Смесь детектива и социального романа, повествующая о проблемах современной молодежи, об абсурдности нашей действительности, о настоящей дружбе, запретной любви, и, главное, о том, что может случиться с этой самой любовью, если из ранга запретной она перейдет в статус дозволенной.
Ирина Потанина
Мужской роман
Я люблю тебя.
Собственно, всё. Книгу, начатую подобным признанием, можно не продолжать. Основная мысль уже высказана. Поражение осознано, приговор подписан… Развязка брошена на всеобщее обсуждение еще до начала конфликта. Брошена тихо, без интригующих сомнений и героических поисков… Даже без права переписки: вряд ли ты отбросишь своё пренебрежительное отношение к текстам и решишь отвечать. Собирательный образ потенциального читателя недоумённо пожимает плечами, укоризненно качает головой и разочарованно испаряется.
Это даже смешно. Огромный, многогранный мир целиком умещается для меня сейчас в трёх банальных, миллион раз осквернённых чужими губами, словах: я люблю тебя. Любое деяние совершается мною из-за тебя, про тебя и для тебя (ты, конечно же, читаешь, как "на зло тебе"). Любая мысль, имевшая глупость заглянуть в поле моего осмысления, тотчас деградирует, превращаясь в мысль о тебе. Подобная однозначность и узконаправленность не интересна никому, кроме, разве что, психиатра. О том, чтобы писать в таком состоянии, нельзя и думать.
Конечно, можно размусолить свою болезнь на множество страниц. Породить, выжимая все возможности собственного мазохизма, целый социум хромоногих жалостливых строчек. Разложить мощь губительного чувства на массу безоружных чувствишек и нежно лупасить по ним кувалдой анализа. Написанное таким образом вполне сможет работать назидательным пособием для тех, кто еще не обжегся… Увы, почти всё, сделанное человечеством, представляет собой именно такие заманчивые предостережения, и это не мешает людям целыми поколениями бросаться в смертельные объятия любовной лихорадки. Кроме того, после раскрытия скобок и приведения подобных слагаемых получившаяся книга неизбежно превратится в точное подобие первого абзаца вышеприведенного текста. Литература не терпит излишеств. То, что можно выразить тремя словами, нельзя убивать разжевыванием. Итак, книга о тебе так и останется ненаписанной.
Не могу сдержать улыбку, представляя, как по-детски хмуришься ты, читая эти строки. Наверное, и в глубокой старости, нервничая, ты будешь походить на ребёнка, подражающего взрослым. Грозно сведённые брови, скептически опущенный левый уголок губ и при этом наивный, светлый и какой-то совершенно потерянный взгляд, полный искреннего непонимания и обиды. В такие минуты тебя всегда хочется хватать за голову и насильно утыкать носом себе в плечо. Вроде как защищать…
Впрочем, я отвлекаюсь. Хмуришься ты сейчас по многим причинам. В том числе и потому, что слишком много слов сразу посвящено тебе. Ты - объект стратегический, а потому ужасно боишься разоблачений. Хотя, интересно, на что можно было рассчитывать, связываясь с литератором? Ну, конечно же, я никого не пощажу. Конечно же, твой образ будет безжалостно распят острыми буквами на вязком листе, втягивающем в себя всё, включая интимные подробности и мысленные огрехи. Я поступаю честно, потому что так же я поступаю с собой. Может, хоть это расписывание разобьёт стену нашего вечного непонимания. Не бойся. Остальные тебя не узнают. Взмах волшебной палочки, раз-два-три… Я изменю названия, имена и формы… Это прочно скроет тебя от посторонних глаз…
Теперь ты видишь, что болезнь моя серьезна и не придумана. Всего одно настроение назад мне справедливо казалось, что писать книгу о тебе нельзя, а теперь я вдруг рассуждаю о ней, как о неизбежности. Это глупо, это не имеет ни малейшего смысла. Не люблю совершать бессмысленные поступки. Не люблю и не буду.
За сим разрешите откланяться, вечно Ваш,
Игорь Критовский.
P.S. Вдруг подумалось: ведь никто не запретит мне представлять, какой была бы моя книга:) А что? Всего лишь воображать: прокручивать в голове сценки воспоминаний и мысленно оформлять их в слова. Ты ведь не станешь бояться мыслей?!?! Знаю, что выгляжу глупо… Итак, моя бедная ненаписанная повесть о тебе. Взмах волшебной палочки, раз-два-три…
- Эти железные кони сводят меня с ума! - хрипло, но вдохновенно, выл Жэка, когда Игорь тащил его заплетающуюся тушу по зебре перехода. Жэка неестественно склонял голову и скалился, глядя на перевернутые вверх колесами автомобили. Те, играя разноцветными солнечными бликами, скалились в ответ. Получалось очень красиво. Перевернутые вверх корнями деревья походили на нарядные колонны, удерживающие землю от падения на небо. Жэка вообще заметил, что в перевернутом состоянии многие привычные вещи выглядят значительно интереснее…
- Парень, ты ногами-то перебирай! - Игорь даже слегка испугался. Жэка категорически отказывался прибавлять скорость, а несущуюся по дороге BMW - семерку вряд ли можно было заподозрить в гуманизме, - Да быстрее ты!
Игорь сокрушенно вздохнул, схватил приятеля за плечи и буквально вышвырнул его на тротуар. После чего сам в два прыжка тоже оказался за бордюром. Послышался зубной скрип тормозов. При перелёте Жэка слегка пострадал. Он споткнулся, потерял точку опоры и, чуть не стесав свой орлиный нос об асфальт, в панике уцепился за проходящие мимо изящные щиколотки. Жэку не больно, но обидно, огрели матом и батоном в прозрачном целлофановом кульке. Пока Игорь извинялся за приятеля и записывал телефончик, Жэка обиженно восседал на парапете, водружая на законное место носимые дотоле в руках кроссовки. Большую часть пути Жэка героически шел босиком, громогласно заявляя, что это позволяет ему быть ближе к природе. Теперь выделываться надоело, и пора было обуваться.
- И кто из нас пьян, спрашивается?! - набросился страдалец-Евгений на Игоря, когда тот соизволил-таки подойти к приятелю. - Ты совсем уже обалдел!
- Нет, вы посмотрите на него! - в тон ответил Игорь, театрально разведя руками и обращаясь к воображаемой публике, - Вот она, людская неблагодарность! Я его тут спасаю от машин и женщин, а он… Еще и трезв, как стеклышко. Зачем притворялся?
Жэка действительно больше выделывался, чем падал с ног, но абсолютно трезвым тоже не являлся. Впрочем, эта тема его временно не волновала.
- Игорь, - продолжал возмущаться он, - Я не знаю, от чего ты меня спасал, но нам на светофоре горел зелёный, - Жэка самодовольно выдержал многозначительную паузу, после чего рассмеялся и принялся, весело гримасничая, принялся причитать, - То есть, перехожу это я спокойно дорогу на зеленый свет… Первый раз в жизни, может быть, перехожу её в положенном месте… И тут! Ты понимаешь?
Игорь, прикусил губу и вспомнил, как краем сознания удивился тому, что BMW остановилось. На миг сделалось обидно. Неприятно чувствовать себя паникёром… Жэка хитро подмигнул и рассмеялся, показывая, что инцидент исчерпан.
- Ну, извини, - выдавил, наконец, Игорь, тоже уже едва сдерживая смех. - Показалось. Хошь, телефончик барышни тебе отдам, в качестве извинения? Она симпатичная… Явно из тех, что тебе нравятся. В одном ухе сразу три серьги, вся фенечками обвешана… Кстати, на контакт идет легко и с удовольствием.
- Сам чего не позвонишь? - насторожено поинтересовался приятель, сокрушаясь задним числом, что не рассмотрел более предметно то, что располагалось выше щиколоток.
- Меня Марийка не поймет… - обезоруживающе пожал плечами Игорь, - А не спросить у барышни телефон как-то неудобно было… Мы и так её обидели…
- С истеричками предпочитаю не связываться! - категорически отверг неприличное предложение Жэка, но блокнотный листок, конечно, взял.
- Ты, Игорёша, вывел меня из прекрасного состояния, - через минуту Жэка уже забыл о существовании спасительных щиколоток и принялся извлекать пользу из сложившейся ситуации, - Я находился в той дивной стадии опьянения, когда мрачняк еще не накрыл, а реальность уже покинула. Ты вернул меня в этот нудный мир. Весь выходной насмарку…
- Ладно… Договорились, - правильно понял Игорь и поплёлся к ближайшему пивному ларьку, - Только я не буду, - обернулся он на полпути. Проходящая мимо пожилая пара шарахнулась в сторону. Выгуливаемая старичками болонка неодобрительно фыркнула. Игорь мельком отметил, что собака явно является духовным лидером троицы, и автоматически улыбнулся ей. Существовала у Игоря такая дурацкая привычка - улыбаться тем, кто излучает из себя импульс раздражения. Казалось, что это хоть ненадолго выбивает негативные эмоции из колеи. На болонку улыбка постороннего двуногого никак не подействовала. Игорь оставил неудачные психологические изыски и вновь переключился на Жэку, - Мне сегодня еще с клиентами общаться! Пиво будешь пить в одиночестве! И вообще, пить с утра - мерзко!
- Так я ж исключительно с целью коррекции последствий вчерашнего дня, - не менее громко парировал Жэка, которому тоже было плевать на недовольство прохожих и нечего скрывать от широкой общественности, - Между прочим, если уж пить, так именно с утра. Вечером часик напимшись походил, и уже спать пора. А так целый день наслаждаться собственным свинством можно… И потом, у меня последний выходной на этой неделе! Мне оставаться трезвым религия не позволяет!
Опьянение было Жэкиным личным методом борьбы с неприглядными аспектами реальности.
- Даёшь истину! Ту, которая в вине! - Жэка даже классиков принялся цитировать для наглядности.
- Да ради бога! Мне не жалко! - соврал Игорь, - Но только я с тобой даже посидеть не смогу, мне уже идти надо…
- Да не надо со мной сидеть! Я что, больной, что ли? Я и сам тут торчать не собираюсь. Я с тобой лучше до "Пробела" пройдусь. Там хоть люди! Есть с кем потрепаться…
- Ты ж домой шел…Какой "Пробел"? Чего ты туда попрёшься?
В этот момент от троллейбусной остановки отделилась бомжеобразного вида тень.
- Хлопчику, - сипло обратилась тень, оказавшаяся старухой-оборванкой, к Игорю, - Не трави душу, купи пиво другу! Сам, что ли, никогда потребности не испытывал…А грошей жалко - так и скажи…
Игорь хотел возмутиться, потом молча повернулся к киоску и стал выбирать пиво. Ему не было жалко денег, ему было жалко Жэкину маму и собственную совесть. В смысле загулов Женька останавливаться не умел, и почти каждый его выходной заканчивался дракой или посиделками в милиции. Посему, встретив подвыпившего Жэку, следовало бы оттащить его домой, а не провоцировать на начало нового витка познания истины… "В конце концов, что может изменить какая-то бутылка пива?" - мысленно провозгласил Игорь и наклонился к окошку киоска.
Девочка-продавщица жалостливо всхлипывала и доказывала что-то задумчиво зависшему над кассовым аппаратом мужчине.
- Девушка! - позвал Игорь продавщицу.
- Я занята, - неожиданно грозно отрезала продавщица, и, вновь нацепив робкое выражение лица, обернулась к мужчине.
Игорю стало смешно. Пожав плечами, он обернулся и тут же наткнулся на осуждающий взгляд старухи-бомжа. Отступать некуда. Игорь снова согнулся пополам и нырнул в киоск. Интересно, почему никому до сих пор не пришло в голову делать окошко киоска на уровне головы клиента? Продавца тогда можно было бы посадить на высокий стул, и ему тоже было б удобно… "Всё для неловкости покупателя!" - лозунг, доставшийся в наследство от советских времен, действовал и по сей день.
- Девушка! - Игорь старался говорить как можно мягче, - Простите, вы здесь работаете?
- Да… - киоскёрша растерялась и не сразу сообразила, как правильно нахамить в данной ситуации.
- Продавщицей?
- Да…
- Разрешите представиться, я - покупатель…
Продавщица возмущенно набрала полную грудь воздуха, но мужчина, явно хозяин киоска, одобрительно кивнул в сторону Игоря.
- Слушаю? - улыбка киоскёрши получилась весьма посредственной.
- Бутылочку "Балтики", пожалуйста.
Вообще-то Игорю уже опротивел и разыгравшийся спектакль, и собственная роль в нем. Девочку-киоскёршу было жалко, а её хозяин отчего-то вызывал подсознательное желание побить стёкла киоска.
- Спасибо большое.
- Не за что. Приходите еще.
- Бутылочку оставишь? - старуха-тень тут же подскочила к Жэке.
- Это ж надо, - беззлобно усмехнулся Игорь, на этот раз говоря довольно тихо, чтоб никого не обидеть, - Ладно, бомжи бутылки почти из рук забирают… К этому все уже, в общем, привыкли… Но чтоб они еще и сами на пиво раскручивали… Молодцы! Налицо явный профессиональный рост.
- Ну, положим, раскрутил тебя на пиво я, а не она, - обиженно заметил Жэка.
- Нашел с кем конкурировать, - рассмеялся Игорь.
Приятели, не спеша, пересекали свежепозеленевший центральный парк. Старуха-тень, выдерживая почтительную дистанцию, следовала за ними. Видимо, не так-то много людей оставляли после себя пустые бутылки в такую рань.
Игорь пинал невесть откуда взявшееся колесо от игрушечного автомобиля, искоса поглядывая на приятеля. Нет, были, конечно, и положительные стороны в общении с Жэкой: он жил в центре (снимал в коммуналке уютную комнатушку с зелёным потолком и настоящим камином); он жил один (периодически появляющиеся из небытия женщины Жэки довольно быстро исчезали обратно); и еще он был близким другом Игоря. Других достоинств в последнее время за Жэкой не замечалось. Впрочем, за Игорем не числилось и этого.
- Слушай, - Игорь и сам себя презирал за назидательные нотки в обращенных к бывшему однокласснику интонациях, - Я ж тебя, типа, домой вёл…
- А я туда, типа, и пойду… Но потом…
Жэка заметно погрустнел и через пару шагов вообще передумал следовать за Игорем. Приятели сухо попрощались, после чего Жэка галантно отряхнул джинсы, поправил пёстрый нашейный платок, гордо вскинул чуб и исчез в зелени лесопосадки, явно намереваясь выйти в свет с другой стороны парка. Эскорт в виде старухи настойчиво последовал за обладателем бутылки.
Игорь закурил, смешав весеннюю свежесть с горьковатым привкусом первой утренней сигареты, и озабоченно покачал головой вслед катящейся под откос Жэкиной судьбе. Несмотря на то, что бывшему однокласснику было уже 25 лет и он имел вполне оплачиваемую и перспективную работу (работал он в компьютерном центре "Пробел", менеджером по продажам техники), будущее его, если когда и показывалось, то в весьма устрашающем виде.
Справедливости ради, стоит заметить, что на самом деле Жэка пил и дебоширил всегда осознанно и за свои. Да и не пил он даже. Так, выпивал по выходным и искал приключений. Просто Игорю надо было куда-то девать свои педагогические способности, о ком-то беспокоиться, кого-то выручать… Плюс, конечно же, возможность выгодно отличаться на чьем-то фоне… Впадая в самоанализ, Игорь всегда ругал себя за такое отношение к приятелю, но потом прощал самолюбию эти слабости. Ведь Жэке было, по сути, всё равно, а ему, Игорю, так жилось легче.
Парк закончился вместе с расслабленно-мечтательным настроением. Прямо по курсу возвышался главный редактор журнала. Того самого, из которого две недели назад скандально уволился Игорь. Редактор обладал редким даром, отнюдь не литературного характера: умел изменять свои габариты в зависимости от статуса собеседника. Огромный и громогласный в общении с авторами, редактор моментально скукоживался и притихал, оказываясь рядом с кем-нибудь из учредителей журнала. Заметив Игоря, редактор превзошел самого себя, моментально возвысившись еще на полголовы над происходящим. Нежелание общаться друг с другом сотворило чудо: на миг превратило автора и редактора в единомышленников.
- Критовский! Вот так встреча! Давно в городе? - наигранно приветливо пробасил редактор. Абсурдные догмы морали и положение редактора заставили его заговорить первым.
- Неделя уже.
- Как съездил? Как отдохнул? Как море?
- Вообще-то я ездил в деревню, навестить больную бабушку…
- Да? Вот это новость…
- Это не новость. Вы сами мне отказывались отпуск давать…
- Я? Вот это новость…А, точно, - редактор, на секунду опередив Игоря, стукнул себя по лбу, - А на море другой Игорь ездил, из отдела рекламы… - по-хорошему, редактору надо было бы сейчас спокойно пойти своей дорогой, но пожелания начальства обязывали провести с Критовским переговоры, - Ладно, не будем о грустном. Учредители там, это… Ну… Соскучались… Ты б зашел в гости…
- Что нужно? - Игорь прекрасно знал, что ему должны предложить продолжать вести обозрение литературных новинок, и почти дословно продумал свой хладнокровный отказ.
- Обозрение. Будешь писать, как внештатник… И подработаешь, и себя проявишь… - тон редактора, трижды за последнюю неделю мысленно обрисовывавшего себе, как голодный Критовский сам придёт проситься обратно, энтузиазмом не отличался.
- Договорились, - сквозь зубы произнес Игорь и, не прощаясь, зашагал прочь.
"Думаем одно, говорим другое, делать будем десятое… Тьфу!" Игорь всегда завидовал Жэке, считающему, что нестыковки желаемого с действительным развивают в человеке самоконтроль и бойцовские качества. В Игоре они развивали только чувство безысходности и желание застрелиться. Но нельзя же было отдать своё Обозрение на растерзание редакторских прихвостней?! Хотя, наверное, Обозрению это пошло бы на пользу. Недавно, испытывая на Марийке действие одного из своих новых рассказов, Игорь понял, что исписался. Талантливым его считали лишь из уважения к предыдущим работам. Всё, написанное за последний год, или поросло штампами, или было совершенно нечитабельно. "Когда на прочтение вещи уходит больше времени и сил, чем на её написание, автору пора менять профессию", - мрачно констатировал тогда Игорь, пижонски решив закинуть свой филологический диплом подальше и никогда больше не работать по специальности.
За несколько шагов до "Пробела" Игорь остановился и попытался переключиться. По его внутренним принципам, на работу надлежало являться в благом расположении духа. Дух, между тем, располагался совершенно неправильно: предательски жалуясь на вселенскую тоску, он кричал о нудном однообразии жизни, серости будней и придурке - редакторе. "Вот возьму сегодня вечером и напьюсь, как Жэка!" - успокоил его Игорь. Это было последнее сознательно несдержанное обещание Игоря.