрывал тыл. Пэгги шла между ними, отчего еще больше ощущала тесноту.
- Вернуться? - язвительно процедила она. - И как, по-вашему, я это сделаю? Вы ведь загородили проход. Попробуй тут вернись… Кроме того, если бы я осталась наверху, то извелась бы, волнуясь о вашей судьбе.
- Как приятно, когда за тебя переживают! - рассмеялся Вануну.
- Насколько глубоко мы спустились? - раздраженно спросила девушка.
- Сто пятьдесят одна ступенька, - ответил Холлидей. - Я сосчитал. - Он быстро прикинул в уме. - Если принять высоту ступени за десять дюймов, то мы спустились под землю на сто двадцать пять футов.
- Тридцать восемь метров, если для вас это звучит приятнее! - Раффи сверкнул через плечо белозубой улыбкой.
- Заткнулись бы вы оба! - мрачно огрызнулась она. - Или я начну кричать. Правда, начну!
- От страха она становится агрессивной, - прокомментировал Холлидей.
- Это я уже понял! - ответил профессор.
- Заткнитесь! - рявкнула Пэгги.
- Расслабьтесь, - попытался увещевать ее подполковник. - Спуск не будет длиться бесконечно.
- С чего это вы так решили? - сварливо возразила она. - А вдруг это лестница к дьяволу? И мы будем спускаться вечно…
Девушка задыхалась, ей казалось, что сырые каменные стены давят на нее, стремясь похоронить заживо. Только чудом ей удавалось сдерживаться, чтобы не кричать от ужаса.
- Я вижу конец лестницы, - ободрил спутников Вануну, и через миг послышался влажный хруст гравия под его подошвами.
Несколько секунд спустя Пэгги шагнула с последней ступени в узкий - лишь чуть-чуть шире, чем лестница, - сводчатый проход. Пол покрывал толстый слой обломков выветренного известняка - будто тысячи раздробленных костей. Девушка поежилась. Здесь было еще противнее, чем на лестнице.
Холлидей тоже выбрался в тоннель. Вануну лучом света показал дальнейшее направление.
- Мы опускаемся еще глубже, - заметил подполковник на ходу.
- Спасибо, что напомнили! - ехидно ответила Пэгги.
- Любопытно бы узнать, куда мы попали? - не обратил внимания на ее издевку подполковник. - Некая средневековая версия норы священников?
- Что? Что значит - нора священников? - удивилась Пэгги.
- В елизаветинские времена, - охотно пояснил Вануну, - католики рыли тайные ходы из своих домов и из церквей, по которым могли убежать, если бы за ними явились гугеноты, подчас охотившиеся на католиков. Так же иногда поступали и евреи, оказавшись на оккупированной нацистами территории.
- В ваших головах содержится так много информации, что иногда мне становится страшно…
Внезапно проход расширился, и они оказались в зале, высеченном в скале. С двадцатифутового потолка свисали тонкие известковые сосульки, частые, словно иглы дикобраза. На их кончиках сверкали, отражая свет фонаря, капельки воды. Морось покрывала неровные стены. Зато пол состоял из плотно пригнанных друг к другу булыжников, как в церкви наверху.
У стен валялись груды битых черепков, как будто здесь расколотили целую гору цветочных горшков, а в дальнем конце зала исследователи разглядели огромную железную дверь, всю в потеках известкового налета и ржавчины. Тяжелый засов лежал на мощных скобах, запирая створки.
Вануну наклонился и поднял с пола черепок.
- Терракота. На глазок я сказал бы, что это пятилитровый сосуд. Вино или оливковое масло. Может быть, даже вода, хотя пятилитровые емкости для нее обычно не использовали. Зато терракота долго сохраняла воду прохладной… - Он повел лучом вдоль стены. - А больше тут ничего нет.