Кроме того, в ту эпоху шифровали послания по древнегреческой системе скитал. Для нее нужна цилиндрическая палочка определенной длины и диаметра. Жезл, скипетр… да хоть полицейская дубинка! На него наматывали ленту папируса или пергамента, а потом писали сообщение. Суть способа заключалась в том, что прочитать сообщение мог только человек, обладающий такой же точно палочкой. Еще Брейнтри упомянул шифр Цезаря - частный случай шифра простой замены, когда каждая буква исходного текста заменялась на другую букву из того же алфавита по определенному правилу. Например, сдвиг на какое-то количество знаков.
Поклонники триллеров могли познакомиться с книжным шифром в романе Кена Фоллетта "Ключ к "Ребекке"".
- Золотая оплетка на рукояти меча, - сказал Холлидей с легким поклоном.
Брейнтри улыбнулся, сделал широкий жест рукой.
- Именно так! Это и было гипотезой вашего дяди! Если вы измерите расстояние между точками на проволоке, получив в руки исходную книгу-декриптор и откладывая длину, как на координатной оси, вы получите искомые буквы и сможете прочитать сообщение. То есть золотая оплетка играет роль скитала, если можно так выразиться. И даже если меч попал бы в чужие руки, то знание расстояний бесполезно, поскольку неизвестен декриптор! А как вы догадались?
Холлидей вынул из кармана пиджака моток золотой проволоки, накрученный на металлический черенок, и вручил его Брейнтри. Молодой человек быстренько сдвинул очки на лоб и, близоруко щурясь, принялся рассматривать оплетку, осторожно ощупывая ее пальцами.
- Наплывы… Словно маленькие бусинки.
- Золотой припой, - подтвердил Джон. - Неравномерно расположенный, но с определенной последовательностью. В общей сложности семьдесят восемь бусинок, как вы их называете.
- Не слишком пространное сообщение, - заметила Пэгги.
- Бусинки - не сообщение, - улыбнувшись, поправил ее Брейнтри. - Они - что-то наподобие валиков на шифровальных машинках немцев. "Энигма". Помните, они использовали их во время Второй мировой войны? Если вы уложите проволоку с бусинками вдоль текста-ключа, вы получите правило перемещения по тексту, которое можете использовать для дешифровки.
- Ничегошеньки не понимаю, - нахмурилась Пэгги.
- А я, кажется, уловил суть, - сказал Холлидей. - Нужно повторять расстояние между бусинками по всему тексту, и тогда можно прочитать сообщение.
- Вот именно! - кивнул Брейнтри.
- А я все равно ничего не поняла, - пробормотала девушка.
Профессор пожал плечами.
- Ничего страшного. У вас ведь все равно нет книги-ключа. Так что какое значение имеет наше открытие? Никакого…
Он помолчал и вдруг поинтересовался:
- А где сейчас меч? Вы, совершенно случайно, не захватили его с собой?
- Это не та вещь, которую в наше время удобно возить через границу, - ответил подполковник. - Он сейчас в надежном месте.
На самом деле они отдали средневековое оружие мисс Брэнч, которая спрятала его в университетском сейфе - он скрывал в своем чреве довольно много раритетов и казался вполне надежным.
- Плохо, - грустно проговорил Брейнтри. - Я хотел бы на него посмотреть.
Пэгги достала из сумки фотографии, которые она сделала, расставаясь с мечом. Качественные, цветные, с высоким разрешением. Профессор внимательно изучил их.
- Меч крестоносца, - кивнул он, оторвавшись от изображений. - Тринадцатый век. Первая половина, если принять во внимание клеймо с гербом ордена Храма. - Он поднял взгляд на Холлидея. - Вы уверены, что он подлинный?
- Меня можно одурачить хорошей подделкой, - ответил подполковник. - Но не дядю Генри. Кроме того, из-за подделки вряд ли возникли бы такие страсти.
- Если это настоящий меч тринадцатого века, то он стоит огромную кучу денег. У меня есть несколько конкурентов… Через дорогу, в королевском музее Онтарио. Так вот, каждый из них с радостью продал бы собственную мать, чтобы заполучить подобный экземпляр для коллекции. Меч могли фальсифицировать только ради жажды наживы, не говоря уже о других поводах.
- Дедушка никогда не пошел бы на подделку из-за денег, - твердо сказала Пэгги.
- Вам не кажется, что отметин на рукоятке слишком много? И вот еще… Альберик из Пелерина… Кто это? Вы знаете происхождение оружия? Кому он принадлежал до того, как попал к профессору Грейнджеру?
- Адольфу Гитлеру, - ответил Холлидей, наслаждаясь вытянувшимся лицом канадского профессора.
- Вы… Вы уверены?
- Сто процентов.
Брейнтри снова просмотрел фотографии, а потом медленно кивнул.
- В этом что-то есть… С исторической точки зрения. Гитлер был помешан на этом псевдонаучном мусоре. Ницшеанские идеи арийского превосходства. Кровь и Земля. Кольцо Нибелунгов. Валькирии. Масонские ритуалы. Оружие тамплиеров. Он любил все это… - Молодой человек коротко и невесело хохотнул. - Кто знает, быть может, Гитлер думал, что это Тирфинг?
- Тирфинг? - переспросила Пэгги. - А что это?
- Меч Одина. Если вам нравятся оперы Вагнера.
Девушка фыркнула.
- Вагнера я слышала только как саундтрек к фильму "Апокалипсис сегодня".
- Но с другой стороны, - продолжал рассуждать канадец, - Альберик может оказаться совсем не тем Альбериком, о котором мы думаем…
- Их что, было много? - удивилась Пэгги.
- Да уж больше одного, по крайней мере…
Брейнтри встал из-за стола и принялся рыться в стопках книг, составленных на полу. Не обнаружив того, что искал, он, бурча себе под нос, перешел к книжным шкафам, занимавшим всю стену. Вытащил пухлый том, раскрыл его…
- Ага! Вот он!
- Кто? - спросил Холлидей.
- Он! - отвечал Брейнтри, вручая ему книгу в сафьяновом переплете.
Рейнджер прочитал вытисненное на обложке название: "Святой храмовник Альберик из Сито и возвышение ордена цистерцианцев". Ниже подполковник увидел имя автора - сэр Дерек Кэрр-Харрис, с большим количеством степеней и званий после фамилии, включая доктора наук Оксфорда и кавалера Британской империи. "Почти как сэр Пол Маккартни, - подумал Холлидей. - Внушительно"… Это имя он где-то слышал. Или читал. Что-то до боли знакомое.
- Вы думаете, это тот самый Альберик, что отметился на мече?
- Очень может быть. Тем более что перевод с латыни слова "fecit" допускает двойное толкование. Его можно прочитать как "сделал" и как "сделан для".
- Сделано для Альберика в Пелерине? - спросила Пэгги.
- Это могла быть игра слов, - предположил Брейнтри, принимая книгу из рук подполковника и задумчиво разглядывая корешок. - Может быть, сообщение предназначалось для Альберика, а меч изготовили в Пелерине нарочно для того, чтобы передать закодированное сообщение в аббатство в Сито.
- Где это? - спросила Пэгги.
- Во Франции. Южнее Дижона. - Профессор перелистнул несколько страниц, повел пальцем по строчкам, сосредоточенно хмурясь, и вдруг радостно воскликнул: - Вот оно! Нашел!
Он повернулся к столу и, взяв одну из фотографий, вручил ее Холлидею. Крупный план клейма на черенке меча и надписи.
- De laudibus novae militiae! Это сочинение святого Бернарда Клервоского, обращенное к Гуго де Пейну, первому великому магистру ордена Храма и приору Иерусалимскому.
- Ну и что? - покачал головой Холлидей. - Не вижу связи.
- Аббревиатура "D. L. N. М.". Что это, по-вашему? De laudibus novae militiae! Это очень известное послание. Письмо святого Бернарда к Пейну, основателю ордена бедных рыцарей из Храма Соломона. Это и есть ключ!
И после значительной паузы Брейнтри торжествующе добавил:
- И есть еще один довод. Очень веский. Я думаю, решающий.
- И какой же?
Подполковник почувствовал волнение. Слабые подсказки из прошлого, призраки с неясными очертаниями, начали приобретать четкие формы и складываться как части мозаики. Неужели тайна наконец-то раскрыта?
- Пчелы! - Профессор многозначительно улыбнулся и указал пальцем на фотографию. - Во Франции Альберик из Сито почитается как заступник пчел и покровитель пасечников.
Пэгги взяла книгу со стола.
- А я, кажется, вспомнила это имя, - сказала она неуверенно. - Фотография в кабинете дедушки Генри. Помните? Снимок, сделанный в Каире или Александрии в тысяча девятьсот сорок первом году. На нем рядом с дедушкой стоит Дерек Кэрр-Харрис.
- Который преподавал после войны в Оксфорде, - подхватил Холлидей.
- И который написал, как добраться к его дому в Леоминстере, на старом приглашении на "Обед мастеров", - закончила Пэгги, улыбаясь.
Брейнтри выглядел обалдевшим.
- Я что-то пропустил?
9
Проведя сутки в Торонто, Пэгги Блэксток и Джон Холлидей взяли билеты на вечерний рейс Британских авиалиний до Хитроу и на следующий день в девять утра прибыли в Соединенное Королевство. Позвонив в Оксфорд, на кафедру, где работал Дерек Кэрр-Харрис, они узнали, что профессор в отпуске и в настоящее время отдыхает в загородном доме. На просьбу дать номер телефона или адрес секретарь ответил вежливым, но категорическим отказом. Подполковник позвонил по номеру, обнаруженному в записной книжке дяди Генри, но безрезультатно - никто не поднимал трубку. По всей видимости, это был телефон городской, оксфордской квартиры профессора.
Покинув Хитроу, они добрались на метро до железнодорожной станции Пэддингтон, позавтракали в местном ресторане, проклиная отвратительную кухню, а после еды сели в поезд, следующий в Уэльс, и три часа спустя оказались в провинциальном городке Леоминстере.
Лемстер, как его называла Пэгги, достиг расцвета в Средние века как крупный торговый центр, где продавали отменного качества овечью шерсть - "Леоминстер Оро". С той поры минули века, и он превратился в захудалый и дремучий городок, спорный между Уэльсом и Англией. Холлидей нашел его похожим на туристические города Соединенных Штатов, которые после бурной и зачастую сомнительной истории обнищали и выживали исключительно за счет гостей, знакомившихся с местными достопримечательностями и содержимым антикварных лавок, одновременно поглощая в огромных количествах картофельные чипсы. Так же и в Леоминстере.
- Только чуть-чуть элегантнее, - заметила Пэгги, прогуливаясь по главной улице города, почему-то носившей название Масляная.
Они разыскивали, где бы взять автомобиль напрокат.
Спустя некоторое время их старания увенчались успехом. Пэгги выбрала небольшую приземистую "тойоту элис". Выслушав целую кучу нудных и малопонятных наставлений от прыщавого молодого дежурного по имени Билли, они выехали на манкландскую дорогу. Через несколько миль Пэгги повернула на более узкую А44, похожую скорее на проселок, зажатый с двух сторон живыми изгородями. Изредка, поднявшись на холм, они могли увидеть раскинувшийся по сторонам идиллический пасторальный пейзаж.
- Словно трасса бобслея, - пожаловалась Пэгги.
Она опасалась встречных машин. Даже компактная "тойота элис" с трудом помещалась в старой колее, а что тогда говорить о мощном внедорожнике, грузовике или - не приведи Господь! - каком-нибудь монстре сельскохозяйственной техники. Но страшнее этого оказалась отара овец, мохнатых и пыльных, вывалившая из-за поворота. Автомобиль тут же завяз насмерть.
- Ну ладно! - Пэгги махнула рукой и заглушила двигатель. Вокруг мелькали серые спины, глупые глаза и блеющие пасти. - Пришла пора расставить все точки над "i". Вы, вместо того чтобы удить форель, скажем, в Патагонии, как пристало почтенному профессору проводить отпуск, и я, отказавшись от увлекательной командировки в Новую Зеландию, замечательное место, где я никогда не была и куда всю жизнь мечтала попасть, бросаем все дела, срываемся и летим в английское захолустье. Зачем? Для чего нам это нужно?
- Потому что сукин сын Бродбент сжег дотла дом дяди Генри, - ответил Холлидей.
- Но это не объясняет, зачем мы мчались в Хитроу, поедая сырные рулеты в салоне Британских авиалиний.
- По всей видимости, он сжег дом, чтобы скрыть пропажу меча. Почему-то меч очень необходим ему.
- Это всего лишь меч, Док! Экспонат из эпохи Средневековья, так же как и Лемстер, который мы оставили позади. Какое отношение он имеет к нам?
- Тысячу лет назад рыцарь-тамплиер отправил сообщение во Францию, адресованное одному из основателей ордена. Настолько важное сообщение, что его зашифровали, а ключ к шифру спрятали под кожаной оплеткой рукояти меча из дамасской стали. А уже в двадцатом веке дядя Генри нашел его, то есть меч, в загородной резиденции Гитлера в баварских Альпах. Причем дядя Генри скрыл свою находку и не упоминал о ней больше чем половину столетия. На самом деле, как мне кажется, для него важнее было, чтобы никто не завладел мечом. А подсказку, где его разыскать, дядя Генри поместил в книгу "Король былого и грядущего". Если меч был очень важен для тамплиеров тысячу лет тому назад, если он был так важен, что ваш дедушка прикладывал столько усилий, чтобы скрывать его, если Бродбент с легкостью пошел на преступление, чтобы завладеть им, значит, сообщение, закодированное в нем, все еще важно. Именно поэтому мы и занимаемся нашими поисками.
Следуя указаниям молодого Билли, они свернули с А44 на совсем уж узенькую дорогу без названия и маркировки и через сто ярдов - или чуть больше - увидели рощу и указатель на обочине, написанный черными буквами на некогда белой, но пожелтевшей и облупившейся от времени табличке: "L'ESPOIR". У подножия указателя громоздилась куча камней - видимо, их притащили сюда нарочно, чтобы столбик не упал.
- Надежда, - перевел Холлидей.
За рощей начались побеленные деревья. Кусты терновника едва не скребли колючими ветвями по бокам автомобиля. Справа обнаружились настежь распахнутые, будто пасть зевающего чудовища, ворота из листового железа. Пэгги вкатила "тойоту" на заросший и захламленный двор "L'ESPOIR".
Около полудюжины строений столпились у дальнего края двора. Большой дом в деревенском стиле; пара сараев, частично сложенных из кирпича, а частично сбитых из досок; развалины чего-то похожего на зернохранилище; более современный голландский домик и ржавый жестяной навес. Под крышей вместо сена пряталась восемнадцатифутовая лодка-плоскодонка, установленная на козлах вверх днищем, отчаянно требующим покраски. Холлидей смог прочитать название на борту: "Утренний путник". Везде, куда падал взгляд, двор зарос сорняками, и лишь небольшой участок посредине покрывал слой гравия, испачканного жирными пятнами машинного масла и разрисованного следами автомобильных протекторов.
Напротив голландского домика стояли два древних "фольксвагена". Рядом с развалинами амбара взгромоздился на кирпичи фургон "моррис минор" со снятыми колесами. А возле большого дома Холлидей увидел относительно новый, но ужасно грязный "лендровер".
Справа ко двору примыкал пруд, усеянный ряской, по его берегам рос чахлый камыш.
И все это безобразие окружала непроходимая стена из кусков ограды, деревьев и буйно разросшегося колючего кустарника.
- Да уж. Так себе надежда… - протянула Пэгги, оглядываясь по сторонам.
Они выбрались из автомобиля и стояли, рассматривая сельский дом, залитый ярким полуденным солнцем. Вообще-то здание представляло собой смешение всех стилей и архитектурных особенностей: центральная постройка из камня с соломенной крышей, которую можно отнести к шестнадцатому или семнадцатому веку, а рядом - более современная пристройка, похожая на ранневикторианскую, деревянная с облупившейся штукатуркой. Окна и двери давно сменены на совсем уж близкие по времени, приблизительно послевоенные.
В дом вели аж три двери. Холлидей постучал в самую богатую на вид: из дубовых, потемневших с годами, досок, с железной оковкой.
Мгновение спустя они услышали шаги и скрип отодвигаемого засова. Дверь отворилась. На пороге появился высокий, слегка сутулый человек с белыми, когда-то белокурыми, но теперь совершенно седыми тонкими волосами. Возраст его, по всей видимости, подбирался к восьмидесяти годам. В молодости он, несомненно, нравился женщинам. На орлином носу сидели очки-половинки для чтения. Одет старик был в невзрачные хлопчатобумажные брюки, белую в тонкую полоску рубашку, зеленый жилет, застегнутый на две пуговицы. На ногах - дорогие шлепанцы, а в правой руке - стакан с янтарной жидкостью на дне.
- Чем обязан? - произнес он.
- Сэр Дерек Кэрр-Харрис? - спросил Холлидей.
- Мистер Кэрр-Харрис, если не возражаете, - поправил старик мягко, почти застенчиво. - Обращение "сэр" заставляет меня чувствовать себя сквайром из романов Пэлема Г. Вудхауза. Помните? "Фамильная честь Вустеров". Сэр Уоткин Бассет. Ну и другие джентльмены тоже… А вы кто?
- Джон Холлидей и Пэгги Блэксток.
Человек в дверном проеме расплылся в улыбке.
- Из Америки?! Вы - племянник Генри Грейнджера и его внучка? Да?
- Совершенно верно, - кивнул подполковник.
- Замечательно! - воскликнул Кэрр-Харрис. - Скорее входите!
Он шагнул в сторону и взмахнул рукой со стаканом виски. Когда гости вошли в небольшую прихожую, увешанную книжными полками, Кэрр-Харрис закрыл дверь и задвинул засов, а после проводил Холлидея и Пэгги в просторную гостиную с высоким потолком - толстые, двухфутовые стропила покрывала ручная резьба.
На стенах висели картины. Все написанные маслом и все - британская романтическая школа начала девятнадцатого столетия: буколические сцены с симпатичными доярками и шлюпками под парусом, несущимися по бурному морю. Между двумя книжными шкафами - стойка для ружей, высокая, в викторианской манере, сделанная из орехового дерева и застекленная. В воздухе ощущался затхлый запах. То ли от старых книг, то ли от соломенной крыши. И никаких следов женской руки.
Пэгги поморщилась.
Мебель в гостиной казалась старой и подержанной. Два кресла рядом с огромным камином из "дикого" камня, а между ними овальный коврик. Кушетка у стены. Большой однотумбовый стол со старой пишущей машинкой "Селтрик" на одном краю и высокими стопками бумаг на другом.