* * *
Жильбер заканчивал завтракать, когда раздался телефонный звонок. Звонил Марсель; услышав голос Жильбера, он сказал без всяких предисловий:
- Жиль, есть кое-какие новости, я зайду?
- Давай, только ты где?
- Внизу, у твоего подъезда.
Марсель появился через три минуты. Усевшись за стол и закурив, сказал:
- Ланглуа раскрылся. Он дал понять Пикару, что уверен: убийца скрывается среди окружения Дюбуа. Сегодня Ланглуа зашел также ко мне и сообщил, что абсолютно убежден: убийцу Дюбуа надо обязательно искать или среди работников конюшни, или в рядах телохранителей. Пикар сказал мне, что с утра Ланглуа пел ему ту же песню.
- Значит, окружение Дюбуа, на которое катит бочку Ланглуа, отпадает.
- Да. Во всяком случае, копать сам под себя Ланглуа никогда не будет.
- Что ж, может, это даже хорошо. Сокращается круг поисков.
Марсель покрутил сигарету. Покачал головой:
Сокращается круг поисков… А тебе не приходит в голову, что мы оказались в тупике? Телохранители не отходили от Дюбуа ни на шаг. Да и потом, в жокейской все на виду. Там даже пальцем нельзя шевельнуть, чтобы это все не увидели. Нет, Жиль, как хочешь, но подменить незаметно коробочку в жокейской было просто невозможно.
* * *
После того как Марсель ушел, Жильбер занялся мытьем посуды и уборкой квартиры. Закончив, начал, как обычно, готовить оружие. Однако вскоре это занятие было прервано попискиванием телефона; сняв трубку и отозвавшись, он услышал голос Нгалы:
- Жиль, Анри сейчас улетает в Бангу. Прямо сейчас, ты понимаешь?
- В Бангу? Зачем?
- За Ксатой. Он вбил себе в голову, что должен привезти ее сюда. И жениться на ней. Ксата только что разговаривала с Анри из Текома. По вызову.
- Из Текома? - Жильбер застыл. Еще через мгновение его прошиб холодный пог. Черт, подумал он, ведь Теком находится на нейтральной территории. И он хорошо знает, что этот переговорный пункт набит балиндовскими стукачами.
- Жиль, ты что? спросила Нгала.
Откуда Анри вообще узнал про Теком?
- Я ему сказала.
Выругавшись про себя, Жильбер тут же вспомнил пиктограмму, предупреждающую об "ударах судьбы". Вот он, удар. Впрочем, нет, вряд ли они тронут Ксату. Тут же подумал: Ксата - самое уязвимое место Омегву. Ведь ясно как день: Нгзима и его люди, зная, что в Бангу Ксата находится в полной безопасности, давно уже пасут ее, дожидаясь удобного момента. И вот этот момент наступил - наступил, как только Ксата направилась в переговорный пункт в Теком.
- Что с тобой, Жиль? Я что-нибудь сделала не так? Ведь Теком на нейтральной территории?
- В том-то и дело, что на нейтральной. Когда точно вылетает Анри?
- Самолет через два часа, из Бурже. Жиль, поверь, я не ожидала, что он к ней вылетит.
- Нгала, говорить больше нет времени. Пока.
Положив трубку, он минут пять сидел, размышляя. Наконец, набрав номер Шарля, сказал, услышав его голос:
- Шарль, ты можешь быстро подготовить двух самых надежных ребят?
- Двух самых надежных ребят? Зачем?
- Через два часа мы, ты, я и эти двое, должны вылететь в столицу. Желательно, чтобы это были два Франсуа, Тлеле и Большой.
С полминуты Шарль молчал. Наконец сказал:
- Ладно. Что еще?
- Я пока займусь билетами, а ты дай туда шифровку. Бебе, ты понял?
- Понял. Что ему сообщить?
- Пусть освободится от дел. И подготовит машину. Машину лучше взять в прокате, крупную и хорошей проходимости. Предупреди его: мы четверо и он сразу же поедем на этой машине в Бангу. Так что он должен ждать нас на этой машине у аэровокзала, в условном месте. Ты понял?
- Понял. Ты можешь хоть намекнуть мне, что к чему?
- Угроза. Серьезная угроза Омегву.
- Омегву?
- Да. Все остальное объясню в самолете. Все, пока.
* * *
Взглянув на табло в салоне самолета, Анри увидел горящие буквы. Отложил журналы. Два с лишним часа полета он еле вынес, хотя в общем-то рейс с самого начала, с момента взлета в Бурже, проходил отлично. Небо было безоблачным, внизу расстилался безбрежный серебристый океан. Все эти два часа Анри думал только о Ксате. О том, что минут через сорок, максимум через час, после посадки он будет всего в полутора часах езды от нее. В столице, на привокзальной площади. Ясно, как только он окажется там, он сразу же займется поисками такси. Обратные билеты на ночной рейс у него в кармане. На всякий случай он взял наличные деньги, по карманам куртки у него распихано сейчас что-то около десяти тысяч франков. Мать и Жильбер не раз говорили ему, что за твердую валюту в столице можно достать все.
Сойдя с самолета и пройдя таможенный досмотр, он сразу направился к стоянке такси. При его появлении водитель одной из машин, быстро приоткрыв дверцу, спросил с готовностью:
- Месье, вам куда? В гостиницу "Хилтон"?
- Мне нужно в Бангу.
- В Бангу? - водитель присвистнул. - Ого.
- Учтите, я хорошо заплачу. Валютой.
- Понимаю, что валютой. Нет, месье, простите. Куда угодно, но в Бангу я не поеду. Поговорите с кем-то еще.
- Но почему?
- Вы что, не знаете, что это за район? Там же всякое может случиться. - Видимо, решив хоть как-то помочь Анри, водитель крикнул в окно: - Эй, ребята! Есть желающие сгонять в Бангу?
Ближайший к нему таксист, услышав слово "Бангу", молча покачал головой. Водителем следующей машины, к которой подошел Анри, был молодой парень; внимательно изучив Анри, он почесал кулаком нос.
- Вам в Бангу? И все?
- Мне в Бангу и обратно. Причем обратно я поеду с молодой девушкой, моей женой.
- Понятно. Парень помолчал. - Ну а вообще, так, между нами сколько вы дадите?
- Я готов дать столько, сколько вы попросите.
- Понятно. - Парень снова углубился в раздумье. - Месье, ехать сейчас в Бангу, значит рисковать получить пулю в череп. Вы знаете об этом?
- Не знаю, но меня это не остановит. Говорю вам, я заплачу столько, сколько вы попросите.
- Хорошо. Пять тысяч франков дадите?
Пять тысяч франков показались завышенной платой даже ему, заранее решившему не торговаться. Тем не менее он ответил без колебаний:
- Хорошо. Пять тысяч франков, значит, пять тысяч франков.
- Садитесь. - Подождав, пока Анри сядет рядом с ним, парень сказал: - Извините, месье, но тысячу я хотел бы получить вперед. В дороге может случиться всякое. Иначе я не поеду.
- Ладно. - Отсчитав тысячу франков, Анри передал их водителю, и тот сразу же взял свой "ниссан" с места. Пока они разворачивались, Анри увидел на фронтоне аэровокзала электронное табло, показывающее семь минут пятого по местному времени. В прошлый раз, когда они добирались до Бангу на автобусе, путь занял у них около двух часов. Отлично, подумал Анри, ведь на машине они в любом случае доедут быстрее. Так что времени, чтобы забрать Ксату и вернуться вместе с ней к ночному рейсу, у него в любом случае будет в избытке.
* * *
Балубу, высокий парень двадцати пяти лет, с мощным торсом и крепкими ногами, стоял на самой середине висячих бамбуковых мостков. Все его одеяние состояло из затертых до дыр джинсовых шортов и висящего на шее ножа в кожаном чехле; вглядываясь в застывшую перед закатом поверхность озера, он будто изучал собственное тело, состоящее, по существу, из одних мышц. Однако это была просто случайная поза; на самом деле Балубу в этот момент было глубоко наплевать на собственное мощное сложение, да и вообще на все. Единственное, что имело сейчас для него значение, было ожидание, терпеливое, покорное, не зависящее от времени непоколебимое ожидание ожидание известия от девушки, в которую он был давно и безнадежно влюблен. Балубу был абсолютно убежден, что от известия, которое ему рано или поздно должен был принести особо избранный посланник, зависят его жизнь или смерть. Впрочем, его жизнь или смерть зависели от любого, даже случайно оброненного слова этой девушки.
Наконец мостки чуть вздрогнули, и Балубу, обернувшись, с облегчением вздохнул: по мосткам со стороны деревни к нему шел его посланник. Увидев, что Балубу смотрит в его сторону, идущий по мосткам махнул рукой и прибавил шаг, хотя идти ему было трудно - он чуть прихрамывал.
В конце концов посланник остановился рядом с Балубу, с трудом переводя дыхание. Балубу смотрел на него в упор, пытаясь понять, какой же тот принес ответ. Посланник был парнем примерно его возраста, в отличие от Балубу он был низкорослым, с впалой грудью; кроме джинсовых шортов, на нем была надетая на голое тело джинсовая куртка, из-под которой виднелся католический крест. Отлично понимая значение взгляда Балубу, посланник тем не менее не торопился начинать разговор. Наконец, не выдержав, Балубу резко встряхнул его за плечи:
- Бико, очнись! Ты видел ее?
Бико помогал головой:
- Балубу, я-то здесь при чем? Дай отдышаться. Вообще сразу тебе скажу: дело плохо.
Отпустив Бико, Балубу прислонился к перилам. Помолчав, сказал:
- Что, она не придет?
- Не придет. И… - Бико отвернулся. - Нет, Балубу, я не могу тебе этого сказать.
- Что еще ты не можешь мне сказать? - Схватив Бико за запястье, Балубу притянул его к себе. - Эй, дохляк, ты что темнишь?
- Я не темню… - Бико улыбался, всем своим видом показывая покорность. - Я не темню, Балубу, но так же не делают. Я ведь старался ради тебя. Таскался на тот конец деревни. А ты мне руку ломаешь. Отпусти, больно.
- Ладно. - Отпустив руку Бико, Балубу скривился. - Прости, малыш, просто я очень долго тебя ждал. Так что там насчет "не могу сказать"? Ты что, узнал что-нибудь плохое?
- Узнал. - Опершись о перила, Бико с полминуты разглядывал воду. - Ты знаешь Блеза Ауи из Текома? Телефониста?
- Телефониста? Конечно.
- Плохо дело, Балубу. Совсем плохо. - Бико повернулся. Только, Балубу, поклянись, что ты мне ничего не сделаешь?
- Да что я тебе могу сделать? Говори, что случилось. Говори, не томи душу. Изучив взглядом собеседника, Балубу покачал головой: - Бико, вот если ты будешь молчать, я тебе не завидую. Я тебе уши оборву. Ты понял меня или нет?
- Понял. - Вздохнув, Бико затравленно улыбнулся. - Ксата сегодня уезжает. Навсегда.
- Что? - Сказав это, Балубу несколько секунд смотрел на Бико в упор. - Бико, мальчик мой, что ты мелешь? Куда она может уехать?
- В Париж. Она выходит замуж.
- Замуж? Врешь. За кого она может выйти замуж, да еще в Париже?
Неожиданно лицо Бико сморщилось. Несколько секунд он стоял, кусая руку; затем, прижавшись к груди Балубу, зарыдал, бормоча сквозь слезы:
- Балубу… Если бы ты знал… Она… Предала всех нас… С этим типом… Из Парижа… А мы ничего не знали… Понимаешь, ничего не знали… Он себе уехал, а мы ничего не знали…
Постояв немного, Балубу наконец силой оторвал от себя Бико:
- Эй, кончай… Что ты разнюнился… Какой еще тип из Парижа? О ком ты?
- О сыне Нгалы Сиссоло… Анри… Помнишь, они к нам приезжали? - Вздохнув, Бико вытер кулаком слезы. - Мне обидно, понимаешь. Ты же знаешь, что значит Ксата для нас.
- Что значит Ксата для вас. - На лице Балубу застыла каменная улыбка. - Слушай, дохляк, откуда ты все это узнал? Про сына Нгалы Сиссоло, про Париж? Про то, что Ксата сегодня уезжает?
- Я шел от Ксаты, ну и ребята мне вдруг говорят: тебя спрашивал Блез Ауи. - Бико помолчал. - Блез на площади подошел ко мне, говорит: ты ведь друг Балубу, не знаешь, где он? Знаю, говорю, я как раз иду к нему. Блез говорит: вот хорошо, что я не сам ему это передам. И дал кассету от магнитофона.
- Что еще за кассету от магнитофона?
Балубу, прости, но я ее уже прослушал. У меня же есть японский кассетник, ты знаешь. - Бико отвернулся. - Я ведь сразу даже не врубился, зачем Блез сунул мне эту кассету.
- Зачем же он тебе ее сунул? Эй, дохляк! - Закусив палец, Балубу раздраженно сплюнул. Слушай, слизняк, мне вся эта история не нравится. Говори все до конца.
- Хорошо, до конца, так до конца. Вчера Ксата говорила с Парижем, с этим самым Анри. Они уговорились, что сегодня вечером он приедет за ней сюда из Парижа и тут же увезет назад, чтобы там, в Париже, они могли пожениться. Блез все это записал.
- Пожениться? - Внешне Балубу по-прежнему выглядел совершенно спокойным. - Ладно. Малыш, ты захватил с собой этот кассетник?
Лицо Бико страдальчески сморщилось:
- Балубу, не надо. Прошу тебя, не надо. Я уже пожалел, что взял у Блеза эту кассету. Ты только растравишь себя, честное слово. А, Балубу? Может, не стоит? Ведь что уж случилось, то случилось.
- Бико, не выводи меня из себя. Ты захватил с собой этот кассетник?
- Ну… да. Только, Балубу, может, все же не стоит? А?
- Не твое дело, стоит или не стоит. Давай сюда кассетник. Быстро. Ну? Или ты хочешь, чтобы я сам его взял?
- Нет. - Достав из кармана куртки портативный японский магнитофон, Бико протянул его Балубу. - Вот, держи. Только, Балубу, я сразу же уйду. Уж извини.
- Делай что хочешь. - Посмотрев вслед ковыляющему по мосткам Бико, Балубу вдруг понял, что из-за охватившей его ярости он почти ничего не видит. Черт, подумал он, проклятье, ведь в глазах у меня совсем темно. Тут же сказал сам себе: я должен собрать все силы. Все, что во мне есть. Все, но стать спокойным. Что бы там ни случилось, я должен успокоиться.
Минут через пять ему в самом деле удалось успокоиться. Он снова увидел коснувшееся края озера закатное солнце. И, осознав это, нажал кнопку магнитофона.
* * *
Нгзима сидел, изо всех сил вжавшись в жестяное сиденье джипа. Он вслушивался в неумолчный шум леса в наступающих сумерках, понимая: если он и его боевики обнаружат себя хотя бы одним неосторожным движением, все пропало. Операция, подготовить которую ему стоило стольких трудов и к успешному завершению которой он сейчас как будто бы подошел почти вплотную, сорвется. Двое, которых они ждут и которым знаком здесь каждый куст, ускользнут в одно мгновение. Или придумают что-то, что поможет им избежать смерти. А ему и его боевикам помешает провести операцию бесшумно.
Рядом с джином неподвижно, как изваяние, стоял Бико по кличке Хромой. Встретив его взгляд, Нгзима показал знаком: ты не ошибся? Место выбрано точно? Хромой, так же знаком, ответил: это обычное место их встреч. Гарантировать, что они не сменят место встречи, он не может. Кивнув, Нгзима подумал: взгляд Хромого напоминает сейчас взгляд затравленного зверя. Все понят но. Хромой наверняка убежден, что после того, как боевики Нгзимы убьют тех двоих, они тут же убьют и его. Так и будет, подумал Нгзима. Он, Нгзима, потом, чуть погодя, лично выстрелит в затылок Хромому. Однако сейчас Хромого нужно ободрить. Хромой был одним из его лучших агентов и пока, до этого момента, практически один подготовил всю операцию. За это он заслужил радость не знать, что его убьют.
Подумав об этом, Нгзима пригнулся и с улыбкой тронул Хромого за плечо. По его замыслу, этот жест должен был означать: не волнуйся, все будет в порядке. Кажется, Хромой ему поверил. Во всяком случае, он с облегченным вздохом улыбнулся в ответ.
Через несколько секунд Нгзима услышал: кто-то идет сквозь заросли. Шаги были относительно шумными, и по взгляду Хромого Нгзима понял: это они. Боевики стоят на местах, подумал Нгзима. Значит, или операция сорвется, или все произойдет через секунду-другую. Не успел он об этом подумать, как из зарослей совсем близко раздался треск ветвей, шорох, сдавленный крик. Затем довольно долго Нгзима слышал лишь один звук: кряхтенье. Так кряхтят силачи, поднимая непосильную тяжесть. Лишь чуть погодя Нгзима понял: это не кряхтенье, а предсмертный хрип. Облегченно вздохнул. Других звуков нет, значит, все в порядке. Боевики со своим делом справились. Впрочем, в том, что они с ним справятся, он не сомневался с самого начала. Выезжая сюда, в Бангу, он как никогда тщательно подобрал группу. Включив в нее лучших из лучших.
Прошло чуть больше минуты, и из зарослей вышел один из боевиков, Була, отвечающий за эту часть операции. Сразу было видно, что дело, которое он только что сделал, далось ему трудно: мускулистое тело боевика было покрыто потом, он тяжело дышал. Тем не менее Була шел совершенно бесшумно и так же бесшумно остановился, недалеко от джипа. Поймав взгляд Нгзимы, показал скрещенные руки: все кончено.
Спрыгнув с джипа, Нгзима кивнул Буле: отойдем. Зайдя вместе с боевиком в густой кустарник, сказал:
- Что там была за возня?
- Балубу… - Була устало вытер ладонью пот со лба. - Я не думал, что он такой слон. Еле одолели его… всемером.
- А девка?