Через несколько секунд Игорь уже молчал, незаметной тенью просачиваясь в скрипучий лифт. Ему было стыдно за свой срыв. Стыдно и даже немножко страшно. Раньше Игорь не думал, что такое может происходить с ним.
* * *
Это была волшебная дверь. Ключ поворачивался в её чреслах только в специальные моменты. Когда ожидание встречи уже пересиливало все возможное раздражение. Когда всякая обида уже отходила на дальний план, уступая место одному единственному желанию увидеться. Когда даже нелепые пританцовывания возле телефона ("Позвонить-не позвонить?") оканчивались, и оставалось только щемящее чувство тоски… Тогда в замке поворачивался ключ, и дверь резко распахивалась, пропуская радость от предстоящей встречи вперед пришедшего.
- Я пришла! - легко отрапортовала Вера, заполняя прихожую бодростью и запахом смородины.
Критовский кинулся встречать, но замер на полпути, устыдившись собственной непоследовательности. Игорь вспомнил, как нечто подобное когда-то рассказывала Марийка: "Вот соберусь на тебя наругаться за что-нибудь. Жду тебя, жду… А ты, негодник, приходишь только тогда, когда я про своё ругательное "что-нибудь" уже забываю. Помню только, что тебя хочу видеть и жду. Потому и встречаю тебя каждый раз так ласково-радостно…Хотя ты этого, в общем, нисколечко не заслуживаешь." Вспомнил и поморщился от такой ужасной рокировки. Все перепуталось. Все поменялись ролями. Вместо положенной охоты на мамонтов он, мужчина, покорно сидел в пещере и с тоской ожидал возвращения своей самки.
"Пора завязывать!" - твердо решил Игорь и заставил себя снова усесться за стол в кухне.
- Ты мне не рад? - Вера замерла на пороге кухни, почуяв неладное.
- Я теперь ничему не рад, - с деланным безразличием разглядывая собеседницу, заявил Игорь, и самому ему сделалось тошно от этой своей наигранности.
- Бывает, - Вера, видимо, решила не воспринимать меланхолию Игоря всерьез, - Ты только объясни мне, что произошло, ладно? А то я ведь, возможно, волнуюсь за тебя. Звоню, звоню… Дома тебя нету, из "Пробела" ушел, не предупредив… Улыбнись и расскажи мне, в чем дело. Будем думать вместе…
- Вот в этом и дело. На словах - мы вместе. А на деле - каждый сам за себя. Впрочем, так, наверное, живут все люди… - потом Игорь непроизвольно смягчился, - А ты действительно звонила?
Игорь вспомнил, что вчера вечером отключал телефон и, кажется, забыл включить его сегодня. Поэтому Вера и не могла дозвониться…
- Конечно, звонила, - Вера, на этот раз не спрашивая, налила себе чаю и приземлилась напротив Игоря. Глаза её оживленно поблескивали, - Там, в "Пробеле" такое творится, а ты ушел. Пропустил самое интересное…
- Знаешь, мне больше не интересно, что творится в "Пробеле". Человек - существо эгоистичное. Интересоваться окружающим он может, только если внутри его самого порядок…
Вера недоуменно склонила голову.
- Да что с тобой? Во-первых, мы же вроде собирались самосовершенствоваться и отказываться от эгоизма и прочих неестественных для человека качеств… Ты же сам это в слова оформлял… Во-вторых, на любой внутренний беспорядок найдутся свои методы уборки… Давай наведем внутри тебя чистоту…
- Вот именно. Чистоту, - скорее самому себе, чем Вере, проговорил Игорь, - При желании грязь можно заметить во всем. Идеальная чистота - отсутствие всякой грязи. Значит, идеальная чистота - это пустота, - тут Критовский снова вспомнил о Вере, - Отсутствие тебя, например, существенно приблизило бы состояние моего внутреннего порядка.
Тяжелая пауза нелепой кляксой испортила красоту сказанного. Игорь хотел договорить, довести мысль до конца, но сломался… Вроде и говорил, то, что должен бы думать, вроде и правильно говорил, но… как-то так нелепо все это прозвучало. Даже не глупо, а зло, бессмысленно. Будто бы обиженный жестокий глупец говорит наобум, не считаясь с последствиями сказанного и переживаниями близких.
- Игорь, ты говоришь серьезно? - Вера замерла в полуулыбке, не веря в услышанное и не понимая его.
- Я и сам не знаю, - Критовский вовремя опомнился, - Просто не могу так больше… Раньше казалось - моя вина. Затянул свою резину с Марийкой - вот и казнишь ты меня безжалостно своим недоверием. А теперь что? Я все от себя зависящее сделал, а оно по-прежнему…
Вера наморщилась, помотала головой, будто бы пытаясь прогнать из ушей услышанный маразм. Она не притворялась. Услышанное и впрямь казалось ей невообразимым бредом.
- Постой, - она заговорила как-то настороженно мягко, будто вливала болеутоляющее, - Да разве враг я тебе? Разве могу сознательно казнить или миловать? Если чем-то задела, так ведь на то мы и родные люди, чтоб разговаривать… Ведь ты в этом сам меня убедил…
Игорь чуть не взвыл. Да! Да, он убеждал, что сила в умении все обсудить… Но как же объяснить теперь Вере, что есть такие ситуации, где сила эта бессмысленна? Где требуется не положительный ответ на просьбу, а самостоятельное нахождение этого ответа. Ведь если Игорь сам заведет разговор о Сане ("Красиво звучит: "о Сане и сыне"", - мимоходом отметил Игорь.), то никогда не сможет себе простить этого своего вмешательства. Никогда не отделается от унизительного ощущения, что выступал в роли просителя, или, еще хуже, в роли тирана со своими ультиматумами. Как объяснить Вере, что единственное спасение сейчас - это её добровольная откровенность. Её собственное решение налаживать ситуацию… Пусть только решит, пусть только расскажет, доказав, что Игорь для неё - это всерьез. Но, увы, невозможно объяснить это, самому не затронув темы. Невозможно заставить человека чувствовать так, как человек этот не привык. А Игорю так было сейчас нужно, чтобы Вера чувствовала и говорила о своих чувствах. И тогда бы он, Игорь, нашел бы в себе силы пойти этим её чувствам на уступки…
"Угу, как глупая баба" - сам себя пресек Игорь, вспоминая старый анекдот, где женщина говорила о муже: "Хай он диктует. Только, хай он диктует только то, что мне нужно!"
- Игорь, - тихонько позвала Вера. Она сидела, поджав ноги и уместившись вся в квадратике табуретки. Следила, ставшими вдруг зеркальными, глазами. Выжидала, пока Критовский опомнится. Ждала ответа. Не дождалась, решила спросить еще раз, - Игорь, о чем ты говорил? Как это "по-прежнему"?
- Тоскливо… - невнятно пояснил Игорь.
Еще немного помолчали. Продолжать играть роль насупившегося обиженного дурака Игорь больш не мог. На объяснения не хватало сил и полномочий.
- Ладно, - Критовский решил временно отойти от главного, - Что там "такого" творится в твоем "Пробеле"?
Вера перестроилась мгновенно. Засияла глазами, вспонив об интересном.
"Как ребенок," - восхитился Игорь, - "Увидела новую игрушку, и забыла тут же о всех своих предыдущих горестях. Эх, мне бы так."
- Ты слушаешь? - Вера легко полскочила и в лицах принялась рассказывать о происшедшем.
"Как ожила она за последнее время. Как открылась. Будто и не было никгда её замкнутости и скованности. А я вот, наоборот, гляжу только внутрь себя. Правда, там у меня сейчас такое крушение миров, что откровенно есть, за чем наблюдать…"
- Только я заметила, что ты исчез, и собралась уже впасть в депрессию, как вдруг в "Пробел" приехали Орлики. Ни на кого не смотрят, ни с кем не здороваются, Вась-Вася жестами в кабинет выманивают. Ну Палюрич, ясное дело, бросает клиентов, следует за учредителями. Я ужасно хотела не подслушивать… Но тут, как назло, мои клиенты заторопились и ушли… А меня Антон попросил на склад сбегать бумаги принести… В общем, голова моя самопроизвольно притянулась к розетке.
Игорь, наконец, улыбнулся. Вера, завидев, что попытки разрядить обстановку начинают приводить к успеху, продолжила еще более оживленно:
- Стою это я в самой что ни на есть неприличной позе, самым что ни на есть неприличным делом занимаюсь и слышу такое… - тут Вера посерьезнела, - Это я тебе сейчас все так радостно рассказываю. А тогда, признаться, у меня даже желание схватить огнетушитель и ворваться в кабинет появилось.
- Зачем? - не понял Игорь.
- Полить хорошенько этих Орликов, чтоб подостыли и опомнились, - мечтательно протянула Вера, - Понимаешь, они отчитывали нашего ВасьВася, как мальчишку. И то, говорят, неправильно, и это… Прибыли "Пробела" не растут… А главное, кричат, мол, чтобы уладить конфликт с органами им, бедненьким, кучу денег выложить пришлось. И грозятся эту сумму в качестве личного долга на Палюрича повесить.
- С какой стати?
- Оказывается, он им за несколько дней до прихода проверки рапортоввал, что в "Пробеле" все в порядке, и никаких проблем с органами не возникнет.
- Правильно рапортовал, - Игорь вспомнил, что обсуждал эту тему с ВасьВасем, - Потому что Палюрич договорился со своим приятелем. Тот обещал прикрыть в случае любых неприятностей. Сейчас так все работают. Это и имелось в виду под "все в пордяке".
- А Орлики восприняли это "все в порядке" так, будто проверке не к чему придраться будет. Они думали, что весь софт - уже лицензионный стоит, и все-такое…
- Да как же они могли такое думать? Ведь они ж все расходы контролируют. Они же видели, что лицензионка не закупалась? Не могла закупиться, потому что с тех пор, как приняли закон о лицензионном программном обеспечении, все оно, лицензионное, из продажи сразу же пропало. Мгновенно стало жутким дефицитом. Его сейчас только за два месяца вперед заказать можно. Как же они, учредители, могли этого не знать? Миленок же им все это должен был доложить… Чем же ж Палюрич виноват? Как на него можно долг вешать? Он ведь все от себя зависящее сделал. Это ж Орлик все испортила…
- Как ты понимаешь, она за собой никакой вины не признаёт…
- И что? ВасьВась их послал?
- Нет, - было видно, что такое развитие сюжета Вере даже не приходило в голову, - Очень спокойно сообщил им, что долга за собой не признает, и поинтересовался, что в этом случае делать. И тут Орлики внезапно раздобрились. Прямо засочились их голоса лаской и пониманием. Аж противно. "Ах, Василий Васильевич! Как мы вас понимаем! До чего же ситуация неприятная… Но, вы нас тоже поймите… Мы ж не единственные учредители, мы ж перед компаньоном, г-ном Громовым, ответственность несем… Так бы мы, конечно, может и простили бы, а так… В общем, это долг - не перед нами, а перед фирмой… Кстати, вам есть куда уехать? Есть, конечно, варианты, как спасти ситуацию…" ВасьВась, конечно, поинтересовался, какие же это варианты.
Вера внезапно замолчала.
- Ну? - Игорь всерьез заинтересовался, - Не томи душу. Какие варианты?
- Не знаю, - Вера вздохнула, - В этот момент Тоха меня пришел искать. Я ж ему бумагу должна была принести. Понятно только было, что ВасьВасю этот разговор ужасно не понравился. И варианты их тоже. Это по Палюричевскому настроению уже после ухода Орликов ох как заметно было…
- Ничего не понимаю, - Игорь мучительно раздумывал, стоит ли позвонить сейчас ВасьВасю с расспросами.
"Нет, не стоит. Все равно отошьет, отшутится. Он своими проблемами других грузить не любит…", - Игорь вспомнил, что собирался больше в "Пробеле" не появляться, - "И вообще, не мое это дело. Если помощь будет нужна, - догадается позвонить. Впрочем, какая с меня может быть польза?"
- И я не понимаю, - снова заговорила Вера, - Понимаешь, Орлики ваши уходили тоже в ужасном настроении. Он еще ничего, держался, а Александра так просто дрожала вся от негодования. Собственно, это меня и порадовало. Значит Палюрич им не поддался, - Вера снова засияла, - Наш ВасьВась - всем ВасьВасям ВасьВась. Он всех этих учредителей победит. Только… Ты уж Игорь, спроси, пожалуйста, у него завтра, что случилось. Может, мы что-нибудь придумать сможем, чтоб от него с этим мистическим долгом отстали. У меня, в конце концов, связи есть.
От последней фразы, как от спички, все Игоревы обиды снова вспыхнули.
- У тебя, Вера, не связи, - почти не сдерживая раздражения, проговорил Критовский, - А одна большая связь…
Вера настолько не ожидала от Игоря вражды, что даже не замечала явные её проявления.
- Точно, - с энтузиазмом согласилась Вера, улыбнувшись, - Одна Большая Порочная Связь - ты. И с этой Связью вместе я стою тысячи любых других связей. Мы с этой связью завтра все выясним и попробуем что-нибудь эдакое придумать, чтобы нашему Палюричу помочь. Да?
- Нет, - Игорь смотрел прямо перед собой, - Вера, я не пойду больше в "Пробел". Я там больше работать не хочу.
- Почему?!
- Не могу я работать в коллективе, где каждый в меня пальцем тычет и сочувственно так головой качает. Бедняжка, мол, связался с чужой женой, надеется на что-то, чего в жизни никогда не произойдет. А то и еще хуже, шипят вслед, мол, подлец, мать и жену с пути истинного сбивает…
- Это ты про кого?
Сейчас Игорь был уверен, что Вера все прекрасно понимает. Издевается просто. Насмехается…
"Господи, да что же я ей такого сделал?"
- Игорь, отвечай, - голос Веры звучал непривычно требовательно, - Кто это вслед нам тыкает пальцами? Может, этому кому-то стоит пальцы-то пообламывать?
- За что? За честные выводы?
- Да что б не лезли в чужую жизнь, в которой ни грамма не смыслят. Игорь, но ведь ты-то все понимаешь? Ведь ты-то знаешь, что никакой ты не подлец, никого ни от кого ты не уводишь… Мало ли что завистники сплетничают…
- Откуда? - на этот раз Игорь пристально смотрел на Веру, - Откуда я знаю? Ты мне ничего не рассказываешь.
- А сам ты не чувствуешь?
Вера подошла к Игорю вплотную. Критовский подавил накатившее желание обнять, напрягся, отсел. Вера поникла. Скукожилась, снова забираясь на табуретку с ногами.
- И почему люди не могут обмениваться мыслями? Все было так хорошо… Мы вместе, мы любим, мы - одно целое… Я так не хочу ни в чем оправдываться, ни о чем таком говорить…
- Не говори, - с мастерским безразличием пожал плечами Игорь, - Не хочешь - не говори.
- Понимаешь, я не хочу говорить, но хочу, чтобы ты знал и понимал. И писать тоже не хочу… Я эгоистка, да? Решила, мол, раз ты родной человек, то и так все поймешь. Без слов… А ведь на самом деле и тебе надо что-то доказывать. В общем, я давно уже должна была бы быть готова к этому разговору, но… В общем, неправда все это.
- Что?
- Ну, про жену. А уж тем более про мать, - тут Вера даже усмехнулась, - У Вадима действительно есть сын. Точнее, у Вадима с Яной есть сын… И сын, и семья.
Волна облегчения окатила Критовского с ног до головы, мгновенно смыв все налеты бесчеловечности. Игорь всматривался в любимую и никак не мог понять, причиняют ли ей эти признания боль.
- Прости, я не должен был спрашивать…
- Почему же? - Вера вскинула брови, - Кто ж еще должен, если не ты… Если бы Яна так сильно не ненавидела меня, я бы даже искренне радовалась за Вадима. Хорошо, когда у тебя есть близкие люди. Общие интересы, дела, все такое…
- Их невинные интересы были настолько близки, что вскоре от этого родился ребенок, - пошутил Игорь.
- Где-то так, - Вера уже тоже улыбалась, - Плохо только, что все это настолько запутано… Я ведь тоже дочь Вадима.
- Как?! - Игорь застыл с открытым ртом и снова тяжелым сердцем. Что же должно было происходить в этом семействе, что жена и дочь оказались в одном лице? Во что затащил этот Сан-негодяй Веру?
- Только приемная. А официально - жена. Вот видишь, как ты реагируешь. Я это пыталась объяснить только одному человеку до тебя, и тот тоже застывал с эдакой гримаской презрения на лице. А потом мы удивляемся, почему я не хочу об этом говорить…
- Нет-нет, говори, - поспешно изменил выражение лица Игорь, - Это же важно, в конце концов. Не бойся. Я с тобой, во имя тебя, ради тебя и для тебя. То есть целиком на твоей стороне…
- В том то ж и дело, - Вера поежилась, - Здесь нет сторон, есть только ситуация. Все правы, справедливы и благородны… А мне остается только терпеть…
- А ты не терпи, - глупо посоветовал Игорь.
Вера усмехнулась.
- Ты ж, вроде, на моей стороне? Значит должен говорить: "Будем терпеть вместе".
- Не будем, - на этот раз голос Игоря гремел от чего-то твердого, - Лучше сделаем так, чтоб терпеть было нечего. "Мы наш, мы новый мир построим…" Слышала такое? Для того мы и вместе, чтоб суметь создать благоприятную для нашего плодородного союза обстановку.
- Да, но ведь придется "рушить до основания старый мир"… А кто мы такие, чтобы распоряжаться судьбами миров? Если судьбе будет угодно, она сама создаст благоприятную для нас обстановку… Насильное вмешательство здесь чревато слишком большой ответственностью… Я боюсь её нести.
- Ну, так не живи! - возмутился Игорь, - Боишься нести ответственность за собственную жизнь, - откажись от неё. А раз и отказаться тоже не можешь, то должна найти в себе силы отвечать за прожитое. Фатализм здесь равносилен лени и эгоизму. Понимаешь, судьбе не "будет угодно"… Судьбе вообще в большинстве случаев не до нас. Причем не от равнодушия её, судьбинского, а от крайней занятости. Ей бы атомной войны не допустить, или террористов очередных от идеи использовать смертельное для планеты оружие уберечь. А ты к устройству своей личной жизни её привлечь пытаешься… Эгоизм в чистом виде.
Вместо того, чтоб обижаться, Вера вдруг повеселела, и, насмешливо вскинув брови и уголки губ, следила за мыслями Игоря. По всему было видно, что его горячность забавляет её.
- Кроме того, - уже начав излагать, Игорь не сумел остановиться, - Так как судьба эта у нас в некотором смысле общая, то я берусь утверждать, что знаю о ней некоторые факты. К примеру, что для меня она и пальцем не пошевелит.
- Почему?
- По привычке. Чтобы не утруждать её, я в своё время избрал довольно трудный путь - путь осознания и созидания. Вместо того, чтоб пенять на судьбу, я, когда нечто не устраивало мою привередливую персону, сначала пытался это нечто досконально исследовать, а потом, выявив, что же именно нужно изменить, брался менять это самостоятельно. И, ты знаешь, долгое время получалось. Устраивало всех: и мою привередливую персону, которую уже все устраивало; и судьбу, которой не приходилось тратить силы, вмешиваясь; и меня, получающего достойную самореализацию. Только выявился у этого метода один недостаток. Слишком поздно выявился, надо заметить. Когда изменить уже ничего было нельзя.
- Какой недостаток?
- Роковой. Подобно тому, как организм курильщика прекращает вырабатывать никотин, точно так же судьба того, кто сам решает свои проблемы, привыкает к этому и прекращает вырабатывать чудеса и спасительные хэлпы. Ныне в моей жизни происходит только то, что я делаю сам. Это - свобода. Но, с другой стороны, это ужасно скучно и бесперспективно. Ведь есть такие проблемы, которые без помощи чуда не разрешить… В общем, так как мы говорим об одной и той же судьбе, то выход у нас есть только один - менять её самостоятельно. И ты не имеешь права бояться.
- Браво! - Вера даже поаплодировала немного, - Теория блестяща. Звучит красиво и оригинально. Но только это совсем не про наш случай. Понимаешь, я считаю некорректным менять судьбу без её на то ведома. Не помощи я жду от неё, а всего лишь знака. Пусть подаст сигнал, что согласна на такие глобальные перемены, и я тут же начну действовать.
Все выводы, которые можно было сделать из текущего разговора, Игоря не устраивали.