- Кончай, садист. Мне уже ничего не нужно, я освободился, - сказал Петр Романович хладнокровно, словно верный диагноз поставил, и поднялся. - Ты остаешься?
- Досмотрю!
Шоу заканчивалось, стриптизерка стояла на краю сцены, а самые распаленные самцы с криками толпились у ее ног.
- Что значит "кровь на мертвой голове"?
- Чего-чего?
- Орудие убийства.
Ипполит глядел с испугом.
- Ты мне звонил часа два назад?
- Нет. Честное слово, нет! - ответ непривычно серьезен. - Я ее выслеживал. А что случилось, Петь?
Петр Романович, не отвечая, бросился к выходу, на пороге подвала оглянулся - бесстыжая девка смотрела в упор, кажется, узнав, - пожал плечами и удалился. В целом довольный собою: ни боли, ни гнева, ни даже ревности - блаженное бесчувствие. Итак, любви было отпущено ему скаредно - на два дня.
Значит, так надо. Очиститься от грязи (тут кстати подвернулась молитва, застучало в голове: "вся моя грехи, яже содеях. делом словом, помышлением, слухом, зрением, обонянием, вкусом, осязанием и всеми моими чувствы, душевными вкупе и телесными." - да, весь он был пленен, весь!) и поблагодарить Его за столь быстрое и легкое освобождение. С пустым сердцем он и не заметил, как очутился дома.
В прихожей - вспомнил вдруг и ощутил - мерзкий запах роз (его подташнивало). Вспомнил все - давешний звонок и страх. С намерением избавиться и от цветов Петр вошел в маленькую комнату, включил свет. На полу возле качалки лежал ничком человек из сна, в коричневом с "искрой" костюме, вокруг головы - уже засохшая лужица крови. Мертвая голова в крови!
Мир враз вывернулся наизнанку, взорвавшись яростью - к ней. "Все из- за нее! - сказал он вслух. - Все началось с ее появления!" Он перевернул тело, узнал полузабытые родные черты и сел рядом на пол в приступе безумия. "Разве я сторож брату моему?.."
9
- В девяностом году мой родной брат Павел был осужден за убийство своей невесты Маргариты Страховой. Спустя год из лагеря пришло извещение о его смерти.
- Бумага официальная?
- Да. Из санчасти.
- Это "дело" мы поднимем. Пока - вкратце. Убийство из ревности?
- Судите сами. Они учились в архитектурном: Маргарита, Павел и Ямщиков со своей будущей женой. Игорь рассказал брату, что его невеста занимается уличной проституцией. Его это потрясло.
- Что ж, мотив прозрачен.
- Павел сознался, когда ему были предъявлены веские улики и свидетельства. Дядя боролся за него, как лев, но шесть лет он получил.
- Шесть? В девяностом?
- Господи, я давно его похоронил и поминал как умершего!
- Ладно, с прошлыми несообразностями мы разберемся по своим каналам. Меня интересует настоящее.
- Разве вы не ощущаете связь событий?
- Расскажите про свои ощущения.
- Я видел Павла в четверг после визита Подземельного.
- Как! И вы умолчали?
- Неумышленно. Разве человек в здравом уме может в такое поверить? Я думал (после медицинского пойла), что это привиделось мне во сне. Более того, я его принял за отца.
- Острогорский, вы мне голову морочите?
- По загадочным причинам я очутился в стрессовой ситуации. Правда: он жутко постарел за девять лет, отрастил, как отец, усы и бороду. И - важная деталь - на нем был старый папин костюм.
- Где хранился костюм?
- После похорон тетя раздала вещи отца соседям.
- Кому конкретно?
- Лучше у нее спросить. Подземельному - вполне возможно, он вечно нуждался.
- Выходит, ваш брат жил - предположим, с четверга - у кого-то из соседей. Почему не у родных?
- Насчет дяди не знаю, а на меня он обиделся еще тогда, во время следствия: мне пришлось дать против него показания. Вот наш диалог в четверг вечером. "Ты же умер", - сказал я призраку (отцу - так мне мерещилось во сне). - "Нет, я пришел к тебе".
- И это все? Что вы молчите?
- Я безумно испугался и сказал: "Уйди, мне страшно". - "Мне тоже, - произнес призрак. - Прости". - "За что?" - "За смерть". Я хотел закрыть дверь, но не смог пошевелиться, а он добавил: "И я тебя простил". Страх и странное любопытство боролись во мне. "Как там у вас, в том мире?" - "Не дай Бог тебе туда попасть. Я еще приду". Поверьте, я принял эту фантасмагорию за сон.
- Вы много пьете?
- Да нет же! Напиток был сокрушительный.
- Расшифруйте разговор, как вы его понимаете.
- В свете случившегося так. Брат простил меня за мои показания на следствии и попросил прощения за ложное свидетельство о своей смерти, которое он каким-то образом устроил. И предупредил, что жизнь в зоне (в "том мире") невыносима.
- Предупредил? - тотчас прицепился следователь. - Он считал, вам угрожает арест?
- Ну, знаете! Павел просто ответил на мой вопрос.
- И пришел, как обещал, в ночь субботы?
- Наверное. Меня не было дома.
- И другой брат, двоюродный, опять-таки обеспечил вам алиби. В вашей семье крайне развиты родственные чувства.
- Так объясните же, как профессионал, свое видение происшедшего.
- Не путайте роли: вы мне должны объяснить.
- Я ничего не понимаю!
- Да ну? У вас с убитым были очень серьезные счеты - настолько серьезные, что он инсценировал свою смерть и много лет скрывался от родных. А вернувшись, остановился у соседа, вероятно, раскрыв ему кое-что. Сосед, через сутки после встречи с вами, найден мертвым. Еще через сутки погибает брат.
- Он убит в полночь?
- Да, примерно в то же время, что и Подземельный. Тем же способом. А откуда вам известно про время?
- В десять вечера меня предупредили по телефону: если я хочу узнать про убийство, то должен быть дома в полночь.
- Кто? - рявкнул следователь. - Кто предупредил?
- Усвойте наконец! - сорвался и Петр Романович. - Я не подозревал, что брат жив!
- Он звонил?
- Судя по всему, да. Голос как будто знакомый, но мне, конечно, и в голову не пришло, подумал: Ипполит дурачится - и спросил: "Поль, ты?" - "По-французски я", - был ответ. Павел по-французски Поль.
- Какие-то выверты и выкрутасы. нет чтоб прямо объявиться. Дальше!
- Передаю буквально: "У меня орудие убийства, на нем кровь". - "Где?" - "На мертвой голове". Я закричал: "Где?" - "На тротуаре в Копьевском переулке". И все, связь оборвалась.
- Что означает этот бред?
- Не представляю! Я сразу спустился в переулок, но ничего подозрительного.
Следователь перебил:
- У вас призрак проходит сквозь стены и убивает своей мертвой безумной головой! Вы заранее делаете ставку на невменяемость?
- Неужели я произвожу такое впечатление? Нет, мне нужна истина и. как вы верно заметили в прошлый раз, я бы придумал что-нибудь поскладнее.
- Орудие убийства опять не найдено.
- Вот видите! И как значительно, с нажимом он произнес - "на мертвой голове" - тут скрыт глубокий смысл, это иносказание с символическим подтекстом…
- Да будет вам! В брючном кармане убитого обнаружен носовой платок со следами крови.
- А, по-вашему, платком убили!
- Не советую иронизировать.
- Чья кровь? Можно определить?
- Вещдок направлен в лабораторию. Если допустить, что ваш разговор с братом не выдумка, если убрать этот самый символический подтекст и допустить, что за девять лет (инсценировка собственной смерти чего стоит!) он стал прихически сильно уязвим, - то что мы имеем? Павел явился свидетелем или соучастником эпизода с Подземельным, каким-то образом овладел орудием убийства со следами крови.
- На "мертвой голове"!
- Никаких безумных иносказаний! Свидетель явно в стрессе. Вы спрашиваете: "Где?" Перед ним в воображении возникает образ убитого Подземельного, голова в крови - про это он вам и говорит.
- Да как же он мог его видеть, если все ходы-выходы были перекрыты!
- Это вы со своим кузеном так утверждаете, а на самом деле.
- Клянусь своей жизнью!
- Втянули меня в чертовщину! - Следователь нервно закурил; Петр Романович попросил папиросу, которая затрепетала в дрожащих его пальцах (оба отметили и переглянулись), и сказал:
- Да, чертовщина. Подумав, что этим звонком меня Ипполит разыгрывает, я пошел с ним в "Китеж".
- Вот из-за этого пресловутого Ипполита я пока не арестовал вас.
- Не удастся: я докажу свою невиновность.
- Докажите!
- На это нужно время.
- У вас его нет.
- Антон Антонович, заберите мои документы, возьмите с меня подписку о невыезде, приставьте соглядатая наконец - только дайте несколько дней.
Следователь молчал, задумавшись
- У меня нет денег ни на залог, ни на побег!
- Зато есть сильный адвокат.
- Есть! На суде дядя разнесет ваши домыслы - всего лишь домыслы! - вдребезги.
- Не запугивайте. Я уверен, какая- то тайна стоит между Петром и Павлом.
- Мои показания, которые он простил.
- Это вы так говорите. А вдруг между вами стояла та девушка?
- Проститутка?
- Да, Маргарита Страхова.
- Я не был с ней даже знаком и увидел мельком в день ее смерти!
- Допустим. Но с каким чувством, однако, вы произнесли слово "проститутка".
- С каким?
- С ненавистью. У вас явный синдромчик - сексуальный загиб насчет женщин этого типа.
- Эти твори погубили все. его жизнь.
- И вашу? Их что - было много?
- Хватило и одной.
- Так вот, философ. Павел явился вам отомстить, но победил Петр. Такова моя версия.
- Но он знал, что я с ней незнаком!
- Откуда?
- Я ему говорил.
- А он так и поверил, да? Особенно после ваших показаний против него. Постойте-ка! - перебил сам себя следователь. - Вы его оговорили, чтоб посадить?
- Господи, нет! - Петр Романович физически ощущал свое сердце, в котором билась боль. - Мои показания только подтвердили другие и не были решающими.
- А чьи были?
- Восьмилетнего ребенка. - Он превозмог боль, чтоб упредить вопрос. - Ипполита.
- Нечаянный выстрел произвел впечатление: служака вздрогнул и замер, точно конь перед препятствием. Наконец пробормотал:
- Неправдоподобная история. Орудие убийства тогда было найдено?
- Да. Он ударил ее бронзовой статуэткой.
- Ну вот, не какая-то там мистическая "мертвая голова". Придется поднять архив. Теперь несколько актуальных вопросов. Во сколько вы пошли гулять по бульварному кольцу?
- Сразу после звонка, в одиннадцатом. Вернулся в двенадцать.
- Итак, в полночь.
- Но я не успел подняться.
- Вас опять увидел Ипполит! Ну до чего пронырливый и удобный родственничек.
- Уж какой есть. В "Китеже" мы встретили Ангелевича и Голубкину.
- Ага, все как в прошлый раз.
- В прошлый раз. - повторил Петр Романович. - Брат знал, кто убил Подземельного.
- А вы знаете мою точку зрения. Павел остановился у соседа, которого убрали как свидетеля (может, он вас шантажировал). А затем.
- Шантаж? - Петр Романович усмехнулся. - Взять с меня нечего, я даже отцовскую машину продал.
- По большому счету - может, и нечего. Но для пьющего… какие-нибудь семейные ценности, столовое серебро, например. Ваш отец был крупный ученый-геолог - человек, по прежним меркам, не бедный. Возможен и моральный шантаж: существуют маньяки, входящие в экстаз от одного сознания власти.
- За Иваном Ильичем я такого не замечал, в экстаз он входил от сорокаградусной. Да и с какой стати у него жил брат?
- А у кого? (Петр Романович промолчал, на этот счет у него были свои соображения.) Бывают ситуации, когда хватаешься за соломинку. Вы говорите, что одежду вашего покойного отца отдали соседям.
- Вы их всех допросили? Ямщикова допросили?
- Нет его, должно быть, в Завидеево. С соседями на этот раз глухо: никто ничего не видел, не слышал. Ведь убийство произошло в вашей квартире, что является весомым свидетельством против вас. За девять лет замок меняли?
- Нет.
- Однако в четверг, по вашим словам, Павел позвонил в дверь.
- Но он приходил тайком в пятницу. наверное, он. Кто-то принес чайные розы.
- Куда?
- В ту комнату, где была мертвая Маргарита.
10
Хотя философ и заявил дяде, что "давно выкинул тот кошмар из памяти", после ночного потрясения минувшее восстало из праха, чуть не сведя его с ума. Он вспомнил все.
В то еще благополучное лето девяностого они съехались в выходные на дачу близ Завидеева: семейство дяди и племянники. В понедельник в Москву возвратились Евгений Алексеевич, занятый в очередном процессе, и Петр - навещать отца в больнице и готовиться к защите кандидатской. Павел, перекупавшись в речке, свалился с жестокой простудой, и старший брат взялся исполнить поручение: известить о случившемся его невесту, которая должна была придти к жениху в четверг (домашнего телефона у Маргариты не было). Однако она не пришла, а позвонила из автомата и узнала об отмене свидания.
В пятницу в Завидеево съездил Игорь Ямщиков, а вернулись все (за исключением Павла). То есть жена дяди с сыном и тесть - отметить семейный юбилей - десятилетие женитьбы Острогорских, в узком кругу, со своими.
Адвокат жил еще в Копьевском, ждал с шампанским и изысканными явствами и дорогим подарком для обожаемой молодой жены, которая все капризно раскритиковала; поднялась веселая суматоха; Петр, оторванный от письменного стола, принимал участие в подготовке пира. как вдруг, выйдя на кухню за бокалами, услышал, что Игорь с кем-то переговаривается из окна. "Маргарита явилась, - сообщил, - спрашивает про Пашку". - "Зови к столу, - гостеприимно отреагировала Ольга Ипполитовна, - надо наконец с невестой познакомиться. О, вон и медик идет. Иван Ильич, милости просим в гости, у нас праздник!" - "Попозже! - заорал Подземельный. - Отойду после дежурства!"
Все столпились у окна, рассматривая невесту и зазывая; она отказывалась, но и не уходила, стоя в раздумье под цветущей липой. Высокая смуглая блондинка с лицом грубоватым, но юным, свежим. Ничего особенного, не красавица, однако контраст блестящей оливковой кожи и льняных волос (когда сняла она с головы забавную спортивную шапочку с длинным козырьком и пряди заструились по плечам и груди), контраст производил своеобразный эффект. "Ева!" - подумал Петр, с любопытством разглядывая будущую невестку.
Оказалось, ей нужна какая-то книжка, и он проводил ее к себе. "Я тут выпишу нужное, ладно? А вы идите, не хочу мешать" - "Так мы вас ждем?" - "Если Павел все-таки приедет - а мне так кажется, - мы придем вместе". Не спросив разрешения, Маргарита уединилась с книгой в отцовской комнате ("Вы у нас бывали?" - "Один раз. Фотокарточки у вас на стене замечательные"), села в качалку, заложив ногу за ногу. Была она в коротких белых шортиках и свою желто-черную шапочку опять натянула на голову". - "Ведь правда, мне идет?" - и засмеялась. - "Очень". На секунду он задержался в дверях, глядя на нее сверху вниз со странным ощущением, которое не смог бы четко сформулировать. ну, словно эта девица внесла в их мужское жилище нечто чужеродное, пронзительно-яркое, просквозившее золотистыми бликами, когда он развернулся и беспечно отправился на пир.
Все уже сидели за столом: Острогорские, дедушка, Игорь и Ангелевич. Дядя искусно произвел торжественный выстрел шампанским - "За мою любовь!" - разом крикнули "ура!", хрустально прозвенели бокалы, вновь наполнились, словом, вспыхнуло русское обильное застолье с шутками и смехом и хныканьем восьмилетнего Польки, требовавшего какую-то игрушку, которую ему обещали (по уму ребенок был достоин отца, по капризам - сын своей матери). Разумеется, зашел разговор и об одинокой невесте, ожидающей за стенкой жениха, и Ипполит Матвеевич (он пил только водку) заявил, что свадьбы не бывать: "На женщинах легкого поведения не женятся!" - "Еще как женятся!" - процедил Ангелевич. - "Папа, как ты можешь оскорблять девушку, о которой ничего не знаешь?! - "Девушку? Тогда скажу с солдатской прямотой: она уличная проститутка. Я б таких убивал не дрогнув! (Ипполит Матвеевич - полковник в отставке.) Игорь, подтверди!" Побледневший Ямщиков молчал. - "Давай начистоту: о чем ты сегодня Павлику доложил, а?" - "Вы подслушивали?!" - "Я?! - Ипполит Матвеевич побагровел и хватанул водки. - Я зелень на огороде собирал и совершенно случайно услышал из окна ваш с ним." Ямщиков перебил с яростью: "Это тайна Павла!" В неловкой паузе все смущенно замерли, а настырный ребенок заявил неожиданно: "Павлик ушел, я сам видел его во дворе." Детский лепет пропустили мимо ушей, но позже роковую эту реплику вспомнили. Огорченный хозяин, пытаясь вернуть застолье в праздничное русло, встал с бокалом и улыбкой на устах: "Дорогие мои друзья!.." Но тут раздался нечеловеческий вопль - предвестие падучей.
С этой минуты воспоминания Петра Романовича становятся отрывочными, пунктирными. Крики Поля ((он не сразу потерял сознание): "Уходите! Уходите все!.. Папа! Я хочу только с папой!.." Ребенок уже на диване, отец пытается просунуть ему столовую ложку между зубами, чтоб Поль не прокусил себе язык, тот отбивается, начались судороги. Гости исчезли. Ольга, не потерявшая головы, приказывает: "Петруша, "скорую"! Я пойду встречать". Петр звонит, потом выскакивает на галерейку, доносится ласковый, нежный голос дяди и звериные звуки странного существа, вселившегося в ребенка, чтобы мучить его. "Это демон, - шепчет Петр, заткнув уши, - за что он его терзает, дергает, Господи?.." Сакраментальная "слезинка ребенка" по понятной ассоциации чуть не вызывает ответные слезы, он свешивается через перильца, замечает Ольгу, которая ходит взад- вперед по тротуару. "Оль, гребень из волос выпал!" Она подбирает (два черепаховых гребня подарил муж к десятилетию свадьбы), бежит навстречу "скорой". Уже не так страшно, Петр на цыпочках проходит через зал. и Подземельный тут как тут, что-то вещает врачу в белом халате. в прихожей на старом сундуке плачет полковник. "Пьяными слезами, - выносит суровый приговор Петр, - все из-за него началось, атмосфера скандала вызвала ответную реакцию."
Открыв дверь к себе, он вдруг вспомнил про виновницу семейной бури, заглянул в папину комнату. и чуть с ума не сошел. Невеста лежала ничком возле качалки, льняная грива намокла в крови, по полу разбросаны чайные розы. Некое мистическое дуновение просквозило в душе: мальчик так кричал, потому что чувствовал через стенку убийство! "Да, она убита!" - произнес он вслух, отвел взгляд от мертвого тела, потемнело в глазах, замигали красные и желтые пятна. Откуда здесь розы? "Их принес убийца!" - опять сказал он громко и неимоверным усилием воли сосредоточился, фрагменты ужасающей картины обрели четкость. Вон стеклянная ваза с остатками воды, валяется у комода. Букет стоял на комоде... и просквозил золотыми бликами, когда он уходил от нее?.. комод не виден с порога. отразился желтым пятном напротив в зеркале, полускрытом зеленой занавеской, отделяющей отцовскую кушетку в углу.
Петр отдернул занавеску, увидел распятие на стене, увидел в зеркале лицо - свое, не сразу понял! - прошелся по квартире (никого нет), ворвался к дяде (входная дверь не заперта) - розы, точно такие же на праздничном столе.
- Розы на месте!
- Трое, кружком стоящие возле дивана, обернулись на его голос. Дядя с теткой и Иван Ильич.
- Слава Богу, заснул, - сказала Ольга, а муж воскликнул:
- О чем ты? Петруша, что с тобой?
- Она в папиной комнате.
- Кто?